Совершéнное желание

*Алессио*

Всё утро мы провозились с Невио, в попытке убедить его набраться терпения. Он немедленно хотел пройти обследование, но Мартины не было, что жутко бесило его. А он бесил меня, его нетерпеливость часто выходила нам боком. Ещё одна из многочисленных черт передающихся ему от Римо. Мы с Массимо спорили с ним все утро. И чтобы он наконец заткнулся, я пошёл на первый этаж к стойке информации, чтобы узнать, где сейчас Мартина.

– Доброе утро мистер Фальконе, – поздоровалась девушка как только я подошёл.

– Где сейчас Мартина Мионе?

– Мартина сейчас на операции, – нервно отвечала она, поглядывая на часы, – но думаю они уже закончили.

– Пусть зайдёт к нам, как только закончит. – сказал я, возвращаясь в палату к Невио и Массимо.

***

Невио нет уже полтора часа. Когда я вернулся его уже не было, видимо Мартина перехватила его перед моим приходом. За это время мне успели принести досье на неё, и я почти с ним ознакомился.

Её старший брат был бойцом на Арене Роджера, умер семь лет назад. За год до того как официально вступил бы в наши ряды. Насколько известно дрался для заработка, что было не удивительным. Ещё одна деталь зацепившая меня, была в том, что они выросли у одной из наших шлюх, про отца ничего не известно. Только вот загвоздка в том, что мы знаем о каждом ребёнке растущем у женщин работающих на нас. Мартины Мионе и её брата нет и никогда не было в этом списке. Много интересного для «обычного» врача.

– Я довольна вашими результатами, весьма впечатляюще для человека, очнувшегося вчера. – вывел меня из моих размышлений голос девушки. Я тут же закрыл досье, отложив в сторону. – Я выпишу вас, но лучше все равно быть под присмотром врача. Я выпишу пару медикаментов, принимать строго по расписанию. – она продолжала тараторить, остановившись у его пастели, когда он устало сел на неё.

– Понял, – промямлил он, жмуря глаза.

– Хорошо, выздоравливайте, – кинула она напоследок и ушла.

– Клянусь, я в жизни не встречал девушек разговорчивее, – взорвался Невио, стоило девчонке скрыться за дверью. – Она все говорила и говорила, да ладно бы я ещё понимал, что она говорит. На своём этом заумном медицинском языке, одними терминами. Она мертвого петь заставит!

– Ищи плюсы, – задорно начал Массимо, – теперь ты знаешь много медицинских терминов.

– И не знаю значения ни одного из них, – пробубнил он в ответ от чего мы рассмеялись.

– Вы знали, что она дочь Саманты, – в тужу секунду они оба уставились на меня.

– Да ладно? Она то? – глаза Массимо, казалось, вылетят из орбит.

– Невозможно, мы бы знали про неё всё, – пришёл к логическому выводу Невио.

– Я вот тоже об этом думаю, – начал я, – даже если и так, я ни разу не видел Саманту беременной, но у Мартины был старший брат. Возможно одного ребёнка мы могли упустить из виду, но не двух. Точно.

– Согласен, – сказал Массимо, а Невио поддержал.

– Более того, – я потянулся к досье открывая его, – он был бойцом Арены Роджера и собирался стать солдатом каморры, но при этом Лучано ничего не нашёл на него, – в голову лезли разные версии, но ни одна не казалась достаточно правдоподобной, – что-то тут не так.

– Как звали ее брата? – поинтересовался Невио.

– Леон Мионе.

– Не знаю, – пожимая плечами, – но не думаю, что тут есть что-то, чему можно было бы предать значения.

– Ну не соглашусь, – начал Массимо, – если её брат был бойцом и хотел быть нашим солдатом, а её мать работает в нашем клубе, то она часть каморры. Лучше предостеречь себя, дабы в дальнейшем не возникло проблем, а с делами, которые обстоят сейчас их и так хватает.

– Хватит говорить, как грёбанные роботы, – возмутился Невио на нас. Эта привычка была у нас от отца. Мы не всегда замечаем это, но когда такое происходит, Невио всегда даёт нам об этом знать, выражая своё недовольство. – Поехали уже.

*Мартина*

– Все наконец задышали, когда Фальконе уехали, – выдохнула Франческа, откинувшись на стул. – Как ты не боялась оставаться с ними наедине? – её вопрос рассмешил меня. Хотелось мне сказать ей, что на моих глаза убили моих родителей и после такого уже ничего не страшно.

– Забудь, они такие же, как мы и единственное, что нас отличает, то что у них есть власть и они считают, что каждый обязан повиноваться им. – зевая закончила я. – А сейчас я собираюсь домой. Так что удачи вам в работе, а я отсыпаться!

– Хорошо отдохнуть! – это было последнее, что я услышала перед уходом.

***

Самое ужасное, что может случиться с человеком это – одиночество. Осознание того, что ты одна против всех, что все, кого ты любишь уже никогда не придут, не обнимут, не скажут тебе: «Тина, всё будет хорошо, я рядом.» Человек без семьи самый несчастный человек.

И я тот самый несчастный человек.

Я стою в нескольких шагах от земли, в которой похоронена моя душа. Глубоко вздохнув, я подошла к могиле, в которой семь лет покоится мой самый близкий человек, единственный, кто у меня остался, но и его теперь нет.

– Привет, Леон, – я опустилась на корточки, касаясь кончиками пальцев сухой земли.

Перед глазами снова появился его облик, что каждую ночь приходил ко мне во снах в первый год. Эти прекрасные зелёные глаза полные любви ко мне, как у папы.

– Я устаю... – всё, что я могла сказать. – Саманта вечно изводит меня по поводу того ублюдка. – вспоминая мачеху и её «спутника» – Видела Фальконе, они похоже в крепких семейных отношениях. – воспоминания нахлынули на меня.  – Я не подумала бы, если бы не стала свидетелем.

Как когда-то мы большой крепкой семьей наряжали ёлку на Рождество, праздновали дни рождения, как вечерами собирались в гостиной дома, обсуждая все на свете. Наши уютные семейные вечера – мне этого так не хватает. Я скучаю по маме с папой, по Леону.

А сейчас это всего лишь воспоминания, заставляющие моё сердце биться.

– Я так просила тебя не вмешиваться в это дело. Но ты же упрямый, – усмехнулась я, смахнув слезу с левой щеки. – На самом деле знаешь что? Этот мир такой потому что мы не может быть такими же смелыми, как эти плохие. – я выдохнула, медленно поднимаясь. – Никто из них не стоил тебя, твоей смерти. – я почувствовала прохладный летний ветерок, обдавший моё тело небольшой дрожью, – я очень сильно люблю тебя, Леон. – я невесомо коснулась надгробья, после ушла.

*Алессио*

Я вышел на вечернюю пробежку. Бегать утром неплохо, но бег вечером доставляет отдельное удовольствие. Когда после тяжелого дня выходишь на пробежку, сбрасывая все тяготы дня. Бег – отличное занятие, держит в тонусе, мысли приходят в порядок. И сегодня я бегаю.

Бегу, но что-то мысли не приходят в порядок, а путаются сильнее, завязываясь в тугой узел. Я не понимаю, как мы могли такое упустить. Почему я не могу найти информацию на старшего брата этой девушки. Девушки спутавшей мои мысли, застрявшей в них.

Мартина Мионе.

Задача, которую я должен решить, иначе не найти мне покоя. Я зациклился. Потратил остаток дня в Арене в поисках любой информации о её брате, но ничего! Его никто не знает, а я не могу понять, как такое возможно. Человек боролся в клетке, умер в клетке, собирался вступить в ряды наших солдат, но о нём нет никакой информации. Что же не так?

Я явно что-то упустил.

В биографии Мартины не было чего-то примечательного, помимо её брата, но было в ней что-то не дающее мне покоя. Слишком обычная для людей из нашего мира.

Чёрт!

Я остановился у ворот особняка, понимая, что моя сегодняшняя пробежка не принесла должного результата. Я прошёл в дом, слыша маму, которая накрывала на стол, из коридора.

– Алессио, дорогой, – улыбнулась мама, когда я вошёл в столовую, – поможешь мне? – мама знала, что мой ответ по умолчанию будет положительным. – Принеси тарелки, они стоят в левом верхнем шкафу, и столовые приборы.

Я прошёл на кухню, достав из шкафа нужное количество тарелок, я отнёс их в столовую, поставив на стол. После вернулся за приборами, так же положив на столе.

– У тебя что-то случилось? – вдруг спросила мама.

– Нет, с чего ты взяла?

– Весь день видаешь в облаках, будто не с нами, – аргументировала она. Иногда мне кажется, что она чувствует наше состояние, будто, читает наши мысли.

– Всё хорошо мам, – заверил я, направляясь к лестнице, ведущей в наше крыло. – Я в душ, если что-нибудь будет нужно, зови.

– Когда захочешь рассказать, то ты знаешь где меня найти. – сказала она, раскладывая приборы.
Я замер на минуту, обернувшись на неё. Потупив пару секунд, я отправился к себе. Мне нужен освежающий душ, после хороший ужин.

Завтра нужно будет сменить повязку, думаю можно будет снять швы.

***

После ужина все пошли к бассейну. Я же пошёл к себе, нужно проверить отчёты по клубу, который на моей ответственности. Чем собственно я и занимался, сидя в игровой. Нудное дело.

– Алес, – послышался где-то голос маленькой Терезы. Я повернул голову к двери, обнаружив малышку в пижаме с плюшевым медведем под одну ручку, а другая ручка терла глаз.

Видно шум на улице разбудил её.

– Я хочу пить, – сонно проговорила она. Для ребёнка четырёх лет она была весьма разговорчивой.

Маленькая копия Савио стояла передо мной в пижаме с маленькими кактусами. Совсем малышка с темными немного взъерошенными волосами до плеч, карими глазами, похожая на куколку, как Грета когда-то. Она смотрела на меня, не понимая, чего я сижу. Помешкав пару секунд она направилась ко мне.

– Хочу водички, – она подошла ко мне, дергая за штанину спортивных штанов.

– Пошли, – я отложил бумаги и комп на стол, поднимаясь с места.

– Возьми меня на ручки, – протянув ко мне маленькие ручки, сжимая и разжимая кулачки. Я усмехнулся, поднимая девочку на руки.

– Пошли, – мы направились в кухню. Зайдя на кухню, я достал стакан, налив воды из графина. Я посадил девочку на столешницу, помогая ей попить воды. – Всё? – спросил я, когда стакан наполовину пуст. Она кивнула в ответ. – А теперь спать, – снова подняв её на руки.

– Мишка! – воскликнула она, потянувшись в сторону игрушки.

– Мишка, – я взял медведя, отдав малышке, направляясь к лестнице. – Позовём твою маму.

– Нет, – возразила она, – хочу, чтобы ты меня уложил, не хочу маму.

– Хорошо, маленькая леди, и это сойдёт вам с рук сегодня, – я погладил её по голове, посмеявшись.

– Я не леди! Я Тереза Фальконе, – гордо заявила она. И этим можно было гордится.

– Верно, – мы зашли в её спальню. Розовая комнатка с кучей игрушек, ведь Савио любит баловать свою дочурку. Мы все ее балуем. Наша единственная малышка. – Но тебе нужно спать, а то твоя мама надерёт мне попу. – она рассмеялась.

– Попу, – продолжая смеяться.

– Давай, – я положил ее в постель. Она обстроилась, а я накрыл её одеялом.

– Будешь тут пока я не усну?

– Хорошо. – полушёпотом ответил я. Она лежала лицом ко мне, смотря на татуировки на костяшках пальцев. Детей часто интересовали они.

– Ты поиграешь со мной завтра? – в полудрёме спросила девочка.

Я знал, что она была обижена на меня из-за того, что я уделял ей меньше времени, чем обычно. Я её любимчик, поэтому она расстроилась, когда я не пришёл к ней поиграть в тот день, когда ранили Невио. Джемма сказала, что она даже отказывалась кушать. Этим она в Адамо.

– Я не могу тебе обещать, – честно признался я. Я правда не уверен, что смогу завтра вообще приехать домой. В клубе завал, мексиканцы и Мионе. – Но постараюсь завтра приехать пораньше, если получится, мы поиграем.

– Даёшь слово?

– Слово Фальконе. – она была довольна моим ответом. Немного повертевшись, она нашла удобную позу, погружаясь в сон. Я недолго сидел рядом, когда понял, что она точно спит.

Я вышел, прикрыв дверь.

*Мартина*

Я приехала в больницу, на часах было почти двенадцать, но меня срочно вызвала Франческа. Она сказала, что Фальконе тут. Я не медля выехала, ибо никто в нашей клинике не рискнул бы даже взглянуть на Фальконе, не говорят уже о том, чтобы оказать медицинскую помощь. Поэтому я тут. На ресепшене меня отправили в ординаторскую. Наверняка она сейчас пуста. Я поднялась на нужный этаж, зашла в комнату, застыв.

Алессио? Так его вроде звали.

– Я...вы, – я попыталась провести мысли в порядок, набирая воздуха в лёгкие, – то есть, у вашего брата что-то болит?

– Нет, – его хищный взгляд был устремлён на меня, прожигая меня им, – мне нужно снять швы.

– Их можно снять лишь по медицинской рекомендации, а не когда захочется. – я прошла внутрь, подойдя к шкафу.

– Думаю, проблем не возникнет. – отозвался он.

Он развернул стул спинкой к столу, сидя ко мне левым плечом. Парень начал расстегивать свою чёрную рубашку другой рукой. Я бросила взгляд на него, обратив внимание на татуировку на ладони. Летящий сокол с червем в лапах. Символично.

Фальконе, с татуировкой сокола.

Я присела напротив его плеча, молча приступая к работе.

– Сегодня не будет допроса? – прервал он нашу тишину.

– Вопросов не осталось, – эта была ложь. У меня были вопросы, но они навсегда останутся без ответа. Я больше не хочу знать ничего, ибо правда убивает.

– Тогда спрошу я, – вперёд, пронеслось в моей голове, – кто твои родители?

Его вопрос немного удивил меня. С какой целью он интересуется? Печаль нахлынула так же быстро, как и моя успешная попытка откинуть её. Не при людях.

– Это не ваше дело. – отрезала я. Думаю, он понял, что я не хочу говорить на эту тему.

– Не думаю, если твоя мать работает на меня.

Меня осенило. Мать. Она никогда не была и не будет мне матерью.

– Мачеха, – исправила его я. Как и всякого, кто называл её моей мамой. Мачеха – и никто больше.

– Мачеха? – переспросил он. – Кто твои родители в таком случае? – не унимался он.

– Ты не достоин этого знать, – ответила я, как в последний раз, когда мы подняли эту тему, желая поскорее закончить, чтобы избавится от него.

Он взял меня за локоть, притянув к себе одним движением. Наши лица были на опасно близком расстоянии. Его глаза смотрели в мои, обнажая, глядя прямо в душу. Моё дыхание сбилось, хоть я и старалась не выдавать себя. На секунду его взгляд скользнул вниз, остановившись на моих приоткрытых губах, после вернулся к глазам.

– Это не ответ на мой вопрос, Мартина, – проговорил он баритоном, вызывая табун мурашек.

– Я не обязана давать ответы на интересующие тебя вопросы, – так же снизив тон голоса на октаву, повторила я то, что уже говорила ему.

– Мартина, я спрашиваю последний раз, – начал он, придвинувшись ещё ближе. – Кто?

– Я не дам тебе ответа, даже если ты предоставишь мне выбор. – он прекрасно понял о чём я говорю. – Тебе ни к чему знать что-то обо мне.

– Поверь мне, Тини, – я замерла. Тини. Так меня назвали только мои родители и брат, – я знаю о тебе больше, чем ты думаешь.

– Пусти! – дёрнув локоть, но он лишь сильнее сжал его, не позволяя мне сократить расстояния между нами.

– Я не оставлю тебя, пока ты не дашь ответа на мой вопрос. – закончив, отпустил меня.

Отстранившись, я сначала обработала место, на котором раньше красовался шов, йодом. После наклеила на обработанное место средний медицинский пластырь.

– Свободны. – сказала я, радуясь, что он наконец уйдёт. Он накинул рубашку на плечо, застегнув пуговицы, оставив лишь три.

– Мартина, я жду ответы, – сказала он, поднимаясь со стула.

– Можете продолжать ждать.