Мечта

Прошел год, Артема уволили, его место занял Сава. Теперь мы виделись только на работе, он стал очень важным, надел синий костюм в полоску и научился завязывать галстук. 

Я сдружился с Машей Морозовой, на банкеты мы выходили вместе. Хоть мне и было чуть больше двадцати, а ей уже исполнилось тридцать, я не чувствовал разницы в возрасте. Она очень молодо выглядела.

Ах да, я снова начал писать стихи...

Октябрьским утром я приехал к ресторану, было свежо и солнечно, у черного хода на барном стуле сидела Маша:  

- Харе Кришна, эврибади, - она засмеялась.

Я ничего не понял, мое внимание отвлекли ее ноги. Колготки в горошек слегка прикрывала шубка из кролика. Она заметила, на что я отвлекся: «Совсем как проститутка, да?» – я не успел ответить, Сава хлопнул меня по плечу: «Харе-Харе! Сегодня у нас девали». 

- А можно по-человечески теперь?

- Индийский новый год, двести человек. Надо будет диваны потаскать и пару столов накрыть, еда и вода у них своя.

- А кто еще будет?

- Только вы двое.

- И мы, по-твоему, справимся?  

- Это же индусы, Ром, они ребята неприхотливые, а если ты паришься по поводу диванов, так я помогу.

Даша спрыгнула со стула: «Ну что, Харе-Харе, пошли зал готовить».

Как я и предполагал, Сава мне не помог. Маша пропаривала скатерти, смотрела на меня и улыбалась: «Гардеробщик из тебя так себе получился, Рома, а грузчик вроде не плохой», - слава богу, что пол был глянцевый и ножки у диванов хорошо скользили по нему.

Когда я закончил с диванами, появился Савелий в сопровождении двух индусов, все трое держали в руках по большой коробке:

- Это Радж, а это...

- Дипак,- чуть наклонившись, практически шепотом, проговорил высокий пухлый индус. Я кивнул ему в ответ.

В коробках оказались свечи и цветочные гирлянды. Савелий попросил меня помочь Дипаку, мы притащили с улицы пятилитровый стальной бочонок с непонятно чем внутри, потом Радж стал развешивать мишуру по залу, а Дипак принялся собирать из свечей ромб. Сава отвел меня в сторону:

- Слушай, Дипак сказал, что их будет не двести, а чуть больше, короче, нужно спустить с мойки всю посуду.

- У них же «еда и вода своя».

- Да, но есть и пить им откуда-то надо, - мы смотрели друг другу в глаза, и я не понимал, он шутит или говорит мне это на полном серьезе,-  в общем, возьмешь тележку и спустишь сюда триста тарелок и триста стаканов, лады?

Мойка была на втором этаже ресторана. В разгар банкета я не мог находиться  тут долго. Запах хлорки смешивался с запахом объедков. В уродливых квадратных раковинах из нержавейки штабелями лежала посуда. Шпарил кипяток, мелкая белая плитка на стенах покрывалась бисером из конденсата, а мойщицы часами не выходили отсюда. Бедняжки были как курицы на птицефабрике, теснота и окружавшая их грязь, «соответствовали санитарным нормам».

Сейчас тут никого не было. Я оставил тележку в дверях служебного лифта и пошел к стеллажу с посудой. Получилось пять стопок по шестьдесят тарелок, в три захода я с ними управился, со стаканами мне помогла Маша.

Все это время Радж с Дипаком наводили красоту, ромб из свечек превратился в  цветок лотоса, гирлянды разноцветными лианами обвили колонны зала, на входе теперь стояла арка из картона с надписью «Happy Diwali».

Часам к девяти включили музыку, незамысловатая флейта перекликалась с барабанами, зажгли свечи, индусы пришли все сразу, парни были одеты просто, а девушки в большинстве своем нарядились в сари.

Прикатили три сервировочных столика с ручками. Дипак попросил у меня, на ломанном русском, «gastro-containers». Конструкция получилась интересная, на ручки столиков поставили гастроемкости, под ними зажгли несколько свечек.

Стали разогревать еду, это были индийский плов с курицей и жареная селедка, индусы их принесли с собой в пластиковых контейнерах. Сахарный сироп, который я и Дипак таскали в стальном бочонке сегодня утром, нагрели и высыпали в него что-то наподобие чак-чака, (потом я узнал, что это называется джалеби).

Выстроилась очередь, в одну тарелку с пловом полетели и селедка, и джалеби. Дипак предложил мне подкрепиться, я попробовал только плов, он был очень острый и весь съесть я его не смог. Когда все поужинали, начались танцы.

Приглушили свет, в центр зала вышли три босоногие девушки в оранжевом. Их веки были подведены так, что белки глаз сияли. При каждом шаге на щиколотках звенели бубенчики. Девушки присели друг за дружкой в полном плие и замерли. Барабаны заиграли ритмичнее, под звуки ситара затянул мужской голос, по воздуху поплыли руки танцовщиц:

«Мир сотворился, потекла река, много счастья и радости было на земле, потом началась война и она принесла горе всему живому, а после снова воцарился мир, в образе отца прародителя, и так по кругу», - вот что мне удалось понять из этого танца, происходящее меня завораживало.

- Что ты тут делаешь? – Савелий дернул меня за рукав.

- Смотрю на танец.

- А сироп убирать, кто будет?

Индусы щедро налили сахарного сиропа в аккурат до краев гастроемкости, я осторожно ее поднял и понес на мойку. На второй этаж вела крутая лестница, Сава шел сзади и говорил мне под руку: «Тебе нужно постоянно указывать, что делать, Ром... ты как теленок...» - я оступился, сироп теплыми струйками потек у меня по рукам. Сава не затыкался: «Ну, аккуратнее... о каком бизнесе мы с тобой говорим, если...» - он мне надоел, я развернулся так, что брызги сиропа полетели повсюду:

- Сав, я наверно не буду тут работать, помоги мне, пожалуйста, - Савелий взял у меня из рук гастроемкость всю липкую от сиропа, и я пошел обратно в зал.

- Ты сейчас-то не уходи, Ром.

- А? Да, конечно, сейчас не уйду.

Официантская представляла собой небольшой закуток, отделенный от зала ресторана двумя рядами занавесей. Снаружи они были черные из сатина, а внутри горели красным бархатом, от этого складывалось впечатление, что ты находишься за кулисами театра. Здесь пылились декорации с прошлых банкетов, сломанные стулья, сюда же приносили мешки с грязными чехлами для прачечной. В центре у стены стоял тяжеленный письменный стол, в его ящиках мы хранили вилки с ложками. Иногда правый нижний ящик заклинивало, и чтобы он снова начинал открываться, по нему приходилось бить ногой:

- Рома, опять он не работает, - Маша стояла, облокотившись на стол, счастливая и загадочная.

- Машулька, так ты пни по нему разочек, он и откроется, -  настроения у меня совсем не было. 

- Так я пробовала, ничего не выходит, - я уже хотел стукнуть ногой по ящику, как она остановила меня, - может руками получится, - действительно, получилось. Ящик открылся без всяких усилий, внутри него лежало портмоне, перевязанное красной ленточкой, - с днем рождения, Ромка!

- Так завтра же?

- Завтра уже наступило! – она обняла меня, стала целовать в обе щеки, - будь счастливым, богатым, пусть у тебя исполняются все мечты!

- Какие мечты, Маш?

От такого вопроса она опешила: «У тебя же есть мечты, ну там машина, квартира».

- Собака с кошкой и денег немножко - подумал я, - да, наверно они есть.

- Почему наверно? Каждый должен мечтать, добиваться целей.

- Вот о чем ты мечтаешь, Машка? Ну, о чем ты можешь мечтать?

Она странно на меня посмотрела, зрачки у нее сузились и только тут я понял, что сказал. Маша быстрым шагом вышла из официантской.

Я хотел было догнать ее, но меня остановил Допиндер. Он взял меня за руку и повел в самый центр танца. Триста индусов кружились в бешеном людском водовороте, ревела музыка, теперь не было слышно ни флейт, ни барабанов. Я не понимал, что происходит и чего от меня хотят. Всё вокруг было как в калейдоскопе. Босоногие индианки, с красными пальцами рук и ног, кружились одновременно вокруг меня и вокруг своей оси. Босоногие индусы по пояс голые, танцевали с диваном на плечах, на спинке которого верхом сидел Радж. Замигал стробоскоп. 

Вдруг мимо меня пронесся Савелий, уже постаревший, с бутылкой «Поль Бара» в руке, за ним пробежала стайка официантов. Всё вокруг снова заходило ходуном, откуда-то слева появился Гриша в форме полковника, отдал мне честь и зашагал в ту сторону, куда убежал Сава. Я зажмурился, в меня кто-то больно ткнул пальцем, я открыл глаза, это была Маша.

Морщины расползлись по ее лицу, голубые глаза поблекли, она плакала и вытирала слезы пятитысячной купюрой: «Каждый должен мечтать, Рома! Ох, какой ты нежный! Квартиру не хочешь, машину не хочешь, а кому ты будешь такой нужен!», - сказав это, она исчезла в толпе.

Я запрокинул голову, сверху красным неоном загорелись слова: « Если ты хочешь стать официантом, то ты должен хотеть им быть!»

Свет потух, и воцарилась тишина...

Теперь кроме меня никого в зале не было. Одинокий прожектор, ударил своим лучом в диско-шар, сотни пятнышек света забегали по залу. Я стоял под шаром и смотрел на него, не отрываясь.

Сегодня мне исполнилось сорок. Ровно двадцать лет назад я стал официантом «Дома торжеств». Ровно двадцать лет назад «я остался никем, шагать по лужам в кожаных башмаках». В вихре чужих идей, чужих мечт и желаний, я так и не успел ухватиться за свою мечту. Я не смог придумать себе свою мечту сам.