Глава 9
— Кто это дерьмо вообще готовит? — с нескрываемым раздражением бросил он, не отрываясь от тарелки.
Варя даже не подняла глаз. Только хмыкнула.
— Когда-то тебе все нравилось.
Он не ответил. Только стиснул зубы и отодвинул вилку, будто его оскорбил не вкус, а сам факт ее старания.
Саша, который сидел напротив, лениво жевал тост и наблюдал за этой сценой с видом человека, которого такое утреннее представление скорее развлекает, чем раздражает. Он покачал головой и со смехом спросил:
— Вы че, мутите?
— Заткнись! — ответ последовал мгновенно в унисон.
Саша залился смехом, театрально поднял руки, будто сдавался:
— Ладно-ладно, молодожены, без обид. Я пойду. Мне еще к одной девчуле заскочить нужно.
Он встал из-за стола, взял с собой кружку с остатками кофе и, все еще посмеиваясь, исчез за дверью. И тут наступила тишина.
Варя молча встала, будто ничего не произошло. Прошла к холодильнику, открыла его и достала пакет сока. Налила в высокий стакан, сделала несколько глотков. Спиной к нему. Она и не думала смотреть на Рому. И тем более говорить.
Но он уже поднялся. Его шаги были почти неслышны, но она почувствовала, как воздух за спиной поменялся. Секунду спустя его руки обвили ее талию. Он мягко, но уверенно развернул ее к себе и усадил на столешницу.
— Чего тебе? — спросила она, глядя на него.
Он не отвел взгляда, и его пальцы скользнули вниз, к ее бедру и остановились.
— Я голоден, — прошептал он. — Хочу наестся.
Она не успела среагировать. Он уже опустился на колени, его ладони раздвинули ее ноги. Варя подалась назад, ухватившись за край столешницы.
— Что ты делаешь?... — прошептала она с трудом. В голосе дрожал не страх, а ожидание. И что-то, от чего щемило под ребрами.
Рома не ответил. Только усмехнулся и прикоснулся губами к ее внутреннему бедру. Его поцелуи были мягкими, но по-настоящему сводили с ума. Она прикусила губу, ресницы дрогнули. Казалось, еще миг — и она сама будет просить его.
Но он резко поднялся. Его рука с силой обхватила ее лицо, сжав щеки. Варя злобно распахнула глаза.
Он наклонился к ней, дыхание коснулось ее уха. И потом — легкий укус. Почти ласковый.
— Неужели ты думала, что я вот так поступлю со своей девушкой? — прошептал он.
Она фыркнула, не уступая ни в напряжении, ни в дерзости.
— У тебя нет девушки.
Рома посмотрел на нее несколько секунд. Потом сжал ее щеки сильнее — так, что стало больно.
— Значит, пойду улажу эту проблему, — сказал он спокойно.
Затем парень отпустил ее, и Варя тут же схватилась за лицо, кожа пылала от его прикосновений.
— Вот бы связать этого козла и трахнуть. — фыркнула она, хватая воздух. — Кстати, не плохая идейка. Возьму на заметочку.
***
— Тебе налить еще? — Катя склонилась к чайнику, не дожидаясь ответа, и аккуратно долила Полине в чашку ароматный травяной чай. — Говорят, мята успокаивает. Хотя, честно, я на тебя смотрю — тебя уже ничто не успокоит.
Полина чуть усмехнулась, но не ответила сразу. Она сидела в мягком кресле, одна нога поджата, взгляд у нее довольно настороженный, как у кошки перед прыжком.
— Я просто не люблю не понимать, — наконец сказала она. — Особенно, когда дело касается меня. Или людей, которые мне дороги. Что она делает с Ромой? — сделала Полина глоток, переведя взгляд на Смирнову.
— Кто — «она»? — с энтузиазмом Катя подняла брови.
— Варя, конечно. Кто же еще. Ты же ее знаешь как облупленную. Что у нее в голове? Она правда... типа влюблена? Или все это ее очередная кукольная пьеса? — закатила Полина глаза.
Катя на секунду задумалась. Затем, опершись локтями о стол, посмотрела Полине прямо в глаза.
— Она человек, Полин. Да, она иногда ведет себя неподобающее, но она хорошая. Даже очень хорошая. Она просто хочет чувствовать себя живой. С тем кого она любит или будет любить.
— Прекрасно, — сухо заметила Полина. — И в этой ее драме главную мужскую роль снова дали Роме.
Катя молча улыбнулась на ее слова.
— Я тебе расскажу одну историю, — сказала она. — Это было лет пять назад. Варя тогда снова с отцом поругалась и убежала ко мне. А через полчаса пришел Рома. Он не знал, что она у меня. Просто пришел, как будто чувствовал. — Катя прикрыла глаза, вспоминая. — Она сидела на полу вся заплаканная с опухшими глазами. Выглядела... как разбитый фарфор. И когда Рома ее увидел — он как будто перестал дышать. Он с детства любил ее, как и она его. Они оба боялись признаваться в этом, но я это знала и они знали, только спихивали это на вранье. Что оба не верили в чувства, но они были. — Катя снова посмотрела на Полину. — Тогда я поняла: Рома может оттолкнуть Варю, когда она ведет себя капризно и вызывающе. Но если она сломана — он будет рядом. Потому что именно ее слабость пробуждает в нем самое нежное. Он не просто жалеет ее. Он хочет защитить. И не дать больше плакать. — Катя даже погрустнела от собственных слов. — Варя — его слабость. Как бы он ни притворялся. Он может злиться, раздражаться, уходить... Но если ей будет плохо — он первый придет. И никакая левая тварь не заставит его ненавидеть ее.
— Значит, все так? — произнесла она холодно. — Значит, этот идиот... полюбит только тогда, когда ее уже кто-нибудь добьет? Когда она упадет? Когда весь ее этот блестящий фасад рассыпется?
Она фыркнула, откинулась на спинку кресла и прошипела:
— Варя — слабая, тупая коза. Которая вечно строит из себя царицу, пока кто-нибудь не трахнет ее за гаражами. А потом пустят по кругу. Потому что именно так заканчиваются истории о девочках, которые думают, что лучше других.
Катя не изменилась в лице. Только медленно, почти лениво, склонила голову на бок и... улыбнулась. Она вновь не поняла ее длинного рассказа.
— Забавно, как много ненависти у тебя к ней, — сказала она спокойно. — Такое чувство, будто ты ее боишься.
— Я ее презираю, — резко бросила Полина.
— А может, завидуешь? — мягко выдала Катя.
— Если она считает, что может прийти и забрать все, что ей хочется, — она сильно ошибается. — Полина резко встала.
Катя кивнула, будто соглашалась.
— Послушай. Послезавтра у меня день рождения. Будет много народу. Варя, возможно, тоже придет. Но я тебя зову. Прийди, пожалуйста. Я буду рада увидеть тебя. — Катя улыбнулась, подходя поближе.
Полина кивнула и собралась уходить, но Катя остановила ее.
— Она до смерти боится темноты. Запомни это. — сказала Катька, наблюдая как Морозова расплывается в улыбке, а затем выходит из ее дома.
***
Пальцы медленно перелистывали страницы, треща пленкой от времени. На каждой странице — фрагмент детства: Варя с заляпанным лицом от торта в три года, Варя с расцарапанными коленками и потертым мишкой в руках, Варя в нелепом ободке и платье на выпускном из садика. Рядом — мама, папа, Саша, бабушка с дедушкой... Был даже один дядя Коля с его вечным анекдотом, который она до сих пор помнила. Было все. Но не было их.
Не было тех фотографий, которых она искала. Тех, которые остались в сердце. Варя тяжело вздохнула и резко захлопнула альбом. Он с глухим хлопком упал на ковер. Девушка с неохотой сползла с кровати и, поджав губы, пробормотала:
— Я же обещала себе больше этого не делать...
Колени коснулись пола, пальцы машинально потянулись под кровать, где в самом углу пылилась старая картонная коробка. Варя знала ее наизусть. Она стояла там уже годами, и каждый раз, когда она к ней прикасалась, внутри будто что-то переворачивалось.
Она села на кровать, прижав коробку к груди. Несколько секунд просто сидела так, будто ждала, что кто-то скажет ей: «Не надо». Но никто не говорил. Было только тиканье часов и дождь за окном.
Варя открыла крышку. Сердце... кажется, оно на секунду остановилось.
Все было здесь. Все, от чего она так долго убегала, делая вид, что забыла.
Фотографии. Их было много. Черно-белые, цветные, с выцветшими краями, порванные уголки, даже одна, на которой она сама в детстве нарисовала сердечко фломастером.
На фото была она и Рома. Маленькие, смешные, грязные, счастливые. Она в его старой кепке. Он с палкой как с мечом. Она держится за его руку. Он смотрит на нее с каким-то беззаботным восхищением. А она улыбается — по-настоящему, широко, так, как давно уже не улыбалась.
Некоторые фотографии были покрыты следами губной помады. Варя тихо усмехнулась сквозь слезы — она ведь действительно целовала их. В старшей школе, тайком, прячась в своей комнате, она украдкой целовала изображения, словно это могла передать хоть каплю тех чувств, что жили в ней.
Под фотографиями лежала куча записочек. Маленькие бумажки, вырванные из тетрадей, обрывки блокнотов, салфетки с корявыми сердечками и «В+Р» внутри.
«Он мой. Даже если никто об этом не знает».
«Глупый, красивый Рома. Не могу не думать о тебе».
«Почему ты улыбаешься, когда не со мной?»
«Ты даже не представляешь, сколько в тебе всего, что я люблю».
И еще, и еще...
Варя гладила каждую бумажку пальцем, будто они были частью самого Ромы.
И тогда она увидела его.
Старый, потрепанный дневник. Черная обложка, местами облупившаяся с множеством наклеек, на первом развороте — ее почерк, такой еще девчачий: «Дневник любви. Только для себя. Никогда не читать другим!»
Она улыбнулась сквозь слезы и открыла первую страницу.
«Сегодня он опять не заметил, что я была на улице с ним. Он играл с Сашкой, а я просто смотрела. Я бы хотела его обнять. Хоть на секунду. Просто коснуться. Он пахнет летом. А я снова ничего не сказала.»
Следующая страница.
«Я мечтаю сказать ему о своих чувствах, но мне кажется, что это не особо интересно ему. Он сказал, что я не в его вкусе.»
И еще.
«Я такая дура. Он сказал, что ему нравится какая-то девочка из его школы. А я улыбалась, как идиотка. А внутри словно все умерло. Я люблю его. Уже сто лет, кажется.»
Варя не заметила, как по щекам потекли слезы. Она вытерла их рукой, но они все лились и лились.
— Кобелина этот Пятифан! — рявкнула девушка, захлопнув дневник.
Хватит с нее этих воспоминаний. Что было, то было. Хватит ворошить прошлое, которое не приносит ничего, кроме боли.
Девушка засунула дневник обратно в коробку, наспех захлопнула крышку и с усилием затолкала ее под кровать, будто чем дальше она от глаз — тем дальше от сердца. Она сомневалась в возрождение старых чувств. Они давно пропали, но на душе от этого не легче. Она все равно будет помнить каждую строчку. Каждый выцветший снимок. Каждую записку, наивную, глупую, настоящую.
Варя вышла из комнаты босиком. Легкий холодок пробежал по коже. Девушка ухватилась за поручень лестницы и аккуратно начала спускаться по ступенькам, пока не заметила Пятифана лежащего на диване, вытянувшись во всю длину, укрывшись одеялом, которое явно схватил вслепую.
Он выглядел... по-мальчишески уязвимым. Не как тот, кто ломает ее сердце. А как тот, чье сердце когда-то было в ее руках.
Он действительно вырос. И не только в росте или телосложении. Что-то в нем стало другим — взгляд, черты лица, повадки. В нем появилось то, что притягивало, что заставляло сердце сжиматься и учащенно биться. Он стал привлекательным, мужественным, крепким. Даже в расслабленной позе он выглядел будто герой из какого-то кино.
А она...
Варя едва заметно усмехнулась и отвела взгляд. Она тоже выросла — внешне. У нее изменилась фигура, голос. Но внутри она все та же — та наивная девочка с детскими глазами и глупыми мечтами о нем. Все та же Варя, которая хранила глупые фотографии под кроватью, веря, что когда-нибудь он все поймет.
С этими мыслями она прошла к кухонной столешнице, взяла стакан, открыла кран и налила себе холодной воды. Сделала несколько глотков, надеясь хоть как-то унять то беспокойство, что все еще грызло изнутри.
Она прошла мимо него. Хотела просто уйти к себе, спрятаться под одеяло и забыть.
Проходя мимо парня, она услышала тихую просьбу, от которой по телу прошла дрожь.
— Останься.
Дева обернулась к нему. Она оглянулась по сторонам, будто проверяя может, это не ей? Может, ей просто послышалось? Но тишина в комнате была слишком настоящей.
Она сделала несколько шагов назад, чуть ближе к нему. И вновь услышала:
— Не уходи... пожалуйста. — продолжал он.
Рома говорил во сне. Она подошла ближе и села рядом. Осторожно, словно боялась разбудить. Несколько секунд просто смотрела на его лицо. Он вздохнул во сне, что-то прошептал неразборчивое. Варя медленно приподняла одеяло, собираясь лечь рядом. Просто лечь, ничего больше.
Но в момент, когда ее рука уже коснулась подушки, она застыла. Она резко опустила одеяло обратно, как будто обожглась. Медленно поднялась с дивана.
Она бросила последний взгляд на него. На этого мальчишку, который стал мужчиной. Который когда-то разбил ее сердце, сам того не зная. Варя прикусила губу и убежала к себе в комнату.