Растущий аппетит.
От клуба «Вега» Минхо решает возвращаться в Логово пешком, несмотря на то, что путь займёт пару часов. Стараясь заглушить непонятные чувства, которыми его накрыло за последние сутки, он просто глубоко дышал, шёл в размеренном ритме и слушал музыку. Как назло, в плейлисте попадалось либо что-то сопливое с названием «Sorry, I love you», либо совсем уж тоскливое как «Lonely St.» Минхо с рыком обрубил потоковые рекомендации, найдя заводные треки и освобождая голову от совершенно ненужного сейчас мусора, пускаясь в пляс по безлюдным улицам.
В его крови всё ещё было много алкоголя, анестезирующего все внутренние переживания, а энергичные мелодии вытесняли все назойливые мысли. Погода стояла распрекрасная, настроение чудесное — он даже не обращал внимание на людей, что начинали просыпаться и выползать из дома на работу, поглядывая на танцующего парня с фиолетовыми волосами. Ему просто было хорошо и плохо одновременно. Феликс как-то при нём назвал такое состояние «плохорошо», и это слово сейчас подходило как нельзя кстати.
Об Аяксе и их спонтанно проведённой вместе ночи он старался не думать, а ещё лучше вытеснить эти воспоминания напрочь и больше никогда к ним не возвращаться. Да, было здорово, но здорово по-страшному. Минхо ещё никогда так не размазывало, до дрожи в теле и совершенного отказа мозга. Одно сердце осталось рулить штурвалом, направляя корабль с названием «Душа» прямо на рифы, с сиренами и прочими глубоководными чудовищами. Это всё было противоестественно жутко. Если бы парень верил во всякую мистическую хрень, он бы подумал, что его прокляли, сглазили или ещё чего похуже. Объяснение всему происходящему напрашивалось одно, но оно было совершенно безосновательным и лишённым логики — Аякс его соулмейт. Иначе как трактовать эту тягу и отсутствие боли?
Но нет, такого просто не могло быть. Какова вероятность? Хан Джисон, чье имя Минхо носил на пояснице, был кем угодно, только не Аяксом. Это просто никак не вязалось. Не могло быть такого. Парень даже чувствовал перед соулмейтом вину — может, это он кайфовал пару часов, а меченый изнывал в агонии, испытывая боль за двоих? Ох, час от часу не легче...
Когда Лино заявился в Логово, было всё ещё слишком рано. Войдя в необъятную гостиную, он вдруг натыкается на умилительную картину своего спящего младшего брата, свернувшегося клубочком в объятиях Чана. Во сне они прижались друг к другу так тесно, что свободного пространства не осталось вовсе. Не улыбнуться просто не получилось, аж скулы защемило. Минхо усилием воли подавил в себе желание сфотографировать это действо, на носочках ретировавшись на кухню.
Уже находясь там, он постарался не слишком греметь посудой, как это обычно делает Черён, и заняться приготовлением завтрака. Разумеется, лишь на себя одного, отмечая, что остальные справятся как-нибудь сами, и вообще пускай не наглеют.
На моменте поджаривания яичницы с беконом, он оборачивается на звук выразительного «мяу» с восторженными глазами и улыбкой на всё лицо. Пушистик Юны прибегает на запах жареного мяса и ластится, потираясь о ногу Лино, который сбавляет огонь, чтобы потискать котика. Саранг млеет в руках парня, прикрывая глазки, давая почесать за ушком и даже погладить брюшко. Самым приятным в их взаимодействии Минхо считал факт того, что Саранг больше никого, кроме Юны, так близко к себе не подпускает. Чувствовал себя избранным.
Под звуки благодарного урчания, Минхо застает розового как помидор Чонина, что плетётся в кухню, сонно потирая глаза и садясь на стул около островка. Он старается замаскировать смущение, но у него совершенно не выходит, что только добавляет ему очарования.
— Доброе утро, — приветствует Минхо брата, не отрываясь от котика.
— И тебе доброе. У тебя, кстати, что-то на сковороде горит, — хихикает Чонин. Минхо меняется в лице, аккуратно приземляя Саранга обратно на пол и зло шипя себе под нос. Ругая всё на свете, он старается спасти яичницу, что уже знатно подгорела по краям. Ладно, это всё ещё съедобно, всё не так уж плохо.
— С тобой поделиться? — спрашивает Минхо у брата, скорее из вежливости, чем из искреннего желания.
— Нет уж, спасибо, обойдусь. Сам жуй свою гарь.
— Тц, — цокает старший, накладывая себе еды в тарелку и разыскивая в холодильнике какие-нибудь соусы и овощи. Находит целый ящик и жалеет, что не пожарил их вместе с яйцами: вышло бы вкуснее.
— Не могу не отметить твои тёплые отношения с Сарангом, — Чонин пытается подозвать кота к себе, но серое пушистое недоразумение его показательно игнорирует, раздраженно виляя хвостом. Минхо садится напротив брата, уплетая завтрак.
— Не могу не отметить твои тёплые отношения с Чаном, — отправляет старший в рот кусочек яичницы, лукаво поглядывая на Лиса, что мгновенно краснеет и озирается.
— Тише ты! — он прячет взгляд, не зная, что сказать на подобное замечание.
— Вы спали в обнимку, и ты, конечно же, сбежал, когда это обнаружил, да? — Лис закрывает лицо руками, стараясь подавить эмоции, что рвутся наружу в виде невразумительных звуков. — Я давно заметил, что вас друг к другу тянет.
— Да не нас, а только меня. Чан просто заботится обо мне... Я же самый младший, — он достает из дозатора салфетку и начинает её мять, чтобы хоть чем-то занять руки.
— Ты давно уже не самый младший, после тебя в стае ещё не раз случалось пополнение, сейчас самые младшие — Джуён и Кюджин. И что-то я не видел, чтобы он сажал их к себе на колени и гипнотизировал плотоядным взглядом.
Чонин краснеет пуще прежнего.
— Кто у тебя на метке? — спокойно спрашивает Лино, подозревая, что знает ответ. Но брат упрямо партизанит, решая контратаковать в ответ:
— А у тебя кто? — он вдруг мгновенно наглеет, превращаясь из Чонина в Айена. От прежней скромности не осталось и следа. Ах ты ж паршивец...
— Тц, — снова цокает парень с фиолетовыми волосами. — Когда-нибудь мы обязательно об этом поговорим, идёт?
— Идёт, — соглашается парень. — Когда-нибудь.
♡ ♢ ♤ ♧
Телефон Чана разрывается назойливой вибрацией под подушкой. Он открывает глаза, сонно потягиваясь и чувствуя пустоту рядом с собой, что ещё недавно заполнял собой лисёнок.
«Сбежал».
Волк позволяет себе тихий разочарованный стон, учуяв его запах, оставшийся на своей одежде и подушке. Он въедается в сердце и мозг, и Чан снова и снова проматывает в голове бесценный момент, как Айен засыпает в его объятиях, и он ещё с час не может насладиться этим зрелищем, боясь пошевелиться и потревожить парня, слушая его сопение в районе своей груди и утыкаясь носом в тёмную макушку.
Трубку всё-таки приходится взять.
— Алло? — он трёт глаза, слушая старших на другом конце провода.
— Стая вызывает вожака, — гордо возвещает один из парней. — Шучу, босс.
— Я просил меня так не называть, — Чан принимает сидячее положение, проводя ладонью по лицу. Даже она всё ещё пахнет... — Что там у вас стряслось?
— Очередной сброд нападает на наших, предположительно, снова стервятники. Грозятся перерезать всю стаю, если Волк не явится. Ничего нового, достали уже.
— Передай тому, кто эту заварушку устроил, что я явлюсь по их душу в ближайшее время, если им так не терпится со мной поболтать, — едко чеканит в трубку вожак. — Но, если они доставят нашим ещё больше проблем, я церемониться не буду и с целыми ебальниками оттуда ни один из них сбежать не успеет. — Иногда другие банды забывают, что Волка лучше не злить и не злоупотреблять его бесценным дружелюбием.
— Непременно, — вызов завершается тихим разъярённым рыком, что тем не менее слышен даже парням в другом конце здания.
Чан на каких-то пару секунд появляется на кухне, чтобы залпом выпить стакан воды, орошая сухое горло, бегло бросает «доброе утро» недовольным тоном и удаляется, оповестив, что его вызывают на очередные разборки. Да, прямо вот так — ни свет, ни заря. Даже не успевает осмотреть братьев. Хотя намеренно избегает взгляда Айена, чтобы не захотелось вдруг остаться и проспать вместе в обнимку хотя бы до обеда.
Хлопнув дверью и оседлав байк, Чан дал по газам и покинул территорию Логова. Расстроенный Лис только и мог что смотреть грустными глазами на дверь, что уже минут пять как закрылась. Минхо в попытках вырвать Айена из оков меланхолии, тихонько начал напевать себе под нос, всё ещё находясь в одном блютуз-наушнике. Приставучая песня с названием «Drive», которой он уже какое-то время доставал брата, гоняя её на репите. Что-то там про «мотор», «жар внутри» и «всю ночь». Чонин упорно слышал в этом треке намёки на секс, считая её неприличной, но Лино убеждал его, что она целиком и полностью про мотоциклы, не более. Конечно же, издевательски обманывая брата и вгоняя того в краску. Можно сказать, что доставать младшего было одним из его любимых занятий, помимо того, что это весьма действенный способ отвлечь его от хандры.
♡ ♢ ♤ ♧
Аякс неспешно поднимается на лифте в апартаменты своего друга, которого не наблюдал уже где-то с полторы недели, с тех пор, как тот надумал приручить себе дикого ангела, выиграв у него дурацкое пари. Они практически не общались, а разведать обстановку хотелось до жути. Охрана и консьерж беспрепятственно пропустили Хана, которого уже знали в лицо и даже оказывали ему тёплый приём на проходной.
Он ожидал увидеть всё что угодно, но с порога застыл как вкопанный, даже не успев возвестить о своем появлении. На весь дом, под обалдевшие от жизни лица телохранителей, что обычно всегда принимали нечитаемое выражение, раздавался трехэтажный мат вперемешку со смехом. Едкие колкости, которыми ссорящиеся осыпали друг друга, принадлежали Энджелу и Кайдену. Картина перед глазами Хана предстала не менее впечатляющая: повсюду следы борьбы, опрокинутая мебель и разбитая посуда. Сложно было представить, что здесь вообще такого могло произойти, чтобы гостиная выглядела так, будто по ней пронесся ураган.
Не замечая вошедшего Хана, что так и стоял на пороге, сливаясь со стеной, в комнату вбегает Энджел — в полурасстегнутой блузке и шортах, за которым несется Кайден, пытаясь поймать того хоть за рукав, хоть за лодыжку — уже плевать. Рубашка на нём порвана и держится на честном слове, под ней облегающая майка, что слава богу не тронута, и домашние спортивные штаны. За ними выбегают Хо и Чонг, что всё ещё следят за происходящим, не в силах ни вмешаться, ни помешать, ни помочь хоть кому-либо из парней.
— А ну иди сюда, кому говорят! — кричит Кайден. При ближайшем рассмотрении Хан замечает на его предплечье следы царапин и капли крови на губах. Лицо, как ни странно, не выражает ни одной негативной эмоции. Это выражение Аякс знает, как свои пять пальцев — обуревающий азарт, захлестывающий адреналин. Его не спутать ни с чем.
— Пошёл ты нахуй, мудак! Чтобы я ещё хоть раз дверь оставил незапертой?! — ехидно бросает блондин с обновлённой прической — Хан отмечает, что ему очень идет. И снова то же самое выражение лица. Ему хочется согнуться в приступе истерического хохота от этой картины, пока не случается следующая череда событий, заставляющая Хана, Хо и Чонга одновременно задержать дыхание.
Блондин сцепляется с брюнетом руками, пытаясь сбить того с ног, но у него не получается, и они только какое-то время безуспешно борются друг с другом. Затем оббегают диван, поскальзываются на небольшом коврике, что съезжает по гладкому полу, теряют равновесие и падают на кофейный столик, обхватив друг друга в приступе ярости. Столик, сделанный из тонкого дерева и стекла, звонко хрустит под весом двух взрослых парней, разлетаясь в щепки и осколки, а им хоть бы что.
— Эй, вы! А ну прекратили оба, вы что, совсем больные? — подаёт наконец голос Аякс, смеряя их взглядом полнейшего недоумения пополам с восхищением такой непреодолимой дуростью. — Нет, не поймите меня неправильно, Энджел — ты красавчик, но ты, друг... — он делает паузу, акцентируя внимание на вложение тайного смысла во фразу с уклоном в осуждение. Парочка, лежащая в осколках сломанного столика, перестает шевелиться, замирая, когда к ним обращаются, и удивленно таращась на Аякса, так неожиданно ставшего на сторону Феликса и которого до сих пор никто их них не заметил.
Буквально на секунду в гостиной воцаряется гнетущая тишина, после чего Кайден предпринимает попытку встать, щурясь от пока ещё легкой боли. Он протягивает руку Энджелу, что хмыкает со всей нарочитой надменностью, игнорируя жест помощи, вставая и отряхиваясь от стекла и щепок самостоятельно. Про себя он не без удовольствия отмечает о том, что ему повезло больше, ведь он отделался всего парой царапин, в то время как в спину и руки Кайдена врезалось по паре крупных осколков, а его дорогая любимая рубашка безвозвратно испорчена — ах, какая жалость. Этого даже было мало за всю его наглость. Карма — вещь пытливая, настигает не сразу. Феликс ещё дождётся своего звёздного часа.
— Доброе утро, Аякс. Ничего не имею против, но уж извольте, я удаляюсь на завтрак, — без лишних слов бросает Энджел, разворачиваясь на голых пятках, перепрыгивая через мусор и удаляясь в сторону столовой, оставив Кайдена со своим ненаглядным дружком. Брюнет, уже не щадя собственную вещь, просит у Чонга нож, отрезает от рубашки кусочек и прикладывает к кровоточащей губе. Они с Аяксом садятся друг напротив друга в кресла, подальше от опрокинутого дивана и разломанного столика.
— Итак... — оглядывает Хан друга, на лице которого если не намек на умопомешательство, то явно что-то очень к нему близкое. — Это что сейчас, мать вашу, такое было? — он опирается локтями на колени, чтобы устроить озадаченное лицо на сложенных руках.
— Это весьма занятная история, — хрипло пытается посмеяться Кайден, что всё ещё тяжело дышит после бега, но тут же жмурится и болезненно шипит, вытягивая где-то со стороны спины окровавленный осколок размером с большой палец и отбрасывая его в общую кучу.
— Давай помогу, — встаёт Хан и огибает кресло, чтобы рассмотреть спину товарища на предмет увечий. Тот не возражает, наклоняясь вперед, чтобы дать Аяксу лучший обзор. — Рассказывай.
— Феликс очень темпераментный. И такой горячий... Блядь, больно! Осторожнее, я тебя умоляю, — снова шипит он, когда Джисон находит ещё один крупный кусок стекла. — Ты его видел вообще? Я с ума схожу, просто находясь с ним рядом, — он закатывает глаза.
— Шею покажи. У тебя волосы отросли немного, приподними, — просит Джисон. Хван послушно убирает пряди повыше ладонью.
— Чисто, опускай.
— Я подумываю их отрастить. Я как-то подслушал, что Феликсу нравятся парни с длинными волосами...
— Не перескакивай с темы на тему, — командует Хан, стряхивая пыль и задевая царапины. — Снимай эту рвань, всё равно с неё толка нет, а я ещё плечи и руки осмотрю.
— В общем... — Хан резким движением вынимает из раны крохотный кусочек, что вонзился глубже прочих. — Я тебе врежу, если ещё раз так сделаешь! — поворачивает он голову и сверлит друга рассерженным взглядом.
— А как я, по-твоему, должен это менее болезненно сделать? — орёт он.
— Не знаю, постарайся помедленнее! — кричит в ответ Кайден, но затыкается, устало опуская голову и понимая, что вспылил. — Дерзай, я молчу.
— Ты не молчи, ты рассказывай, — Хану не терпится услышать подробности.
— Он от меня запирается, наглец. А тут забыл, видимо. У меня теперь хобби: я просыпаюсь пораньше, проверяю двери в его комнате, и, если закрыто, иду заниматься своими делами, а иначе — строю дальнейшие планы. До сих пор он не забывал, а тут... Я захожу, а он посреди этой необъятной кровати — такой милый и сексуальный... Я не сдержался. Наклонился, чтобы поцеловать, хотя бы во сне, а он резко просыпается, прокусывает мне губу и каким-то образом опрокидывает с кровати! Я пытаюсь встать, схватить его за ногу, а он убегает!
Эмоции на лице Кайдена сменяются по мере рассказа со скоростью света, он активно жестикулирует и машет руками, а Джисон всё сильнее проваливается в состояние шока. Это точно тот же самый Кайден, с которым он познакомился когда-то? Тот прошлый Кайден был настолько отстранённым и бесчувственным мудаком, жалующимся на жизнь, людей и скуку, что Джисону порой хотелось его прибить к чёртовой матери. Эта его новая версия Хану нравилась куда больше. Он понятия не имел, каким невероятным образом Феликсу удалось вдохнуть в этого козла столько эмоций и энтузиазма, но он горел желанием поблагодарить блондина и посоветовать ему продолжать в том же духе.
— ...И в общем, дальше ты уже сам видел.
— Ты мне одно скажи... — задумчиво начинает Аякс, — Почему именно он? — фраза не нуждается в лишнем пояснении. В неё вложено достаточно смысла, который Кайден понимает без труда.
— Это самое восхитительное ничтожество в моей жизни. Ненавижу его. Так бы и убил собственными руками, — он говорит ужасные вещи, но с лица не сходит блаженная улыбка, создавая некий диссонанс.
— Взаимно, мудила! — кричит Энджел из столовой.
«Занятно вы друг другу в чувствах признаётесь», — думает Джисон.
Агрессивно уплетая завтрак, Феликс строчит гневные сообщения Лино о том, что хочет позаимствовать один из его стволов или ядов Айена, чтобы убить эту паскуду. Но сначала как следует попользуется всеми предоставленными привилегиями, к которым уже начал понемногу привыкать.
♡ ♢ ♤ ♧
Ещё через какое-то время Хван мотается целый день, буквально разъезжая из одной точки в другую и обратно. Сначала его вызывают в главный офис компании-подрядчика, что взялась за строительство его нового отеля. В будущем он станет одним из основных перевалочных пунктов контрабандистов, хакеров и прочих подсобных Кайдену людей и союзников, чтобы у них наконец-то была какая-то организованная точка сбора, штаб-квартира, поэтому требуется его непосредственное присутствие для согласования и утверждения окончательного плана здания.
Следом нужно навестить кое-каких неблагодарных отбросов, нагло воспользовавшихся благосклонностью Кайдена и всё ещё не вернувших в назначенные сроки достаточно крупную сумму денег. Встреча с ними затягивается, и вытряхивание средств с должников перерастает в разговор по душам в полуподвальном помещении, где под аккомпанемент испуганных криков поясняется чётко и ясно, с кем именно они имеют дело и какие последствия их ждут в случае невыполнения обязательств. Хван не разбрасывается вторыми шансами просто так, но в последнее время у него достаточно неплохое настроение, так что, получив последнее предупреждение, бандиты убегают, сверкая пятками и обещая не подвести господина Кайдена.
Ближе к вечеру его ждут несколько важных шишек на подписание очередных договоров о поставках и сотрудничестве, он уже даже не помнит, кто эти люди и что они делают, у него есть грамотный секретарь Су, занимающийся всеми нужными вопросами, который просто организует встречи и договаривается с кем надо. Хёнджин понятия не имеет, что бы без него делал.
А уже вечером Хван должен отправиться в один из недавно открытых ресторанов, на открытии которого не смог присутствовать слишком долго, так что теперь следовало наверстать упущенное, почтив своим присутствием очередное из своих заведений. Так как это было самым спокойным и интересным, что ему предстояло делать, он собирался взять с собой Энджела, чтобы просто расслабиться и хоть немного времени провести с ним наедине. Возможно под действием камерной атмосферы и вкусной еды он хоть немного оттает, и Хёнджин получит в награду хоть немного его благосклонности?
Войдя в гостиную и обессиленно рухнув на диван, брюнет подставляет лицо под закатные лучи, откинувшись на спинке дивана. Прикрыв глаза, он старается замереть и прочувствовать момент, просто абстрагироваться от всего. Теплый свет проникает глубоко под кожу, согревая собой изнутри. Усталость будто отступает, когда безмятежное спокойствие и тишина берут верх и заставляют почувствовать себя лучше. Ему давно нужна была такая пауза.
Понимая, что не стоит этого делать, не в силах превозмочь тягу к чувствам, он всё же невесомо касается метки через ткань черной рубашки. Едва ли это можно даже назвать прикосновением. Сегодня на ней нет пластыря, так что метка мгновенно отзывается определёнными ощущениями. По телу будто пускают слабые разряды тока и ощущения жара, несдержанности и страсти появляются на доли секунды, чувствуясь как сквозь толщу воды, но этого достаточно, чтобы вжать руки в ткань дивана и больше её не трогать, лишь слегка себя раздразнив.
В голове возникают яркие образы парня, от нахождения рядом которого порой уже хочется лезть на стену: он под Хёнджином, на нём, у стены, в душевой, в бассейне, на полу, на заднем сидении лимузина — одним словом везде. И везде в его мыслях. От него не скрыться. Хёнджин устал и от этого. Его хочется порой до искр из глаз, так часто, что порой приходится принимать душ по три раза в день...
В момент, когда парень со всеми своими мыслями начал проваливаться в дремоту, он вдруг чувствует холодное острое лезвие, приставленное к своему горлу, что мгновенно возвращает его в реальность. Поначалу, не открывая глаз и сохраняя «интригу», он расплывается в улыбке.
— Знаешь, меня достаточно часто пытаются убить, но в моём собственном доме такое случается, пожалуй, впервые, — он резко распахивает глаза, ловким движением обезоруживая Энджела, выбив нож из его руки и повалив на диван, подминая под себя. Рот блондину приходится закрыть рукой, подавляя попытки закричать и позвать охрану, которая всё равно ему не поможет, однако он ведёт себя на удивление тихо, лишь смотря снизу-вверх очень странным взглядом, в глубине которого скрывается что-то страшное, опасное и сжигающее. Глаза бегают, грудь вздымается от недостатка кислорода и попыток его восполнить. Тогда Кайден отнимает руку от его рта и спустя секунду нетерпеливо прижимается к губам напротив, не встречая сопротивления.
Феликс не понимает, как так вышло и чем он вообще руководствовался. Это был минутный порыв, ничего не значащий жест, слабость и потеря бдительности. Это всё долбаный соулмейт, долбаная метка, снова вызвавшая спонтанное возгорание в душе. В такие минуты от Кайдена желательно находиться как можно дальше, а не в непосредственной близости, чтобы не наделать подобных ошибок. Целоваться с ним, к разочарованию Феликса, практически мучительно приятно, но он не может позволить захлестывающим в отдельно взятые моменты чувствам, возникающим из-за того, что меченый мучается от спермотоксикоза, брать над ним верх. Он будет сильнее этого.
Не проходит и десяти секунд, как он отбрасывает Кайдена от себя, отшатываясь от него как ошпаренный на другой конец дивана. Оба тяжело дышат и стараются не пересекаться взглядами. Феликсу хочется врезать себе так, чтобы мозги вылетели из черепной коробки и снарядом отлетели в стену. Хёнджину хочется заорать так громко, как только можно, откусив себе руку по самый локоть.
Восстановив дыхание в полнейшей тишине, брюнет решается её прервать первым.
— Через час едем в мой ресторан. Там практически не будет посетителей — для нас специально пообещали расчистить помещение — и будет много вкусной еды. Будешь дегустировать.
При упоминании еды Феликс оживает, мгновенно переключившись.
— Я как раз проголодался до чёртиков! — бросает он и убегает в спальню прихорашиваться. Хван провожает его фигуру тоскливым взглядом и думает про себя, что тоже смертельно «голоден», снова закатывая глаза и кусая губы.
♡ ♢ ♤ ♧
В ресторане и правда царит умиротворяющая атмосфера. Всех немногочисленных гостей на сегодня разогнали, оставив только персонал, что стремился выслужиться перед хозяином и его сопровождающим на максимум. Хёнджин слишком устал, чтобы всё проверять самолично, лишь неспешно прохаживаясь по залу в ожидании ужина и сбагрив Феликса, чтобы тот сам проверил кухню и поделился с ним мнением. Лучшей мотивацией для персонала стали слова хозяина о том, что если им удастся угодить Энджелу, то он всем поднимет зарплату.
Под спокойную музыку, ненавязчиво разносившуюся по всему ресторану, Хёнджин занял самое живописное место в приятном полумраке, ожидая, когда Феликс удовлетворит своё любопытство и вернётся к нему. Надо было его всё-таки не отпускать. В последнее время Хёнджин так много работал, что они мало пересекались. Феликс в том числе ещё брал смены в клубе, порой отсутствуя по ночам и приходя домой под утро, когда брюнету приходилось надолго отлучаться. Как-то незаметно для самого себя Хван стал по нему скучать. Как-то он проморгал момент, когда умудрился в такие сжатые сроки привязаться к этому ходячему недоразумению, ведь раньше у него была только одна цель — переспать с ним, чего бы ему это не стоило.
Теперь же день был прожит зря, если Феликс хоть раз не послал Хвана во всем известные направления или в очередной раз не учудил чего-нибудь экстраординарного. Любая из его улыбок, пусть даже самая саркастически-едкая, наполняла смыслом пустую и скучную жизнь Кайдена. А попытки добиться его расположения и хотя бы мимолетного поцелуя из раза в раз становились целью, на пути к которой хотелось пользоваться любыми средствами. Энджел всё ещё его ненавидел, и это было взаимно: им всё чаще хотелось убить друг друга, но сам процесс, погоня, игры в кошки-мышки — всё это было тем, без чего они уже просто не могли существовать спокойно.
От всего этого в какой-то степени веяло нездоровым фатализмом, поэтому Хёнджин старался гнать от себя мысли о том, какие же всё-таки у него с блондином отношения, как можно дальше. О них не хотелось думать, он предпочитал их просто чувствовать. Думать всегда было слишком сложно: вместо ответов на свои вопросы не получаешь нихрена, вопросов становится только больше, и тогда зачем это всё?
Феликс, довольный донельзя, улыбчивый и солнечный, приземляется за столик прямо напротив Кайдена, неспеша барабанящего по скатерти глубокого винного цвета пальцами.
— Я заказал кучу всего! Боюсь, что после подобной трапезы мы не влезем ни в одну из твоих машин, так что надеюсь среди твоего таксопарка найдется что-нибудь из раздела грузоперевозок. Желательно с комфортом, — он хихикнул.
Хёнджин прыснул, представив описанный Энджелом грузовик с люксовой обивкой, новейшей стереосистемой и мини-баром.
— Одно твоё слово, и я закажу такой ради тебя, — Кайден беззастенчиво пялится на парня напротив. Феликс лишь ехидничает.
— А если я закажу пятидесятиметровый лимузин?
— И его тоже, — брюнет с блаженной улыбкой наблюдает за движением губ и взмахами ресниц, находя это зрелище в крайней степени завораживающим.
— Тогда я хочу ракету, — Феликсу становится смешно. Очевидно, Кайден находится в какой-то прострации.
— Я и ракету для тебя раздобуду, — он поглаживает скатерть, борясь с желанием протянуть руку, чтобы коснуться пальцев парня.
— Что и «Бурдж Халифа» ради меня выкупишь? — бросает вызов блондин.
— Вряд ли у меня найдётся настолько много денег, но ради тебя я ограблю банк, вынесу всё подчистую и куплю тебе и её.
Феликса отчаянно забавляет состояние брюнета, который неотрывно буравит его непонятным взглядом, даже не моргая, как будто покурил чего в его отсутствие.
— Ты полный придурок, Кайден, — Феликс звонко смеётся и у Хвана появляется желание ввести себе его смех внутривенно. Чтобы немного отвлечься, он решает перевести тему.
— Ну как там дела на кухне?
— О, я провёл достаточно тщательный досмотр! Меня много чем угощали и обещали в обязательном порядке впечатлить. Шеф-повар тут просто отменный. Ты бы послушал его кулинарные шуточки! Что бы он не говорил, он неизбежно всё сводит к...
В какой-то момент Хёнджин совсем перестал слушать, что несёт этот белокурый ангел. Вся деятельность мозга схлопнулась до трех основных примитивных задач: поесть, поспать и потрахаться. Все они обрели форму, взялись за ручки и водили увлечённые хороводы под звук неземного голоса блондина, красочно расписывающего, как ему нравится буквально всё здесь. Смысл сказанного доходил до Хёнджина с трудом.
Когда официанты уставили стол всевозможными блюдами, Феликс не затыкаясь расхваливал поваров и их навыки, признавался в любви к еде и с неописуемым удовольствием уплетал всё за обе щеки. И улыбался. Сегодня паршивец улыбался буквально постоянно. Хёнджину стало отчего-то казаться, что теперь без этой улыбки он просто сдохнет. Опять же, мысли крутились по кругу. Да что ж такое...
Стоило об этом подумать, улыбка с лица блондина исчезла в одночасье, потому что где-то со стороны главного входа раздался какой-то шум, на который он поспешил повернуть голову. Хёнджина мгновенно отрезвило, когда он услышал звуки выстрелов. Как назло, охраны он с собой сегодня практически не брал, отпустив многих на выходной.
Блондин поворачивается на него со слегка испуганным видом, и Хван тут же переполняется ярой ненавистью к тому, кто посмел заставить Феликса перестать улыбаться. Из глубин карманов он достает пистолет и ощущает, как затвердевают в яростной гримасе мышцы на лице.
— Пригнись, а ещё лучше нырни под стол и жди здесь. Не высовывайся, я тебя очень прошу, — просит он ангела и движется перебежками в сторону главного входа, вглубь ресторана, по пути надеясь, что Чонг и Хо справятся с нападавшими и что никого из персонала не ранят.
Феликс, конечно же, не слушает. Это было даже более, чем ожидаемо. Когда Кайден уходит, он точно так же, перебежками, движется в сторону кухни, где осталось множество ни в чем не повинных людей, которые за окружающим шумом могли и не услышать выстрелов — их нужно было предупредить и выпроводить отсюда. Стойкое чувство дежавю.
Как и ожидалось, увлечённые делом повара совсем не в курсе, что за пределами их рабочей зоны происходит что-то опасное.
— Я прошу всех покинуть ресторан немедленно! — громко оповещает их Феликс, привлекая к себе внимание и показывая, что за окошком происходит потасовка, в которой уже участвует хозяин ресторана. Всех работников кухни не нужно уговаривать дважды, они знали, на что подписывались, так что покидают место действия так быстро, как только могут. Энджел пристально следит за тем, чтобы абсолютно все исчезли из помещения, поэтому очень не вовремя замечает, что по его душу уже явилась парочка гостей.
— Джентльмены, мы с вами, кажется, уже встречались, — начинает Феликс издалека, медленно пятясь назад по кухне от двух вооруженных ножами головорезов. К счастью, не огнестрелами. В отвратительных рожах он отдалённо признаёт тех самых стервятников, что в прошлый раз налетели на «Домино». Каких именно, сложно сказать, ибо в представлении Феликса они все были на одно лицо. — Было бы неплохо, если бы вы соизволили свалить отсюда нахрен, пока... — он хотел продолжить, но эти двое наглухо его игнорировали.
— Вы посмотрите-ка, какой смышлёный малыш! — плотоядно облизывается один из бандитов с огромным отвратительным шрамом на лице. — Он нас даже помнит!
— Наверное он также помнит, что мы собирались знатно поразвлечься! — ржёт гиеной в сторону своего дружка урод. — Только вот нас прервал твой драгоценный папик. А я смотрю, вы неплохо сблизились? — вращает в руке нож второй отморозок без единого волоска на голове. — Деньги тебе к лицу! Посмотри-ка, чувак, он выглядит как модель!
— Не говори! Так значит, ты даёшь только за большие бабки? Не вопрос, сейчас зарежем твоего ненаглядного Кайдена, отожмём у него немного и пустим тебя по кругу!
Феликс старается незаметно найти хоть какое-нибудь оружие, иначе с двумя нападающими без потерь не справится в одиночку.
— Не хочу вас расстраивать, но я вообще никому не даю, — улыбается своей фирменной солнечной улыбкой Феликс, в следующую секунду дотягиваясь рукой до сковородки с кипящим маслом, чтобы плеснуть им в ублюдка со шрамом на лице. Он тотчас оглушает всех троих душераздирающим криком, падая на пол и корчась в агонии. Это вызывает приступы тошноты, но действовать нужно быстро, так что уже пустой сковородой блондин огревает по голове лысого, что сгибается пополам и хватается за голову, наверняка с потемнением в глазах.
Надолго этого, впрочем, не хватает, потому как он слишком быстро приходит в себя в приступе ярости надвигаясь на Энджела с новой силой. Тому не остается ничего иного, кроме как схватить со стола тесак, предназначенный совсем не для того, чтобы резать им людей, и отбиваться от лысого, полосуя тому по рукам, пока он тянет их вперёд. Тогда отойдя подальше, там, где пространства становится больше в разы, он замахивается ногой, вспоминая свои познания в сфере тхэквондо, и одним ловким движением попадает бандиту по голове, отправляя в нокаут и надеясь, что не убил его ненароком.
Осматривая два тела, что теперь его стараниями находились в отключке, Феликс прислушивается, нет ли поблизости кого-нибудь ещё, и решает оставить тесак при себе для дальнейшей самообороны. Однако выбегая из кухни в зал, обнаруживает тут и там раскиданные туши стервятников, но нигде не может найти Кайдена. Сердце пропускает пару ударов от мысли, что его могли ранить или вообще убить, взгляд мечется в панике, а руки сжимают нож. Он бегает между пустыми столами, пытаясь высмотреть тело в дорогом костюме, стараясь не думать, что недоброжелатели могли сделать с брюнетом...
«А может, его вообще похитили? Чёрт! Он же сегодня совсем никого из охраны не взял! Идиот, кретин, придурок! Клянусь, Кайден, если тебя ещё не убили, это сделаю я, собственноручно!», — думает Феликс, нервно кусая губы и с трудом сдерживая непонятно откуда взявшийся ком в горле.
В следующий момент он слышит невнятные всхлипы в другом конце зала — там, где находятся более изолированные столики, и летит туда со всех ног. Уже на подходе он слышит голос брюнета и чуть не оседает, внутренне радуясь тому, что он не просто жив и здоров, а ко всему прочему ещё и испепеляюще зол. Подобный приступ злости заражающим образом действует и на блондина, что тут же переключается в эмоциях.
Перед глазами Энджела предстает картина распластанного на полу неизвестного мужчины с разбитым, но ухмыляющимся лицом, которого на мушке держат сразу шестеро телохранителей, пока Кайден держит свою ногу в кожаных ботинках от «Givenchy» на его голове. Он краем глаза замечает Феликса, внутренне успокаиваясь, что он в порядке, но не отвлекается от своего дела.
— Иззи Ромеро, — Кайден выплёвывает это имя в приступе омерзения, — Мне кажется, или до твоих стервятников с прошлого раза не дошло, что со мной лучше не связываться? Я оставил в живых всех твоих людей, проявляя недостойную таких отбросов благосклонность, и что я получаю взамен?
Иззи хрипит в попытках рассмеяться. У него рассечена губа, подбит глаз и множество ссадин на скулах кровоточат, пачкая чистый лакированный пол. Обе руки, что сведены за спиной, удерживают сразу двое наёмников.
Феликс не может отнять взгляда от утопающего в своей ненависти Кайдена, злобный вид которого порождает в душе блондина какие-то ненормальные чувства и наклонности. Он заразителен в своей испепеляющей ярости и сексуален даже больше обычного. Это неожиданное открытие вводит Феликса в ступор. Ещё и плечо от чего-то начинает болеть. Наверное, слишком сильно замахнулся сковородкой...
— Ты проявляешь благосклонность в принципе, кретин, — Иззи, всё же, смеётся, плюясь кровью. Мерзкое зрелище. — Знаешь, Кайден, есть такая международная поговорка, которая гласит, что одной задницей на двух стульях не усидеть. А ты всё пытаешься и людей метелить, и рыцарскими доспехами прикрываться. Доводи уже дело до конца что ли, а?
— Предлагаешь мне убить тебя? — хмыкает парень.
— А попробуй!
— У меня нет ни малейшего желания марать о тебя руки, паскуда, — Кайден облокачивается на своё колено, давя на Иззи всем весом и заставляя шипеть. — Значит так, слушай сюда... Я тебя в последний раз предупреждаю: прекрати соваться в мои дела, бизнес и жизнь. Забудь о моём существовании в принципе...
— О, забыть о тебе будет проблематично. Знаешь ли, ты уже много кому не угодил одним фактом своего существования. Если не я, так обязательно кто-нибудь найдётся, кто захочет и тебя грохнуть, и шлюху твою блондинистую.
Последняя фраза заставляет Кайдена на полном серьёзе сдерживать себя, чтобы не выбить Ромеро мозги. Он почти до ощутимого хруста давит тому на голову, озлобленно понижая голос.
— Со мной ты можешь вступать в конфронтации до бесконечности, мне, по большому счету, плевать, но, если хоть один волосок упадет с головы моего Ангела, я лично явлюсь в твоё имение и убью там всех до единого, поверь мне на слово. В данном случае никаким благородством я прикрываться не стану. Ты меня понял?
Иззи пытается кивнуть в своём положении. Безуспешно. Тогда он невразумительно мычит.
— Увезите его нахуй с глаз моих куда-нибудь подальше и выбросите на обочине. До своих пускай ковыляет пешком, если не сдохнет где-нибудь в канаве, — командует Кайден телохранителям, что берут под руки избитого Иззи и бесцеремонно волокут на выход.
Пока Феликс борется с обуревающим его приступом ненависти к такой мрази, как Ромеро, Кайдена постепенно отпускает, так что он ловким жестом подкуривает сигарету и жадно затягивается, привлекая внимание блондина. Феликс курил крайне редко, только в самых стрессовых случаях, так что нынешний вполне располагал к подобному.
— Дай и мне тоже, — просит он, чем вызывает у Кайдена хитрый хищный оскал. На его лице всё ещё читаются остатки гнева, что в сочетании с подобным оскалом делают его наглым и надменным. Похож на пуму. Или чёрную пантеру.
— Один поцелуй — одна сигарета, — выставляет Хван прайс на просьбу. И совсем не ожидает, что Феликс снова прильнёт к нему, обхватывая руками за шею, целуя глубоко и страстно, уводя их ближе к стене, где выстрелом выбило лампу и теперь царил загадочный полумрак. Ударяясь затылком, брюнет поспешно тушит сигарету о первую попавшуюся поверхность и бросает её на пол, чтобы успеть прижать ангела к себе за талию как можно ближе. Губы Феликса всё ещё отдают чем-то острым после еды, а зубами он аккуратно покусывает нижнюю губу Хвана, заставляя его внутренне биться в истерике от восторга. Кусачий. Так он очевидно проявляет чувства.
Не успев толком распробовать поцелуй, Хёнджин неудовлетворенно стонет, будучи отодвинутый к стене на расстояние вытянутой руки. Феликс смотрит на него с ожиданием, потому что выполнил просьбу, и за неё ему положена одна чёртова сигарета.
— Ладно, ладно, вот, держи, — протягивает Хван Энджелу всю пачку «Venom» вместе с зажигалкой...
...Чтобы в следующий момент в очередной раз восхититься изящностью и грацией, с которой его ангел зажимает сигарету между миниатюрными пальцами и делает долгую глубокую затяжку, чтобы выпустить в воздух облачко дыма, задрав голову вверх и демонстрируя на обозрение Кайдена до неприличия красивое горло.
— Кстати... — подводит блондин между затяжками, — Не знаю, с чего ты вдруг так щедро осыпал Ромеро угрозами о моей сохранности, но если это такой способ добиться моего расположения, то ты всё ещё лажаешь, — Феликс хихикает, разряжая обстановку. Хёнджин переполняется благодарностью, хохочет в ответ, и они движутся к середине зала, пока не выходят под ослепляющий свет, где блондин вдруг ошарашенно уставляется куда-то, как кажется, в сторону. Однако спустя секунду до Хвана доходит, что он рассматривает его плечо.
— Кайден, ты ранен?