Хоть в гроб клади!

Бор обычно был спокойным мальчиком. Обтекаемым, как я его охарактеризовал раньше. Но случались дни, когда и этот мирный пирожок с добром превращался в злобного истеричного подростка. Например, когда Бор узнал, что его лучший друг мертв.

Младшие Звягины не могли уснуть, хотя Андрей не включил свет. Шестилетний Антоша вжимался спиной в стену, натянув одеяло до подбородка, напуганный странной яростью брата. А Тёма сидел на втором этаже кровати, свесив ноги, и наблюдал с молчаливым смирением.

- Ты навсегда уйдешь, да? – спросил он с полной готовностью к такому сценарию, когда Андрей бросил в рюкзак несколько пар носков.

От его тона у старшего брата холодок по позвоночнику пробежал. Бор застыл, прекратив агрессивные сборы, и посмотрел на Тёму.

- Нет. Конечно нет.

- Зря. Я бы ушел на твоем месте.

- Что ты такое говоришь? – Бор подошел к кровати и взял брата за ноги. Не очень похоже на объятия, но дотянуться за ними было бы сложно. Андрей смотрел на брата снизу вверх изучающе, впервые замечая в нем совсем взрослую тоску.

- Ну, знаешь, всё изменилось с тех пор, как папы не стало. Тошику хорошо, он плохо помнит, но мы-то знаем, что мать раньше такой не была, - Артём вздохнул осмысленно и потрепал старшего брата по волосам, наклонившись. – И нам-то еще ничего, жить можно, а тебе бежать надо. Для себя жить.

- Ты многого еще не понимаешь, Тём, - Андрей повторил за ним вздох, задумчиво помял пятки брата. – Если я помогать не буду, как же вы...

- Переживём, - отрезал Артём. – Лучше видеться по выходным, чем ты заболеешь как-нибудь серьезно, если дальше продолжишь ночами без сна работать.

Тёма был мудрым не по годам ребенком. Андрей тоже рано повзрослел, но его чертой была ответственность. А младший брат, оказалось, видел глубинную суть вещей.

- А кто вас оберегать будет? – Андрей отступил от кровати в растерянности.

Тёма спрыгнул и сел к не спавшему Тошику. Похлопал по кровати, приглашая старшего расположиться посередине. Все трое обнялись.

- Все будет нормально, - Артём похлопал Андрея по плечу. – Ты же сам сказал, что не насовсем уйдешь. Позовем, если будешь нужен.

- А зачем ты все-таки уходишь? – пролепетал Антон, цепляясь за обнимающую его руку брата.

- Кое-что с Максом случилось. Ему моя помощь нужна... Да и мне было бы славно о многом подумать.

- Ты далеко уйдешь?

- Нет, Тош. Смогу прийти, если вам понадобится моя помощь, - Андрей поцеловал младшего брата в макушку.

Бор смертельно устал от всего на свете. Работа, подготовка к учебе, семья, братство, бессонница – поводов было предостаточно. Но больше Бор не чувствовал усталости. Только отчаяние и злость, чередующиеся контрастными волнами. Когда холодная отступила, и снова яростно накатила горячая, Андрей взял собранный рюкзак и пошел на выход. Он мог еще сто раз извиняться перед братьями, успокаивать их и тогда точно передумал бы уходить.

У двери его остановил строгий голос разбуженной тёти Алёны.

- Это что за представление?

- Не начинай, - раздраженно.

- А ты матери не указывай. Куда собрался среди ночи? – женщина скрестила руки на груди.

- Куда надо.

- Это не ответ. С дружками своими опять шляться пойдешь? Куда? – еще раз с нажимом спросила мать.

- На Кудыкину гору, - огрызнулся Андрей слишком дерзко.

- Ты как с матерью разговариваешь?! – Тётя Алёна зашипела на сына, и схватила за руку, когда он уже хотел открыть дверь и сбежать. – А ну прекращай глупости, что бы ты ни задумал, и ложись спать! Два часа ночи. Говорила, до добра не доведут твои гулянки и дружки!

- Мам, хватит! – Андрей вырвался и повысил голос. – Из-за тебя я тогда не пошел с ним, ясно! Из-за тебя я его бросил! Если бы не ты, я был бы там и ничего не случилось бы! – наконец, клокотавшая в груди обида вырвалась истерическим криком и слезами. – Из-за тебя Макс умер!

Пользуясь замешательством матери, Бор вывалился в подъезд и побежал по единственному пролету с первого этажа до домофона. По нажатию писклявой кнопки дверь противно заскрежетала. Силы вдруг покинули, и Бору пришлось навалиться на неё всем своим дрожащим телом, чтобы выбраться на воздух.

Ночная прохлада не отрезвляла, а лишь заставляла дрожать сильнее. Прозрачная, но густая темнота конца августа напоминала о приближении осени. Легкие кололо от долгого бега, но Бор не останавливался, пока не закрылся в гараже. Прижавшись спиной к металлической двери, он сполз на пол и открыто разрыдался. В конце концов, если даже Бруно... Если Макс разрешил себе расплакаться, то уж Андрею точно не стыдно.

Он позволял горю вылиться слезами и смиренно принимал жжение в носу. Сидел бессильно и чувствовал, как соленые капли стекали по подбородку, щекотали кожу, а потом неприятно мочили джинсы на коленках.

Андрей не плакал, когда папа умер. Он поддерживал маму и братьев, давал им опору, чтобы спокойно пережить трагедию. Кто-то должен был оставаться сильным и защищать семью. Кто-то должен был здраво смотреть на цены на похоронные услуги, заключать и подписывать договора и контролировать работу бюро. Андрею некогда было самому горевать.

И до сих пор у него не выдавалось минуты. Он сбегал в дела и ответственность за других, чтобы не видеть своих проблем. Забывать о собственном горе, терять в памяти лицо отца и любые его черты. Гаусс был прав. Бор спасал всех вокруг так отчаянно, потому что в помощи нуждался сам.

Эту ночь Бор провел в одном положении, плача, пока не кончились слёзы. Потом обессиленно заснул там же у двери. Его разбудил толчок дверью в спину.

- Привет, Дюшес, - дядя Боря, хозяин гаража, с порога протянул племяннику стеклянную бутылку газировки. – Держи дюшес.

- Спасибо... Дядь Борь, а чего вы тут? – Бор растерянно взял бутылку, свободной рукой натирая опухшие глаза.

- Мамка твоя звонила. Говорит, сбежал, непонятно куда, что там с ним будет... Волнуется очень, ну, ты ее знаешь, - мужчина стал спускаться в нашу яму. – Просила помочь, вот я даже с работы отпросился. Надо же знать, что да как с племяшем.

- Как видите, нормально все... - Андрей вздохнул и открыл газировку, следуя за дядей. Он не ел вечером, так что несколько глотков сахарной жижи были кстати. – Вы ей меня не сдадите?

- Я своих не сдаю, - дядя Боря почесал бороду, рассматривая нашу схему на стене. – Чего это у тебя тут?

- Да так, развлекаемся с пацанами. Это для антуража...

- Это дело хорошее. Молодость надо прожить. Мы в свое время с Алешкой тоже зажигали, только в путь... - предавшись воспоминаниям, мужчина вдруг стушевался.

Он не привык задевать эту тему при племянниках. Тема больная, и про отца Андрея почти никто не говорил. Все родственники как-то обходили стороной. Да Андрей и сам никогда не спрашивал, ушел в работу и всё тут. А теперь почувствовал тоску и остро нуждался хотя бы в разговоре. Косвенном, фоновом, но присутствии отца.

- Дядь Борь, расскажете мне больше про папу? Наверное, вы знаете, чего другие не знают? Родной брат ведь...

- Да, я тебе такое расскажу, чего он сам бы никогда не рассказал, - дядя Боря обрадовался просьбе.

Бор сел рядом с ним и позволил себе впервые за полтора года расслабиться. Полностью отпустить ситуацию и плыть по волнам воспоминаний дяди, иногда встречаясь и со своими.