пьяньцесса
С той самой рождественской вечеринки, на которой Тэхен с Хосоком нашли в себе мужество признаться и принять чувства друг друга, тем самым обозначив новый статус их отношений, а пьяный Чимин, вывалившись вслед за ними на улицу с радостным криком «Ну, наконец-то!», смачно шлепнулся на землю, хлопая в ладоши, прошло уже полгода. Многое успело измениться за это время. И дело было не только в сменившемся времени года с промозглого и холодного на душное и горячее, а, скорее, во все том же непутевом Чимине, которому внезапно взбрело в голову, что он тоже хочет любви и ласки, только вот стоящих кавалеров под рукой не находится. Он, видите ли, насмотрелся на влюбленных друзей – стало завидно.
Благодаря назойливой идее, родившейся в воспаленном сознании друга, конфетно-букетный период сладкой парочки слегка подпортился. Порой им часами приходилось сидеть и выслушивать заплетающиеся речи многострадального Чимина о том, что он никому не нравится и никому не нужен. Далее по сценарию следовали многочисленные «Почему?», «За что?» и «Как дальше жить?» вкупе с соплями, слезами и прочим порядком надоевшим нытьем. Вежливо спровадить Чимина домой, пропустив мимо ушей высосанные из пальца стенания, к сожалению, не мог ни один из парней: Тэхен ссылался на то, что это его лучший друг, благодаря которому, между прочим, он теперь в отношениях с самым лучшим парнем на свете, а Хосок мог лишь поддакивать, в целом, соглашаясь с последним аргументом и каждый раз любовно целуя Тэхена в макушку. Приходилось терпеть. Однако терпение их длилось недолго.
В один из таких особо знойных и горьких вечеров, когда Тэхен почти засыпал у Хосока на груди, а Хосок, лениво потягивая остатки пива, выслушивал очередную чиминову тираду, ему в голову закралась шальная идея.
– Тэ, помнишь вечер, когда мы начали встречаться?
Солнце давно взошло, окрасив их скромную обитель белым светом; от приоткрытого с ночи окна слабо колышутся на теплом ветру занавески. Еще не успело стать душно – легкий аромат утренней свежести едва уловимо витает в воздухе. В тэхеновых растрепанных ото сна волосах путаются солнечные зайчики, он в полудреме бормочет что-то утвердительное, теснее прижимаясь к Хосоку, тычется носом в шею, не желая просыпаться так рано. В ответ на сонный шорох следует хриплый смех – горячее дыхание щекочет кожу – и еще более нежные объятия, а после осторожное:
– А Юнги помнишь? – прощупывая почву.
Тэхен тут же напрягается, сморгнув остатки дремы, приподнимается на локте. Пытается заглянуть в глаза напротив, что умело отводят взгляд, недобро щурится.
– Помню.
– Ты мне тогда не разрешил объясниться, – прочистив горло, издалека начинает Хосок, пока в нем целенаправленно просверливают дыру. – На самом деле Юнги мой давний приятель. Одноклассник, если быть точнее. В тот вечер он сильно напился и, когда ты застал нас, сидящих в обнимку, он...
Хосок осекается, бегло проверяя тэхенову реакцию, – парень внимательно слушает, вопросительно выгнув бровь. Сейчас он ожидает услышать что угодно: предательство, признание, оправдание, но только не:
– Он буквально признавался мне в любви к Чимину.
Но только не это.
– Чего?
Неловкая пауза повисает в воздухе. Тэхен непонимающе хлопает ресницами, смотря куда-то перед собой и тщетно пытаясь переварить услышанную информацию. Он, конечно, рад сбросить лишний камень ревности с души, но к чему Хосок решил поделиться данным откровением спустя аж полгода? Неужели он хочет?..
– Не-ет, – заторможено тянет он, не веря собственной догадке. – Ты что, решил их свести?
А Хосок как-то нервно смеется, лишь подтверждая сказанное. Да, говорит, а что в этом такого? Чимин уже несколько месяцев не дает им продыху, околачивается у них на квартире и стабильно вычищает все спиртное из холодильника. К тому же, сейчас лето, начались каникулы, что означает кучу свободного времени для мнимых пиздостраданий и лишней мозгоебли. Тэхен сердито шикает, прося не выражаться, но Хосок не слушает, более яростно продолжая:
– Юнги хороший парень, просто он чересчур скромный. Его надо подтолкнуть, понимаешь? Я уверен, что эта парочка очень даже споется. Как говорится: противоположности притягиваются.
И Тэхен все же сдается, устало смеется, шутливо пихая Хосока в плечо, а после примирительно целует в ключицу, тянет ближе, касается мочки уха губами, утихомиривая разыгравшийся пыл. Ладно, мурлычет, согласен.
– Найдем нашей пьяньцессе достойного кавалера.
Их операция Х началась с простого: было принято решение собрать небольшую компанию на вечер для культурных посиделок с соджу, пивом и закусками, куда, естественно, были приглашены Чимин и Юнги. Все началось весьма прилично: без привычных соплей и нытья, наоборот, даже с неким энтузиазмом и заинтересованностью. Чимин весь вечер буквально пожирал чуть ли не забившегося в угол Юнги взглядом, при любом удобном случае норовил подсесть поближе, без устали флиртовал и взапой расспрашивал о жизни. Юнги говорил немного и не особо складно, пусть ему и помогал Хосок время от времени разрядить обстановку, парень явно тушевался под титановым напором Чимина. И ведь было видно, что хочет понравиться, нервно смеется, кусая губы, тянется, но боится, непрестанно смачивая пересохшее горло выпивкой.
После пары-тройки (а может и больше, разве кто-то считал) стаканов соджу с пивом ситуация начала разворачиваться весьма динамично. Чимин, потеряв какой-либо стыд и рамки приличия, откровенно лез к Юнги на колени, заигрывал и клеился, надеясь вытряхнуть из парня хоть какие-то эмоции, на что Юнги, раскрасневшись и расхрабрившись от выпитого, даже неловко приобнял за талию, позволил играться с волосами и совершенно глупо, влюбленно улыбался. Тэхен с Хосоком наблюдали за развернувшейся картиной молча, боясь спугнуть пришедший в действие план по укрощению строптивого Чимина, правда, не скрывали легкой тревоги за Юнги, что больше походил на испуганную овечку, нежели на дьявола соблазнителя. В роли дьявола тут безоговорочно выступал Чимин.
И все было хорошо ровно до того момента, пока Чимин не полез целоваться.
Уже по-хозяйски обосновавшись у Юнги на коленях, он кокетливо водил пальцами по груди парня, положив голову тому на плечо, нежнейшим голосом мурчал что-то бесполезное на ухо. Только вот Юнги сидел ни жив, ни мертв – лицо резко приобрело сероватый оттенок, дыхание участилось, глаза остекленели. Сложно было сказать, что творилось у него в голове в тот момент, когда Чимин, совершенно не замечая болезненного состояния собеседника, потянулся к его губам, а Юнги резко отпрянул, кубарем повалив горе искусителя на пол. И бросился прочь – в ванную. Перепуганный Хосок тотчас сорвался за ним, а Тэхен и вовсе обомлел, в ужасе смотря на друга. Явно не так они планировали этот вечер.
Хосок вернулся спустя ни много ни мало полчаса, загробным голосом сообщив:
– Юнги стало плохо. Я отправил его домой.
У Чимина тогда случилась истерика похлеще предыдущих. Он поносил парней на чем свет стоял, много кричал, много плакал и непрестанно жалел себя бедного-несчастного, с кем так несправедливо поступала жизнь. После же, переведя дух и залпом осушив ближайший стакан, разразился руганью с новой силой, только уже на Юнги. Чимин вопил, что больше ни за какие коврижки не станет с ним встречаться, потрясал кулаком в воздухе, что его ужаснейшим образом опозорили и унизили, рвал и метал, что достойных парней в этом мире совершенно не осталось.
В общем, досталось тогда всем.
Однако ни Хосока, ни Тэхена данный провал не остановил. Твердо решив уладить ситуацию, виновниками которой они в какой-то степени являлись, и помирить неудавшихся возлюбленных, парни начали приводить в исполнение план Б. Было оговорено по отдельности пригласить Юнги и Чимина в кемпинг с целью развеяться и поднять настроение. Разумеется, никто из них не знал о заранее запланированной встрече, а также о том, что на двоих был снят один единственный фургон с одной единственной кроватью внутри. И то маленькой. Предвидя возможные недовольства и угрозы уехать, не оставшись на ночь, кемпинг был снят далеко от города, почти что в деревенской глуши на берегу озера – идея Тэхена, которой Хосок несказанно гордился. Уж это был его мальчик, в выборе партнера он не ошибся.
– И какого черта он здесь делает?
Чимин стоит, словно каменное изваяние, в руках лежит горстка хвороста для розжига мангала на ужин, взгляд – непроницаемый, суровый. Кажется, он только что не просто разочаровался в лучшем друге, а еще и мысленно приписал ему клеймо злостного предателя на всю оставшуюся жизнь. Тэхен лишь невинно улыбается, почесывая затылок, а Хосок по-дружески подталкивает Юнги в спину, что тоже застыл в немом шоке и, кажется, норовит удрать при любой удобной возможности.
– Какая встреча! – Хосок наигранно громко смеется. – Совершенно не ожидали вас здесь встретить! Но, раз уж такая пьянка, может, составите нам компанию на вечер?
Тэхен лишь обреченно вздыхает и машет в сторону Хосока, чтобы заткнулся. Чего уж разыгрывать комедию, если и так все предельно ясно? Ну да, они подстроили их встречу, но ведь исключительно из благих намерений! Зачем же так остро реагировать? Совершенно незачем кидаться обломанными ветками, сыпать проклятиями и убегать куда-то в сторону леса. Тэхен разводит руками – у Чимина всегда был сложный характер. Ничего, друг отойдет и сам вернется, уверяет он, а Юнги лишь понуро опускает голову и уходит в фургончик. Видимо, размышлять над ошибками.
Как Тэхен и пророчил, Чимин возвращается к ужину, осознав бренность бытия и безвыходность ситуации, в которой оказался. Уехать он не мог: они с Тэхеном приехали на автобусе, ближайший рейс которого планировался лишь на утро, а угнать машину Хосока явно был такой себе вариант. Поэтому, сжав зубы и смирившись со своей участью, он плетется на запах еды, – жареного мяса и морепродуктов – с наслаждением вдыхает аромат и напоказ отсаживается от Юнги подальше, гордо воротит носом.
– Спать будешь на улице, – бесцеремонно заявляет Чимин в перерывах между пережевыванием пищи.
У и без того печального Юнги вытягивается лицо. Он медленно откладывает палочки, долго борется с самим собой, невидяще смотря вдаль на умиротворенную озерную гладь, где перемигиваются лунные блики, а после, не говоря ни слова, встает и уходит. Чимин и глазом не ведет, продолжая с упоением уплетать говядину, а Тэхен с Хосоком хмурятся, с укоризной смотря на парня. Ну, сколько можно строить из себя непонятно кого, обижаться и хохлиться, словно гордый павлин? Юнги всю дорогу ужасно переживал с момента инцидента, строил в голове длинные речи и корил себя за то, в чем даже не виноват, а ему и слово вставить не дают, что уж говорить об извинениях! Хосок злится – у него совесть раздирает грудную клетку за друга, а Тэхен, имеющий большее влияние на Чимина, и вовсе вспыхивает. Встает, сжав кулаки, и решительно отвешивает горе-актеру подзатыльник. Хотел любви и ласки? Получай! И сейчас же беги исправлять ситуацию или мало не покажется.
Тэхен беспрекословен, Чимин аж сглатывает. Кусок в горло больше не лезет.
Он находит отрешенную фигуру у кромки воды, стоящую на навесном деревянном мостике. Юнги безмолвно разглядывает размазанный ночью черный пейзаж, даже не реагируя на чье-то появление. Он догадывается, что это пристыженный Чимин, которого взашей погнали извиняться, но говорить ничего не собирается – он и так уже услышал более чем достаточно. Больше дерьма не нужно. Спасибо, наелся.
– Юнги? – несмело раздается из-за спины, но Юнги не двигается с места. – Послушай, мне жаль. Я перегнул палку.
Издалека доносится звонкий плеск – мелкие рыбешки резвятся в озере. Лунный диск полностью выходит из-за облаков, голубоватыми лужами освещая мостик. Лицо у Юнги непроницаемое, грустное, руки спрятаны в карманах шорт, губы поджаты. Он будто и не слышит Чимина, который мнется позади, не может подобрать нужных слов, потому что ему, кажется, впервые стыдно. Конечно, он та еще штучка и считает, что к нему должны относиться как к принцессе (ну, или принцу), оттого и кривил душой, разыгрывая спектакль, хотя на самом деле ждал извинений, внимания, действий. Да хоть каких-то телодвижений в его сторону! Не может же он делать все сам, в конце концов, Юнги мужик или кто?
Этого он вслух, конечно же, не произносит.
– Парни мне все объяснили, я больше не держу на тебя зла, – вновь пытаясь уладить ситуацию, подкрадываясь ближе. – Юнги, пожалуйста, я знаю, что был говнюком, но я все же искренне хочу все исправить...
В последней надежде достучаться до парня, Чимин берет того за локоть, желая развернуть к себе лицом, только вот Юнги, полностью погруженный в свои мысли, явно не ожидает внезапных прикосновений. Он резко вздрагивает, перехватывает чиминову руку быстрее, чем тот успевает вымолвить хоть слово, и рефлекторно отталкивает парня в сторону. В сторону озера...
Ситуация повторяется с кошмарной точностью. Чимин с диким воплем «Помогите, я не умею плавать!» мешком с картошкой валится в воду, не удержав равновесие, пугающе булькает и чуть ли не захлебывается, безрезультатно пытаясь схватиться за мостовые сваи. Юнги несколько секунд ошарашено смотрит на отчаянно барахтающееся и пыхтящее в черни озера недоразумение, а после прыгает следом. Спасать.
За всего какие-то десять минут им удается переполошить всех отдыхающих в кемпинге, тем более, Тэхена с Хосоком, которые, чуть ли не выдирая на голове волосы, мчатся вызывать спасателей и скорую. К счастью, обходится без травм – подмога не понадобилась. Юнги, в отличие от Чимина, плавает хорошо, так что достаточно быстро вытаскивает продрогшую и перепуганную тушку на берег. Скрупулезно отчищает промокшую одежду от налипшего ила и вонючих водорослей, обеспокоенно заглядывает в глаза и слегка встряхивает за плечи, приводя в чувства. Чимин хватает ртом воздух, фокусируясь на своем спасателе. У него внутри – месиво из негодования, злости, благодарности и восхищения. Юнги его столкнул, но сам же столь отважно спас. И вот, заботливо оттряхивает одежду и растирает руки, чтобы не замерз, смотрит вновь так трогательно и виновато, что Чимин тает.
Ничего не может с собой поделать: губы дрожат, зуб на зуб не попадает, но он все же без капли сомнения просит:
– Поцелуй меня.
– Что? – не веря своим ушам, тихо переспрашивает Юнги. У него в голове взрываются фейерверки.
– Боже, Юнги, не порть момент, пожалуйста, – Чимин закатывает глаза, скривившись. – Я сказал: поце...
В этот раз Юнги не надо повторять дважды. Он целует. Нежно и осторожно, ухватившись за чужие предплечья. Их мокрые футболки соприкасаются, липнут друг к другу, но им больше не холодно. Чимин радостно выдыхает в поцелуй и раскрывает рот шире, показывая, как нужно и как нравится. Юнги учится быстро, находит своим языком чужой, углубляет эмоции, бесстыдно собирая влагу на подбородке. Пальцы непроизвольно сжимаются на влажном загривке, собирая в кулак непослушные пряди, Чимин не может сдержать кроткого стона. Неужели Юнги наконец-то ведет себя как настоящий мужчина? В животе порхают стаи бабочек.
– Я беру свои слова назад, – сбив дыхание, шепчет Чимин в поцелуй. – Ты не будешь спать на улице.
На что Юнги лишь усмехается, у него в глазах впервые мелькает намек на безрассудных чертят. Скромность уходит на второй план, пробивается уверенность, желание, страсть, что опьяняет похлеще самого крепкого в мире алкоголя. Он сильнее сжимает Чимина в объятиях, нагло пробираясь холодными ладонями под мокрую футболку, слизывает капельки воды с шеи и горячо шепчет на ухо:
– Еще бы.