11
Прошла уже пара лун со встречи Сюэ Яна с воплощением даосского коварства в лице Баошань Санжэнь, и почти ничего не напоминает об этих воистину ужасных и при этом удивительных неполных трех днях. Все и впрямь вернулось к своему исходному состоянию: по крайней мере, по словам Сяо Синчэня.
Даочжан, не изменяя своим традициям, подобрал бессознательного Сюэ Яна, притащил его в похоронный дом и долго с тщанием проверял, все ли на своих местах у дражайшего спутника — вдруг где чего не доложили? Сюэ Яну бы эта проверка понравилась больше, не чувствуй он себя так, словно из его тела вытряхнули все кости, переломали их да запихнули обратно, но... Ликование перевесило все неудобства.
В городе местные тоже быстро позабыли, что была какая-то девица — никому ж взаимностью не ответила, ну и в тьму ее! — разве что изредка поглядывают с насмешливым любопытством на Сюэ Яна. Видать, гадают, под каким кустом закопана его соперница — склочная даосская женушка, неизвестно откуда взявшаяся и так же невесть куда канувшая.
Единственная, кто не дает стереть из памяти жуткое преображение — Слепышка. Подружкой лучшей себя возомнила после наряжаний: ходит теперь за Сюэ Яном хвостом и ничего не боится! В городе за руку цепляется, из-за спины прохожим рожи корчит и мелет все, что в голову придет... Может, надеется, что у былой докуки член снова отвалится и плоские сиськи вылезут? Но, если честно, Сюэ Яну быстро стало плевать — лучше, когда девка не пилит почем зря и ядом не истекает, да и под присмотром не натворит ничего... Жить стало спокойней!
— Ого, какой высокий, даже выше даочжана... — раздается удивленное замечание А-Цин.
Сюэ Ян не сразу выныривает из своих досужих размышлений о том, что нужно было заставить торгаша распотрошить пару кочанов капусты, а то что-то эти пятна на листьях не шибко на обычную грязь похожи... Если его провели, будет крайне досадно — получается, что зря у даочжана корзину отнял да сам на рынок пошел, результат-то один!
— Кто там еще? — встряхнув головой, Сюэ Ян послушно глядит в направлении Слепышкиного пальца с обкусанными ногтями и застывает соляным столбом.
Не было печали, так дождик из дерьма пошел! Что в этом захолустье забыл ублюдский Сун Лань, — а не узнать эту мрачнорылую жердь в черных тряпках даже издали невозможно, — тут всем даосам медом, что ли, намазано? В городе И притаился какой-то храм, гора или иное место благодати, а Сюэ Ян просто об этом ни сном ни духом?
— Твою ж мать... — в сердцах выплевывает он, вталкивая охнувшую Слепышку в ближайшую подворотню и споро сворачивая вслед за ней. — Сиди тихо, — непререкаемо цедит он, выглядывая из-за угла.
С губ срывается обреченный, полный досады вздох. Надеяться, что этот выродок никогда не преисполнится высокоморальной придурью, чтобы все-таки разыскать своего вышвырнутого друга и принести хотя бы подобие извинений было глупо. Скорее, даже странно, что раньше не приперся... Судя по собравшимся вокруг него горожанам, увлеченно что-то ему вещающим, он скоро выяснит все, что ему нужно.
Сюэ Ян остервенело трет переносицу, лихорадочно соображая, что же ему делать дальше. Допустить встречу сердечных приятелей ни в коем случае нельзя! В голове вихрем вертятся идеи, от кровавых до крайне кровавых, но все они не подходят. Слепышка точно заголосит, как увидит труп, и никакая резко проснувшаяся сестринская любовь не вынудит ее заткнуться! Что же делать?
Взгляд снова падает на Сун Ланя. Какая-то грузная тетка, вцепившись в темный рукав его даосских одеяний, машет вдаль покрытой въевшейся от работы в поле грязью рукой. Если туда пойти и нигде особо не петлять, упрешься ровнехонько в жилище, облюбованное единственными заклинателями. Однако на лице неуважаемого господина Суна совсем не радость, а явственное отвращение. Ах, точно, кое-кто совсем не переносит панибратства от всяких сиволапых селян... Ха, вот будь он девицей, его бы тут не только за ханьфу хватали!
В голове Сюэ Яна начинает трепыхаться смутная мысль, стремительно развивающаяся из неказистого зародыша в полноценного безумного уродца. А почему бы, собственно, и нет, терять-то уже нечего! Тут на десять паршивых раскладов всего один такой, от которого в петлю лезть не захочется... Была не была!
— Этот говнюк собрался к нам в гости, — без утайки говорит Сюэ Ян пыхтящей от любопытства А-Цин, тоже старающейся что-то углядеть. — И если дойдет, то уведет нашего даочжана. И поверь ты мне, он не станет терпеть грязную невоспитанную девчонку, даст тебе пинка с порога. И мухогонкой влепит на дорожку...
— Откуда ты это знаешь? — вскидывает брови Слепышка. — Вы что, знакомы? И с даочжаном, что ли, тоже до того был знаком?
— Нет, просто наслушался историй из его бурной юности, — отвечает полуправду Сюэ Ян, невольно поражаясь сообразительности мелкой засранки. — Задержи его как можешь, но про меня ни слова! Неси ему самую отборную девчачью чушь — не мне тебя учить...
А-Цин с сомнением кривится, что-то беззвучно бормоча, — вероятно, взвешивая все возможные перспективы, — а потом выпаливает:
— Будешь мне должен!
— Заметано, — облегченно выдыхает Сюэ Ян. На мгновение помедлив, он впихивает в руки Слепышки корзину с покупками и, прежде чем сорваться с места в сторону похоронного дома, бросает: — Потеряешь по пути мою капусту — отлуплю!
Сюэ Ян распахивает дверь и даже не переведя дух, бросается к закутку, где хранится разный хлам, и начинает с грохотом оттуда все выворачивать, не заботясь о беспорядке. Проще потом пригребстись, сейчас каждый миг на счету! Ох, да куда ж это барахло запропастилось?! Ведь точно не вышвыривал, просто заткнул куда подальше... На всякий случай, вдруг еще на что сгодится. И ведь случай наступил!
— Вашу ж мать... — ворчливо бормочет Сюэ Ян, вытряхивая содержимое найденного мешка с девичьими нарядами на пол, создавая еще больший хаос. Окинув взором груду ткани, он безошибочно вытягивает оттуда некогда приглянувшеся его женской сущности платье и стонет: — Надеюсь, Слепышка не набрехала, что эта тряпка на прежнего меня сойдет... Поверить не могу, что это делаю!
Едва не срывая завязки, Сюэ Ян скидывает с себя ханьфу вместе с нижней рубашкой, молясь всем, кому ни попадя, чтобы его затея сработала. Потому что иначе зачем он, будучи мужиком, вновь девкой обряжается? Хм, пальцы-то помнят, как и что заправлять за затягивать... Серьезно, каких размеров была девица, которой принадлежало сие одеяние? А то Сюэ Ян снова чувствует себя как-то неуютно — в плечах-то великовато!
Но это все сущая ерунда, если уж начал, то нужно закончить. Пояс потуже, чтоб аж кишки передавило, а то негоже молодой девке без талии быть! И кто бы что ни говорил, но сиськи тоже нужны, сейчас-то Сюэ Ян может себе позволить ими обзавестись... Побольше всякого за пазуху запихать, благо тряпья вокруг полно — и плечи заодно натянулись, красота! А с преступно плоской задницей что делать? Ладно, демоны с ней, никто туда глядеть точно не станет, с таким-то весомым передом...
На ходу втыкая заколку в кое-как собранный пучок, Сюэ Ян мечется из стороны в сторону, прикидывая, что делать дальше. Ух, жаль, что Слепышка занята более важным делом — отвлечением разнообразных ублюдков, — сейчас бы ее рвение размалевать кого-нибудь, как последнюю шлюху, ой бы как понадобилось! Чем она там жаждала «сестрицу» изуродовать?
— Ох, Баошань Санжэнь, не знаю, проклинать тебя или благодарить... Если б не ты, я до такой блажи не дошел! — продолжает беседовать сам с собой Сюэ Ян, то ли подбадривая себя, то ли желая отсрочить неизбежное.
Он глядит в раскрытый мешок со скудными остатками муки — каждый раз перед походом на рынок из головы вылетает, что нужно докупить! — и обреченно зажмуривается, с размаху окунаясь лицом внутрь. Только бы нос не расквасить, все ж главное украшение по мнению особо извращенных даосов...
— Друг мой, ты уже вернулся?
Легок на помине! А Сюэ Ян от неожиданности чуть не подпрыгнул — даочжану пора завязывать с его возникновениями из ниоткуда, иначе получит заику в спутники жизни! А если не это, то локтем в ребра огребет — придумал тоже, к занятому человеку со спины подкрадываться...
— Ага, вернулся, — с легким раздражением соглашается Сюэ Ян, стратегически отступая в сторону, дабы превентивно избежать хватаний себя за разные места. Потому что если даочжан сейчас нащупает на нем платье с набивной грудью, закономерных вопросов точно будет не избежать — и не факт, что найдется достойный ответ.
— Чем ты занят? — любопытствует Сяо Синчэнь, не почуяв подвоха. — Я слышал странный шум.
— Ничем особенным, — нервно усмехается Сюэ Ян, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не чихнуть от отчаянно забивающейся во все щели муки или просто не начать чесать лицо. Ощущения дюже мерзкие — и как девицы выдерживают ходить обсыпанные весь день?
А меж тем промедленье грозит катастрофой! И беседы с даочжаном только отнимают ценные мгновенья... Его необходимо срочно куда-то деть, желательно так, чтобы он ничего больше не услышал, иначе весь и без того зыбкий план псу под хвост пустит — вот уж в чем Сяо Синчэнь настоящий мастер!
Сюэ Ян уже отвык думать на столько фронтов сразу — он себя ощущает в лодке с пробитым днищем, где извернись как хочешь, но заткни все дыры разом, а то ко дну отправишься! Внутри измученной головы уже все кипит просто... Однако не в правилах Сюэ Яна сдаваться — вдох-выдох и вперед!
Он спешно оборачивается к очагу, чтобы выудить из него уголек и возвращается к столу, на котором стоит таз с водой. Баошань Санжэнь, если предвидела подобное развитие событий — а она наверняка предвидела, — могла бы и оставить свою волшебную плошку-зеркало... Отражение неестественно белого лица Сюэ Яна рябит и трепещет, оттого еще сильней походя на призрака, отчаянно рвущегося обратно в мир иной. Сложно его винить!
— Даочжан, у меня есть к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — сладким голосом тянет он, вместе с тем склоняясь поближе к воде, чтобы, прикусив от усердия язык, намалевать себе новую бровь поверх присыпанной мукой.
— Какое? — заинтригованно спрашивает Сяо Синчэнь, даже не подозревая о безобразии, творящемся прямо у него перед носом. Слепой мужик — счастье в семье!
— Давай ты пойдешь медитировать. Аж до самой ночи! — со всем возможным радушием, на которое сейчас способен, произносит Сюэ Ян. Вторая бровь вышла кривоватой, зато какая густая — под такой не грех и глаз по кругу обвести...
— Зачем? — голос даочжана пропитан недоверием. Он, конечно, страсть как любит бездельничать, сидючи битый час завернутым в кукиш, но также знает, что Сюэ Ян его страсть никоим образом не разделяет и даже презирает. С чего это такая щедрость? Очень подозрительно!
— Затем, чтобы ты набрался сил — они тебе понадобятся, — вкрадчивым тоном поясняет Сюэ Ян, разрезая неподатливую свеклу — как чуял что пригодится, когда свежую покупал на прошлой неделе! — и на пробу трогает влажную сердцевину. Ого, как ярко красит — губищи выйдут самый сок, умереть не встать! А румянец на щеках малевать?..
— Я не очень понимаю, что ты хочешь этим сказать, — с пристыженным вздохом признается Сяо Синчэнь и обеспокоенно принюхивается. Так и не придя ни к какому выводу относительно более чем странной смеси запахов, он неуверенно предполагает: — Ты хочешь пойти на ночную охоту?..
— Лучше, — ухмыляется Сюэ Ян, кончиком пальца размазывая по губам темно-бордовый сок. Несколько раз, сначала по нижней, потом по верхней — для верности. Оценивающе глянув на поверхность воды со своим преобжащающимся отражением, он удовлетворенно кивает, и обращается ко все еще настороженному даочжану: — Помнишь ту штуку, на которую ты меня все уговаривал, а я все отказывался? Так вот, я наконец созрел!
— А... О... Хм... Это... М-м-м... Правда?! — справившись с косноязычием, несдержанно восклицает Сяо Синчэнь, забывая о былых тревогах. Однако тут же придумывает себе новый повод для волнения: — Но в таком случае тебе тоже понадобятся силы... Может, помедитируем вместе?
Еще чего не хватало: Сюэ Ян готов пойти на многие жертвы ради того, чтобы сохранить свою совместную жизнь с даочжаном, но это уже слишком!
— Даочжан, так ты же со мной поделишься силами, когда я выдохнусь, разве нет? Эй-эй, побереги пыл! — он с наигранным смехом упирается ладонью в грудь Сяо Синчэня, не давая себя воодушевленно облобызать — всю ж красоту с лица сожрет! — Ну все, давай, иди, я тебя на закате растолкаю...
Когда в спальню с шорохом закрывается дверь, Сюэ Ян позволяет себе облегченный выдох. Признаться, он не имеет ни малейшего представления, какое именно дурное даосское желание он предложил воплотить в жизнь — уж больно их много, и запоминать их ни к чему, — но это не беда, как-нибудь выкрутится. Или, вернее сказать, потерпит и прикинется, что это именно то, о чем он всю жизнь мечтал. Главное — Сяо Синчэнь до темноты и не пошевелится, даже если рядом с ним небо разверзнется! Одной заботой меньше...
Сюэ Ян напоследок кидает взор в таз и полным решимости шагом идет к дверям, ведущим наружу. Пора встречать дорогого гостя!
Сюэ Ян прочищает горло, окончательно изгоняя из него притворный хрип, и пискляво голосит навстречу распахнувшимся воротам:
— А я все думала, куда ж моя диточка запропастилась, уж не заблудилась ли сослепу... Ой, а кого это ты привела? — с деланным недоумением вопрошает он, взмахивая правой рукой, а левую, изучеченную, старательно прячет в складках подхваченного подола юбки. Проколоться на своей самой приметной отличительной черте — даже в старых розыскных табличках первым делом писали про палец-обрубок! — было бы верхом глупости. А Сюэ Ян, может, слегка сумасшедший, но отнюдь не дурак.
Огорошенная столь впечатляющей встречей А-Цин прирастает к земле, неспособная выдавить из себя ничего, кроме невнятного сипения. Однако каким-то чудом находит в себе силы потеснить вперед не менее озадаченного Сун Ланя, вынуждая его зайти в чужой двор, и прикрывает за собой створки. Умная девчонка, смекнула, что соседские зенки и уши тут ни к чему! Но дар речи к ней нескоро вернется...
— Так кто это у нас такой пришел, а? Чего это ты за маленькими девочками шляешься? — продолжает заливаться подбитой чайкой Сюэ Ян.
У него у самого уже начинает побаливать голова от столь пронзительных воплей. Когда он был настоящей девицей, так уши не резало, и сие даже к лучшему — вдруг удасться заодно оглушить врага? Во всяком случае ошеломить своим дивным ликом его уже удалось: можно поклясться, что ублюдок Сун в жизни ни на кого так не таращился! В его глазах — то есть не его, а даочжановых — явственно читается «Помилуйте Небожители, ну и уродина!», но при этом ни капли узнавания. В обезображенном краской из подручных средств лице никто бы сейчас Сюэ Яна не узнал. Кроме Сяо Синчэня, само собой, тому-то только нос хватит пощупать...
— Я... Я без дурного умысла, — наконец сглотнув тяжелый комок, вставший в горле, бесцветно произносит незваный (или все-таки званый?) гость. И, словно в доказательство своих слов, протягивает перед собой корзину с капустой, вероятно, всученной ему ушлой Слепышкой.
Сюэ Ян, с мнительным прищуром потерев пятнистые листья, хмыкает и снисходительно забирает ношу из рук Сун Ланя, одаривая его не особенно потеплевшим взором. Мол, молодец, что поднес девке покупки, но чего ты за это ждешь — медаль? Так за этим в императорский дворец, а не в нищую халупу...
— Прошу меня простить, но у меня к вам есть важное дело, — с натянутой вежливостью говорит Сун Лань, быстро сообразив, что если не озвучить свои намеренья немедленно, то его так же быстро и выпроводят. — Я разыскиваю человека по имени Сяо Синчэнь, и в городе меня направили в этот дом. Это правда, что я могу его здесь найти, или произошла ошибка?
Его сомнение более чем оправдано: ну чего бы даочжану делать под одной крышей с бабой, похожей на шлюху, трижды помершей и столько же раз восставшей от шальной руки темного заклинателя? Сюэ Ян же криво ухмыляется, ощущая, как налипший на щеку слой муки растрескивается и грозит отвалиться.
— Ну а где ж ему еще быть? — пожимает плечами он и добавляет: — Если госпожа Сяо тут, то и господину Сяо недалече быть положено, верно?
— А госпожа Сяо это... — Сун Лань давится воздухом, пораженный внезапной догадкой.
— Да, это я, — оскаливаясь, заканчивает за него Сюэ Ян и незаметно показывает кулак Слепышке, трясущейся от беззвучного истерического хохота за спиной собеседника — аж рот себе зажала обеими руками. — И откуда столько удивления? Считаете, что раз он слепой, то такой роскошной красотки ему не светит?
Сун Лань заметно тушуется от прозвучавшего вызова в вопросе. Ему явно хочется возразить, что как раз подобной страхолюдине только со слепым счастья и пытать, потому что второй раз уже не ослепнет, но проклятое даосское воспитание оскорблять девиц не позволяет. Ха, да похоже из всех даосов, кому на самом деле не важен облик, одна Баошань Санжэнь и осталась...
А Сюэ Ян тем временем продолжает без всяких помех:
— Ну да, мало кто на такую радость поведется, но нынче время такое, что нос воротить не пристало! Нужно брать, что дают — хороший мужик на дороге не валяется! — Только возле дороги, и находят их лишь очень везучие даосы, но это совсем необязательное знание для посторонних. — А уж такой, который чужое дите, как свое примет — так и вовсе редкость! Не понимают, дураки, что отец не тот, кто зачал, а тот, кто воспитал...
Слепышка от услышанного уже стекает вдоль заборчика, близкая к трясучке, а и без того сбитого с толку Сун Ланя плаксивые жалобы обескураживают еще сильней. Ему требуется довольно много времени, чтобы разжать стиснутые челюсти и с лживой вежливостью процедить:
— Выражаю свою радость за вас обоих, госпожа Сяо, — говорит он, запнувшись перед обращением. — Но я был бы не против выразить ее лично и своему старому другу. Вы не пустите меня в дом?
— Другу? — переспрашивает Сюэ Ян и сосредоточенно хмурит черненые брови, словно призадумываясь, прежде чем деловито уточнить: — А вы тоже даос?
— Это имеет значение? — Сун Лань непозволительно быстро оправляется от шока, потому в его голос возвращается былая надменность. Ну ничего, это ненадолго!
— Еще какое! — с жаром заверяет его Сюэ Ян. — Очень я люблю вашу породу! Редкостные лентяи и нахлебники, никакого проку с вас нет, зато в спальне просто... Ух! — в порыве вдохновения он роняет корзину на землю, не обращая внимания на покатившиеся прочь кочаны, и драматично прикладывает освободившуюся ладонь к груди. Не своей.
Сун Лань отшатывается, едва не врезаясь в вовремя отскочившую Слепышку, уже покатывающуюся от бесплатного веселья, но Сюэ Ян еще не закончил — он только разогревается! Глубоко вдохнув и выразительно облизнувшись, размазывая свекольный сок вокруг губ, он томно воркует:
— Какой вы статный, сразу видно — страсти в вас хоть отбавляй... Знаете, почтенный, мой супружник домедитирует только к ночи, и думается мне, что мы с вами не заскучаем, пока ждем... А там и А-Чэнь проснется, присоединится — вы же его друг, не так ли? Значит, не откажется...
Неизвестно, что вызывает в Сун Лане больший ужас — перспектива сношения с жуткой бабой, с бывшим соратником или с ними обоими, но его неизменно хмурое и, следует признать, довольно привлекательное лицо перекашивает, а из глотки вырывается какое-то жалкое бульканье. Словно ублюдку язык вырвали и он вот-вот захлебнется кровью. Ах, если бы!
— Безмерно счастлив, что Сяо Синчэнь пребывает в добром здравии и нашел свое место в жизни — это все, в чем мне хотелось убедиться, — позорно расставшись с самообладанием, выпаливает Сун Лань, отступая, дабы не угодить в руки внезапно воспылавшей похотью госпожи Сяо. Тут даже если ему в морду ткнуть каличной рукой — не заметит, настолько его охватила доселе неведанная паника! — Приятно-было-познакомиться-всех-благ! — последние слова он скороговоркой тараторит на одном дыхании, буквально просачиваясь в щель между неплотно запертыми створками.
— Мне что-нибудь ему передать? — кричит вслед Сюэ Ян вслед мелькнувшему на прощанье подолу темных одеяний, и ожидаемо не получает ответа. Наконец отнимая уже затекшие до судорог пальцы левой руки от измятой юбки, он задумчиво заключает: — Что ж, это было даже проще, чем я ожидал... Недолго подонок продержался, однако.
— О-о-ох, — стонет А-Цин, утирая выступившие от смеха слезы, — ну ты и артист! И такая уже уродина, жуть! — с восторгом добавляет она и вдруг интересуется: — А придись ему по душе твои приставания, что бы ты делал?
— Этого бы не случилось, — убежденно отзывается Сюэ Ян, брезгливо сковыривая с лица целый пласт склеившейся от пота муки. И, распустив врезающийся в бока опостылевший пояс, чтоб ловчей было собирать ускакавшую капусту, доверительно делится: — Я уже опытным путем выяснил, что все даосы девок как огня боятся — их только волоком волочь в койку, прежде чем поймут, что все не так уж страшно... Ну а если б вдруг, то этот долг уже даочжан бы на правах муженька вместо меня отрабатывал!
А с него и своих хватает: и от девчонки, и от Сяо Синчэня невесть как предстоит откупаться... Эх, не у женщин на самом деле тяжкая доля, а у Сюэ Яна! Но он не жалуется, потому что точно знает, что самое важное при нем до конца жизни.
---
fin