Молчи
Тишина. Благоговенная, спокойная, предутренняя тишина. Не гробовая, не мёртвая, а самая обычная тишина, не нарушаемая сторонними голосами. Такую тишину обычно ласково называют "тишью". Боже, как же, наверное, будет противно вновь окунуться в бесконечную болтовню толпы. Бывало, выйдешь на улицу, и тебе в уши сразу: "Назад, он ва́да!", "Иди [непечатное слово], [непечатное слово] [непечатное слово]!", "ХАХАХАХАХАХАХА!!". Боже, кто так смеётся? И ведь самое страшное, что в основном так гогочут только девушки, притом молодые. Нет, пожалуй, нет, самое страшное - то, что ты не можешь контролировать этот шум. Ты не можешь нажать на кнопку "Без звука", потому что её нет. Не можешь подойти и сказать "Молодой человек, ведите себя прилично", потому что тебя сразу же покроют трёхэтажным матом. Ты даже не можешь закрыть себе уши, потому что тогда будешь выглядеть "странно". Или это только у неё так?...
Шопенгауэр как-то написал о потребности человека в общении. Писал о том, что люди со слаборазвитым внутренним миром тянутся к другим людям, дабы компенсировать свой недостаток за счёт общения с посторонними. Люди же с гибким умом, развитой фантазией, богатым внутренним миром, наоборот, не нуждаются в чужеродном дополнении и даже отвергают его, отстраняясь от общества. Конечно же, есть исключения. Они всегда были, есть и будут. Вот только основа человечества делится именно на две категории людей, категории типов темперамента, на экстравертов и интровертов. Правда, мало кто знает о существовании третьей такой группы.
Амбиверты. Люди с чертами и экстра-, и интро-. Они умеют подстраиваться под ситуацию так, чтобы где-то получать заряд энергии от других людей, а где-то отвергать их, чтобы сохранить свой собственный заряд. Занятная классификация, не находите? Всё можно разделить на группы, классы, категории... И это печально. Почему? Потому что общество не признает тебя, если ты будешь "выделяться".
Элери не была ни экстра-, ни интро-, ни амбивертом. Её характер базировался на золотой середине, но больше склонялся к интровертизму, ибо он был её оправданием. Всегда был. "Элери, почему ты не гуляешь во дворе?" Я - интроверт. "Элери, почему ты боишься позвонить незнакомому человеку?" Я - интроверт. "Элери, почему ты никому не рассказала о том, что тебя домогались?" Я - интроверт. Но не будем об этом. Не будем. Это уже в прошлом. Элери - больше не твоё имя. И её жизнь - не твоя.
- Всё хорошо... - шептала девушка самой себе, с эхом идя по тёмному коридору с высоким треугольным потолком, - Я рядом... Я рядом... Забудь... Ты молодец, Вайт... Ты молодец... Я с тобой, Вайт, я с тобой... Всё будет хорошо...
Всё никогда не было и не будет хорошо.
Она почти всегда говорила с собой в полном одиночестве. Она мысленно делила себя на своё тело и свою ментальную составляющую и от лица второй шептала мозгу успокаивающие слова. Иногда, когда дурные воспоминания - об ошибках ли или об инцидентах - кололи её чересчур пытливый разум, она сжимала кулаки до кровавых полумесяцев на ладонях от своих собственных ногтей и без конца шептала себе: "Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо". Это работало. Иногда даже Даст подходил и спрашивал, не тяготит ли девушку что-то помимо проживания под одной крышей вместе с пятью психопатами. Она всегда отрицательно качала головой и улыбалась.
Она всегда улыбалась.
Левая рука неприятно скользила по жирноватой сырой коже. Пальцы неосознанно ощупывали выдернутый из сустава хрящ, его форму, сжимали мясную часть, сдвигали кожу складками туда-сюда. Полупрозрачная плёнка, закрывающая мышцы у самого прилегания их к большеберцовой кости, была очень приятной на ощупь. Интересно, каково сырое мясо на вкус? Как только эта мысль ударила девушке в голову, она тут же, без особых раздумий поднесла куриную голень к губам и надкусила расслабленную мышцу. Вкус был странным. Точнее, его почти не было. Будто она только что надкусила желе из воды. Так вот что Хоррору приходилось есть раньше - совершенно безвкусную, но питательную дрянь. Нет, всё же её попадание сюда было очень удачным.
Элери настолько увлеклась рассуждениями о дряни и удаче, что чуть не пропустила нужную дверь. Комнаты всех членов команды располагались в разных крыльях замка. Это было сделано для того, чтобы у них было много, очень много свободного пространства, ибо большинство из них были не слишком общительными и любили больше компанию с собой, нежели с другими. Разумеется, сделали они это сами - Найтмеру, которому на своих подчинённых было решительно всё равно и в общем наплевать, оставалось только выдать им ключи. Но мы снова отошли от темы.
Девушка коротко вздохнула. Перед ней высилась довольно крепкая деревянная дверь, низ которой был забрызган тёмно-бордовыми каплями, а пол под щелью был залит такого же цвета лужей, которая некогда затекла в зазоры между половицами, из-за чего казалось, что лужа слегка лагает. Да, забавно. Лагающая лужа. Господи, Элери, тебе нужен психиатр. Да? А почему только сейчас? Она уже полгода живёт бок о бок с психопатами и убийцами, какого чёрта лаголужа навела тебя на мысль, что тебе нужна грёбаная помощь? Нет? Ну вот и славно. Не смей думать о помощи. Никто никогда не приходил и сейчас не придёт. Твои проблемы никому не нужны. Всем на тебя плевать. Скажи спасибо, что ты вообще до сих пор жива, неблагодарная дрянь.
Вайт закрыла глаза. Нос неприятно закололо. Иногда у неё возникали подобные самоуничижительные мысли, особенно когда она ловила себя на мысли о своей бесполезности. И ведь они имели основу. Её взяли работать грёбаным эмоциональным донором. И по совместительству служанкой, поваром, уборщицей... Она представляла собой смешение самых низменных профессий, самых тяжёлых вариантов труда. И это всё умножалось на всю площадь замка и пятерых сукиных сыновей, проживающих в его стенах. Она опустилась на самое дно жизни. Ниже уже некуда. Наверное, в этом случае Инк сказал бы о том, что со дна только один выход, но здесь выхода не было - её колодец замуровали. Она проиграла.
- «Дави», - врезался в уши внутренний голос, - «Дави в себе отчаяние. Всем плевать на твоё мнение, но это идёт тебе на руку - тебя никто не трогает. Ты предоставлена самой себе. Никто не ждёт от тебя определённого результата вне работы. Ты свободна. Дави в себе отчаяние, иначе отчаяние задавит тебя.»
И она подавила. Усилием воли она сбросила на всю свою душевную боль могильный камень, вновь отстранившись от всех своих переживаний и возведя меж собой и ними непроницаемую гранитную стену. Душу окутало спокойствие. Хотя это скорее была нейтральность, но кому какое дело?
Элери вздохнула. В голове она представила лист бумаги, на котором были запечатлены все её страхи и волнения. И этот лист начал комкаться, затем свернулся в помятый шарик, а после бросился в огонь воображаемой доменной печи. Бумажный комок покрылся россыпью алых светящихся гранатов, почернел, обуглился, и через секунду от дурных мыслей остался лишь только пепел. Сразу стало легче. Вздохнув ещё раз для большей уверенности, девушка протянула слегка подрагивающие пальцы к дверной ручке и, ощутив под ними холодную медь, слегка на неё нажала.
Сквозь образовавшуюся между косяком и приоткрывшейся дверью щель в лицо Вайт ударил смрадный запах застарелой крови. Он, смешиваясь с ужасающей вонью подтухающей падали, будучи потревоженным открывшейся дверью и до этого стелющийся по полу, взмыл в верхние слои воздуха и едва ли не видимыми клубами полез в коридор. Элери зажала одной рукой нос и рот. Комната, открывшаяся её взору, представляла собой пахнущее смертью помещение, и пол, и стены, и даже потолок которого были забрызганы кровью и увязшим в ней пеплом. Преимущественно эти брызги шли от нижних плинтусов, громадными волнами вздымаясь наискосок, будто того, кто их оставил, ударили бензопилой наотмашь. В левом верхнем углу лежала бесформенная куча подгнивающей плоти, раздробленных костей и изорванного ливера, что ещё два дня назад была телом Ториэль из геноцидного таймлайна Overtale, и так как в этой альтернативной вселенной она была человеком, то в пепел она не превратилась. От этой чёрно-красной кучи шла отвратительнейшая вонь тухлого мяса, болотной гнили и почему-то холодок. Такой холодок исходит от тела мушки, попавшей в глаз. Омерзительное ощущение.
Виновник всего этого кошмара безмятежно посапывал на идеально чистой, пожалуй, даже сверкающей кровати, немного пуская слюни. Видимо, снилось ему примерно то же, что он устроил в своей комнате. Потрёпанная временем и не только грязно-синяя куртка с неприглаженным голубоватым пухом на капюшоне висела на одном из... Как называются эти столбики по углам кровати? Тьфу ты, нашла о чём задумываться. Так, зачем ты сюда пришла? Затем, чтобы разбудить эту машину для убийств. А заодно выпросить у него топор для очистки и заточки, вон, уже весь грязный как чёрт-те что, даже сколы на лезвии от ударов по костям образовались.
Топор лежал у самого плинтуса под небольшим незашторенным окном. Хозяин этой комнатушки почему-то терпеть не мог шторы, так что их тут и не было. Застеклённая дыра в стене уже вовсю пропускала белый утренний свет, уже даже не прямоугольником ложившийся на загаженный кровью и мясными ошмётками пол, а заполняющий всю комнату за исключением верхних углов, из-за чего в помещении образовались две теневые треугольные призмы. Да, Элери обожала геометрию, в частности стереометрию, аксонометрию и топологию. А от ленты Мёбиуса она просто с ума сходила. И при этом была гуманитарием. Странно стечение обстоятельств, конечно, но, как говорится, что есть, то есть. Гениальная фраза. Такая же, как и "Что было, то прошло". Смехота да и только.
От размышлений Вайт отвлекла возьня в правой призме, там, где располагалась часть кровати. Индивид, расположившийся там, покрытый тенью ровно до плечевого пояса и лежащий на левом боку, то бишь лицом к стене, заворочался и сжал своё правое плечо левой костлявой рукой. Элери много раз думала, почему он так каждый раз делает именно тогда, когда она приходит к нему с подъёмом, но спросить напрямую так и не решилась. Надо оно ей? Точно нет.
Аккуратно маневрируя меж кровавых озёрец, чьих-то зубов, глаз и просто кусочков плоти, девушка пробралась к кровати своего компаньона и бесшумно вздохнула. Разбудить его будет очень сложно. Нужно придумать стопроцентную стратегию.
- Хоррор, - тихо позвала она, из-за чего возьня повторилась, - Семь-двадцать уже. На улице-то утро, - тут она мельком поглядела в окно, - Не видно нифига.
- Ну и что... - нечленораздельно буркнул с кровати басистый скрипучий голос.
- А то, что вставать пора, - продолжала Элери, понемногу расслабляясь, но бдительности не теряя.
- Никогда... Хочу спать вечно... - наверняка не осознавая весь смысл этих слов, особенно здесь, в замке хранителя негатива, продолжал бурчать скелет в одной серовато-белой драной футболке и чёрно-белых шортах.
- Даст уже на кухне, - слукавила Вайт. Лучше соврать, чем потом получить от Найтмера за невыполнение своих обязанностей.
- Что?! - моментально активизировался Хоррор, подскакивая на кровати как от удара током.
Вот только такой резкий подъём стоил ему очень дорого. В пробитой с левой стороны голове что-то кольнуло, а затем взорвалось, раскалёнными гвоздями разлетевшись по всему внутреннему пространству черепа. Боль была страшная. С тех пор прошло уже очень много времени, но результат всегда оставался одним и тем же - от резких подъёмов и падений Хоррору плохело настолько, что он на несколько секунд лишался зрения, ориентации в пространстве и концентрации. Это был существенный недостаток. Вообще непонятно, что он делал в банде Найтмера. Мало того, что он был даже не из АВ, а из АТ(альтернативного таймлайна), так ещё и проблем со здоровьем имел огромное количество. Но вот что делало его действительно полезным, так это его огромная сила. Если вдруг банда попадёт в такое место, где магия их будет ограничена, этот скелет из Horrortale мигом это исправит. Ну, и манипулировать им было довольно легко, но это уже был плюс именно для Найтмера.
Итак, Хоррор взвыл. Согнувшись в три погибели и обхватив трещавший по швам череп обеими руками, он, не в состоянии прекратить эти кошмарные ощущения, просто жмурился и хрипел. Элери не знала, что делать. Если она подойдёт ближе и попробует помочь, не факт, что обе руки её останутся на своих местах. С другой стороны, она в любой момент могла восстановить свои увечья с помощью еды, ибо всё ещё принадлежала миру оригинального Undertale, где всё лечилось едой, а следовательно, она всё ещё подчинялась законам этого мира. Ну, да, этот дырявоголовый при первой встрече проделал в её руке дыру диаметром в большую монету и глубиной в два сантиметра, но ведь он же исправился, да? Привязался к ней, делился своей пищей, когда она возвращалась от Найтмера вся изорванная в клочья, разговаривал, да в конце концов не повёл себя с ней, как Киллер. Она ему обязана. Обязана.
Вайт осторожно склонилась над шипящим от адских ощущений монстром и положила руку тому на целую часть головы, от чего тот было дёрнулся, но не отстранился. Тонкие девичьи пальцы начали водить по шероховатой кости, создавая таким образом новый очаг чувствительности, дабы Хоррор смог переключиться на него и отстраниться от боли на какое-то время.
- Прости, - машинально извинилась девушка, - Больше я тебя будить таким образом не буду.
Всегда и во всех случаях она извинялась. Ей всё время казалось, что окружающие злятся на неё. Что она в далёком прошлом сделала что-то не так и забыла об этом. Что она кого-то обидела и не заметила этого. Что беседующий с ней просто злится на неё безо всякой причины. Поэтому она извинялась за всё и всегда, чтобы исключить подобные случаи - пусть думают, что она извинилась именно за то, на что они сердятся. К тому же, она так выглядела довольно вежливой и умной девочкой, а хорошая девочка всегда должна быть вежливой и умной. Будь хорошей девочкой, и тебя не заденут.
- Забудь, - уже более собранным голосом проговорил Хоррор, отмечая, что боль действительно постепенно отходит на второй план, - Просто больше так не делай.
Вайт только лишь кивнула. Она могла бы сказать "обещаю", но не стала - этот скелет терпеть не мог обещания, потому что считал, что обещания всегда нарушаются вне зависимости от того, какой человек их дал, ответственный или нет. Что если ты пообещал, то обязательно сделаешь всё наоборот. Так что лучше просто согласиться и запомнить, что перепады давления для дырявоголового очень болезненны. А Элери очень не хотела причинять кому-то боль. Пусть она и абстрагировалась от неё, но она знает, каково это, и чего она точно уж не хотела, так это того, чтобы другие ощущали подобное по её вине.
- А Даст действительно на кухне? - как бы невзначай спросил скелет, садясь на кровати в более непринуждённую позу.
- Был там, когда я уходила, - честно ответила Элери, убирая от лица Хоррора руку.
- Вижу, вы с ним обо мне говорили, м-да? - с хитрой ухмылкой осведомился тот, посвёркивая единственным алым глазом, занимающим собой почти всю левую глазницу.
- Откуда ты.. - не успела договорить Вайт, как увидела, как одноглазый указывает на куриную ножку в её второй руке, - А, ну да. Да, говорили. Он сказал, что-..
- Я ничего не ел со вчерашней полуночи, угадал? - усмехнулся Ужас, не меняя своего хитрого взгляда.
- Да, - не видя смысла спрашивать, откуда, ответила девушка.
- Вот жук, - отвёл взгляд и прошипел Хоррор, - Всё-то он замечает, аж тошно становится.
- Так ты будешь или нет? - имея в виду куриную голень, спросила Элери.
- Да давай сюда, чёрт тебя дери, - вспылил скелет, вырвав из руки девушки предмет и этим вывихнув ей два пальца, от чего та сжала челюсти и глубоко вздохнула.
То ли запах нормальной, свежей еды затуманил ему разум, то ли злоба на "соседа" совсем разворошила осиное гнездо, но только увечий Вайт Хоррор совершенно не заметил. В два укуса разделавшись с курицей, дырявоголовый, наконец, обратил внимание на не слишком прямые пальцы своей собеседницы, глубоко вдыхающей затхлый воздух, и понял, что "слегка" переборщил.
- Чёрт, прости, - едва ли не прорычал скелет, протягивая руку к изувеченной конечности девушки, - Ты же знаешь, я не умею обращаться с девушками, хах.
Попытка отшутиться оказалась удачной - Элери немного улыбнулась. И даже нашла в себе силы разжать челюсти и отшутиться в ответ.
- Забудь, - процедила она сквозь зубы с переходом на писк, когда её пальцы в руках Хоррора с хрустом встали на прежнее место, - Просто больше так не делай.
Со стороны Ужаса раздался хриплый басистый смешок. Это могло означать только две вещи: либо он действительно посчитал эту реплику забавной, либо он смеялся в манере "Ну и тупица". Но Вайт предпочла надеяться именно на первый вариант. Всё же гораздо легче думать в позитивном ключе, а извиняться за свои слова будет рисковано. В любом случае, пора бы им обоим уже покинуть этот склад мертвечины.
- Сегодня запечённые яйца с ветчиной и фриттата "Капрезе", - тихонько произнесла девушка, стараясь не смотреть в удивлённо уставившийся на неё алый глаз.
- Чего? - недоумённо переспросил скелет.
- Омлет с помидорами, - расшифровала Элери, про себя отмечая, что уголки её губ чуть дрогнули.
- А, - многозначительно хмыкнул Хоррор, - Ну так и надо говорить. А то всё "капрезе" какие-то. Ты это, подруга, заканчивай, а то, глядишь, к концу года полностью будешь тарахтеть по-французски.
Вайт, не удержавшись, залилась смехом. Боже, как же давно она не смеялась. Сквозь свой собственный хохот она слышала тихие прерывистые басовые хихиканья своего собеседника и всё больше убеждалась в том, что жизнь здесь не так уж и плоха, как убеждали её когда-то Звёздные. Которые, кстати, с тех пор ни разу не осведомились о её состоянии. На битвы она не ходила - для неё это было смертельно опасно, но ведь Инк же мог как-нибудь подкараулить момент и поговорить с ней, пока рядом никого не было. Может, Дрим улавливает её позитивные эмоции и думает, что с ней всё хорошо? Может быть. Но тогда почему они не пришли в первые дни, когда она подвергалась такой боли, которая Хоррору и не снилась? Неизвестно. Да и надо оно ей? Нет. Не задавай вопросы, на которые не хочешь знать ответа. Одна из истин этого мира. Жестокого, но притягательного мира.
- Пойдём, полиглот ты наш, - всё ещё посмеиваясь, навеселе сказала Элери и тут же осеклась - обычно ей такие прозвища не прощали. Особенно Хоррор, который любое прозвище принимал в штыки. Но тот лишь одобрительно крякнул и поднялся с кровати, снимая со "столбика" свою куртку.
Запах гниющей плоти остался позади. Осталась позади и кухня, на которой Ужас уже гремел посудой. Впереди идущей на негнущихся ногах Элери стояло последнее, самое страшное ежедневное испытание. Киллер.