𝒃𝒓𝒆𝒂𝒕𝒉𝒊𝒏𝒈

И червь, коль на него наступят, вьется

Ключ в замочной скважине щёлкает, копошение, а затем слышит, как стучат за дверью каблуки. Смотрит секунду на Риту, затем оборачивается обратно, не понимая, что произошло.

Девушка рядом поднимается со светлого диванчика, глупо глядя туда же, куда и Коля. А затем медленно приходит осознание того, что они закрыты.

Закрыты, блять, в чёртовом кабинете.

Рита быстро движется к белоснежной двери с небольшими тонированными прозрачными вставками, бьет в нее кулачками, стараясь докричаться.

Но ей никто не отвечает и не стремится вызволить отсюда. Чья это глупая шутка?

А Николай, оперевшись руками об стол, отдаляет накатывающуюся панику. Как помните, он не выносил духоты, как и ненавидел сжатое пространство.

И Коля станет слабым и несчастным, тем, кому нужна помощь, тем, кого нужно жалеть. А он не любил, когда ему проявляют сочувствие. Люди делали это неестественно и всегда натянуто, ведь что в его жизни может быть плохого?

Действительно.

А он понять не мог, как объяснить всем вокруг, что ему нужна помощь, потому что его просто игнорировали. Не понимал никто. Даже отец, который так сильно пытался это сделать, не справился. Так что теперь говорить о других.

Он смотрит на то, как Рита сдаётся, направляясь на диванчик. Она не паникует больше, достаточно спокойно ложась на предмет мебели. Видимо, она не против заночевать в его компании.

Ее голос словно сквозь пелену проникал в его сознание, срывая с катушек:

— Ты чего? Мы не выберемся до утра. Чур я сплю на диване.

Они в этом замкнутом помещении без права на выход. Разве это не воплощение самого страшного кошмара?

Хочет убедить себя, что ему нельзя показаться ей несчастным, ведь девушек это пугает. Всегда пугало. Суки. Им плевать на размер или толщину кошелька — их, будто скрепку магнит, тянет сила. Тупая, холодная сила.

Но не мог успокоиться. Вдыхает воздух, чувствуя, как его все сильнее не хватает. Жмурится изо всех сил, чувствуя, как девушка следит за ним.

Быстро достаёт из кармана фляжку, в которой осталось совсем немного алкоголя и безжалостно вливает его в себя. На секунду кажется, будто все стало лучше, но это наваждение проходит слишком быстро, и парень не может почувствовать себя лучше.

А Рита молчит, не зная, что следовало бы сейчас сказать, ведь понять не может, что могло стать причиной столь сложного состояния.

А затем видит, как Коля срывается с места, преодолевая расстояние до окна. Сердце ее сжимается, падая вниз и начиная стучать быстрее. Рита поднимается с места, пока Коля неряшливыми движениями старается раскрыть окно настежь.

А он не чувствует ничего, в голове все пульсирует. Ему нужен воздух, он вновь не хочет чувствовать всю ту степень унижения. Не может сосредоточиться, не может собраться. Кто бы похвалил его за это?

***

— А теперь слово моему сыну, — говорит Александр с приятной улыбкой сквозь усы, подзывая сына с трибуны.

Он не хотел быть политиком, однако никак не мог от этого скрыться. Да и к чему? Чем больше создаёшь степень видимости, тем более невидим.

А сейчас ему нужно было что-то рассказать людям, которые сломали ему жизнь. Чьи идеи сделали подростка абсолютно несчастным.

И ему было плохо здесь. В этом душащем месте за закрытыми дверьми. Вроде бы ты в любой момент можешь покинуть зал, однако делал ли кто-либо это? Не знает.

Голова закружилась сразу же, как Коля встал. Его бедное лицо, будто у мертвеца, пугало всех вокруг.

Николай хотел было сказать отцу, что он чувствует себя плохо, однако увидел лишь смех в его родных глазах и попятился, словно убийца, избегая казни.

Сознание быстрыми потоками мыслей улетало вместе с последними вздохами. Коля делает последний жадный глоток, а затем падает вниз, опускаясь на пол, словно тряпичная кукла.

Никто ничего не понял. Только Александр Григорьевич вдруг резко подскочил и быстрыми мелкими шагами направился к любимому сыну. А как только дошёл, то опустился перед ним и стал трясти его за плечи.

А Николай никак не реагировал.

Однако внутри он все-таки вышел и даже рассказал подготовленный доклад, который с ним репетировали достаточно долго. Но вдруг все засмеялись. Каждый сидящий в зале депутат засмеялся с его мыслей. Коля почувствовал себя ничтожеством.

У него глубоко засели эти улыбающиеся лица, который становились все более зловещими и осуждающими. Их мелодичный смех, будто заклинание, повторялся и повторялся в голове, а он, как маленький пойманный зверек, никак не мог от него спрятаться.

Так обычный день стал самым страшным кошмаром, который будет преследовать его, заставляя теряться.

А затем все стало только хуже. Как только в сеть просочилась информация о том, что парень так глупо опозорился перед толпой, упав в кислородный обморок, все газеты пестрели заголовками «Ребенка мучают?».

Миллионы видео от девочек, в которых они всячески жалеют его. Но это было последнее, чего он хотел. Однако никто не мог понять такую простую истину.

К чему цветы трупу?

***

Открыв форточку и жадно вдохнув наконец кислород, Коля чувствует, как крепкие женские руки обхватывают его торс, контролируя.

Рита крепко сжала его ладонями изо всех сил, стараясь оттянуть того от окна, шепча где-то между спиной и шеей:

— Коля, пожалуйста. Пойдем со мной.

А тот, держась руками за низкий подоконник, не мог отойти. Не мог вновь вернуться туда. Туда, где смех заставляет плакать, как последнего хлюпика.
Поэтому тот не шевелится.

Но Маргарита не утихает, повторяя и повторяя, что Николаю нужно отойти от окна. Хоть девушка действительно сильно капала на мозг, он никак не мог сойти с места, все сильнее сжимая ладонями до заболевших костяшек белый пластик. Однако последней каплей стало то, как Рита застучала зубами.

Она замёрзла. Все.

— Только, — сдавленно шипит, — не закрывай окно.

И Маргарита наконец уводит его к диванчику. Садится сама, а затем разрешает парню лечь на нее.

Он опускает голову ей на колени, чувствуя кожей вельветовую юбку. Сначала и не замечает то, как вдруг Маргарита осторожно гладит его по волосам.

В другой раз бы парень дернулся, но Рита делала это так невинно и мягко, расслабляя, а не раздражая, что Коля позволяет ей такую смелость.

А девушка чувствует, как парень дрожит. Чувствует, что ей нужно его успокоить. Гладит по шелковистыми блондинистым волосам, аккуратно выводя разнообразные узоры. И чуть улыбается, когда Коля, напрягшийся, расслабляется.

Она смотрит на его лицо. Глаза были прикрыты, темнота скрывала в нем грубости. Он же ангел, когда не строит из себя что-то. Так почему он так забит?

Проводит ноготком возле уха, чуть наклоняя голову в сторону, а затем шепчет:

— Представь себя на море. Как солёная вода нежно обволакивает твое тело…

Но она пугается его реакции. Коля вдруг задрожал еще сильнее.

А Николай представил себе его семейные поездки в Турцию. Там, где он, как подопытная крыса, на своём нечастом отдыхе не может избавиться от вспышек камер. И теперь он ненавидит море. Ненавидит эти лживые семейные поездки.

— Хорошо, прости. Возможно, тебе будет уютно от гор? — но и теперь он не расслаблен, скорее чуть меньше напряжен. Но это точно плохой результат, поэтому девушка сдаётся со словами, — ладно. Давай просто представим место или событие, которое делает тебя счастливым, хорошо? — Коля кивает, а Рита добавляет, — расскажи мне.

— Это был первый раз, как отец привёл меня на каток совсем еще маленького. Холод тогда вскружил мне голову, а лед покорил с первого же касания. Папа ходил со мной рядом, аккуратно придерживая за руку. Там было столько детей! Они так красиво скользили по льду, тренируюсь группами. Я был покорен, — говорит это так спокойно, думает немного, а затем говорит, — это мое самое яркое воспоминание из детства, наверно.

— Тебе стоит вернуться в спорт. Это твое место силы.

— С чего ты решила, что я бросил его? — открыл глаза.

— Потому что ты постоянно тут. А так был бы занят каким-нибудь делом, разве нет?

И Рита была права. Хоккей был заброшен вместе с институтом. Баскову не нужны были его проблемы, а Коле не нужны были нотации. Поэтому два старых друга разошлись, как в море корабли. И никто из них больше не искал встречи.

А лед он действительно любил. И это было почти единственным, что ему нравилось. Все остальное не вызывало в парне никакого отклика.

И как только Николай чувствует себя наконец спокойно, лежа на ее коленях, Маргарита разрешает дать себе слабину.

Коля не замечает сначала, но чувствует, как редкие капли падают на его лицо. Он открывает глаза в недоумении, видя девушку. Лицо ее горело.

Он был ошеломлен. Женские слезы всегда ставили его в тупик. Но почему она выглядит такой разбитой?

— Рит, ты чего?

Маргарита всхлипывает громче, а затем начинает реветь, как последняя тряпка. Но ее не хотелось за это поругать. Разве она осудила его, когда тот негласно просил у нее помощи?

Так с какой радости он имеет право поступить с ней плохо?

Та изо всех сил трёт глаза, поднимая голову вверх, чтобы остановить идущий поток слез.

— Я должна быть обижена на тебя, правда? Но я так испугалась. А если бы ты опрокинулся?

Коля поднимается. Думает не долго, а затем раскрывает руки для объятий, на всякий случай спрашивая:

— Я могу обнять тебя?

А Рита утыкается ему носом в рубашку, которая затем точно будет мокрой.
Он обнимет ее, словно маленького ребенка, жалея, а она не постесняется выглядеть перед ним несчастной. Коля позавидует девушке в этом, не переставая обнимать.

И уснуть они так же в этом дурацком кабинете вместе, совсем близко друг к другу. Их холодные из-за открытого окна тела будут искать утешение в тепле друг друга.

Но пусть это будет только сегодня, хоть парню и было хорошо.

Он не готов.