Друзья с привилегиями (18+)

Фрея

— Виль... ещё... — едва слышно проговариваю остатки фраз, срывающихся с моих губ, и чувствую глубокое проникновение мужских пальцев, тут же откинув голову назад. — Боже...

— Будь тише, — его голос звенит в моей голове, и я с наслаждением прикрываю глаза. — Мы же всё-таки дома у твоего отца, — ехидно произносит Вильям, скользнув ладонью выше, и дотрагивается до клитора, сделав пару неторопливых, заставляющих изнывать от желания получить большего, движений.

— Заставь меня быть тише, — облокачиваюсь грудью на холодный кафель душевой кабины, выгнув спину, а вторая рука Вильяма ложится на моё бедро, отодвигая ногу в сторону.

— Какая же ты всё-таки плохая девочка...

Сдерживаю в себе порыв взвизгнуть от стремительно настигающего меня оргазма, как вдруг Вильям останавливается, переместив пальцы внутрь, и входит пару раз, небрежно, так, как будто делает мне одолжение, и я, презрительно усмехнувшись, отталкиваюсь от стены, развернувшись к нему лицом.

— Тебе нравится быть со мной?

— Да.

— И я тебе нравлюсь?

— Нравишься, — Вильям коротко улыбается, шагнув к стене, и прижимает мою спину к плитке ванной комнаты.

— Не можешь без меня жить?

— Не могу, — шёпотом произносит Вильям, опустив одну ладонь на мою шею, и наклоняет голову, приблизившись ко мне так, что я чувствую его горячее дыхание на своих губах.

Его вторая ладонь ложится на мою талию и неторопливо спускается ниже, изучая оголённые изгибы моего тела, и я делаю глубокий вздох, прикоснувшись к губам Вильяма своими.

— Но я тебе тоже нравлюсь.

— С чего ты взял? — отталкиваю его руками, вставая под струи горячей воды, сделав вид, что ничего не происходит.

— Потому что ты обо мне думаешь.

Поворачиваюсь к Вильяму лицом, не успев проронить ни слова, и он грубо прижимает меня к стене, резко вставив в меня два пальца. От неожиданности с моих губ всё же вырывается один протяжной, но невероятно тихий, стон, и Вильям, довольно ухмыльнувшись, проникает ещё глубже, вынуждая меня сильно закусить губу и податься всем телом ему навстречу. Знаю, что Раску нравится, когда я на выдохе произношу его имя или громко стону, пока он, пытаясь найти опору, шумно опускает ладонь на изголовье кровати. А нравится ему это, потому что он глубоко не уверен в себе, а комплексов у него — вагон и маленькая тележка, поэтому я не особо скрываю тот факт, что мне действительно хорошо с ним, чтобы в будущем мне было ещё лучше.

— Ты думаешь обо мне, — голос Вильяма становится более громким и уверенным. — Ты в меня влюбилась. А мы ведь договаривались, Миллз.

— Говори тише, папа может услышать, — в отличие от голоса Вильяма мой звучит максимально тихо, смахивая на шёпот, но даже эту реплику прерывает подаренный мне Вильямом нежный поцелуй в губы.

— Ох, моя солнечная Фрея, — Вильям проводит ладонью по моей щеке, взглянув мне в глаза, и ласково улыбается. — Как же он может услышать? Я ведь в твоей голове, — открываю глаза, тут же встретившись взглядом с немного смятой шторкой душа.

Равнодушно отпрянув от успевшей нагреться плитки ванной комнаты, выключаю воду и, развернувшись, шагаю наружу из душевой кабины. Зеркало запотело, пока я принимала душ, видимо из-за того, что я была здесь слишком долго. Не успеваю завернуть полотенце на груди, как слышу голос папы за дверью.

— Детка, всё в порядке?

— Да-да, пап, уже выхожу, — молниеносно закатываю глаза, на ходу придумывая отговорки к своему слишком длительному посещению душа, и, быстро накинув одежду, выхожу из ванной, оказавшись в коридоре.

В Англии сейчас прохладно. Не то, что в Швеции. Казалось бы, начало мая, но иногда температура воздуха доходит до такой, что я теряю всякий смысл существовать дальше на этой слишком жаркой для меня планете.

Однако Англия не перестаёт меня приятно удивлять. Сначала своей комфортной для северного человека погодой, а потом ещё и любимыми блинчиками с кленовым сиропом, которые папа сделал, оказывается, специально для меня, потому что я соизволила посетить наше уютное семейное гнёздышко впервые за несколько месяцев.

— Боже, папа, не стоило так напрягаться, — опускаю предплечья на стол, пока папа в смешных перчатках-прихватках ставит передо мной тарелку с моим любимым завтраком. — Ты теперь домохозяйка? — игриво улыбаюсь, а папа отвечает мне нежной улыбкой.

Чувствую, как кожу ног начинают царапать острые коготки и опускаю голову вниз. Вижу рыжую мордочку и просящий взгляд, и мои губы в ту же секунду расплываются в умилительной улыбке.

— Только не давай ей ничего со стола. Потом от тебя не отстанет, — папа кидает взгляд на нашу собаку, которой уже года четыре, два из которых я благополучно пропустила из-за своей учёбы в Швеции. — Не совсем домохозяйка. Просто решил их опробовать, — папа оценивающе рассматривает перчатки на своих руках, внезапно грустно улыбнувшись. — Они остались от твоей мамы. Не смог их выбросить, — он задерживает взгляд на перчатках, слегка сжав пальцы, а я опускаю глаза вниз, прикусив губу, и чувствую, что больше не голодна. — Ну, ладно, — немного бодрее говорит папа, кинув перчатки на широкий мраморный стол, и разворачивается ко мне. — Эй, почему тарелка всё ещё полная?

— Я что-то уже не хочу. Кусок в горло не лезет, — отодвигаю от себя посуду, придвинув её ближе к папе. — Ты хоть поешь, раз я такая непостоянная дама, — встречаюсь с ним взглядом и моментально утопаю в родительской заботе. Как же мне этого не хватало.

— Нет уж, солнце, я тебя не выпущу, пока ты всё не съешь, — папа облокачивается на кухонный гарнитур, скрестив руки на груди, и лукаво улыбается.

— Да, я бы тоже мог называть тебя «солнце», если бы ты была моей девушкой. Но ты сама же этого не хочешь, — вновь слышу голос Вильяма в своей голове, в тот же миг встряхнув ей, и нахмуриваюсь, уперевшись кулаком в щёку.

Могу представить, что вид у меня больно недовольный, и папа моментально понимает, что что-то здесь нечисто, поэтому медленно подходит к столу, присев напротив.

— Родная, в чём дело?

— Да я просто... — замолкаю, приподняв голову, и нахожу глазами лицо отца.

А как я должна сказать ему о том, что постоянно думаю о парне, отношения с которым у меня начались с незначительного секса, а закончились, кажется, тем, что я, как идиотка, в него бесповоротно влюбилась?

— И как его зовут? — папа улыбается, а я из-за волнения закусываю губу.

— Кого?

— Того самого, из-за которого ты отказываешься от моих фирменных блинчиков, — папа строит обиженную гримасу, и на моём лице возникает виноватая улыбка.

— Ладно... Вильям.

— Вильям... — папа скептически покачивает головой, отведя взгляд в сторону. — И что же сделал этот твой Вильям, что ты...

— Он не мой, — резко прерываю папу, в тот же момент осознав, что мне, оказывается, стало грустно, когда я поняла этот факт.

— Ах, так вот, в чём дело, — папа мягко улыбается, сложив руки на столе, а я опускаю взгляд вниз. — А, может, ну его? — тут же поднимаю голову, встретившись глазами с папой. — Что ты так смотришь?

— В смысле «ну его»? — слегка усмехаюсь, тепло улыбнувшись.

— В прямом. Раз он не понимает, насколько ты у меня прекрасная девочка, то, может, он просто полный идиот? А зачем тебе какой-то там идиот? — папа издевательски улыбается. — Тебе нужен умный парень. Глупых и так навалом.

— Он не глупый, просто... странный немного.

Боже, куда катится мир? Обсуждаю с папой парня, с которым сплю по выходным, а иногда ещё и по понедельникам, когда нам отменяют пары.

— Пока он будет избавляться от своих странностей, ты себе ещё десять парней найдёшь, — папа придвигает в мою сторону тарелку с блинчиками, слегка наклонившись корпусом к столу. — Как бы больно мне ни было это признавать, но да, найдёшь, — поджимаю губы, слабо улыбнувшись, и беру вилку в руки. — Неужели это произошло? — едко произносит папа и прищуривается, привставая из-за стола. — Неужели всё же попробуешь блины отца, которые он готовил всё утро?

— Пап, я люблю тебя, — вилка у меня в руках звенит, коснувшись тарелки, и я прожигаю спину папы внимательным взглядом, а через мгновение уже вижу нежную улыбку на его лице.

— И я тебя люблю, солнышко.

***

Лежу на животе, растянувшись на кровати в своей старой комнате, и читаю книгу по актёрскому мастерству. Да, конечно, ведь мне совсем не нужно вносить правки в свой ещё не дописанный диплом, который я должна сдать уже через десять дней, да, ведь у меня ещё полно времени, и я спокойно могу посвятить его прочтению какой-нибудь увлекательной истории про становление какого-нибудь великого актёра.

— Можно? — слышу стук двери и голос папы за дверью.

— Можно, — переворачиваюсь набок, отложив книгу в сторону, и заглядываю в экран мобильного телефона. А почему Вильям мне не пишет? Боже, я прямо как пятнадцатилетка, жду сообщения от того самого. Включите мне мозги, кто-нибудь...

— Пойдём погуляем? С Дейзи, — папа проходит в глубь комнаты, присев на край кровати.

— Ну, я вообще планировала полежать, почитать книжку...

На самом деле я не хочу гулять. Я хочу, чтобы Вильям скинул мне интересную картинку. А лучше фото. Себя. Без одежды.

— Сколько тебе лет? Лежать и читать книжки она хочет, — саркастически бросает папа, взяв в руки книгу. — Всё-таки до сих пор ведёшь тот кружок?

— Веду, — я сразу же чувствую прилив сил и, приподнявшись, сажусь на кровать в позу лотоса. — Вообще, это класс. Иногда я хожу в универ только для того, чтобы поставить очередную сценку. Или сбегаю с последних пар, чтобы успеть на репетицию... — мечтательно отвожу взгляд вверх, прикусив губу.

— Прогуливаешь? — папа недовольно нахмуривается.

— Упс. Проболталась, — встречаюсь с ним взглядом, и он широко улыбается.

— А напомни, в каком классе ты учишься? — папа облокачивается рукой на кровать, и она прогибается под тяжестью его тела.

— В последнем, скоро выпускной уже.

— О, значит, скоро поступление? Экзамены сдавать?

— Не дай Бог, — я презрительно морщусь, и через секунду слышу разливающийся по комнате басовитый смех.

Нежно улыбаюсь, разглядывая родное отцовское лицо. Замечаю в уголках глаз морщинки, образующиеся при широкой улыбке, и мне невольно становится тоскливо. Вспоминаю маму, и на душе начинают скрести кошки. Она могла бы прожить ещё несколько десятков лет, но судьба — несправедливая штука, по какой-то причине решающая отнять у нас самых близких именно тогда, когда мы к этому больше всего не готовы. Опускаю глаза вниз, уткнув их в узор на постельном белье, и сминаю пальцами мягкую ткань.

— Пап, я по ней скучаю, — стараюсь не заплакать, сильно поджимая губы, и папа прикасается к моему плечу ладонью.

— Я тоже, детка, я тоже.

Подползаю к нему ближе, обвиваю его шею руками и утыкаюсь в мужскую шею носом, вобрав в грудь до боли знакомый запах. Папа обнимает меня крепко, опустив ладони на спину, и мне вмиг становится легче.

— Собирайся. Пойдем прогуляемся.

***

— Ой, посмотри, какой пёсик там бежит, — папа толкает меня под локоть, и я вытягиваю руку из-за стремления Дейзи познакомиться с другой собакой.

— Добрый вечер, — хозяин собаки подходит ближе, и я бросаю кроткий взгляд на его лицо. Симпатичный.

— Добрый, — папа просовывает руки в карманы, взглянув на играющих вместе собак. — У вас мальчик или девочка?

— Мальчик, — парень улыбается, и я чувствую его взгляд на себе.

— А у нас вот девочка.

Стою, внезапно почувствовав себя полной идиоткой, потому что мне на мгновение кажется, что речь вовсе не о собаках.

— Кажется, моему псу нравится ваша милая собачка, — парень смотрит на собак, а затем медленно находит глазами моё лицо, коротко двусмысленно улыбнувшись.

— Нашей милой собачке тоже нравится ваш пёсик, — игриво произносит папа, взяв меня под локоть. — Знаете, тут неподалёку есть одна хорошая игровая площадка для собак. Моя дочь с удовольствием проводит вас туда.

— Папа... — неловко улыбаюсь, закусив губу, но продолжаю чувствовать пристальный взгляд незнакомца на себе.

— Ты ведь приехала, чтобы погулять с собакой? Соскучилась по ней? — Понимаю, что спорить с папой сейчас бесполезно, поэтому устало согласно киваю. — Вот иди погуляй, — папа наклоняется к моему уху, шёпотом добавив: — Развеешься и забудешь о своём Вильяме хоть на пару часов.

Коротко закатываю глаза, тяжело выдохнув, а в следующее мгновение папа уже скрывается за поворотом, оставляя меня с незнакомым парнем наедине.

— Ты прости за отца, он иногда бывает слишком... — подбираю слова в голове, на секунду задумавшись. — Активным, — улыбаюсь, наблюдая за тем, как незнакомец раздвигает губы в мягкой улыбке.

— Я и не против. — Раньше я и не замечала, какой у него низкий, и поэтому приятный, тембр голоса. — Ну, что, значит, проводишь меня до площадки?

— Честно говоря, мне неловко в этом признаваться, но... — отвожу взгляд вниз, прикусив губу. 

Честно говоря, мне не хочется гулять с тобой. Я постоянно думаю о том, почему Вильям не написал мне ни слова с тех самых пор, как я получила от него самое длинное сообщение в истории. Три дня игнора — что я сделала не так? 

— Но я понятия не имею, где находится эта площадка. Я даже не уверена, что она существует.

— Понятно, — парень легко усмехается, широко улыбнувшись, и я с блаженством рассматриваю красивую голливудскую улыбку. — Может, тогда просто пройдёмся? Я только вышел, Бруно любит долго гулять, — парень с воздыханием смотрит на своего пса, повалившего в данный момент Дейзи на мягкую траву.

Боже, как же это мило. Но я не люблю милых парней. Я люблю тех, кто может связать меня и заставить скулить от томительного ожидания.

— Ну, я...

Хочу максимально аккуратно отшить его, и кажется, он это чувствует, но через секунду слышу звук уведомления и тут же утыкаюсь взглядом в экран мобильника. Вильям. Пробегаюсь взглядом по тексту и, дойдя до конца, нахмуриваюсь, вмиг помрачнев. Он молчал три дня, а теперь пишет это? Я понимаю, я не его девушка, но должно же быть хоть какое-то уважение ко мне как к человеку?

— А знаешь, я не против, — со злостью блокирую экран, вновь найдя глазами лицо парня. — Надеюсь, ты не маньяк, — мы продвигаемся дальше по аллее, и собаки бегут за нами.

— Я не маньяк.

— Это радует, — снова смотрю на его лицо, только уже сбоку, и вижу, как его губы расплываются в широкой улыбке.

— Чтобы ты так сильно не переживала, могу сказать тебе своё имя, — мы останавливаемся у конца аллеи, и парень разворачивается ко мне лицом. — Хочешь?

— А у меня есть выбор? — мягко улыбаюсь.

— Выбор есть всегда.

Мне почему-то западают в душу слова незнакомца, и он, как-то небрежно кинув в меня короткой улыбкой, подзывает Бруно.

— Ну, так что: выбираешь познакомиться с маньяком поближе или нет?

— Выбираю... — делаю вид, что задумалась, и в выражении лица парня мелькает едва заметная нотка паники. — Выбираю узнать маньяка немного получше.

— Даниэль, — мой маньяк протягивает руку, и я пожимаю её с некой опаской. — Скажешь, как зовут тебя?

— Таинственная незнакомка?

Кажется, я флиртую впервые за миллион лет, поэтому получается очень плохо. Однако Даниэль оказывается истинным английским джентельменом и лишь слабо улыбается, услышав мой ответ.

— Как пожелаешь. Могу я рассчитывать на то, что ты дашь мне свой номер телефона?

— Можешь рассчитывать на то, что дам почту. — Даниэль нахмуривается, а я достаю ручку из сумки. Какая же я всё-таки предусмотрительная. — Давай руку, — приготавливаюсь писать, и Даниэль вытягивает ладонь, раскрыв её.

— Вот же способы доисторические. — Поднимаю на него прищуренный взгляд, услышав его едкие комментарии по поводу моих действий. — Обиделась? — Даниэль приподнимает брови, а через его зелёные глаза я чувствую его волнительное настроение.

— Да, — манерно отдёргиваю руку от его ладони, убрав ручку обратно в сумку. — Тебе придётся извиниться.

— Извини, — Даниэль говорит очень искренне, буквально заглядывая мне в глаза, а я вмиг чувствую вину за то, что издеваюсь над таким хорошим и приличным парнем.

— Нет, ты должен извиниться по-другому, — лукаво улыбаюсь.

— Как?

— Выпей со мной чашечку кофе.

***

Возвращаюсь домой слегка за полночь, тихонько прикрыв дверь. Дейзи вскакивает, подбегая ко мне, и начинает настойчиво требовать моего внимания.

— Тише, малышка, тише. Папу разбудишь, — кидаю куртку в прохожей.

Прохожу глубже в гостиную, а Дейзи, подпрыгивая, плетётся за мной, не отставая, как будто мы не виделись год, и она уже успела очень сильно по мне соскучиться. Слышу шаги, и через секунду папа спускается на первый этаж, тут же окинув меня заинтересованным взглядом.

— Где была?

Тон голоса папы может спокойно посоревноваться по игривости с тоном Вильяма. Точно. Вильям. Я совсем о нём забыла. Может быть, это к лучшему?

— Гуляла.

Наверное, по моему короткому ответу можно понять, что я не особо настроена на разговор. Папа вмиг это чувствует, как-то немного снисходительно кивнув, и разворачивается.

— Ладно, спокойной ночи, солнце.

Снова обращение, способное разорвать моё сердце на куски.

— Спокойной ночи, пап.

Папа уходит наверх, скрывшись в своей спальне, а я плюхаюсь на кожаный диван в гостиной, чувствуя себя достаточно бодрой для того, чтобы в очередной раз загрузить свою светлую голову мыслями о Вильяме. Открываю нашу переписку, мой взгляд вновь притягивается к сообщениям, которые заставили меня провести этот вечер с незнакомцем по имени Даниэль.

Вильям: Привет. Ты там скоро? Я соскучился. По сексу.

Вильям: Детка, мне нужна доза твоего внимания. Ну, или хотя бы ты без одежды, а дальше я сам разберусь.

Вильям: Миллз, так нельзя. Ты видела свою фотографию здесь? Слишком сексуально.

Вильям: Почему не отвечаешь, кстати? Уже нашла себе другого «друга»?

Вильям: Я всё понял. Ты меня просто использовала, да? Это потому что я такой прекрасный?

Вижу ещё два новых сообщения, отправленных час назад, которые я благополучно не увидела, когда была с Даниэлем, и они моментально заставляют меня закипеть от накопившейся в моей груди злости.

Да что он себе позволяет? Почему он такой... странный? Может, я была чертовски права, когда назвала его странным в разговоре с папой? Почему он так ведёт себя? Сначала пишет мне, что хочет, чтобы я чувствовала себя комфортно, а теперь вынуждает меня чувствовать вину за то, что я ему не ответила?

У меня возникает тревожное предчувствие, и я, немного успокоившись, собираюсь с мыслями и печатаю ответ Вильяму.

Я: Ты пьяный, что ли?

Пялюсь на диалог, не отводя взгляд даже на пристающую ко мне Дейзи, и замечаю, что Вильям был в сети как раз примерно в то время, когда высказал мне свои возмущения через сообщения в мессенджере. Жду пять минут, жду десять, а Вильям всё так же не появляется в сети, раздражая меня только больше.

— Чёрт, если он и правда пьяный, то он мне точно сейчас не ответит, — проносится в моих мыслях, и я небрежно закатываю глаза. — Схожу пока в душ, — с камнем на душе поднимаюсь на второй этаж, завернув налево, и захожу в ванную комнату.

Не успеваю раздеться до конца, как слышу звук уведомления, моментально разблокировав экран мобильного телефона.

Вильям: Да, я выпил. Прости за это. Не воспринимай всерьёз.

Я: Даже то, что у меня фотка здесь сексуальная?

Почему-то чувствую внезапную грусть и закусываю губу в ожидании ответа.

Вильям: Да. Даже это.

Окончательно расстраиваюсь, понимая, что ожидала от него другой реакции. Реакции не друга, а парня. Парня, который скажет: «Нет, солнышко, конечно, я считаю, что твоё фото красивое. И ты красивая. И вообще, самая лучшая у меня. Когда ты уже приедешь? Я соскучился по тебе и по твоим рукам на моей шее».

Я: Я поняла. Уже забыла обо всем. Это всё, о чем ты хотел поговорить?

Вильям: Ты обиделась, что ли?

А почему мне сегодня все парни этот вопрос задают?

Я: Нет.

Вильям: Кажется, я просил тебя быть искренней.

Снова закатываю глаза, на этот раз из-за того, что Вильям в очередной раз ведёт себя как родитель, но я изучала психологию и знаю, что, если один из партнёров ведёт себя как родитель, это значит только то, что второй ведёт себя как ребёнок. Я в этой цепочке — второй партнёр, и я думаю, что вы и сами в силах прийти здесь к логическому умозаключению.

Принимаю решение (как любой взрослый человек) признаться Вильяму в том, что меня тревожит.

Я: Ты прав. Я снова тебе соврала, извини, но мне так проще. Я так привыкла. Однако я обещала, поэтому я всё же постараюсь сдержать своё слово. Я бы хотела рассказать тебе многое, но не хочу делать этого в переписке. Надеюсь на понимание.

Перечитываю своё сообщение, не решаясь отправить его Вильяму, потому что что-то внутри меня этому противится. С чего бы вдруг я должна так с ним откровенничать? Да, мы друзья, но мы вроде бы не так уж и близки. Хотя, это звучит абсурдно, учитывая тот факт, что он видел меня в таких позах, в которых не видел меня даже мой бывший молодой человек.

Всё же отправляю сообщение, присев на стиральную машину в ванной комнате, а мой поход в душ, похоже, откладывается на неопределённое количество времени. С волнительным предвкушением рассматриваю наш диалог и надпись «Вильям набирает сообщение...», не понимая, чего ждать в ответ. Но почему-то уже чувствую, что могу доверять ему полностью, могу сказать ему всё, что думаю, а он меня выслушает и поймёт.

Может, я просто и правда чертовски наивна, прямо как ребёнок?

Вильям: Фрея, я же говорил, что я всё понимаю. Не надо со мной так общаться, как будто мы на бизнес-встрече. Я же видел тебя голой, надеюсь, ты об этом не забыла?

Я: Забыла. А между нами разве что-то было?

Вильям: Было настолько скучно, что ты уже ничего не помнишь?

Мягко усмехаюсь, рассматривая символы на экране, а мои губы расплываются в блаженной улыбке.

Я: Нет. Я снова соврала. Я всё помню. И было... хорошо.

Вильям: Просто хорошо?

Я: Очень хорошо.

Вильям: Ну, это я и так знал. Просто хотел, чтобы ты это признала.

Вильям: Фрея.

Вильям: Мы обязательно поговорим, когда ты вернёшься. И не только поговорим.

Я: А что ещё мы будем делать?

Вильям: Я возьму тебя на тест-драйв моей новой машины.

Я: А потом?

Вильям: А потом я возьму тебя в машине.