"КиннПорш" новелла

POV: Порш

Громкие и развратные стоны заполняли гостиничный номер и я задыхался в изнеможении, чувствуя, что моё тело вот-вот разорвёт. Кинн трахал меня уже не знаю какой раз. Я на самом деле сбился со счета. Голова кружилась, я не мог ни о чем думать. Внезапно возникло сильное желание остановить его, прекратить это позорное наслаждение, но собственное тело предаёт меня, с готовностью отзываясь на действия Кинна.

— Ух, черт. Не останавливайся. Да! — Я зарычал на вдохе, краснея от слов, что вылетают из моего рта. Припухшие губы дрожат при каждом стоне и хрипе, в то время как я мечусь по порядком истерзанному и испачканному белью. Я сам приподнимаю бёдра, давая Кинну идеальный угол проникновения, чем он и пользуется. Признаю, что уже не так больно, как в первый раз, но появились онемение и жжение, раздражающие и в то же время приятные.

— Аххх... Кинн, мне больно, ай! — Не знаю, сколько раз я повторил слово «больно», но, похоже, на него это больше не действует.

Он даже не дрогнул, входя в меня снова и снова. Лишь наклонился, чтобы страстно поцеловать меня, на что я ответил таким же пылким поцелуем, горячие языки прижались друг к другу. Тёплое дыхание. Удушающие запахи. Это заставило меня расслабиться и на мгновение забыть о боли.

— Ух... Угх. Хммм... — гортанные стоны не затихали до тех пор, пока толчки не замедлились. Кинн заставлял меня чувствовать то, что я никогда не мог себе представить. Это было так хорошо, что я не могу сравнить это ни с чем, что я когда-либо испытывал раньше. Несмотря на постоянную боль, наслаждение было ошеломляюще прекрасным.

Постепенно моё сознание возвращалось, заставляя осмысливать то безумие, которое я сейчас совершаю. Эффект от наркотиков рассеялся ещё несколько часов назад, но я слишком не хотел прекращать открытое удовольствие.

Я презирал и ненавидел себя за то, что трахался с мужчиной. Позволять себе подобное неоднократно — недопустимо. Я с самого начала должен был сдержать себя и не доводить дело до такого. Но я не смог остановиться. Моё тело предало меня. Я даже не хочу думать, почему наслаждался происходящим, а не сопротивлялся.

— Будь... немного нежнее, — прохрипел я. Когда он снова подался вперёд, меня затрясло. Я ухватился за изголовье кровати одной рукой, другая лежала на его плече, впиваясь ногтями в уже покрытую царапинами кожу на каждом толчке, сдвигающем меня всё ближе к спинке кровати.

Каждый его рывок, затрагивающий определённую точку внутри меня, вызывает покалывающие ощущения во всём теле. Мои ногти глубже впиваются в его кожу, раня, но, кажется, это только разжигает его азарт. Он заставляет меня испытывать прекрасные, безумно яркие ощущения.

— Черт! Ах... Мфх. — Я поморщился, пытаясь подавить постыдные стоны, но это было трудно контролировать, пока моё тело заходится от наслаждения. Кинн влажно целует меня в плечо, вылизывает татуировку, заставляя меня дрожать. Кажется, этот узор заводит его.

— Аххх, подожди — я ударяюсь головой об изголовье кровати, жмурюсь, предчувствуя подступающий оргазм. Кинн усмехнулся и резко остановился. Я приподнял колени, меняя угол, и моя задница ещё больше выпятилась, в то время как его член всё ещё во мне. Мне должно быть невыносимо стыдно, но сил почти не осталось — мне кажется, что я могу умереть в любую минуту. Он переворачивает нас неуловимым движением, и в мгновение ока я оказываюсь сверху. Кинн лежит на спине, а я устраиваюсь у него на коленях, подобно шлюхе. Его рука обхватывает мои бедра. Я прикрываю глаза, стремясь спрятаться от его похотливого взгляда и озорной ухмылки. Другой рукой он скользит по испещренной отметинами укусов и поцелуев шее, вдоль позвоночника вниз до задницы, сильно сжимает её.

Он продолжает тискать и гладить мои бёдра и задницу, пока я двигаюсь вверх-вниз на его невероятно толстом члене. Я был потрясен тем трением, которое он создаёт и мои руки мгновенно обвились вокруг его шеи. Я резко вздохнул и почувствовал пустоту внутри себя. Как будто мой мир был полностью разрушен им.

— Ух, блять! Хммм... — Его рука продолжала направлять меня, в то время как он сам двигал бедрами, вскидывая их навстречу каждому моему толчку вниз. Я прижался головой к его плечу и сильно укусил его за ключицу, чтобы немного снять боль и напряжение.

— Блять, как мне это нравится. Агх...

Я не знаю, как это случилось. Пока его рука скользила по моей спине, я бессознательно выгнулся, прикусив губу, и задвигался в бешеном ритме, окончательно утратив контроль.

— Аххх, черт, Кинн. Ух! — Я был уверен, что мои глаза закатывались, пока он насаживал меня на свой член.

— Черт! Так туго, что мне до сих пор больно... Ахх! — застонал Кинн, вслед за тем шепча мне на ухо. — Ух, да. Быстрее!

Мое тело послушно выполнило его просьбу, и я начал двигаться вверх-вниз, всё ускоряя темп. Это действительно приятно, до умопомрачения. Странное, незнакомое чувство, несомненно приносящее эйфорию. Как будто весь мой мир сосредоточился только на получаемом удовольствии. Я распадаюсь на кусочки каждый раз, как он входит в меня до упора.

— Уххх! Я не могу поверить, что это твой первый раз. Черт, ты так хорош! — простонал Кинн. Я развратно качнул бедрами, в то время как он спрятал лицо на моей груди и укусил меня.

— Если ты будешь так двигаться, я точно кончу раньше. — Кинн стиснул мою талию, а затем — задницу. Я сильнее прижался к нему, чтобы сохранить равновесие.

— Уф... не могу! Черт, перестань кусаться! — Он снова впивается зубами в мой сосок. Нахуй это дерьмо! Я почувствовал, как покрываюсь мурашками, от того, что проклинать его стало привычнее чем дышать. Как будто, я не делал этого всю ночь. Он творит, что хочет, а я лишь беспомощно мечусь над ним.

— Я не могу больше терпеть, хммм, — низкий гортанный стон, полный удовлетворения.

Не в силах больше сдерживать себя, резко перекатываю нас по кровати, оказываясь снизу. Не дожидаясь, пока я произнесу хоть слово, он толкнулся с такой силой, что меня мотнуло по кровати и макушка встретилась-таки с твёрдым деревом её спинки. Я мимолётно подумал, что могу получить сотрясение, но здесь и сейчас это сразу стало неважным.

Твою мать!

— Агх. ...Ах-а.! — Почувствовав уже привычное напряжение ниже пояса, я с трудом выносил быстрые движения Кинна, продолжавшего вбиваться в меня с невероятной силой. Когда я наконец кончил, то, кажется, увидел врата рая. Мои глаза закатились, а тело забилось в конвульсиях, вздрагивая при каждом выплеске спермы на живот. Кинн толкнулся ещё несколько раз, и я почувствовал, что он тоже кончает, заполняя меня изнутри густой, теплой жидкостью. Обжигающая пульсация внутри ещё больше усилила мою эйфорию. Он качнул бедрами ещё пару раз, прежде чем медленно вынуть член из моей ноющей задницы. Я ненавижу его, но в то же время мне это нравится.

Какого хрена?!

Я почувствовал, что мои веки тяжелеют, и мне будет непросто открыть их снова — потому что боль, которую я испытываю физически, сравнялась со стыдом, бушующим внутри меня. Я не могу сейчас смотреть Кинну в глаза, поэтому я решил свои не открывать, быстро погружаясь в усталый сон. Не знаю, с каким чувством стыда я проснусь, но в данный момент я чувствовал себя слабым и не был готов встретиться с ним лицом к лицу.

— Ух, черт! Это было чертовски хорошо. Жаль, что все презервативы закончились. Иначе я бы не остановился. — Тёплое дыхание коснулось моего лба едва заметным поцелуем, прежде чем Кинн натянул на нас одеяло и улёгся рядом со мной, по-хозяйски обхватывая меня рукой. Я поддался успокаивающему эффекту его медленного дыхания, в глубине души надеясь, что эта ночь — неправда. Я хочу, чтобы всё это было лишь грёбаным кошмаром.

*УТРО*

— Пит, ты пригнал машину? — Чей-то голос заставил меня застонать. Мучительная боль охватывала всё тело, от кончиков волос до кончиков ногтей на ногах. Моё лицо исказилось от пульсирующей боли в висках. Прежде чем я успеваю открыть глаза, осознание того, что произошло, обрушивается на меня. Я подскакиваю на кровати, как ужаленный, натыкаясь взглядом на знакомое лицо.

Всё, что произошло накануне вечером, пронеслось в голове, как видео в быстрой перемотке. Я молился о том, чтобы это было сном, но реальность неумолима.

— Эй, ещё раз посмотришь на меня вот так, и я трахну тебя по новой, — томно сказал Кинн, вставая с кровати. Выйдя на балкон, он закурил, с наслаждением выдыхая дым.

Белый халат, любезно предоставленный отелем, был небрежно распахнут на груди, так что я прекрасно видел отметины, покрывавшие его шею и ниже. Это подтвердило, что я такой же любитель кусаться, как и он.

— Это мои сигареты, — сказал я осипшим голосом, когда Кинн затянулся сигаретой, взятой из кармана моих брюк, и стал втягивать её так, словно это последнее, что он может сделать.

Кое-как подтянувшись, я прислонился спиной к изголовью кровати.

— Я одолжил одну, свои я не взял, — откликнулся он, глядя на улицу. Это был первый раз, когда я увидел его курящим, и мое сердце испытало странный трепет. Как искра от провода под напряжением, коснувшегося воды. Я быстро опустил взгляд.

Это был неверный шаг, потому что я увидел, во что превратилась мои собственные грудь и живот. Чувства стыда и гнева ворвались в моё сознание.

Кого я должен винить?

Я презираю себя за то, что позволил так поступить со мной. Ненавижу Кинна, использовавшего эту возможность, чтобы как следует пометить меня засосами и укусами. Но больше всего я ненавижу того, кто накачал меня наркотиками.

Как он посмел?! Не дай мне найти тебя, ублюдок, я сделаю так, что весь твой род вымрет.

— Ты помнишь? — Кинн повернулся ко мне, его голос был мягким.

Я отвёл глаза, глядя вниз — не понимаю, что он хочет знать. Если речь идёт о том, что случилось прошлой ночью, — я очень хорошо это помню, и мне мерзко от этого.

— Я имею в виду, помнишь ли ты, кто это был? — поспешно добавил Кинн, видя, как крепко я вцепился в постельное белье.

— Нет, — кое-как прохрипел я. Во рту пекло, горло словно песком царапает при каждом слове. Мне очень хотелось пить. Кинн достал из холодильника бутылку и налил воды в стакан, затем подошёл и протянул его мне. Чем больше я на него смотрел, тем больше сцен прошлой ночи всплывало в моей памяти.

— Честно, я думал, что когда ты проснешься, то взбесишься и набросишься на меня, — сказал Кинн, улыбаясь. Сейчас я не могу справиться со своими эмоциями. Что мне делать с тем, что между нами произошло? Он ведь спрашивал, а я согласился.

— Ты можешь рассказать мне, что произошло? С самого начала. — Кинн сел на край кровати. Сквозь боль, отдающуюся дрожью во всем теле, я попытался вспомнить события прошлого вечера.

— Кто-то угостил меня виски, а потом я пошел в туалет. После этого я ничего не помню. Только отрывки — кто-то пытался войти и заставить меня что-то сделать. Но я н-не уверен. — Я рассказываю, насколько могу вспомнить. Прикосновение того человека... Оно было отталкивающим, причиняло боль... Несмотря на то, что моё тело отреагировало, ощущение в тот момент было ужасным. Совсем другое дело, когда Кинн прикасался ко мне, а он...

Стоп!

Говнюк!

— Блять!

— Порш!

Я вскочил, но ноги подкосились, они были так слабы, словно без костей вообще, и я рухнул на пол. Одновременно поясницу прострелило острой болью, которую я не заметил раньше.

—Нет! — Я отмахнулся от руки Кинна, который быстро подошёл ко мне.

— У тебя кровь! — Кинн с ужасом уставился на кровать, и я повернул голову, чтобы посмотреть туда же.

Я сжал зубы, не в силах произнести ни слова, потому что это было ужасное зрелище: белое бельё гостиничной кровати окрасилось в кроваво-красный цвет. Пятна тянулись от того места, где я сидел, к тому месту, где я упал. Я схватился за заднюю часть халата и обнаружил на нём такое же пятно крови.

— Кажется, прошлой ночью я был довольно жестким. Но не до такой степени. Почему же теперь она так обильно течет? — он явно чувствовал себя виноватым. Я осторожно повернулся, чтобы посмотреть на него, затем снова попытался встать. Кинн хотел помочь, но я опять оттолкнул его.

— Тебе было так хорошо, что ты даже не почувствовал боли? — он усмехается и смотрит на меня сверху вниз, уперев руки в бока.

Я пошёл в ванную так быстро, как только могло позволить мое слабое тело, чувствуя, как что-то тёплое безостановочно вытекает из моей задницы. С каждым шагом металлический запах крови становится сильнее. Мне кое-как удалось дотащить себя до ванной комнаты, Кинн следовал за мной хвостом, но я захлопнул дверь перед его носом. Кажется, меня сейчас вырвет от отвращения. Воспоминания нахлынули на меня, вызывая самые разные чувства, так что я едва могу стоять на ногах. Я никогда не думал, что могу быть таким слабым. Я медленно осел на пол в ванной и сжал кулаки от боли.

Мой взгляд остановился на мусорном ведре, где было несколько презервативов, измазанных кровью, — я не хочу считать, сколько их, потому что знаю, что прошлой ночью всё не закончилось одним раундом. И, кажется, инициатором последнего был я... Несмотря на это, во мне росли обида, гнев и ненависть к Кинну. Хотя больше я ненавижу себя.

Я ненавижу всю свою грёбаную жизнь. Ненавижу нужду и ненавижу то, что терплю её даже сейчас. Моя жизнь убога. Мои родители умерли, я работаю на мафию, а сегодня ночью меня накачали наркотой и выебал мой босс!

Черт! В моей жизни нет ничего хорошего, зачем я вообще живу? Если только для того, чтобы страдать, зачем продолжать? Это когда-нибудь закончится?

Удача ещё ни разу не была на моей стороне.

— Пойдем отсюда. Тебе нужно к врачу. —

Кинн постучал в дверь ванной. Я зажимаю уши руками — не хочу его слышать. Я впадаю в ещё большую депрессию. Я ненавижу своё тело, ненавижу до такой степени, что хочу, чтобы меня зарезали или застрелили. Я не могу винить никого, кроме себя и того ублюдка, который накачал меня.

Я вынудил себя встать, медленно снимая халат, пока не остался полностью голым, с красными пятнами и синяками по всему телу. Я включил воду, и она полилась мне на голову. Хочу смыть всё. Я энергично тру свежие ссадины. Это больно, но я не хочу, чтобы они напоминали мне о случившемся.

Моя рука потянулась назад, и я коснулся себя. Боль и жжение от лёгкого прикосновения кончиками пальцев заставили меня вздрогнуть и упереться рукой в стену, чтобы не упасть. Я сделал глубокий вдох и начал смывать уже запекшуюся кровь. Я не знаю, что делать после этого. Я больше не похож на мужчину, у меня отняли моё достоинство. Картинки прошлой ночи всё ещё слишком яркие в моей памяти, и они никогда не исчезнут, как бы я ни старался не думать об этом.

— Порш, прошло много времени. Ты в порядке? — спросил Кинн, когда я наконец распахнул дверь.

—Моя одежда? — спросил я, отводя глаза.

— Вот, её почистили. Я отвезу тебя к врачу, — сказал он, протягивая мне аккуратно сложенную одежду.

Я быстро захлопнул дверь и вздохнул: как я это сделаю? Я не хочу его видеть. Я хочу убежать. Но ситуация вынуждает меня столкнуться с проблемами, которые я сам себе создал, поэтому мне придется смириться и принять свою судьбу, верно?

Я выхожу из номера вместе с Кинном, хотя мне кажется, что это самая трудное действие в моей жизни. Всё ниже пояса словно парализовало. Но мне приходится идти, отмахиваясь от рук Кинна, который пытается поддерживать меня. Потом он приказывает мне ждать в вестибюле. Я сказал, что вернусь домой самостоятельно, что не хочу ехать в больницу, но он настоял. Хотел бы я сбежать, но моё тело не слушалось.

— Извините, — сказал Кинн, расплачиваясь с администратором, — вероятно, из-за крови на кровати.

Служащий улыбнулся и посмотрел на меня. Я нахмурился и отвёл взгляд. Каждый раз, когда я отодвигался от Кинна, он тянулся ко мне. Будь я в своём обычном состоянии, я бы сейчас кого-нибудь сбил с ног. Я хотел убить причину моей боли. И начал бы я с Кинна! Пока я мысленно казнил его всеми способами, он успешно дотащил меня до своего черного седана. Я заартачился, настаивая, чтобы он оставил меня в покое, но он затолкал меня на пассажирское сиденье и захлопнул дверь.

— Я в порядке, — произнёс я, глядя в окно, пока Кинн медленно выруливал со стоянки.

— Ты не в порядке. Не упрямься. Ты же был хорошим мальчиком прошлой ночью, — шутливо сказал Кинн. Но я не в настроении смеяться. Я не хочу быть здесь и позволять ему унижать меня ещё больше.

— Останови машину. Я выйду! — огрызнулся я.

— Я просто шучу, — Кинн перестал усмехаться, уловив моё раздражение. Я устало уставился в окно. Чем дольше мы находимся рядом, тем сильнее становится отвратительное чувство вины. Я распахнул дверцу машины, желая выскочить на ходу, я хочу умереть от стыда.

— Порш, какого черта ты делаешь! — Кинн так резко тормозит, что нас бросает вперёд, и крепко хватает меня за руку.

— Отпусти меня, я не хочу ехать с тобой! — Нахмурившись, я отмахнулся от его руки. Не знаю, что на меня нашло минуту назад, но я хочу покончить со всем этим здесь. Я больше не могу это терпеть.

Кинн сильно сжал мою руку, прежде чем наклониться и захлопнуть дверь машины с моей стороны.

— Счастлив? — ворчит он, выезжая на среднюю полосу, игнорируя возмущённые гудки со всех сторон. — Ты с ума сошел? Так отчаянно хочешь умереть?!

Я молчал, тупо пялясь в окно.

— Я знаю, что это трудно принять. Но так случилось, что ты хочешь, чтобы я сделал? — Кинн вздохнул, глядя строго на дорогу.

— Так почему ты не остановился?! — неожиданно выпалил я, даже не подумав. Я ведь понимаю ситуацию, но просто не могу ничего поделать.

— Я лишь хотел помочь тебе. — голос его потускнел.

Я бросил на него косой взгляд и замолчал — до самой больницы. Я уже не так против этого, возможно, у меня жар — голова болит адски. Кинн открыл мне дверь машины и помог выбраться из неё. Несмотря на протесты, усадил в кресло-каталку и отвёз в приёмный покой.

— Ты вспотел. — Кинн проводит рукой по моему лбу, но я поспешно отдергиваю её, недовольно глядя на него. Он перехватывает мою руку и крепко сжимает. У меня нет сил что-либо сказать, хотя я очень хотел проклясть его в этот раз.

— Господин Питчайя в кабинет № 2. —

Медбрат везёт кресло в смотровую, куда заходит и Кинн. Я всё ещё не могу представить, что сказать доктору:

— У меня идёт кровь после анального секса?

— Ты можешь выйти?— прошу я. Но он усаживается перед врачом и здоровается.

— Привет, Кинн, что случилось? — Похоже, доктор очень хорошо его знает, они говорят, как давние друзья. Этот факт заставляет меня хотеть уйти.

— Первый раз, да? Не волнуйся, с тобой всё будет в порядке. У тебя, похоже, жар. Иди в ту комнату. Приляг и подожди. — Врач бегло осматривает меня и переключается на Кинна.

— Я сам, — я быстро перехватил Кинна, который собирался последовать за мной, и вымученно улыбнулся.

— А теперь расскажите мне, что случилось? — спросил другой врач средних лет, глядя на моё лицо и улыбаясь. Я лежу на кушетке, чувствуя себя абсолютно беззащитным.

— Когда я проснулся, у меня пошла кровь из...

— Понятно. Снимите штаны, пожалуйста.

— А?! — Я поднял голову в шоке. Доктор рассмеялся и приказал медбрату помочь мне. Если бы я действительно умру сегодня, я не смогу посмотреть в глаза матери и отцу. Это самый унизительный момент в моей жизни. Врач наклонился, чтобы осмотреть мою задницу. Я не могу смотреть на то, что он делает, поэтому я отвернулся в сторону, а затем прикусил нижнюю губу от смущения.

Мне очень хочется перерезать Кинну горло скальпелем. Я чувствую себя бесконечно униженным и единственное, чего я хочу, — поскорее выбраться отсюда и сбежать.

— Как, черт возьми? — воскликнул доктор, его лицо было ошеломленным, и я чуть не разрыдался. Неужели всё настолько плохо?

— Грёбаный Кинн! — выругался доктор и я нахмурился. Он раздражённо велел медбрату помочь мне натянуть штаны обратно и принялся выписывать рецепты. — Всё не так плохо, просто поддерживайте чистоту и вовремя принимайте лекарства.

Затем меня вывели в приёмную, где расположился Кинн.

Я хочу стереть ухмылку с его лица.

— Как оно, дядюшка?

— Он травмирован. Ткани внутри нежные, тебе следовало быть осторожнее. — Доктор покачал головой.

Несмотря на укоризненный голос врача, Кинн самодовольно улыбается мне. Будь я в лучшем состоянии, я бы врезал ему каталкой. Врач дал мне антисептики, противовоспалительные, минеральные соли, а также жаропонижающие средства.

— Через несколько часов кровотечение прекратится само собой. Отдыхайте и пейте побольше воды, — он вздохнул. Это недопустимо и будет считаться таковым всегда.

Кинн оплатил все медицинские счета, сцапал меня за запястье, забрал вещи и повел к машине, чтобы отвезти домой. Надеюсь, что он говорит о моём настоящем доме, а не о своём. Вскоре я почувствовал себя хуже — меня лихорадило, на коже выступил липкий холодный пот. Дыхание было таким горячим, что почти обжигало ноздри. Мерзкие ощущения! Я откинулся на сиденье и тут же закрыл глаза, когда машина тронулась с места.

— Ты так и будешь молчать? — Я был поражен, когда Кинн внезапно заговорил.

Я молча покосился на него и перевёл взгляд в окно.

— Я не привык к этому. Обычно ты кричишь на меня или ещё что-нибудь. Подобное молчание напрягает.

Это потому, что я плохо себя чувствую, тупица!

Я не знаю, как сейчас справляться со своими эмоциями. Я проклинаю себя за глупость, которую совершил. Я хочу убить Кинна за его меркантильность. Он воспользовался моей слабостью. Накал ненависти и стыда, который я чувствую сейчас, настолько велик, что, боюсь, я действительно мог бы убить себя, если бы не он.

— Что бы ни случилось прошлой ночью, мы не можем вернуться назад и изменить ситуацию. Ты можешь только принять это и признать, что мы сделали этот выбор, —

Кинн сказал это пугающе-серьезно, но я не могу принять это.

— Ты должен был позволить мне быть сверху! — Моя внезапная вспышка ошеломила его. — Ты не в моем положении, чтобы так говорить. Ты должен был позволить мне хотя бы на этот раз.

— О. Ты говоришь так, как будто у нас будет второй раз, — усмехнулся Кинн. Но мне было совсем не до смеха.

— Нет! У нас с тобой не будет второго раза! Этого больше никогда не повторится! И если когда-нибудь я окажусь настолько обдолбанным или пьяным, что позволю тебе получить своё во второй раз, один из нас должен будет умереть. Я больше не позволю тебе так смотреть на меня. — Я отвернулся к окну и вскоре заснул, вымотанный до предела.

Меня разбудил голос Кинна, опять. Открывать глаза было невероятно сложно, веки словно налиты свинцом. Кинн открыл дверь машины и, похоже, уже примеривался вытащить меня. В раздражении я быстро оттолкнул его. Он ухмыльнулся и протянул руку, в которой держал сумку с лекарствами.

— Ты в порядке? — он всё-таки помог мне выйти из машины.

Я истекаю кровью, а он спрашивает, в порядке ли я?

— Отойди, — тихо ответил я, в горле пересохло, и я тяжёло сглотнул, беря у него сумку с лекарствами.

— Может, мне стоит заказать что-нибудь поесть?

Я со всей силы хлопнул дверью машины, не дав ему сказать больше ни слова, и сбежал в дом так быстро, как только мог. По лестнице на второй этаж я уже тащился из последних сил, чувствуя, что боль в заднице с каждым шагом усиливается. Это напоминало мне о плохих решениях, которые я принимал вчера, и я чувствовал себя всё гаже.

Добравшись до своей комнаты, я нашёл на прикроватном столике бутылку с водой и принял лекарство, которое прописал врач, не обращая внимания на то, нужно ли его принимать до или после еды. После этого я обессиленно лег на кровать. В голове мелькнуло лицо Кинна, и стало ещё больнее. Если бы ситуация была обратной и я трахнул бы его, он, наверное, умер бы у моих ног. Но я не мог его винить, так как до сих пор помнил всё, что он сказал мне во время. Я был тем, кто начал это, прося его помочь мне. Если я и должен кого-то побить, то это должен быть я сам, который всю ночь стонал от наслаждения. И тот факт, что я не нахожу это отвратительным, заставляет меня ненавидеть себя ещё больше.

Я больше не могу смотреть Кинну в глаза... Я не хочу приближаться к нему или даже в мыслях видеть его проклятое лицо. Я трясу головой, чтобы выкинуть его образ из своего грёбаного мозга, но чем больше я пытаюсь забыть, тем ярче воспоминания о его вспотевшем теле и полузакрытых глазах.

— Эй, что случилось? — Знакомый голос заставил меня открыть глаза.

— О, ты дома? —Я не понимаю, спал ли я или нет. Даже в состоянии дремоты образ Кинна преследовал меня, отчего кружилась голова.

— Что ты делал? Почему прячешься? — Че глянул подозрительно, как я натянул одеяло до подбородка, чтобы скрыть все следы. Он знает, что я сплю полуголый, и ненавижу одеяла.

— Я натворил кое-чего. Но всё в порядке, — мой хриплый голос заставил его поднять бровь и посмотреть на меня с ещё большим подозрением.

— Кажется, у тебя жар, давай-ка я тебя покормлю, — Че прикоснулся рукой к моему лбу и пошел вниз. Я вздохнул, глядя на закрытую дверь, прежде чем снова посмотреть на своё тело, думая о том, что, почему и как я натворил в своей жизни? Если он узнает об этом, я не могу себе даже вообразить, что он сделает. Будет ли он говорить со мной?

После ухода Че я, кажется, уснул. Когда я очнулся, мой разум снова блуждал в поисках того, кто мог так сильно ненавидеть меня, чтобы так поступить со мной?

Чего они хотят от меня? Я должен расследовать это, но, как только я это узнаю, весь этот кошмар вырвется наружу.

— Я вернулся. Поешь, а потом прими лекарство. — Че поставил миску с лапшой на стол и подошёл, чтобы взять сумку с лекарствами.

— Это дорогие лекарства! Думаю, будет лучше, если ты быстрее поправишься, — улыбаясь, он протянул мне миску.

— Ты её купил? — поинтересовался я.

— Ешь, пока не остыло, — сказал он.

Я прижимаюсь к изголовью кровати и беру миску, от нее поднимается горячий пар, а по комнате распространяется восхитительный запах.

— Нет, я увидел, что пакет висит на ручке входной двери и подумал, что ты заказал еду и забыл, поэтому я принес её и разогрел. — Я мгновенно вскидываю на него взгляд.

— Висел где? — повторил я.

— Ну, перед домом. А что? Разве не ты её купил? А кто тогда? — с любопытством спросил Че.

Я отложил палочки и отодвинул миску.

— Я не буду есть. Понятия не имею, откуда она взялась, — сказал я, хоть и был почти уверен, что это дело рук Кинна, потому что никто не знает о том, что я поехал домой.

— О, я что-то обленился. Еда висит у нас на пороге, значит, она наша. — Че цепляет немного лапши, слегка дует на неё и наклоняется вперёд, чтобы поднести ко рту.

— Если тебе лень идти в магазин, то хотя бы приготовь мне что-нибудь. — Я не могу даже допустить мысли о том, чтобы принять от него что-то. Я ненавижу его и ни в коем случае не собираюсь с ним сближаться.

— Эй, ты в своем уме? Ты настолько болен, что забыл? Мы редко пользуемся кухней. И сейчас я тоже не в настроении готовить, — Порче засмеялся.

— Просто завари лапшу для меня, — сказал я и оттолкнул его руку.

— Это может занять время, к тому же тут слишком много. Будь благодарен, что у нас есть что поесть.

— Лентяй, — я заворчал, но всё же открыл рот, позволяя накормить себя. Похоже, мои вкусовые рецепторы больше не работают, потому что единственное, что я могу распознать, это тепло и шершавость.

— Эй, быстро! Открой рот. — Я подчиняюсь и заставляю себя жевать и глотать. Но от третьей порции отказываюсь.

— Хватит! Я наелся, — залпом выпиваю полстакана.

— Противовоспалительное, антисептическое и минеральные соли? —

Он нахмурил брови, прочитав рецепт. — Почему тебе выписали их? .

Я прикусил нижнюю губу, готовясь солгать:

— Я подрался. У нас возникли проблемы в баре. Просто дай это мне.

Я быстро выхватил упаковки с лекарством и выпил нужную таблетку.

— Ну ладно... Ты отдыхай, а я заварю минеральную соль.

Я чувствую, что он мне не поверил, но Че слишком напуган, чтобы докопаться до сути. Через некоторое время он возвращается со стаканом минеральной воды и ставит его на прикроватный столик.

— Спасибо, — я делаю маленький глоток.

— Я не знаю, что случилось, но мне невыносимо видеть тебя в таком состоянии. Мне всё это не нравится, — бормочет побледневший брат, прежде чем выйти из комнаты. Я тяжёло вздохнул. Могу ли я действительно рассказать, что со мной произошло? У меня не хватает смелости сделать это.

(звонок телефона)

— Тэм?

[Почему ты прогуливаешь занятия? Я звонил тебе несколько раз]

— Я заболел, скорее всего не буду посещать занятия в ближайшее время. Пожалуйста, прикрой меня.

[Оу. Ты в порядке?]

— Не волнуйся. Кстати, Тэм, спроси ПиБима: может ли он найти кого-нибудь на моё место? Я не в лучшей форме, потому сейчас не могу участвовать в соревнованиях по дзюдо. — Я переживаю за игру на следующей неделе. Такими темпами я проиграю, не успев и глазом моргнуть, а моя гордость не может этого допустить.

[Ты действительно так болен? В смысле, я поговорю с ПиБимом, но где ты сейчас?]

— Я дома. Сейчас буду спать.

[Хорошо, отдохни и поскорее выздоравливай. Не беспокойся ни о чем, я обо всем позабочусь]

Я засовываю телефон под подушку и закрываю глаза. Образ Кинна в моей голове тут же становится более четким. Даже когда я пытаюсь думать о чем-нибудь другом, он снова и снова мелькает в моем затуманенном сознании, пока меня не одолевает сон.

БЛЯТЬ

(звонок телефона)

Я открыл глаза, всё ещё сонный, и вытащил телефон из-под подушки. Некоторое время я смотрел на экран, не в силах понять, кто звонит так рано утром. Изучив незнакомый номер, я понял, что это Кинн, по последним трем цифрам, которые запомнил. Я поспешно нажимаю кнопку сброса и тут же выключаю телефон. Я так много думал о нём, что Кинна мне приснился. Во сне я держал пистолет, приставленный к его голове, и был готов выстрелить, но вместо того, чтобы убить его, я заплакал. Это было настолько реалистично, что мне было трудно дышать. Я хотел бы продолжить спать, чтобы хотя бы во сне я мог его прикончить и почувствовать удовлетворение.

Я смотрю на столик и вижу новую порцию лапши и лекарств. Я голоден, поэтому встаю с постели, чувствуя себя немного лучше, но спина всё ещё болит и тянет в пояснице.

Довольно уверенно я выхожу на балкон и закуриваю. Выдыхая дым, я снова думаю о произошедшем. Физически мне лучше, но морально нет. Я облокачиваюсь на перила и смотрю на свою татуировку, сразу же вспоминая, как Кинн вырисовывал её узоры своим языком. Вспомнив выражение его лица, я крепко сжимаю перила.

После всех этих событий, как я должен смотреть ему в глаза? Сейчас, когда я наедине с собой, мысли о том, что мы сделали, только сильнее терзают меня. Как я выдержу дежурства рядом с ним? Смогу ли я видеть его и не вспоминать случившееся? Я и без того испытываю сильное отвращение к себе, разве может быть что-то хуже этого?

Следующие несколько дней я съедаю несколько порций каши и принимаю лекарства, а затем засыпаю до самого заката. Однажды ночью я поднялся на крышу дома. Когда-то мы с Че заперли выход, потому что крыша — это опасная открытая площадка, где нет никакого ограждения, только старая спутниковая антенна, истрепанная многочисленными дождями. А сейчас я сажусь на край, свесив ноги с высоты трехэтажного здания.

Я не замечаю холода, куря одну сигарету за другой и вглядываясь в ночное небо. В этот момент, мои родители могли бы прикоснуться к моему сердцу. Была бы моя жизнь другой, будь они оба живы? Будь они живы, мог бы я не ненавидеть себя?

Мое сердце сжимается, когда я думаю о путанице, возникшей за эти два дня. Как найти выход? Я чувствую себя невероятно слабым, уставшим и измученным — как никогда раньше. Да, физическая боль постепенно утихает —лекарства помогают, но мои мысли заставляют меня чувствовать, что у меня ничего не осталось. Я слишком долго был сильным, полагаясь только на свои силы, и сейчас я мне нужна помощь. Я чувствую себя настолько одиноким, что с трудом сдерживаю слезы. Опускаю взгляд во двор и сердце внезапно бьётся чаще.

Смогу ли я сейчас выдержать? Вы слышите меня, папа, мама? Пожалуйста, побудьте здесь со мной, я так устал.

Я столько раз рисковал, принимая решения... А сейчас нет никого рядом со мной, у меня вообще ничего нет. Даже достоинства. Есть ли для меня место в этом мире? Я думаю, что хочу увидеть своих родителей. Я мог бы увидеть их прямо сейчас... Эта мысль так завораживает, что я не замечаю подошедшего брата.

— Какого черта ты делаешь?! — он хватает меня за пояс и дёргает от края крыши. Я растерянно замираю, не понимая такой резкости. Че, должно быть, подумал, что я собираюсь прыгнуть, — судорожно вдыхаю холодный воздух.

— Че? — Я уставился на фигуру, стоящую рядом со мной, а он отчаянно ударяет меня в грудь.

— Какого черта ты делаешь! Что ты собирался делать?! У нас ведь есть только мы с тобой, верно? — голос дрожит от злости и страха. Он продолжает колотить меня по плечам и груди, пока не становится больно.

— Я не собирался ничего делать, просто курил, — говорю я, успокаивая его. Или себя? Я не поддамся, не брошу брата.

— Но почему тебе непременно нужно сидеть и курить на самом краю здания? А если ты?.. — Он обессиленно опускается на колени. Как я мог забыть, для кого я живу?

Только для него одного, не так ли? И почему мне нужен был момент слабости, чтобы понять это? Я крепко обнял его и вздохнул с облегчением. Единственный человек, который смог заставить меня выстоять — Порче.

Этот мелкий — цель моей жизни, и он единственный человек, о котором я хочу заботиться всегда. Я обнимаю Че, обещая себе, что с этого момента я буду думать только о нём.

***

Когда мы вернулись в дом, Че запер выход на крышу и забрал ключ. То, что он видел меня в таком состоянии, заставляет меня ещё сильнее бояться, что он узнаёт правду.

Весь день я пытался играть в игры и смотреть телевизор, лишь бы забыть о тех воспоминаниях. А вечером пришли гости.

— Ты что, дрался со стаей собак? —Несмотря на футболку с длинными рукавами и штаны, они всё равно заметили ссадины.

— Ничего страшного. Всё в порядке, — тихо сказал я.

— У тебя ведь нет температуры? — Джом приложил ладонь к моему лбу.

— Я в порядке, — я слегка пихнул его.

— Ты принимаешь лекарства? — Я кивнул Тэму в ответ.

— Количество пластырей на твоей шее увеличивается каждый раз, когда я тебя вижу. На тебя вампир охотится каждую ночь или что? — Джом с любопытством смотрит на меня. Я отмахиваюсь и делаю вид, что заинтересован тем, что происходит на экране телевизора.

— Если тебя что-то беспокоит, ты можешь рассказать нам. Не надо плакать в одиночестве, позволь нам помочь.

— Я никогда не плачу, — отвечаю я, переключая каналы, пока не нахожу свой любимый мультфильм.

— Ладно, тогда сегодня мы идём в новый бар с хорошей музыкой, чтобы немного проветриться, — сказал Джом.

— Ты можешь? Если честно, выглядишь.. не очень. Может, хочешь остаться дома? — Тэм бросил на меня пристальный взгляд.

— Этому засранцу нужен глоток свежего воздуха. Посмотри, каким потрёпанным он выглядит из-за отсутствия музыки и света, — возразил Джом.

Я задумался на мгновение. Наверное, он прав. Мне жизненно необходимо отвлечься от ненужных мыслей. Хотя мне до сих пор не удается нормально ходить, и я испытываю боль то тут, то там — это не так сложно, как борьба с моими демонами в одиночку.

— Мм, хорошо. Я пойду. — Я быстро принимаю душ и одеваюсь, выбирая чёрную водолазку с длинным рукавом — не хочу вопросов. Кроме того, Тэм и Джом сказали, что этот бар довольно модный, но недорогой.

— Тебе не жарко? — когда я спустился, они оба удивлённо посмотрели на меня. К счастью, на ответе никто не настаивал, и вскоре мы уже выгрузились на месте. Этот бар находится не слишком близко, но и не далеко от университета. Он выглядел роскошно, как элитный — живая музыка, на стенах полки со спиртным — но цены не кусаются.

— Это новый бар, так что я должен поторопиться и напоить тебя, — сказал Джом, подзывая официантку, чтобы сделать заказ. В любом случае, тут так же здорово, как он и сказал. Я чувствую, как немного отвлекаюсь от всего произошедшего.

— Почти полночь, поторопись, — сказал этот прохвост, подмигнув мне и посмотрев на милую девушку, в облегающем мини. Я улыбнулся ей и она улыбнулась в ответ.

— За Порша, который заболел. — Тэм ухмыляется и поднимает бокал в приветственном жесте. Мы разом опрокидываем бокалы. Публика постепенно прибывает, становится шумно и тесно. Хорошо, что мы пришли раньше, так что у нас есть стол, за которым можно расположиться. Я пил очередной бокал, когда мои глаза нашли взгляд той самой девушки, которая искоса поглядывала на меня с самого прихода. Она подошла, взяла меня за руку и повела на танцпол. Я не лучший танцор, так что, пользуясь случаем, я просто обнял её и прижался пахом к её бедрам.

Вскоре, как и ожидалось, она потянула меня в мужской туалет. Я недолго колебался. Даже если она увидит следы, какая разница? Всё это улетучилось из моей головы, едва мягкие руки поползли обхватили меня за затылок, притягивая меня для страстного поцелуя. Я отвечаю и впиваюсь в её красиво изогнутые губы. Мои руки настойчиво гладят девушку по бёдрам и проскальзывают под рубашку... образ Кинна внезапно вспыхивает в моей голове. От этого я невольно дергаюсь и толкаю женщину перед собой. Она смотрит на меня с недоумением.

— Прости, — сказал я, осознав, что только что сделал, прежде чем начать всё сначала. Я закрываю глаза и глубоко целую её, сжимаю женскую грудь и слышу тихий стон. В голове некстати всплывает воспоминание о том, как я ласкаю мускулистую грудь Кинна. Как он движется, когда я пощипываю его маленькие соски. Я быстро открываю глаза, но не оттолкиваю ее, как раньше. Глядя в лицо целующей меня женщины, я пытаюсь отогнать воспоминания о Кинне.

Я позволяю ей посасывать мои губы, надеясь, что этот случайный секс поможет мне вычеркнуть Кинна из памяти. Я наклоняюб голову сильнее, ускоряя темп поцелуя.

Маленькая изящная рука расстегивает мои брюки, а затем тянется внутрь, сжимает мой член в ладони. Одна моя рука гладит и сжимает её груди, даря удовольствие, а другая вот-вот заберется под юбку.

— Э-э. Не в настроении? — Девушка смотрит на меня немного свысока и вытаскивает мой член из джинсов. Он вялый, потому что, честно говоря, я ничего не чувствую.

— Давай продолжим, — сказал я в ответ, прежде чем наклонить голову вниз, чтобы снова захватить ее губы. На этот раз моя рука скользнула под ее трусики.

Даже если я не в настроении, то это заставит меня возбудиться в мгновение ока. Кончики моих пальцев блуждали там некоторое время. Я почувствовал влагу на своих пальцах, прежде чем меня сильно оттолкнули.

— Хватит, я ухожу, — она смотрит на меня с брезгливой жалостью и выходит из кабинки.

Я нервно вздыхаю. Смотрю ей вслед с чувством вины, потому что этот ублюдок совсем не собирается работать. Я поворачиваюсь, сажусь на унитаз. Думаю о всех возможных причинах, по которым он такой! Девушка была супергорячая.

К тому же мои пальцы уже добрались до самого интересного. Почему я ничего не чувствую? Внезапно образ Кинна возвращается, занимая мою голову, и мои руки автоматически касаются следов его поцелуев на шее. Чувства, охватившие меня в тот день, обрушились на меня как гром средь бела дня. Эйфория, которую я испытывал тогда, заставляла меня задыхаться от желания, пока...

Блять!

Я вскрикнул, когда посмотрел вниз на свои расстегнутые брюки, и мой член выглянул наружу, до боли твердый.

Проклятье!

Я сильно прикусил губу, прежде чем сделать глубокий вдох и выдох. Потребовалось мгновение, чтобы успокоить мои бушующие эмоции, включая маленького ублюдка в моих штанах.

Какого черта?

Женщина была у меня в руках, но я ничего не почувствовал, а от одной мысли о Кинне — кровь мгновенно пришла туда, куда надо. Прошло немало времени в борьбе со своим внутренним «я», прежде чем я решил привести себя в порядок и выйти из кабинки. Как только мой взгляд упал на раковину, я тут же замер на месте. Мое тело леденеет, а затем с головы до ног меня охватывает жар. Кто-то, кто постоянно крутится в моей голове, казалось, вышел из моего сознания и теперь стоит прямо перед моими глазами.

Ошеломлён — это мягко сказано.

Я не осознавал этого, но дни, когда я не видел его, оказались самыми длинными, самыми депрессивными в моей жизни. Я ненавижу его, но в то же время тоскую по нему. Увидеть его, прикоснуться к нему, поцеловать его...

Твою мать!

— Кинн, — мягким, как перышко, шепотом произнес я, отвлекая его от мытья рук. Он быстро поднял голову, ловя мой взгляд в зеркале, и очень медленно его губы сложились в улыбку.