Затёртые пластинки
Люси сидела на полу, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, смотрела черно-белые помехи на экране телевизора. Изредка по её телу проходила болезненная судорога, но уже не такая сильная как раньше. Сейчас в её голове не было мыслей. Тело казалось легким и невесомым после пяти дней нескончаемой боли от ломки.
Она умоляла, плакала, валялась в ногах и готова была делать все что угодно, лишь бы Нацу позвонил Локи, но он не звонил. Парень швырял её истерично визжащую в ванную и, не давая вырваться, включал холодную воду, на какое-то время в карих глазах появлялась осмысленность и даже благодарность, а потом очередной приступ стирал все, перечеркивая её человечность. Он вжимал хрупкое человеческое тело в кровать, чтобы Хартфилия не поранила себя в наркотическо-эпилептическом припадке. Отвешивал звонкие пощечины, когда она начинала беспрерывно и беспричинно рыдать. Кормил её тем, что мог приготовить, благодаря своим базовым умениям. А потом все закончилось. Люси стала овощем, который не реагировал ни на что и ни на кого. Ничего не просила и никого не требовала. Просто сидела на полу и смотрела в одну точку.
А он, словно загнанный зверь, ходил по квартире из комнаты в комнату. Странное чувство в теле N0077DS напрягало его. Ему были неприятны эти эмоции. Они не пугали, а чересчур очеловечивали, что не могло не беспокоить опытный образец. Ему были неприятны люди. Алчные, лживые, безвольные. Хоть он и искусственно созданный человек, но по его мнению, был гораздо свободней настоящих. Его не тяготили чувства и переживания, не тревожили статус и жажда наживы. Все, что ему было нужно – игра со смертью. С её смертью.
В очередной раз наматывая круги по коридору в желании чем-то заняться, Нацу стал изучать кладовую. Старые вещи, сломанные лыжи, целая коробка фотографий и старый странный агрегат с черными круглыми дисками. Благодаря всеобъемлющей интернет сети, парень, смог загуглить сделав запрос, понял, что это очень старый граммофон с не менее старыми пластинками.
С грохотом вытащив музыкальный проигрыватель, Нацу отнес его в комнату. Поставил на пол рядом с Хартфилией и наблюдал за её реакцией. Девушка перевела свой затуманенный дымкой безразличия взгляд на граммофон и прикусив губу, протянула к нему руку. Проведя пальцем по пыльной поверхности, Люси посмотрела на парня.
- Нацу, что ты думаешь о людях? - каким-то бесцветным и надломленным казался голос блондинки, как у сломанной заводной куклы.
- Хм, - впервые N0077DS задумался над ответом. - Люди ужасны. Вы хрупки и тщеславны. Гонитесь за призрачными идеалами и финансовым благополучием. Сами загнали себя под рамки и жалуетесь на это. Это не рационально и очень глупо. Ваша раса недальновидна.
- Вот как, - девушка, едва касаясь подушечками пальцев, провела рукой по отполированной медной ручке граммофона и медленно начала её прокручивать. - Думаешь, у нас есть шанс измениться?
- Люди не меняются, - холодно отрезал опытный образец. Глаза девушки расширились в немом удивлении, а рука застыла в воздухе.
Они не смотрели друг другу в глаза. Нацу прислушивался к тихому потрескиванию со стороны рупора, а Люси рассматривала старые пластинки с музыкой. Этот граммофон она забрала из поместья, когда съезжала. Будучи еще совсем ребенком, девушка подолгу любила слушать старые песни, так любимые мамой. Тогда Хартфилии казалось, что эта музыка сближает её с Лейлой. Слушая те песни, девочка старалась прочувствовать все те эмоции, что когда испытывала мама.
- Нацу, ты умеешь танцевать? - вымученно улыбнулась девушка, на что парень отрицательно покачал головой. - Давай научу?
***
Локи сидит в своем излюбленном клубе, по обе стороны от него две полуголые шатенки под кайфом. Они ластятся к нему, чуть ли не мурча, парень же с некой брезгливостью смотрит на них, после чего резко встает и выходит на улицу.
Тихо накрапывает дождь, стоя под навесом борделя, Леоделает одну глубокую затяжку сигареты и, неспешно выпуская дым кольцами, задумался. Наверное, он все же неправильно поступает с Хартфилией. Ставит на ней опыты, как на лабораторной крысе. Выживет или нет, вот в чем вопрос.
Парень с едкой усмешкой вспоминает прошлое и сделал неутешительные выводы. Как быстро догорают люди, будто какие-то дешевые сигареты. Один неправильный шаг, и тебя выкурили до самого фильтра и выкинули в урну тлеющий окурок. Больше от тебя ничего не остается.
У тебя есть ум, талант, стремления и амбиции, а в один момент тебя переламывают. Люди непростительно хрупки. Даже не физически, духовно. Слабые прутики, которые не выдерживают тяжести проблем. Просто существуют. Мертвые люди.
Действительно, зомби выглядят именно так. Живые мертвецы. Они ходят средь толпы, едят с нами в одних общепитах, разговаривают и весело смеются, пародируют жизнь. Их очень просто отличить, ведь глядя в их глаза, ты видишь пустоту. Ни мыслей, ни чувств, лишь веселая улыбка на губах и взгляд, веющий могильным холодом.
Глядя в хмурое небо разразившееся дождем, Локи докуривает сигарету и одним щелчком отправляет ту в полет прямо до урны. Небрежно запустив ладонь в рыжие волосы, Лео невольно вновь вспоминает Хартфилию.
«Вот и Люси так же догорела, остался лишь жалкий фильтр, который вот-вот поглотит малиновый зверь...»
***
- Вот так, Нацу, раз, два, - Люси мягко направляла парня, отсчитывая такт под музыку вальса, - три, молодец, у тебя все очень хорошо получается.
За окном барабанил мелкий дождь, из старого граммофона медленно, с едва заметным шипением, текла музыка. Двое в комнате размеренно танцевали под тихий счет. Раз, два, три. Магия цифр или же тихий, слегка хрипловатый голос Хартфилии, создавало атмосферу домашнего уюта и тепла.
- Нацу, как думаешь, существуют ли параллельные миры? - не прерывая танца, продолжала девушка.
- Учеными не была опровергнута эта гипотеза, но и не была доказана. На этот счет много научных статей и споров, я испытываю непонятное смятение, так как не могу дать точный с научной точки зрения ответ, - монотонно, автоматически пробубнил опытный образец. Уголки губ блондинки едва дрогнули в слабой улыбке.
- А я верю. Только представь, что все, что мы можем придумать у себя в голове – реально. Пусть в другой параллели, но ведь существует. Мир, где жива моя мама, нет наркотиков, нет тебя.
- Это очень странное и ненаучное трактование теории, - нахмурившись, смотря прямо в глаза Люси, с некой по-детски неоправданной обидой ответил парень.
- Мир меча и магии. Там бы существовали волшебные гильдии, и ты бы был настоящим человеком, огненным магом, - блондинка тихо и болезненно рассмеялась, казалось, что каждый звук отдается болью в теле.
- Почему именно огненный? - недоумевал Нацу.
- Потому что ты опасный. Твой взгляд – как языки пламени, оставляет ожоги. Не на теле. В душе. Ты за пару недель выжег меня без остатка. С тобой я окончательно перегорела.
- Ты говоришь странные вещи. Мне они не понятны, - без какого-либо эмоционального окраса пробубнил образец N0077DS.
- Тебе не понять, - улыбалась девушка, - Ты ведь не настоящий. Ты – демон.
- Демоны – это вымысел фольклора. Их не существует, - не меняя интонации, проговорил Нацу.
- Мы перестали верить и искать демонов, когда нашли их в себе. Самые страшные и опасные живут именно в людях. Мы сами по себе монстры и тут уж не понятно, кто из нас человечнее: ты или я, – с безумным блеском в глазах говорила Хартфилия. - Мы губим сами себя, ломаем изнутри и разрушаем других. Люди умеют лишь портить и разрушать.
- Какой-то однобокий взгляд на мир, - отходя назад и поднимая руку вверх, чтобы Люси сделала пару оборотов вокруг своей оси.
- Когда ты стал психологом? – прикусывая губу, прильнула вновь девушка, они все продолжали танцевать под скрипучую музыку из граммофона.
- Банальный анализ с применением полученного опыта общения с людьми. - Музыка закончилась и они остановились.
Волшебство закончилось. Комната в мгновение ока потускнела, шипящий граммофон начинал раздражать, а тени, отбрасываемые челкой парня, делали его лицо угрожающе опасным. Мир иллюзии уюта во время танца растворился так же быстро, как и появился. Все волшебство состояло в старых и затертых музыкальных пластинках.
- Я устала, Нацу. На сегодня все. - Люси невольно вздрогнула под тяжелым взглядом парня. Дойдя до двери спальни, она остановилась. - Знаешь, тебе очень повезло. Я бы все отдала, лишь бы ничего не чувствовать. Быть живым – это погано. Жизнь состоит из боли и радости, но мне почему-то не повезло, это как с конфетами в коробке. Кому-то попадается сладкая трюфельная начинка, а кому-то засохшая и засахаренная слива. И тот неудачник, что постоянно вытаскивает невкусные конфеты – я. Поэтому, будь победителем.
Закрыв за собой дверь, Люси тихо съехала вниз. В висках пульсировала боль, онемевшими пальцами, она стала растирать эти самые виски в надежде на то, что ей полегчает. Что-то блестящие привлекло её внимание. Когда девушка подползла ближе к шкафу и подняла блестяшку, поняла, что это тот новый синтетический наркотик. Глухо сглотнув от эмоционального напряжения, она сильнее сжала в руках пробирку. В блондинистой голове пронесся рой мыслей и каждая перебивая другую создавала неразборчивый хаос в плохо соображающей голове. В этот момент четкое осознание происходящего сбило с толку девушку. Решение пришло само собой. Ответ очевиден. Все близится к финалу. На сцене последнее действие, решающее всю её судьбу.
Интересно, а может ли человек измениться?
- Папа... Папа, чудовище... улыбается.
- Что за глупости, Люси? Оно не умеет улыбаться.
- Но оно улыбнулось мне.
- Чудовище – искусственное существо. Оно не имеет чувств и не умеет улыбаться.
- Когда оно улыбнется тебе, то ты поймешь, что...»