Глава VII
(Автор)
Дождь. Удары капель о стекло, монотонные, навязчивые, словно отсчитывающие секунды уходящего времени. Эйден чувствовал их кожей, даже сквозь стены лифта, медленно ползущего вверх. Голова гудела, как растревоженный улей. Бар. Громкая музыка, липкий от пролитого пива пол, чужие лица, мелькавшие в полумраке – все это казалось сейчас далеким и нереальным сном. Хотелось одного – тишины. И таблеток. Много, очень много таблеток, чтобы заглушить не только пульсирующую боль в висках, но и ноющую, глубокую рану в душе. Сегодня… день рождения матери. Дата, выжженная каленым железом в памяти. Дата, неотвратимо возвращающая его в тот майский день.
Май. Солнце робко пробивалось сквозь неплотные занавески, играя бликами на страницах учебника. Второй класс. Эйден корпел над заданием по окружающему миру. Нарисовать животное. Что-то особенное, чтобы удивить учительницу. Он старательно выводил контуры, смешивал цвета, но увлечение быстро сменялось раздражением. Карандаши пачкали руки, фломастеры предательски размазывались. Он хотел сделать идеально. Хотел, чтобы получилось красиво. Не потому, что требовалось, а потому, что хотел заслужить похвалу, увидеть в глазах матери ту искорку гордости, которой ему всегда так не хватало. Ее внимание ускользало, расплывалось, как акварель на мокрой бумаге.
Когда он закончил… Он пошел искать мать. Тишина в доме была звенящей, неестественной. Не просто тишина – вакуум, высасывающий все звуки, все признаки жизни. Ванная. Дверь приоткрыта. И… Красная вода. Яркая, неестественная, кровь, окрашивающая все вокруг.
— 69 —
И она. Лежит неподвижно, руки… в багровых порезах. Крик сорвался сам собой, разрывая тишину на куски. Крик, полный ужаса, отрицания, надежды на чудо. Он трогал ее, тряс за плечи, умолял проснуться. Но она не отвечала. Холодная, чужая, мертвая. Осознание медленно, мучительно проникало в его детское сознание. Беспомощность захлестывала, как та красная вода. Он схватил ее телефон – своего еще не было, обещали подарить за хорошую учебу. Звонил отцу. Снова и снова. Недоступен. Отчаянно писал сообщения, надеясь на чудо, на то, что отец приедет, спасет ее, вернет ее к жизни. Каждое непрочитанное сообщение, каждая секунда тишины на другом конце провода – маленькие ледяные иглы, вонзающиеся в сердце.
Два часа. Два часа ожидания, наполненных ужасом и надеждой. Два часа ада, где он был один на один со своим горем, со своим кошмаром. Отец приехал. Ворвался в дом с улыбкой, но она тут же угасла, сменившись гримасой отвращения и ярости. Увидел Эйдена, сидящего на холодной плитке рядом с джакузи, где лежала… Его резкий рывок, толчок. «Уйди!» – грубо, отрывисто. И отец скрылся в темноте своей комнаты, где, как ему казалось, он плакал бесшумно. Но Эйден слышал. Слышал каждый всхлип, каждый стон, каждый удар ненависти, направленный на него. Не просто ненависти – отчаяния. Он видел отца в ярости и раньше, но никогда прежде не чувствовал такой всепоглощающей, леденящей пустоты в его взгляде. Пустоты, заполненной лишь одним – виной. И эта вина… Она была направлена на него.
«Ты… весь в свою конченную мать…» – слова, эхом отдающиеся в памяти, отравляющие каждый его день. Слова, ставшие его проклятием. Не просто словами – приговором, обрекающим его на вечное чувство вины, на вечную неуверенность в себе.
Лифт остановился. Двери разъехались, впуская его в полумрак холла. Эйден машинально достал ключи, вставил в замок, повернул. Квартира встретила его холодом и тишиной. Он разулся, прошел в гостиную, бросил пиджак на диван.
— 70 —
Голова продолжала болеть, но теперь к физической боли примешивалось что-то еще – жгучее, разъедающее чувство вины. Образ матери, лежащей в ванной, всплывал перед глазами, неотступно преследуя его. Он знал, что ей было плохо, видел ее подавленность, слышал ее тихие, полные отчаяния вздохи. Но он был ребенком. Что он мог сделать? А потом… слова отца.
«Ты весь в свою конченную мать…» Они преследовали его, как кошмар, как тень.
Эйден подошел к окну, посмотрел на город, расплывающийся в дожде. В его памяти всплывали эпизоды из детства, когда отец, будучи успешным бизнесменом, превращался в тирана. Он помнил крики, битье посуды, пьяные выходки. Не было ли и насилия? Эйден помнил смутные образы, когда мать прятала синяки под одеждой, напуганные шепоты соседок. Он читал много книг о крови, увлечение началось после смерти матери, и теперь, казалось, все эти знания пропитались болью и травмой. Он боялся отца, но жестко отвечать мог. Боялся его взгляда, его прикосновений. Боялся, что однажды он сорвется и…
Он вздрогнул, отгоняя навязчивые мысли. Пора выпить таблетки. И постараться уснуть. Забыться. Хотя бы на время.
Но забвение не приходило. Как всплывающее тело, память о прошлом вновь захлестнула его. Вскоре после похорон отца словно подменили. В доме появилась женщина, молодая, яркая, вызывающе одетая. Она была как дорогая кукла – красивая, но пустая, чуждая. Эйден не помнил, чтобы они разговаривали, да и не хотел. Отец, казалось, тоже не замечал его. Его существование игнорировалось, словно он был призраком в собственном доме. Ему было все равно. Он отстранился от школы, от друзей, от всего, что когда-то имело значение. Сейчас, в свои двадцать один, он влачил существование, полное жестокости, травм и боли. Учеба была заброшена, друзья забыты, а отцовский бизнес вызывал лишь отвращение.
— 71 —
Он жил, но не жил по-настоящему, сломленный грузом прошлого, отравленный ядом отцовской ненависти и собственной виной.
Он отвернулся от окна, судорожно вдохнул. Нужно принять лекарство. Попытаться отвлечься, погрузиться в сон. Безуспешно. Прошлое, словно тяжелый якорь, удерживало его на месте. Вскоре после смерти матери Эйден стал еще более замкнутым. Потом появилась она – Аделина. В его памяти вспывала та мразь Аделина. Он помнил её с того проклятого дня. И бесился постоянно, когда она всплывала. Она худенькая, как Эйден видел, грудь небольшая, ноги тонкие, талия средняя, лицо овальное с небольшими скулами, губы пухленькие, что их хочется засосать и прикусить, глазки светло-карие, носик с небольшой горбинкой, брови темные, а волосы темно-коричневые. Проклятие, какая ему разница, как она выглядит? В чем ходить? Но в его голове всплывают еще интересные моменты: Аделина лежит на своей кровати голая, холодный воздух пробивается через шторы, ее рука нежно ласкает себя, и она шепчет его имя Эйден. Ну, блядь, что это за мысли?! Пиздец! Наваждение или одержимость?
А ведь она ничего, промелькнула предательская мысль. Дерзость в глазах. И страх. Господи, он проклят. Никогда раньше его так сильно не тянуло к девушкам. Хочется убить ее, эту мерзкую тварь. В универе давно веселье, лишь удовольствие наблюдать за чужими страданиями. Он ищет это удовольствие, находит в мелочах, в чужой боли.
Внезапно зазвонил телефон. Эйден со стоном нашарил его на матрасе.
— Да, придурки, — пробормотал он, не глядя на экран, подумал, что друзья.
— А я смотрю, ты очень приветливый, — холодно ответил голос отца.
— Что тебе нужно? – раздраженно спросил Эйден.
— 72 —
— Нужно, — злобно процедил отец. — Мне надоело оплачивать твои счета. Клубы, бары, доставка еды, шмотки… и эти чертовы электронные сигареты.
— И что ты предлагаешь? — яростно выпалил Эйден. — Чтобы я жил в нищете, папочка?
— Хотя бы прояви немного уважения.
— Ха, извини, папочка, но уважать тебя я не собираюсь. За что? За сломанное детство? За травмы, которые ты мне нанес?
— Слушай, Эйден, не выдумывай себе лишнего, — усмехнулся отец.
— Я не выдумываю. Ты просто не знаешь меня, не знаешь, чем я живу. Я давно сломленный человек, пап. И им останусь навсегда, — холодно произнес Эйден. — И это — твоя вина. Ты виноват во всем.
— Хватит! Прекрати этот цирк! Лучше бы ты так в бизнесе разбирался.
— В бизнесе? — Эйден скривился. — Ты серьезно? После всего, что было? Ты хочешь, чтобы я продолжал твое дело? Чтобы я превратился в тебя? Нет уж, увольте.
— Тебе придется, — голос отца стал жестче, в нем зазвучали стальные нотки, которые Эйден так хорошо помнил с детства. — Ты единственный наследник. И деньги я тебе больше не дам, пока ты не начнешь работать.
— Ах вот оно что, — Эйден почувствовал, как в груди поднимается волна ярости. — Значит, все дело в деньгах? Ты никогда не думал обо мне, только о своих активах и как их сохранить!
— Не смей так со мной разговаривать! — рявкнул отец.
Эйден усмехнулся.
— Почему нет? Ты же всегда так разговаривал со мной. Это семейная традиция?
— 73 —
В трубке повисла тяжелая тишина. Эйден ждал, предвкушая взрыв. Но вместо этого отец произнес ледяным тоном:
— Хорошо. Ты хочешь жить на дне? Живи. Но не жди от меня ни копейки. И знай, если ты опустишься совсем низко, я не протяну тебе руку.
Щелчок. Отбой.
Эйден медленно опустил телефон на кровать. В голове гудело. Он знал, что отец блефует. Знал, что тот не сможет просто так от него отказаться. Но эта фраза, произнесенная таким холодным, бесчувственным голосом, ранила его глубже, чем все предыдущие оскорбления.
Он посмотрел в зеркало. В отражении на него смотрел измученный, бледный молодой человек с темными кругами под глазами. Сломленный. Именно таким его видел отец. Именно таким он ощущал себя сам.
Но что-то внутри зашевелилось. Слабый уголек надежды, который он старательно гасил годами, вдруг разгорелся. Отец бросил ему вызов. И, возможно, именно это ему было нужно.
Он решил не принимать таблетки. Сегодня он не будет бежать от своих демонов. Он пойдет им навстречу.
В голове возникла безумная идея. Он знал, что она опасна, что она может все разрушить. Но он больше не мог так жить.
Он оденется. Наденет лучшую одежду, что у него есть. И пойдет в компанию отца. Не для того, чтобы просить о помощи. А для того, чтобы увидеть его лицо, когда он заявит свои права. Он будет бороться. За себя. За свое будущее.
И первым делом он займется Аделиной.
Воспоминания об этой девушке, навязчивые, почти болезненные, всплыли с новой силой.
— 74 —
Он не понимал, почему она так его беспокоит. Но чувствовал, что именно в ней кроется ключ к пониманию отца, к пониманию его манипуляций.
Эйден решил найти ее. Узнать, что она за человек. Узнать, что она скрывает. Использовать ее.
Он оделся. Темные джинсы, черная рубашка, кожаная куртка. Его обычный наряд. Он не собирался никого впечатлять. Просто быть собой.
Выходя из квартиры, он почувствовал, как в груди нарастает напряжение.
Эйден боялся. Но боялся не отца. Боялся себя. Боялся того, на что он способен.
В лифте он посмотрел на свое отражение в зеркале. На него смотрел волк. Голодный, злой, готовый разорвать любого, кто встанет на его пути.
Добравшись до офисного здания, он глубоко вдохнул и вошел внутрь. Холодный воздух от кондиционера обжег кожу. Он почувствовал на себе взгляды сотрудников. Кто-то узнал его, кто-то смотрел с любопытством.
Он подошел к стойке регистрации.
— Я к отцу, — коротко сказал он.
— У вас назначено? — спросила секретарша, глядя на него свысока.
— Нет, — ответил Эйден. — Но он меня примет. Скажите ему, что пришел Эйден.
Секретарша с сомнением посмотрела на него, но все же набрала номер.
— Да, мистер Смит, к вам посетитель… Говорит, что его зовут Эйден…
— 75 —
Она замолчала, слушая ответ. Затем положила трубку и, избегая взгляда Эйдена, пробормотала:
— Он ждет вас. Двадцать седьмой этаж.
Эйден кивнул и направился к лифту. Сердце бешено колотилось.
Двадцать седьмой этаж. Просторный кабинет с панорамными окнами, откуда открывался вид на город. За массивным столом сидел его отец. В дорогом костюме, с идеально уложенными шатеновыми волосами. Он выглядел так, словно был вырезан из журнала «Forbes».
Отец поднял глаза и посмотрел на Эйдена с холодным презрением.
— Что тебе нужно? — спросил он, не отрываясь от документов.
— Я здесь, чтобы заявить свои права, — ответил Эйден, глядя отцу прямо в глаза.
Отец усмехнулся.
— Ты? Права? На что? На мои деньги?
— На твою компанию. На твое наследие, — твердо произнес Эйден. — Я не позволю тебе все это просрать.
Отец откинулся на спинку кресла и смерил Эйдена изучающим взглядом.
— Ты бредишь. Ты совершенно не разбираешься в бизнесе.
— Может быть, — согласился Эйден. — Но я готов учиться. И я буду лучше тебя.
— Ты никогда не будешь лучше меня, — прорычал отец.
— Увидим, — ответил Эйден. — Я начинаю завтра. Где мой кабинет?
Отец рассмеялся.
— 76 —
— У тебя не будет кабинета. Ты будешь делать самую грязную работу. Подметать полы, разносить кофе, выполнять все мои поручения. И если ты провалишься, я вышвырну тебя отсюда, как бездомного пса.
— Я согласен, — ответил Эйден, не дрогнув. — Готов начать прямо сейчас.
Отец удивленно посмотрел на него. Он явно не ожидал такой реакции.
— Хорошо, — сказал он, слегка растерянно. — Завтра в восемь утра. И не опаздывай.
Эйден кивнул и развернулся, чтобы уйти.
— И еще кое-что, — крикнул отец ему вслед. — Держись подальше от Аделины.
Эйден остановился. Его сердце забилось еще быстрее.
— Почему? — спросил он, стараясь сохранить спокойствие. — Откуда ты ее знаешь?
— Это не твое дело, — огрызнулся отец. — Просто держись от нее подальше.
Эйден усмехнулся. Этот запрет только подогрел его интерес.
— Не обещаю, — ответил он и вышел из кабинета.
Теперь у него была цель. Он будет работать. Он будет учиться. Он разберется в бизнесе отца. И он узнает все об Аделине.
Он больше не позволит своему прошлому определять его будущее. Он будет бороться. И он победит. Во что бы то ни стало.