2. Об офисе шерифа, нарушении запретов и темноте
Кровь. Много крови. Она стекала по рукам, капала на ботинки. Противно булькала пузырём в раковине, когда последние капли утекали в слив. Арсений проснулся от собственного крика, резко сел в постели. Увиденное вчера не выходило из головы. Это казалось ужасным сном, но, развернувшись к тумбочке, на которую была брошена полученная от шерифа бумажка с адресом участка и временем, в которое нужно будет подойти для выяснения обстоятельств, он понимал, что всё было взаправду. Смерть Иды, допросы полицейских, которые потом развезли их на своей машине по домам, расспросы взволнованных родителей, которым ещё не сообщили о том, что случилось. Попов потёр саднящие от слёз и недосыпа глаза, тяжело вздохнул и поднялся с матраса. Поскольку они переехали совсем недавно, в комнату юноши ещё не успели купить кровать, поэтому приходилось спать на матрасе на полу, хотя что угодно было лучше сна на колючем диване в гостиной, где он провёл шестнадцать лет своей жизни. Приглаживая растрёпанные волосы, Арсений пнул валявшуюся на пути пустую коробку, которая отлетела к горе таких же, которые ещё не было времени распаковать. Приподняв люк в полу, спустился по лестнице на первый этаж. Если считать по американской системе, то в их доме была всего одна комната – родительская спальня. Ну, а если считать по более привычной, советской, здесь их было три: гостиная, спальня и кухня. Весь ремонт был сделан в жёлто-зелёных тонах со множеством узоров, популярных в прошлом десятилетии. Попову же в распоряжение была выделена половина чердака; вторую занимал разнообразный хлам, отделённый тонкой фанерной стеной от зоны, ставшей жилой. Пройдя сквозь гостиную и поздоровавшись с читавшим свежую газету отцом, Арсений вошёл в кухню, где мама готовила что-то ароматное. Женщина оглянулась на сына и мягко улыбнулась, отчего крохотные морщинки собрались во внешних уголках глаз. Юноша вымученно улыбнулся в ответ и сел за стол, стараясь окончательно проснуться.
— Доброе утро. Как спалось? Ты сегодня встал позже обычного.
— Отвратительно. Не выспался совершенно, — Попов оглянулся назад, на часы, висящие над входной аркой, чтобы понять, сколько времени есть на сборы. Он должен быть в участке... десять минут назад. — Ох, блин!
Арсений вскочил с места так резко, что стул под ним едва не свалился на пол:
— Прости, мне нужно бежать!
* * *
Торопливым шагом направляясь в сторону офиса шерифа, который как назло находился за пределами города, рядом с шоссе, и на ходу застёгивая верхние пуговицы рубашки, Попов взволнованно думал лишь о том, как бы успеть. Ему назначили встречу на час тридцать после полудня, а он доберётся до нужного места в лучшем случае в два. Некрасиво выходит. Почему-то юноша чувствовал волнение и вину, хотя не совершал ничего плохого. Он точно никого не убивал, но чувство, такое же, как когда выходишь из магазина, ничего не купив, не покидало. У него есть алиби и нет мотива. Его не станут подозревать. Шериф просто хочет узнать больше подробностей. Влетев в полицейский участок, Арсений сразу же отыскал взглядом часы. Два ноль пять. В здании было очень душно, а стены буквально давили и вполне могли заставить сознаться подозреваемых даже в том, чего они не совершали. Дима с Оксаной обнаружились в одном из узких коридоров сидящими перед светлой деревянной дверью, на которой под узким окошком висела табличка «Sheriff's Office». Арсений опустился на единственное свободное место рядом с мужчиной, наконец немного унимая волнение. Девушка выглядела плохо: глаза опухли и покраснели от слёз, волосы растрепались, а руки редко подрагивали. Дима же, в отличие от неё, выглядел задумчивым и сосредоточенным и, кажется, сначала даже не заметил его. Только когда юноша поздоровался, он чуть вздрогнул и тряхнул головой, а после повернулся к нему.
— Привет, ты вовремя. Сейчас закончат допрашивать Серёжу и сможешь пойти ты.
Арсений кивнул, а после, перегнувшись через него, осторожно накрыл руку Оксаны своей, оказывая незримую поддержку. Девушка подняла на него заплаканные глаза.
— Ты как?
— Паршиво. Не спала всю ночь и много плакала.
— Мне жаль.
Арсений хотел было сказать что-то еще, но, как бы он ни перебирал в голове слова, не мог придумать что-то подходящее. Подругу было жаль, и Иду – тоже. Она не заслужила такой смерти. Из ближайшего коридора послышались шаги, а вскоре показался Антон. В этот раз одет он был куда приличнее: в широкую оранжевую футболку и цветастые штаны, а кудри, из-за которых наверняка было ещё жарче, были завязаны на макушке в смешной хвостик красной резинкой с маленьким цветком, явно принадлежащей девушке. Он протянул Оксане стаканчик воды, который она благодарно взяла, после чего, не найдя свободного места, уселся на пол, сложив ноги в позу лотоса. Воцарилась тишина, которую из-за двери прерывали лишь тихие голоса, слов которых было не разобрать. Просидели так минут пятнадцать. Какой-то полицейский, проходя мимо с кипой бумаг, покосился на Антона, явно недовольный его внешним видом, за что парень показал ему язык. Наконец дверь распахнулась и из неё в сопровождении низкого усатого мужчины вышел Серёжа.
— Arseniy Popov is here (Арсений Попов здесь)? — получив в ответ кивок, шериф махнул рукой, приглашая его за собой в кабинет.
Там оказалось гораздо прохладнее, чем в коридоре, благодаря старому вентилятору, который жужжал на ухо. Разговор прошёл довольно легко и быстро. Шериф оказался спокойным и добродушным мужчиной, который задавал вопросы чётко и по делу, не упуская ни единой детали. Попов полностью пересказал весь вчерашний день, ничего не утаивая, после чего мужчина, выдав свою визитку и похвалив его уровень английского, отпустил. Выйдя из кабинета, юноша обнаружил, что ребята до сих пор сидели в коридоре, но, как только его увидели, начали спешно вставать со своих мест, желая поскорее выйти из душного помещения на улицу.
— Фух, наконец-то.
— Пойдем в «Дайнер»? Как раз посидим и обсудим всё.
Серёжа махнул рукой, взяв на себя роль гида:
— Пошли.
* * *
Звякнул колокольчик на двери. Войдя в маленькое светлое помещение, где сладко пахло свежим кофе, вся компания устроилась на красных кожаных диванчиках за столиком в самом дальнем углу у окна. Арсений бывал здесь и раньше: первые пару дней, пока у них ещё не было плиты, они с родителями приходили сюда. Интерьер очень отличался от привычных советских столовых: пол был выложен чёрно-белой плиткой, стены узкого здания, больше напоминающего вагончик, выкрашены в голубой. Вдоль них стояли небольшие столики с красными кожаными диванчиками, а всё остальное пространство занимала растянувшаяся стойка, вдоль которой были расставлены барные стулья, а сверху свисали конусообразные светильники. Откуда-то из радио лилась приглушённая музыка. Поскольку сейчас был самый разгар дня, посетителей, кроме них, не было, да и место пользовалось не слишком большим спросом. Покачивая бёдрами и громко цокая каблуками по плитке, официантка принесла им листы с меню. Быстро выбрав, что они хотят, парни заказали себе обед, а Оксана – стакан воды, сославшись на то, что не голодна. Как только женщина приняла заказ и ушла, Арсений взглянул на ребят.
— Вы хорошо держитесь.
Серёжа отмахнулся:
— Да мы и не знали Иду толком, просто в одной школе учились. Из всех нас она хорошо общалась только с Оксаной, — и, сразу спохватившись, оглянулся на девушку.
— Всё в порядке, вы можете спокойно говорить о ней при мне. К тому же, нам явно нужно обсудить то, что произошло вчера.
Дима откинулся на спинку диванчика, отчего Арсению, зажатому между ним и Антоном, пришлось положить руки на колени, чтобы стало хоть немного удобнее.
— Так... Ну, это явно сделал не кто-то из вас, да ведь?
— Я с Серёжей ходил в магазин, ты заправил машину и пошёл к нам. Арс вообще из пикапа не вылезал, Оксана... ну, там понятно, — Антон подпёр щёку рукой. — В городе завёлся маньяк?
Это положение оказалось неуютным, поэтому Попов переложил руки на стол:
— Вчера на заправке была всего пара человек, в сторону туалета вроде никто из них не ходил.
Серёжа взглянул на женщину, которая, опёршись на барную стойку с самого края, жевала жвачку, листая глянцевый журнал, дожидаясь, когда повар позовёт её за заказом. Позади неё находилась дверь с маленькой табличкой «Staff room».
— Он мог пройти через запасной выход.
Оксана покачала головой:
— Там только один вход, через главную дверь.
— Он мог заранее спрятаться позади здания, потом подкрасться, сделать своё дело и уйти, пока никто не видит.
Разговор прервала подошедшая к ним женщина, которая принесла заказы. Арсений пододвинул к себе молочный коктейль и картошку фри, после чего взглянул на Диму:
— Он наверняка был весь в крови, его бы точно заметили. Да и куда делось... тело?
— Он мог быть на машине. Убил, убрал тело в багажник, сел за руль и уехал по пустыне, — Антон с аппетитом принялся за свой гамбургер, пока сидящий напротив Серёжа громко пил клубничный коктейль через трубочку. Только Оксана сидела, бездумно смотря в стол перед собой.
— Тогда бы его наверняка заметили другие… как их там… Drivers (водители), — Дима обмакнул наггетс в Арсеньевский кетчуп и откустил немного.
— А если он был с подельником? Он сел на заднее сидение, а водитель повёз их в город, — Арсений бумажной трубочкой помешал остатки коктейля в стакане.
— Но зачем так сильно заморачиваться? Это было заранее спланированное убийство?
— Страшно представить, что с ней могли сделать... потом, — Оксана неожиданно громко всхлипнула и закрыла лицо руками, — простите.
Девушка, вскочив, выбежала из здания. Первым с места подорвался Серёжа, который сначала хотел пойти за ней, но Арсений мягко его остановил.
— Давай я с ней поговорю, — и, выбравшись из-за столика, быстрым шагом направился в сторону выхода.
Оксана обнаружилась сидящей на крыльце, на верхней ступеньке. Она подняла мокрые глаза на юношу и чуть подвинулась, чтобы он сел рядом. Попов устроился рядом с ней и сразу развёл руки; Оксана мгновенно прижалась к нему и уткнулась в плечо, мелко подрагивая от рыданий. Арсений осторожно обнял её и начал поглаживать по спине, дав выплакаться. Он сам проревел вчера часть вечера, потому что это потрясение было слишком резким и сильным, трудно было представить, что чувствовала сейчас девушка, которая давно знала Иду.
— Я… я хочу, чтобы этого урода нашли, — она всхлипнула, содрогнувшись от новой волны слёз.
— Обязательно найдут, милиция уже занимается этим. Его надолго посадят, обещаю.
Она тонкими пальцами вцепилась в рубашку Арсения, сжала ткань настолько крепко, что та затрещала.
— Я хочу, чтобы он чувствовал всё то же, — всхлип, — что чувствовала Ида.
— Я понимаю. Ему обязательно будет так же плохо.
Остальное время Оксана проплакала молча. Немного успокоившись, она отстранилась от Арсения, вытирая мокрые щёки длинным рукавом разноцветного платья.
— Спасибо. Правда, спасибо.
Попов погладил её по плечам и подбадривающе улыбнулся, отчего девушка вымученно улыбнулась в ответ.
— Да я ничего такого не сделал. Ты всегда можешь поговорить со мной, если тебе понадобится поддержка.
Девушка кивнула и поднялась с места, шмыгнув носом и снова вытерев лицо от влаги. Звякнул колокольчик на двери, на пороге показались ребята. Дима дал Оксане стеклянный стакан воды, который она с благодарностью взяла и отпила пару глотков. Антон протянул ей платок, расшитый оранжево-бирюзовыми цветами. Было заметно, что все беспокоились за неё.
— Ты как? Давай я провожу тебя до дома, — Серёжа поднял со ступенек её сумку и чуть отряхнул от пыли.
Та забрала её и кивнула:
— Уже лучше. Давай.
— Окс, если что, мы будем на нашем месте. Приходи, если захочешь, — Антон передал пустой стакан Диме, который отнёс его обратно в кафе.
— Хорошо.
Наблюдая за удаляющимися Оксаной с Серёжей, Попов повернулся к парню:
— Что за ваше место, если не секрет?
Антон улыбнулся:
— Не секрет. На пустыре за церковью, которая на Юг-Лейк-Вью стрит, на камнях стоит большое дерево, мы под ним часто собираемся. Ты тоже приходи, если захочешь.
* * *
— Пап, — Арсений спрыгнул с предпоследней ступеньки лестницы, — дай денег, а то моих на молоко не хватит.
Мама, сидящая в кресле, как обычно с головой зарывшись в клубки с пряжей, отложила вязание себе на колени и подняла взгляд на сына.
— Он уже сам пошёл.
Юноша выгнул бровь, подойдя ближе и плюхнувшись на диван напротив женщины:
— Вы же обычно меня за молоком посылаете. Почему в этот раз папа пошёл сам?
— Понимаешь... нам кажется, что тебе лучше пока не выходить из дома по вечерам.
— Сейчас семь часов, солнце даже не село, да и до той фермы недалеко.
— И всё же тебе лучше остаться дома и приходить с прогулок в шесть.
Попов недовольно фыркнул. Он уже не маленький, зачем его так сильно ограничивать?
— Да даже десятилетние дети гуляют дольше. Что со мной может случится? Я могу за себя постоять.
Взгляд мамы за пару мгновений из мягкого превратился в серьёзный и колкий:
— И всё же я настаиваю на том, чтобы ты не гулял по ночам. К тому же те ребята... будь с ними аккуратнее, ладно?
Юноша вскочил с места и постарался перевести дух, чтобы поговорить спокойно.
— Я под домашним арестом?
— Пока что нет, — женщина внимательно посмотрела на него, — пока что.
Арсений снова фыркнул и пулей вылетел из гостиной, громко хлопнув дверью в ванную (потому что злобно подниматься по лестнице довольно трудно, а показать своё недовольство хочется). Он опёрся на раковину, смотря на своё отражение в зеркале. Он сам разберётся, с кем общаться, а с кем – нет. Он сам разберётся, когда гулять, а когда – нет. То есть, шестнадцать лет его никто даже не думал ограничивать, но тут решили? Вполне понятно, почему родители так беспокоятся за него – по городу ходит маньяк, – но эти попытки ограничить его выглядят бессмысленно. Захочет убить – убьёт и днём. Или залезет в дом. Его не напугала даже куча свидетелей, которые могли зайти в туалет в любой момент – вряд ли он струсит забраться в чей-то дом. И вряд ли его остановит дверной замок, так что все эти ограничения пока вредят только юноше. Арсений вздохнул, упёрся лбом в зеркало. Хотелось намеренно сделать что-то наперекор, лишь бы показать своё недовольство. Услышав, как закрылась дверь в родительскую спальню, в голову мгновенно пришла идея. Бесшумно выйдя из ванной, юноша на цыпочках прокрался в коридор, где взял шлёпки и пробрался на кухню, откуда вышел через запасную дверь. Через парадную выходить было нельзя: отец должен вот-вот вернуться. И правда: опасливо выглянув из-за угла, он увидел, как мужчина входит на участок через калитку. Притаившись, он дождался пока тот скроется в доме, а затем, обувшись, вышел на тротуар. Место, куда идти, в голову пришло сразу: дерево за церковью. Добраться до туда не составило труда. Завернув за церковь, уже на подходе он увидел трёх парней, которые, рассевшись на камнях, сразу заметили его, Серёжа приветливо помахал рукой и жестом позвал к ним. Это место было красивым: высокая многовековая сосна раскинула свои колючие лапы над небольшим пригорком из валунов, который располагался посреди пустыря, уходящего куда-то далеко в пустошь. Было неудивительно, что ребята избрали это место своим: оно было совсем рядом с городом, но находилось в уединении от чужих глаз, продувалось со всех сторон так, что было не жарко, и при этом раскидистое дерево закрывало от палящих лучей. Стоило подойти ближе, как Антон подвинулся на пледе, разложенном на одном из больших камней у самого ствола, и похлопал по месту рядом с собой, приглашая сесть. Серёжа с Димой сидели на соседнем валуне на точно таком же пледе. Попов опустился рядом с парнем, подтянул колени к груди так, чтобы ноги стояли на нижнем камне и не пачкали плед.
— Привет.
— Да здоровались уже, — Дима выпустил сизый дым в небо, после чего протянул тлеющую сигарету Антону.
Парень тоже сделал затяжку и с вопросительным взглядом протянул сигарету Арсению. Юноша затянулся и вернул её Антону, выдохнул дым в сторону. Он пробовал курить и раньше, с ребятами со школы, но, кажется, в Америке даже сигаретный дым был каким-то другим, особенным.
— У вас, кстати, только что был непрямой поцелуй, — Серёжа хихикнул и забрал у парня сигарету, затянувшись которой, передал дальше по кругу.
— Как и у всех нас.
— Ой, да будто Антон против с парнями и прямо... — Дима стал перебирать разноцветные браслеты на руке в ожидании когда до него снова дойдёт очередь.
Антон, подобрав с земли мелкий камешек, запустил его в мужчину, но тот в самый последний момент успел увернуться:
— Не перевирай. Заданием было сделать искусственное дыхание.
— Угу, с незажатым носом. Охотно верю.
Парень, как только получил в руки сигарету и сделал затяжку, выпустил дым другу в лицо:
— Уж прости, я не медик.
— Ты пе...
— Ребят, а как вы вообще познакомились? — голос Арсения остановил Антона от того, чтобы забросать камнями уже и Серёжу.
Он повернулся к Попову:
— Вот эта двоица, — он указал на парней, сидящих на соседнем камне, — подружилась, когда Дима начал учить русский и ему нужно было с кем-то его практиковать. С Серёжей я познакомился, когда в первый учебный день искал кого-нибудь с хорошим вкусом в одежде.
— Ага, он налетел на меня в коридоре и просто сообщил, что мы теперь друзья, — Серёжа затянулся последний раз и бросил бычок на нижний камень, после чего раздавил его ногой, обутой в жёлтый тапок.
— Ну, в целом да. Серёжа притащил меня к Димке, сказал объяснить ему русские пословицы и поговорки, потому что Дима уже достал его этим. А Оксана – моя одноклассница. Я устал от того, как Серёжа пускает на неё слюни, поэтому привёл к нам, и она как-то незаметно осталась. Вот так.
* * *
Отправился домой он уже после заката, когда парни постепенно стали расходиться к себе. Пустая улица, которую освещали фонарями лишь вдоль шоссе, выглядела невзрачно и даже устрашающе. Единственным источником света стала луна, которая белым диском возвышалась над сонным городом, освещая всё, что находилось под ней. Не было слышно ни звука, свет в домах не горел. Арсений шагал по тротуару, стараясь обходить машины, припаркованные на подъездных дорожках. Очередной лёгкий порыв ветра, всколыхнув листья близрастущих деревьев, принёс с собой ощущение чужого взгляда. Спина Попова покрылась мелкими мурашками. Он обернулся, стараясь понять, кто на него смотрит, но не увидел ничего, кроме пустой тёмной улицы. Помотал головой, стараясь отогнать от себя нервные мысли, ползущие в голову. Ему просто показалось. Юноша чуть ускорил шаг, завернул за угол, выходя на свою улицу. Осталось пройти ещё три дома. Арсений потёр плечо, стараясь разогнать мурашки, а, когда убрал руку, услышал откуда-то сбоку тихий выдох, который отозвался призрачным холодом на шее. Снова обернулся, готовый либо к драке, либо, что вероятнее, к побегу, но снова никого не увидел. Сжав руку в кулак, ускорился ещё больше. Воображение рисовало за спиной разнообразных монстров, которые только и ждали, когда он потеряет бдительность, чтобы выскочить из темноты. Становилось по-настоящему жутко. Несмотря на ночную духоту, которая в этих местах была достаточно часто, по телу пробежал холодок. Его сковывал страх, ватные ноги шли больше автоматически. Он не маленький, чтобы бояться темноты, но, как можно тише забежав домой, плотно запер за собой дверь и закрыл на ключ, а, прокравшись в комнату, включил все возможные источники освещения.