11. Честность
Он явно погорячился. Отсутствие Хёнджина в жизни ощутилось в полной мере уже через какую-то ничтожную неделю. Смотреть на него со стороны, как раньше, не имея смелости написать или подойти, было тягостно. Без постоянных разговоров под боком, тупых шуток, тёплых взглядов и улыбок, которые теперь не были прикованы к нему, незнакомое ранее чувство одиночества прожигало грудь и не давало возможности отвлечься. Хёнджина не хватало.
Этого Феликс и боялся больше всего. Привязанность к человеку страшна всегда, какой бы она ни была. А к Хвану, оказывается, у него она была сильной.
За такой небольшой промежуток времени они откатились к тому, с чего начинали. Феликс держался поодаль, наблюдая, пока Хёнджин, чтоб его, ходил самой настоящей ледышкой, лишь изредка поглядывая в его сторону. Почему так случилось, Ликс, пусть и частично, но понимал. Не тупой. Как бы сильно его не любили, терпеть постоянные качели — та ещё пытка. Особенно, если ты отдаёшь человеку всего себя.
Теперь он точно знал, как надо поступить. Ощутить своё же поведение на себе — вот, чего ему не хватало всё это время.
Поймать Хёнджина, чтобы извиниться, не получилось даже к концу следующей учебной недели. Шансов было много, но тот всегда был с кем-то, а Феликс очень боялся встревать в диалог и уж тем более звать на «разговор» при посторонних. Мало ли, что подумают. Дома Хван тоже не подавал признаков человека, готового к какому-либо общению, так что Ликсу ничего не оставалось кроме того, как угрюмо сидеть в классе и, подперев щеку ладонью, агрессивно черкать ручкой в тетрадке непонятные каракули в попытках расслабиться. Прямо как сейчас.
— Феликс, привет, — чужой голос, обратившийся к нему по имени, словно они знакомы уже тысячу лет, вынудил отвлечься. Ли настороженно поднял глаза и сразу же удивился, наблюдая перед собой лицо Джисона. — Извини, что отвлекаю, но ты случайно не видел пустоголового?
За всё то время, что они находились в одном классе, им довелось общаться не больше пары раз. Первый — при знакомстве, а второй — во время совместной работы на уроке, когда Хёнджин в очередной раз отсутствовал по причине «ретроград Меркурий».
Почему общение у них не сложилось — непонятно. Ведь Хан позиционировал себя как абсолютного раздолбая с удивительными способностями оставаться в рейтинге успеваемости ровно посередине с нулевыми знаниями; быть в курсе всего происходящего, даже если его при этом не было; и нравиться практически каждому, несмотря на его излишнюю разговорчивость и гиперактивность. Феликсу же всегда симпатизировали такие люди. Они были просты в общении, легки на подъём и настолько предсказуемы, что подлянки от них бояться точно не стоило. Раскололись бы в первую же минуту.
Проще говоря, Джисон в его глазах выглядел как действительно хороший человек и друг, которого ему всегда не хватало. Хёнджину однозначно повезло.
— Ты про Хёнджина? — растерянно уточнил Ликс.
— О, ты тоже считаешь его пустоголовым? Хорош, — опускаясь на стул, стоящий за партой в соседнем ряду, хохотнул парень. — иначе бы не понял.
— Он должен быть в библиотеке сейчас. Наверное... — увильнув от ответа, неуверенно предположил Феликс. То, что Джисон решил обратиться именно к нему, ощущалось жутко странно. Он не привык к такой концентрации стихийности рядом с собой.
— Он умеет читать? — с забавной наигранностью удивился Джисон. — Мой мальчик так вырос...
Негромкий смешок сдержать не получилось. Феликс неловко прыснул в кулак, мгновенно смущаясь чужого одобрительного взгляда.
— Миссис Чон попросила его отнести учебники.
— Переоценил, получается. Ладно, сила есть, а ум из нас двоих побудет у меня.
— Почему ты его ищешь? — Ликс не был уверен, вправе ли он задавать подобные вопросы малознакомому человеку, но сейчас всё, что хоть как-то могло связать его с Хёнджином, являлось важным. Поэтому о том, что о нём подумают другие, он решил поразмышлять чуть позже. Тогда, когда наконец-то сможет нормально извиниться.
— Этот распиздяй свалил и оставил на меня свои вещи. А мне, между прочим, надо уходить.
— Позвонить не пробовал?
Джисон вздёрнул бровь, а-ля: «Ты меня совсем за придурка не держи» и полез рукой в задний карман форменных брюк.
— Пробовал, но абонент не абонент, — повертев телефон Джина в воздухе, невесело хмыкнул он. — Специально же не взял. Странный он в последнее время.
— Странный? — смутившись, переспросил Феликс.
Джисон как-то слишком загруженно выдохнул и откинулся на спинку стула. Взгляд его из задорного заменился на серьёзный, а на лице появилась хмурость. Феликсу стало от него не по себе. Видеть парня таким было ново.
— Ты не замечал? Молчит, вечно думает о чём-то, в телефон лишний раз не заходит, будто избегает там чего-то. Я, может, и кажусь слепым дураком, но это только потому, что вам всем нравится меня таким видеть, — Джи сложил руки на груди, опустил глаза в пол, и перед Ликсом возник совершенно другой человек. Самый обычный, со своими заботами, мыслями и переживаниями за близкого. Вот, каким оказался Хан Джисон. — Так ещё и сбегает. А мне, видите ли, ищи. Заебал, чесслово.
— Ну, теперь ты хотя бы знаешь, где его искать.
Феликс вновь уткнулся в свои каракули, думая, что на этом их диалог закончен. Было немного грустно, что про Хёнджина ничего услышать не удалось, но он изначально особо ничего не ожидал. Зато чуть ближе познакомился с Джисоном.
— А вот тут подожди, — Хан снова вернулся к былому настрою и, скрипя стулом по полу, придвинулся к парню поближе. — Можешь сходить за ним вместо меня?
— Зачем? — повернув голову к собеседнику, удивился Ли.
— Как бы тебе попроще сказать... — Джи недоумённо почесал затылок и приподнял уголок губ в глуповатой улыбке. — Так получилось, что я первый в чёрном списке у нашей библиотекарши. Поэтому мне однозначно не стоит попадаться ей на глаза до выпускного.
— Так много нарушал?
— Обижаешь, дорогой. Просто взял у неё годика два назад несколько книжек для подготовки к экзамену и не вернул. Теперь, вот, прячусь.
— Потерял? — хмыкнул Феликс. Он не знал, что смутило его больше, «дорогой» или «подготовка к экзамену» (второе звучало из уст Джисона более странно), но постарался не подавать виду.
— Неа, злобный пёс Хёнджина погрыз.
Ликс выпучил глаза и шокированно посмотрел ими на парня, часто-часто моргая. Кками? Злобный? Погрыз несколько учебников?
— Шучу. Хёнджин.
А вот этот вариант был уже правдивее.
***
На поиски Хёнджина, спрятавшегося среди огромного количества стеллажей, потребовалось немного времени, смелость и та самая библиотекарь, сидящая при входе и отпугивающая учеников своим грозным видом и тяжелым старческим взглядом исподлобья. Подходить к ней и что-либо спрашивать было жуть как страшно. Благо, человеком она всё-таки оказалась неплохим и без лишних расспросов подсказала, в каком секторе находился Хван:
— Я попросила его разложить принесённые учебники и разобраться в книгах, уже стоящих на стеллажах. Всё-таки нечасто сюда такие хорошие и высокие мальчики заходят. Одни прогульщики. Помоги ему там заодно, чтобы побыстрее было, — неспешно, с лёгкой хрипотцой в голосе произнесла она.
— Да, конечно. Большое вам спасибо, — благодарственно улыбнувшись, кивнул Феликс. Если честно, ему было жалко эту женщину. Наводить порядок в одиночку в таком возрасте наверняка давалось с трудом, учитывая, какими иногда могли быть его сверстники. Неудивительно, что её доброжелательность к другим со временем поубавилась.
Атмосфера в библиотеке держалась своеобразная. В ней было, как положенно, тихо, пусто и пахло застарелой бумагой, пылью и деревом. Ликс шёл уверенно, но неторопливо, постоянно сжимая телефон Хёнджина у себя в кармане и оборачиваясь по сторонам, чтобы не пропустить нужный поворот.
Слова, которые он собирался сказать парню, подобрать так и не получилось. Все они казались глупыми и до жути банальными. Недостойными Хёнджина. Поэтому Феликс остановился на том, что он обязан извиниться и любой ценой удержать его рядом, — без Хвана было уже совсем не то. А всё остальное пойдёт из души. Главное — искренность.
Найти парня удалось ближе к концу зала. Тот стоял лицом к стеллажам, старательно раскладывал книги по алфавиту и что-то тихонько напевал себе под нос, не замечая никого поблизости. Ликс набрал в грудь побольше воздуха и приблизился к нему. Чувства были незнакомыми. Волнение и страх — вот, что он впервые ощущал, находясь рядом с Хёнджином. При одном только виде чужой спины хотелось поскорее уйти и дальше уже мучить себя дома самостоятельно, осуждая за слабохарактерность и детскую трусость.
— Кхм, привет, — прокашлявшись, негромко произнёс Ли.
Хёнджин даже не вздрогнул. Послышался тяжелый вздох, и он неторопливо обернулся, одаривая Феликса нечитаемым взглядом. Такой Хван вновь заставил в груди болезненно кольнуть.
— О, Феликс, привет. Как твои колени? — без какого-либо энтузиазма поинтересовался он, опуская глаза на книжку в своих руках, словно она была в разы интереснее парня перед ним.
— Уже хорошо... Спасибо, — нервно сглотнув, ответил и натянул улыбку Ликс. Они только перекинулись парой фраз, а ему уже хотелось убежать или расплакаться от того, насколько тупым он был, когда так же холодно относился к Хёнджину. — Джисон попросил тебе отдать и передать, чтобы ты позвонил ему. Он очень торопился куда-то.
Феликс снял со своего плеча рюкзак и протянул Хвану его вместе с телефоном, на который старался лишний раз не смотреть. Хёнджин мелко кивнул, принимая вещи. На этот раз касания пальцами не произошло.
— Ты явно не обычный друг, как я или пацаны из параллели, но я не буду в это лезть из уважения, — Джисон положил на парту чужой телефон и, поднявшись со стула, оставил ещё и рюкзак. — Передай ему и попроси, чтобы позвонил, а то я переживаю. Увидимся, Феликс.
Хан отсалютовал двумя пальцами у виска и ушёл. Феликс ещё немного посмотрел ему вслед, сидя в лёгкой прострации, и после поднёс к себе гаджет. Тот тут же отреагировал на лёгкое движение руки, отчего экран блокировки включился, и перед ошарашенным Ликсом возникло его же улыбающееся лицо на весь дисплей. Теперь всё стало понятно. На месте Хёнджина он бы тоже такое по возможности избегал, а лучше бы вовсе убрал.
— Спасибо, — всё ещё равнодушно поблагодарил Хёнджин и, поставив рюкзак на пол, вернулся к стеллажам. Феликс же так и продолжил стоять на том же месте, беспрерывно таращась на чужую спину. Так просто он отсюда не уйдёт. — Что-то ещё? — не выдержав давления, вновь обернулся Хван.
— Да, — не так уверенно, как хотелось бы, кивнул Ли. — Я так больше не могу, Хёнджин. Хватит меня игнорировать. Давай поговорим.
— Как не можешь? Я же наконец-то отстал от тебя. Прямо, как ты и хотел.
Слышать от Хвана так много слов казалось чем-то удивительным. Давно они не разговаривали. Феликс всё ещё боялся, что можно было заметить по его подрагивающим пальцам, которые он упорно сжимал в кулаки, пряча в карманах брюк. Однако он уже всё для себя решил, потому планировал стоять тут сколько угодно Хёнджину, чтобы окончательно оттаять.
— И тебе это нравится?
Хёнджин опустил глаза в пол и поджал губы. Ему не нужно было что-либо говорить, ведь оба уже поняли его ответ. Тем не менее, он снова поднял взгляд и невозмутимо ответил:
— Нет. Но мне нравишься ты, поэтому я должен так поступить. Это правильно.
Феликсу захотелось его ударить. Очень сильно. Так, чтобы выбить всю дурь из головы.
— Да откуда ты, блять, знаешь, что я хочу и что «правильно»? — не сдержавшись, на эмоциях выдал он. — Думаешь такой умный, Ромэо ты недоделанный? Привязал к себе и теперь так просто съёбываешь, типо вся эта хуйня необходима, да?
— Прекрати орать. Мы в библиотеке, — проигнорировав чужую резкость, напомнил Хёнджин. Не хватало им ещё привлечь к себе дофига ненужного внимания — от слухов потом не отмоются.
— Да мне поебать!
— Феликс, угомонись. Если ты забыл, то у нас изначально было условие, которое ты самолично одобрил.
— Не затыкай меня! Терпеть тебя не могу, понял?! И извиняться я перед тобой тоже больше не хочу! Мне не жаль! Ни чуточки! Слышишь?! Столько всего обещал, говорил, а теперь...
Ликс задержал дыхание, пока пытался придумать продолжение своей тирады. Нет, он не истеричка, а просто устал, потому что накопилось. Потому что иногда чувствам хотелось взять верх, выплеснуться наружу. И Хёнджин, без конца смотрящий на него волком, ни капельки не помогал успокоиться.
Феликс не выдержал. Буквально за два шага он подлетел к Хвану и с такой силой прижался к нему, что рёбра начало щемить. По щекам скатилось несколько скупых слезинок, а с губ сорвался негромкий всхлип. Он впервые был настолько открыт перед кем-то. Он впервые по кому-то так сильно скучал.
— Чтоб у тебя карандаш в заднице застрял, зараза, — утыкаясь носиком в грудь парня, беззлобно пробормотал Ли. — Две недели, сука. Я две недели думал только о тебе...
Чужая ладонь плавно скользнула вверх по спине и, дойдя до головы, замерла на макушке. Хёнджин громко выдохнул, обнимая Феликса в ответ второй рукой. Он тоже очень скучал.
— Я тоже, Феликс. Я тоже... — наконец улыбнулся Джин. И пусть Ликс не видел этой улыбки, он нашёл её в чужом голосе. — Что же ты тут устроил... Дурачина.
— Что хочу, то и делаю, — подняв голову, нахмурился Феликс. — И ты теперь тоже делай то, что хочешь. Я... Я больше не буду тебя... — растерянно попытался добавить он.
— Бить? — со смешком закончил за ним Хван.
— Ну типа.
Хёнджин посмотрел на него с пылающей нежностью и убрал с лица мешающие прядки волос. Все эти дни ему было не легче. Он так и не смог полностью вычеркнуть из своей жизни Феликса: в какой-то момент сорвался, вернул на место все рисунки, нарисовал ещё парочку новых, так ещё и поставил своё любимое фото на обои, чувствуя себя безумно скучающим по одному конкретному личику. Писать он не решался, хотя хотелось до покалывания в пальцах. Вся эта идея с обидой казалась до жути детской, но при этом правильной. Ведь в чём смысл общения, если человеку на тебя всё равно?
Оказалось, что не всё равно.
— Я точно могу теперь делать всё?
— Я не буду повторять дважды.
Хёнджин не любил много думать. Он не делал этого ни когда отвечал на уроках, ни когда творил какую-то херню на пару с Джисоном, ни когда потянулся своими губами к чужим, удерживая любимые веснушчатые щёки в ладонях.
Он не знал, что будет с ним потом. Что скажет Феликс после того, как их общий кислород закончится и придётся оторваться друг от друга. Но он всё равно продолжал нежно обхватывать его губы, по очереди сминая их с особой осторожностью и трепетом.
Пальцы мягко гладили гладкую кожу, стирали с неё влагу, пока чужие в ответ несильно сжимали и оттягивали его волосы, пуская вниз по позвоночнику сводящие с ума мурашки. В голове не было ни единой мысли. Ему не хотелось думать ни о чём, кроме человека в своих объятиях. Человека, которого он точно уже больше никогда не сможет разлюбить.