8
Невзирая на совершенный акт отложенной мести, настроение у Сюэ Яна не то чтобы поднимается. Он все еще не имеет ни малейшего представления, что он еще должен утворить, чтобы Баошань Санжэнь посчитала, что он уже достаточно намучился в женском теле. Ее подсказки ни капли не помогают, только сильней путают. Недостаточно глубоко мыслит, тьфу... Куда уж глубже?
Если быть честным, сильнее всего Сюэ Ян сейчас испытывает желание сесть посреди дороги и разрыдаться от отчаяния. Ладно, не прям в пылюку задницей плюхнуться, а куда-нибудь на обочину, где почище. А еще бездуховно хочется жрать — несмотря на тщедушную стать, одним яблочком не насытиться, — и неплохо бы это дело запить вином. Делу не поможет, зато полегчает.
Возвращаться в облюбованную даосской стервой едальню смысла нет, в похоронном доме тоже едва ли чем можно утешиться (только расстроиться!), значит, придется подыскать иное местечко. Город И точно не может побаловать большим разнообразием мест, куда можно приткнуться — это вам не поселенья близ Ланьлина, где заведения на любой вкус и кошелек! — но Сюэ Ян знает, куда идти. За пару лет уже наизусть эту захолустную дыру успел выучить.
Шепотки, любопытные взгляды, а иногда и оклики вслед от местных уже кажутся чем-то почти привычным. И даже не раздражающим, а крайне утомительным и непонятным. Ну какой интерес лезть к одной и той же неприветливой бабе? Не нагляделись еще и не наслушались посылов по заповедным далям, что ли? Самому Сюэ Яну бы давно надоело. Девок всяких много, а он свое внимание готов удерживать только на одной цели. Той, которой мстит — а остальные не столь уж важны.
Сюэ Ян выучил еще вчера, что разгуливать в одиночку без особого вреда для душевного равновесия из всех женщин может позволить себе только Баошань Санжэнь — ее морочащие техники творят чудеса. Но он даже не подозревал, что забредать девице в рассадник выпивох окажется затеей сродни размахиванию куском мяса перед стаей бешеных псин.
Нет, Сюэ Ян не чувствует никакой угрозы от грязного мужичья, наперебой жаждущего составить ему компанию — негоже такой красавице томиться без внимания! — он же не беззащитная Слепышка, в самом-то деле. В голове мелькает неуместное понимание, что стоит ему сейчас немного похихикать или хотя бы усмехнуться, то вся эта вонючая братия ему радостно выставит на стол дармовой кислятины. Но, само собой, на одни улыбочки, как дед с конфетами, ухажеры не рассчитывают.
Сюэ Ян им может разве что предложить Цзянцзай в рыло и все сильнее склоняется к этому исходу, слишком уж у него накипело за эти пару дней! Он уже мысленно прикидывает, кому первому воткнет и куда — и плевать, что там уже Сяо Синчэнь подумает. Даочжан, кстати говоря, тоже заслуживает получить, хотя бы рукояткой по своей дурной башке!
— Может, прелестница поведает свое имя? — с предположительно очаровательной хрипотцой вопрошает самый ретивый из ублюдков, подсевший рядом. Ого, и откуда только такие слова вынул — услышал на ярмарке от заезжего поэта и все ждал шанса напеть их какой-нибудь дурочке?
Сюэ Ян проглатывает слипшийся комок риса, запивая чем-то, прикидывающимся вином, и резко поворачивается в сторону нежеланного спутника. Совсем не по-девичьи утеревшись рукавом, он, даже не стараясь понизить голос, искренне любопытствует:
— Скажи-ка, на кой тебе моё имя сдалось? Можно подумать, ты его запомнишь! А коли запомнишь, женушке своей не забудешь сообщишь? Или у тебя ее нету? В твои-то годы пора бы уже! Хотя ты небось не только рожей, но и хером не вышел — кто на такое поведется вообще... Уж точно не я! — весело подводит итог Сюэ Ян, втыкая палочки в содержимое своей миски. Те становятся колом, прям как в ястве для покойника.
Собственно, на мгновенно закипевшую ярость в потенциальном полюбовничке и был расчет. Приставучие прохожие, даже те, которые хватают за руки, все-таки по большей части трезвы, и на оскорбления реагируют весьма рассудительно: не купилась девка, да и демоны с ней. Тут дело совсем иное и явно требует дать волю уже дрожащему от нетерпения Цзянцзаю. Он готов кроить глотки с одинаковой радостью что для хозяина, что для хозяйки.
— Остынь, прошу.
Сюэ Ян не то что бы сильно удивлен сжавшейся у себя на плече ладони, хотя и сильно озадачен, как Сяо Синчэню всегда удается возникать так незаметно, словно это не он здесь слепой, а все вокруг. О том, как он вообще умудряется кого-то разыскать даже задумываться не хочется — даосский нюх, не иначе... Нашел же он как-то в смрадной канаве полудохлого мужика, а это посложнее, чем найти девицу среди пьяниц!
— Даочжан, чего тебя сюда принесло? — с деланным равнодушием отзывается Сюэ Ян, дергая плечом в знак недовольства. Нечего тут руки распускать, и без него полно желающих!
— А-Цин мне доходчиво объяснила, в чем я был не прав, и я желаю принести тебе извинения. Пойдем отсюда, пожалуйста.
Сюэ Ян оглядывается и изумленно присвистывает. Хорошо даочжану Слепышка донесла истину, прямо от всей души! На обеих его бледных щеках сияет по красноватому следу — один Сюэ Ян самолично оставил с утреца, а вторым его, похоже, недавно наградила девчонка... Кто бы мог подумать, что она на такое способна! Но, видать, женская солидарность — явление за гранью всяких привязанностей. А еще в который раз восхищает способность кожи Сяо Синчэня хранить на себе отпечатки — любой засос по три дня держится!
— Ладно, послушаю я твои покаяния, но простить не обещаю, — без особых раздумий соглашается Сюэ Ян, ощущая подобие гордости за мелкую оборванку. Его податливость сейчас исключительно ее заслуга, но едва ли она дождется благодарности. — Пошли.
— Эй, куда собрались? — отмирает незадачливый ухажер. Ни он, ни его товарищи навеселе никуда не делись, но при появлении заклинателя — в Сюэ Яне они заклинательницу, как и остальной люд, не разглядели! — притихли. То бишь охренели, другими словами. — Ты что, не слышал, что сказала эта сука?
Что и требовалось в очередной раз доказать. Красноречивую девицу за достойного собеседника они не считают, с блаженного даоса у них весь спрос, тьфу... Да что он может ответить, в самом деле?
— Не ведаю, кого вы имеете в виду, но я слышал, как госпожа Сяо не изъявила желания с вами знакомиться, — с самым серьезным видом делится Сяо Синчэнь. — И поэтому, раз уж смысла здесь оставаться более нет, я с радостью ее провожу в более приличествующее место.
Сюэ Ян чрезвычайно рад, что уже отставил миску, и давиться ему кроме воздуха, нечем. Он не успевает зайтись в надсадном кашле лишь потому, что его с легкостью выдергивают из-за лавки — с его нынешним весом даже с Цзянцзаем в нагрузку это проще простого, хотя не сказать, что он сопротивлялся. Из горла вырывается сухой смешок, когда руки даочжана спешно вскользь проходятся по телу — проверяет, не промахнулся ли с целью. А то вышло бы крайне неловко!
Под легкие ласковые тычки в спину в сторону выхода Сюэ Ян слышит чье-то порядком растерянное:
— Погодите, это что, девка даоса этого? Во дела! А он разве не того... Ну, рукав обрезанный на пару с этим хмырем в черном? Может, сестра?.. Не похожа вроде... Откуда взялась?
— Да уж неважно! Ну их всех к демонам, не больно-то и хотелось...
Сюэ Ян не может не отметить рассудительность сих простаков. А уж как язык чешется поправить, что даочжан, конечно, скорбный на всю голову, но вовсе не обрезанный рукав — разве что ободранный со всех сторон. Когда прижмет, то он очень даже целый, хоть и ноет... И сам Сюэ Ян, к слову, тоже не только с мужиками может, так что нечего тут обзываться! И какой-такой «хмырь»? Совсем берега потеряли!
Но ноги сами собой ускоряются и уносят на улицу, когда слышно раздосадованное гарканье:
— А платить-то за то, что эта шалава нахарчила, кто будет?!
— Я бы и сам прекрасно разобрался, — больше для порядку гордо сообщает Сюэ Ян. В конце концов, даочжан просил успокоиться именно его, а не неуважаемых господ-пьяниц.
— Я знаю, — не спорит Сяо Синчэнь, придерживая за локоть свою не слишком-то пышущую дружелюбием спутницу. Боится, что сбежит или надоело самому дорогу выбирать?
— Ну и как извиняться собираешься? — сразу переходит к делу Сюэ Ян, без этих дурацких расшаркиваний и брожений вокруг да около, и хмыкает про себя, заметив за углом мелькнувшее знакомое тряпье. Значит, Слепышка и тут на подхвате... Странно, что не осталась погреть уши, но, видать, просто боится раскрыть свой секрет.
— Мои слова этим утром... Я не думал, что они тебя обидят, ты ведь сам говорил, что не желаешь от меня каких-либо обязательств.
Да какие ж это извинения, это больше похоже на жалкие оправдания, даже слушать расхотелось! Лучше бы конфет насыпал, честное слово... Ну чего ж он такой недалекий? Раньше лучше понимал, как вину заглаживать, а сейчас будто позабыл!
— Выслушивать от тебя гадости я тоже не желал! — рявкает Сюэ Ян, однако при этом все же старается быть не слишком громким, и без того на них все прохожие пялятся! — Или мне тоже нужно было про это сказать, а то ты сам не догадался?
— Мне очень стыдно за этот поступок, — не дрогнув, отвечает Сяо Синчэнь. Только с шага на мгновение сбился. — Я осознал свою ошибку и постарался ее исправить, разве тебе не пришлось по нраву?
— Ты полагаешь, что раз уж якобы сходил со мной в храм без моего ведома, то я тут же тебе на шею кинусь? Впечатлил ты этим только вонючих выпивох, — Сюэ Ян закатывает глаза и даже отчасти жалеет, что собеседник не может оценить всю степень его пренебрежения к сей подачке. Его таким не сразить! Ну может чуть-чуть, глубоко в душе, чтобы никто об этом не узнал.
— То есть ты не оценил моего порыва? — даочжан даже не пытается скрыть разочарования в своем голосе.
Похоже, он всерьез рассчитывал на этот тактический ход. Может, это ему Слепышка и насоветовала? Ну спору нет, возможно, с настоящей бабой это бы и сработало, но Сюэ Ян-то все еще ей не является, даже если его периодически заклинивает на паршивых думах!
— А с чего бы мне оценить? Я же, как ты любезно заметил, сам говорил, что мне это даром не надо, — фыркает он. Ему и госпожой Сюэ быть неплохо, без всяких там чужих фамилий! Он сам по себе, хоть с виду и не скажешь.
— Ты знаешь, это, вообще-то, тоже весьма обидно звучит... — скорбно бормочет Сяо Синчэнь себе под нос.
— Вот коли б ты нормально предлагал, а не как откупные бросал, тогда бы никто и не обижался, — отрезает Сюэ Ян, не намеренный слушать стенания отвергнутого женишка. Что у даосов за радость такая — одеяло на себя чуть что тянуть? — Идем домой, буду думать, что мне с бабкиной задачкой делать, а то совсем мне голову задурили...
— Что ты делаешь? — Слепышка присаживается рядом на корточки и с любопытством заглядывает через плечо Сюэ Яну.
— А на что это похоже? — хмуро отзывается тот, кривясь от затхлого запаха тряпья из вывороченного на пол мешка. — Ищу что-нибудь подходящее кроме этой тряпки, которая на мне.
— Зачем?
Сюэ Ян вздыхает, не особо желая отвечать на этот вопрос, потому переводит тему:
— А где этот герой-любовник несчастный? Только не говори, что губы до сих пор дует.
По возвращении в дом даочжан с невероятно трагичным видом возвестил, что свой долг по сопровождению дев выполнил и теперь ему нужно проветриться в одиночку. Никто его особо не держал, и без него головной боли хватает.
— Еще не вернулся. И мне кажется, он не обижается, а просто боится сделать все еще хуже, — немного подумав, тянет А-Цин.
— Куда уж хуже... — невесело усмехается Сюэ Ян, откидывая в сторону самые жуткие, на его взгляд, балахоны.
— Так зачем тебе платье новое? — возвращается к насущному вопросу девчонка. Ее так легко, как даочжана, с толку не сбить. — Тебя ж вроде завтра должны обратно превратить... Покрасоваться напоследок захотелось?
Сюэ Ян довольно долго молчит, подбирая нужные слова. Те, которые ему отчаянно не хотелось проговаривать даже в своей голове:
— А что, если не превратят? Что, если я вот такой вот останусь навеки? Я, мать ее, вообще в душе не имею, чего эта ведьма драная хочет!
— О, — коротко произносит А-Цин, весьма ошеломленная. Видимо, никому в голову не приходило, что эффект может быть необратимым. — И что ты тогда будешь делать?
— Убью кого-нибудь, — честно отвечает Сюэ Ян. — Да вообще, всех к хренам порежу, кто на глаза попадется.
Слепышка инстинктивно отодвигается в сторону и разумно помалкивает.
— Пойду по свету и каждого, кто меня хоть капельку разозлит, в могилу отправлю, — заверяет ее Сюэ Ян, щелкая пальцами. — А знаешь, что самое смешное?
— Что? — подает жалкий писк А-Цин, явно не зная, куда ей деться от таких бурных откровений.
— А что никто и не подумает, что это сделал я! — Наружу вырывается истерический смешок. — Разве хрупкая девица на такое способна? Ни в коем случае, она ведь не ведает, с какой стороны за меч держаться! Если чем и может прибить, то разве что жрачкой поганой травануть или подушкой из ревности удавить. И никаких тебе судов орденских с бегами по лесам... Хм, а ведь неплохая идея! Может, мне сказать этой стерве, пусть оставляет, как есть? Плевать уже на член, и без него можно развлечься!
Слепышка несколько раз открывает и закрывает рот, переваривая услышанное. Сложно в ее белых глазах что-то различить, но наверняка там плещется паника.
— Почему ты мне все это рассказываешь? — вопрошает она сиплым голоском.
— А потому что даже если ты сейчас побежишь кому-то на меня доносить, тебе никто не поверит, даже даочжан. Ты же тоже всего лишь мелкая девчонка, мало ли что ты по дурости выдумала?
А-Цин закусывает губу, склонив голову набок. И вместо того, чтобы с воплем побежать, дабы опровергнуть утверждение Сюэ Яна, вырывает из его рук вытянутое из комка тряпок очередное платье, и категорически заявляет:
— С ума сошел, оно на тебя разве что прежнего сойдет! Боюсь представить, какой здоровой девка была, которая нам это скинула...
Не очень похоже на решение загадки Баошань Санжэнь, но все лучше, чем ничего.