Глава 10
Наступила долгожданная дискотека. Впервые трибуны на арене были пусты, нарядные дети и вожатые постепенно заполняли центральную площадку. Соня шла между кустов, где по-прежнему было мрачно, хотя прожекторы со сцены изредка пробивались сквозь ветви. Ещё несколько шагов и музыка заглушит любой звук, но пока отчётливо слышалось недовольное бурчание Жени, которого она упорно тянула за собой.
— Зачем мне нужно танцевать сейчас? Я же могу простоять у колонны до медляка и позвать Лесю.
— Ты ужасный скряга, Демчук, я не хочу танцевать одна. По крайней мере пока.
Соня закусила губу, представляя, как Саша оценит её новый цвет волос и пригласит танцевать. Не зря же она готовилась весь вечер у зеркала: тщательно подбирала наряд и выводила стрелки. Он увидит и поймет, что зря стал отдаляться и забудет про Марину.
Соня довольно промурлыкала под нос и повернулась к Жене, держа его за рукав:— Поэтому, будь другом, перестань вести себя как засранец и постой со мной.
После смеренного кивка она вновь повернулась к толпе. Взгляд так и бегал по залу. Соня уже вторую песню искала Сашу. Женя это заметил и лишь обреченно поджал губы. А что ему оставалось? Как бы он ни уговаривал Соню забить на мальчишку, она упорно не слушала. Не хотела смириться, что люди могут быть ветреными. А Саша был именно таким.
Женя посмотрел на свою свободную руку и осознал, что тоже виноват. Потому что поддался круглым, милым глазкам и не смог отказать, когда Соня принесла мелки и просила покрасить ей волосы. Правда перчатки они не знали, где достать.
Теперь Женя шёл с фиолетовыми ладонями, надеясь, что это не станет проблемой — и Леся согласится с ним потанцевать.
Почему Соня попросила именно его, а не девочек, было для Жени очевидно. Он просто не мог сказать «нет». Соня думала из-за их "договоренности", но на самом деле Женя становился слаб перед девочками в кошачьих панамках. Даже если бы и захотел отказать, язык не повернулся. Будто Женю околдовала таинственная колдунья. Хотя нет, очень даже известная. Вон идёт и тянет за рукав, чтобы самой тоже руки не пачкать. Да и странно им было бы за ручку идти.
Но тут Соня отпустила рукав и резко остановилась, из-за чего Женя споткнулся и, пока пытался поймать равновесие, сильно ударился о неё плечом.
— Вот черт, какого хрена?! По твоей вине плечо болит! Чем ты думала когда... Щёки, ты че?
Всё тело Сони резко задрожало, а в уголках глаз скапливались слёзы, готовые в любой момент испортить макияж.
Её вечер закончился на этом моменте, как, пожалуй, и сама Соня. Она прижала ладони к лицу, развернулась к выходу и побежала прочь.
Что оставалось Жене? Конечно, хвостиком бежать за ней.
Демчук нашёл её в раздевалке. Соня сидела на бетонном выступе под потолком, что её ноги свободно болтались в воздухе, и яростно вытирала глаза.
Если бы у людей был индикатор настроения в виде погодных явлений, то над Соней точно висела бы хмурая туча — густая, объемная, тяжелая от влаги и совершенно недружелюбная. Стоит только выйти во двор, и она хлынет дождём, да с такой силой, что зальет не только ботинки, но и все улицы. Быстро и разрушительно.
Некоторые эмоции действуют точно так же.
— Уходи, Жень, вообще не до тебя сейчас.
Она изо всех сил пыталась удержать голос ровным, но на последнем слове он не выдержал и надломился, что напугало обоих.
Соня быстро посмотрела на Женю, отвела взгляд и махнула рукой: мол, сказала же, отвали.
Ей было стыдно плакать перед Женей, потом будет обязательно перед отрядом подшучивать, а ещё хуже — при Саше.
Но Женя оставался на месте.
— Я хотел извиниться, — Он пытался подобрать нужные слова. — не знал, что моя ругань так сильно повлияет на твое настроение.
— Что? Ты думаешь я плачу из-за тебя?
— Конечно, прости, пожалуйста, я постараюсь следить за языком.
— Это было бы очень кстати и значительно упростило мою жизнь, но плачу я не из-за этого.
— Нет? Но что тогда... Я не понимаю.
— Саша... — После долгой паузы решилась сказать Соня, перебирая пальцы и чувствуя, как с каждым словом сильнее накрывает волна истерики. — Он танцевал с Мариной, обнимал её за талию и что-то шептал на ухо. А она широко улыбалась. Я опоздала. Точнее, он даже не обратил на меня внимание. Всё было зря.
Она обвела себя пальцами, указывая на масштаб проделанной сегодня работы. Послышался всхлип. Женя, встревоженный, подошел вплотную и обхватил широкими ладонями лицо Сони и стал большими пальцами вытирать дорожки слез.
— Ну же, Щёки, чего носик повесила? Конечно не зря. Ты так себя уверено чувствовала, разве не для этого всё? Главное, что ты нравишься себе, а не то что там подумал какой-то парень. Просто так получилось, что ему нравятся другие люди, дело же не в тебе.
— Ты сам себе противоречишь, называя меня щеками. Ими я и останусь. Пора признать, я жирная и непривлекательная.
— Вот такую херню я не люблю. — Женя недовольно покачал головой, но ладони не убрал. — Что за глупости? Тебя так называют, потому что у тебя милые щечки. И вся ты очень милая.
— Спасибо, конечно, что ты пытаешься меня поддержать, но будем честны. Как я вообще могла надеяться на отношения? Где я, а где Саша.
— Ну всё, разошлась. Ладно, я не хотел говорить, но знаешь, почему у него такое прозвище?
— Вантуз? — Женя кивнул. — Саша рассказывал, что как-то его стошнило в ванну, и он не мог найти вантуз, поэтому ему пришлось использовать руки, и..
— Чушь, конечно нет. — Женя рассмеялся и удивленно цокнул. — Я не настолько примитивен. Для меня описать человека одним словом — целое искусство, и подхожу к этому со всей серьезности дела.
— Тогда почему?
— Он — вантуз, потому что по уши в говне как человек, Сонь. Вот и весь секрет. Он знает об этом, я знаю это. И нас все устраивает в наших взаимоотношениях. Но теперь знаешь и ты. Надеюсь, уже поняла на горьком опыте, что нужно меня слушать и не воспринимать серьезно его флирт и ухаживания. Поэтому давай, золото, перестань по нему убиваться, сил нет смотреть на тебя плачущую.
— Золото, потому что я драгоценная?
Будто из всей тирады Соня обратила внимание только на новое прозвище. Просто говорить о Саше было больно, о своих чувствах стыдно, а о том, что имел в виду Женя, называя друга «человек в говне» — неловко.
— Потому что нужно повозиться с твоей добычей. — Женя ухмыльнулся, опуская руки. — Я бы даже сказал, без рабского труда не обойтись.
— Ты такой невыносимый, Жень.
— Зато я смог поднять тебе настроение и видеть вновь твою яркую улыбку.
Женя потёр бетонный выступ. Холодный. Он сразу решил, что нужно как-то её снимать отсюда, еще заболеет. Да и шея затекла на нее сверху вниз смотреть. Демчук даже подумывал сгрести её в охапку, словно клешней в автомате с игрушками. Но одна песня сменилась другой, и Соня резко осознала, что заиграл единственный медляк вечера.
Она засуетилась и попыталась спрыгнуть самостоятельно. Болтала ногами, словно перевернувшаяся черепашка, да так активно, что начала сползать и чуть не грохнулась вниз, если бы её не подхватили крепкие руки. Соня вскрикнула и по инерции схватилась за широкую шею, прильнув к торсу. Какой же Демчук всё-таки сильный мальчик.
— Вот черт, из-за меня ты не смог пригласить Лесю, — Соня издала звук, отдаленно похожий на скулеж. — Я даже тут все испортила.
Они продолжали стоять, вцепившись друг в друга. От бурного сожаления, Соня не заметила, как они выглядели со стороны. Юбка сбилась, оголяя бедро, а мальчишеские руки удобно устроились на пояснице. У мамы бы точно сердце не выдержало: стыд и срам.
— Фигня. Главное, что ты теперь в порядке. Все нормально же? —Он внимательно посмотрел на Соню, ожидая ответа. Получив подтверждение, он продолжил. — А танцы и еще будут, слышишь? Ты ничего не испортила. Мы что-нибудь ещё вместе придумаем. Нам не впервой.
Соня долго не могла уснуть, перебирая в темноте ещё не смывшиеся фиолетовые пряди.
Возможно, Соню терзали муки влюблённости этой ночью. И возможно, совсем немного, в этих мыслях появилось новое имя, стирая образ идеального Саши в пыль.