Часть 4
Три вещи, которые Хенджин не перестанет ценить никогда: тёплые летние вечера, печенье с малиновым джемом и полноценный сон.
Сегодня он наконец-то смог выспаться, что не может не радовать; сегодня не запланировано никаких дел, связанных как с учёбой, так и с другими вещами, что вообще вводит в восторг. Джисон должен заехать за ним в семь вечера, а это значит, что у Хенджина есть как раз ровно семь часов до того, чтобы собраться и подготовиться.
Сегодня у папы утренняя субботняя прогулка в парке, куда он ходит со своими друзьями каждую неделю и сидит на лавочке, обсуждая всё вокруг чуть ли не до трёх часов дня, и именно поэтому сейчас дом был в полном распоряжении Хвана. Но, на самом деле, это не прям чтобы вводило в восторг и радость: обычно Хенджин далеко не домосед ― он привык гулять, ездить в разные соседние города, пропадать в гостях у Джисона, у какого-то паренька, с которым познакомился на вечеринке или в кафе, или быть на тех же вечеринках. Дома ему хорошо тогда, когда у него есть возможность побыть с отцом или отдохнуть от городского шума.
И до самых семи вечера Хенджин занимал себя всем, чем только мог: слушал музыку на всю громкость, рисуя в блокноте или заполняя расписание в телефоне, лазил по социальным сетям или интернет-магазинам и даже убрался в доме, что, несомненно, удивит и порадует мистера Кана.
И вот, когда время медленно приблизилось к половине шестого вечера, он понял, что можно начать спокойно собираться. Приняв душ, юноша зашёл обратно к себе и стал сушить волосы, стараясь уложить их так, чтобы ни одна прядь не торчала как-то криво или косо, и после этого слегка привёл своё лицо в порядок, расчесав брови и подведя нижнюю слизистую глаза. Перед тем, как начать одеваться, Хенджин, решив выпить воды, пошёл на кухню, и его взгляд невольно остановился на этом малиновом печенье.
― А ведь действительно дорогое, ― шепчет сам себе, медленно поворачивая голову в сторону зала и смотря на папу, что сидел и копался в рабочих бумагах.
Вероятно, покупка именно этого чёртового печенья заставила Хенджина задуматься о том, что пора начинать помогать отцу в финансовом плане. Нет, они не были бедными настолько, чтобы не позволить себе купить сладость, однако весь последний год у мистера Кана были сильные боли в пояснице. После обследований спины ему поставили диагноз: «S-образный левосторонний сколиоз поясничного отдела позвоночника, протрузия позвоночного диска на уровне L5-S1». И именно с этого момента мужчина начал проходить курс лечения, при котором пришлось покупать лекарства, что оказались немного дороже, чем он предполагал. Хенджин всегда следил за тем, чтобы отец принимал всё нужное в указанное время, а также помогал нанести мазь на больную спину. Всё это началось ещё летом, а закончится лишь в феврале. И именно до этого времени им нужно стараться как-то сдерживаться в своих покупках и хотелках, чтобы оплачивать лечение.
Вздохнув, Хенджин уходит обратно в комнату. И пока он надевает чёрные джинсы, лазает в социальных сетях, ища что-то по типу подработки, ― естественно, ему хочется покупать что-то для себя, не беря денег у отца, отчего хотя бы на свои «причуды» он должен заработать сам.
Времени было 18:40 и Хенджин, уже собранный, сидел на кровати и ждал сообщения Джисона, попутно продолжая листать разные сайты и искать что-то подходящее. И, на самом деле, неизвестно, кто услышал его сверху или снизу, но когда Хван увидел объявление о том, что на ближайший благотворительный вечер, что пройдёт в центре Сеула, требуется официант, юноша почувствовал прилив неимоверного счастья. Пусть это всего один вечер, но исходя из того, сколько за него платят, Хенджин мгновенно загорелся этой идеей и без раздумий нажал кнопку «Подать заявку». В объявлении было сказано, что собеседование на этот вечер проводится лично, поэтому никакой информации от него не требовалось, что означало: можно выдохнуть и выключить телефон, чтобы тот хоть немного остыл.
Ханушка:
«Выходи»
Спустя десять минут наконец приходит от Джисона и Хван, взяв небольшую сумку, в которой находились телефон, паспорт, дубликат ключей от дома и карта, поправляет воротник чёрной рубашки, что была вправлена в джинсы, расстёгивая на той пуговицы практически до груди, и выбегает в прихожую, сразу же начиная надевать мартинсы.
― Па, я пошёл! ― кричит, уже держась за ручку двери и смотря в зал.
― Надел джинсовку или ветровку? ― звучит из комнаты, но сам мужчина не выходит.
― Па, ну жарко ещё, тем более Джисон на машине, ― начинает канючить, желая поскорее выскочить.
― Ой, иди уже, гулёна. Ночью, как придёшь, не шуми!
Улыбнувшись, юноша выскакивает на улицу, замыкает дверь, потому что знает: папа забудет закрыться изнутри, ― и идёт по дорожке со двора, уже смотря на водителя машины через окно.
― Добрый вечер, ― присев и по-свойски развалившись, Хенджин поворачивается к Джисону, посылая тому воздушный поцелуй.
― Вечер добрый, ― усмехается Хан, облизывая губы и сразу же заводя машину.
― Так, а мы куда? К кому?
― Тебя это прям так волнует? ― выгибает бровь Хан, смотря на дорогу.
― Я должен понимать, с каким настроением заваливаться в чужой дом, ― усмехается.
― Сан.
― Значит, как к себе.
Они очень часто бывали на вечеринках у своего одногруппника Чхве Сана, поэтому в его доме воспринимались уже как «свои», да и сам Сан всегда был рад видеть этих двоих у себя.
Обычно, ни Хенджин, ни Джисон не устраивают каких-то драк, драм или другой вакханалии в чужих домах, из-за чего хозяева всегда радушно принимают их, если парни решают прийти к ним повторно. Вся вакханалия начинает твориться тогда, когда они пьяные вываливаются из этих домов, но это уже не касается тех, кто устраивал вечеринку, так что и к ребятам вопросов нет.
Когда парни проезжали по мосту Банпо, Хенджин слегка приоткрыл окно и просунул пальцы в щель, чувствуя, как прохладный ветерок ласкает кожу. Ему было невероятно хорошо: за окном танцуют завораживающие радужные фонтаны, погода ещё дарит тепло и силы, в машине приятно пахнет и играет еле слышная, но приятная музыка, а сам он едет на вечеринку. А по тусовкам он успел неплохо так соскучиться за три недели.
Light It Up (feat. Nyla & Fuse ODG) Remix — Major Lazer feat. Nyla, Fuse ODG
И как только ребята подъезжают к дому Сана, уже из машины слышат музыку, идущую из помещения, а также видят немереное количество человек как в доме, так и на лужайке около него.
― Если упьюсь вусмерть ― буду искать тебя, и мы свалим, ― первым из машины выходит Хван.
― Я припаркую машину ближе к гаражу, потому что мой план такой же, как и твой, и уехать мы не сможем, ― усмехается Джисон, смотря в окно на стоящего рядом друга, и проезжает немного дальше, оставляя машину позади автомобиля Сана, что стоял около автоматических ворот, ведущих в гараж.
Хенджин, войдя в дом, чувствует, как губы вытягиваются в улыбке, потому что здесь всё, как родное: море алкоголя, где-то даже травка, которую он не употребляет, но со смехом наблюдает за теми, по кому она «вдарила»; танцующие люди; тела, трущиеся друг о друга, громкая музыка и полное расслабление. Это ему было нужно.
Сразу же направившись на кухню, он открывает холодильник и находит на самой верхней полке бутылки со своим любимым алкоголем, на что улыбается ещё сильнее, мысленно благодаря Сана.
― Знал, что ты придёшь, ― слышит позади себя знакомую усмешку и, развернувшись, улыбается шире, подходя и обнимая юношу.
― Спасибо. Давно я тут не был, ― осматривает помещение, начиная уже покачивать головой.
― С лета, кажется?
― Точно, ― усмехается. ― Многое ли упустил?
― Ту вазу всё же разбили, ― показушно печалится Чхве, выпячивая губы.
― Я пришёл сюда в первый раз на наш выпускной после школы и как сейчас помню: защищал эту малышку до победного, ― смеётся, отпивая из бутылки.
― Может, если не пропал бы на полтора месяца, смог бы спасти её, ― улыбается в ответ.
― Решал дела с бумагами из детского дома, ― обыденно говорит Хван, и так же обыденно кивает Сан.
Уже ближе к девяти вечера Хенджин, Джисон и все присутствующие занимали все комнаты, танцуя и подпевая всем песням, выпивая прямо в толпе и иногда проливая на себя свой же алкоголь. Где-то на лестнице сидели и целовались первокурсники, что успели познакомиться первого сентября; а в комнате для гостей, Сан уверен, уже происходило слияние двух, кабы не трёх тел. В комнату родителей и самого юноши пытались пройти, но благо Чхве, наученный пиздюлем от старших, научился закрывать их на ключ.
Музыка буквально разбивала голову, но на пьяное сознание это действовало так сладко и приятно, что Хенджин, просто закрыв глаза и подняв руку вверх, принялся пить из, кажется, уже третьей бутылки, чувствуя, как горло и желудок очень приятно горят.
В какой-то момент он чувствует, как в воздухе его запястье перехватывает чья-то рука. Открыв глаза, он помутневшим взглядом начинает искать владельца этого «тепла». И, увидев симпатичного высокого блондинистого парня, он вскидывает брови и пьяно улыбается, подходя ближе.
― Хорошо пьёшь! ― кричит сквозь музыку незнакомец, на что Хенджин, смеясь, опирается о его плечо.
― Пью? Разве не танцую? ― улыбается, задирая голову и смотря сначала в глаза незнакомца, а затем опуская взгляд на его губы. ― А у меня тоже такая штучка есть, ― смеясь, он подносит палец к чужим губам, мягко нажимая на пирсинг, что был у этого парня в виде вставленного кольца.
― У меня такая штучка не только в губе, ― шепчет на ухо, медленно опуская руку на ягодицу Хенджина и сжимая. Хвана резко словно подбрасывает. Он чувствует, как по телу начинают бежать мурашки, а член ― стремительно подниматься. ― Уверен, в тебе она будет смотреться как нельзя лучше, ― усмехается, прикусывая мочку уха, в то время как Хенджин уже блуждает свободной рукой по спине этого парня, забравшись под футболку.
― Погоди-погоди, ― смеётся Хван и, отстранившись, смотрит вверх. ― Во мне? ― увидев кивок и пошлую улыбку, он пьяно мотает головой. ― Блин, чувак, ― смеётся ещё сильнее, но решает выразить показушную опечаленность, ― в себя ничего не принимаю.
― А может всё-таки попробуешь? Будет приятно, поверь, ― сильнее прижимает к себе Хенджина, наклоняясь и облизывая его шею.
― Ну, раз знаешь, может, тогда сам и подставишь зад? ― Хван берёт всё в свои руки, и теперь уже он сжимает чужую ягодицу, медленно проталкивая пальцы меж половинок.
― Ой, не-не, ― тот был не таким пьяным, поэтому легко отстранился, даже не шатаясь. ― Сегодня расчёт был на другое.
― Ну, тогда удачи.
Отсалютировав, Хенджин, шатаясь и натыкаясь на других подростков, кое-как выползает из дома и выходит на лужайку, резко падая на неё и слегка отбивая себе пятую точку.
― Да сука... ― хмурится, потирая ноющее место.
Сейчас он понимает, насколько сильно пьян: всё двоится в глазах, речь абсолютно невнятная, язык еле шевелится, ноги вообще живут отдельно, жар во всём теле достигает пика, а мокрые пряди чёлки липнут ко лбу, и он даже не может попасть по ним, чтобы убрать, ― но ему всё равно хорошо. Хенджин знает, что алкоголь ― это плохо, но и он не является пьяницей, которая хлестает каждый день всё, что не попадя. Все его вечеринки пусть и оканчиваются всегда по-разному: либо в чьей-то кровати, либо в своей; либо в полицейском участке; либо на чьём-то газоне; либо в бассейне, либо вообще в другом городе, ― но они не являются чем-то ужасным, ведь Хван знает, что какой-то максимально глупой ерунды он не творит. Веселится в полную силу, любит чувство опьянения, но никогда не переходит границы до, например, воровства, убийств или изнасилований.
Пусть тот парень и не дал Хенджину того, чего он хотел, сейчас Хван всё равно чувствовал себя возбуждённым, отчего, желая разделить с кем-то свою разрядку, полез в телефонную книгу: у него точно должен быть номер того, кто сейчас не спит и готов принять его и к себе, и в себя.
Но только листая контакты, он невольно натыкается на малознакомый номер, подписанный как «Принцесса». Что за «Принцесса»? Как она у него там оказалась? Хенджин точно не спал с ней, потому что это, как минимум и в первую очередь, ― девушка. Может, одногруппница?
― Принц-цесса... ― пьяно шепчет, начиная вспоминать. ― Блять... Принцесса! ― и тут его мозг сиюсекундно начинает подбрасывать на пьяный взор картинки с королевским мальчиком, что выглядит, словно пушистое белоснежное облачко.
Вы:
«Принцесмваса:):)»
Нажав кнопку «отправить», Хенджин не сводит взгляда с экрана, ожидая, когда сообщение станет прочитанным.
Принцесса:
«Хенджин? Что случилось?»
Благо времени было лишь половина десятого и Феликс только готовился ко сну.
Вы:
«А чем ты занимпаешсья? :)»
Принцесса:
«Что? Собираюсь ложиться спать, Хенджин. Ты по делу?»
Вы:
«Спать? А хоешь, ляжем сптаь вместе?»
Принцесса:
«Хенджин, что происходит? Ты пьян? Что с твоими словами? Почему ошибка на ошибке?»
Вы:
«Вот снова ты... Учисшь всегда, учишсь...»
Отправив сообщение, Хван не видит, чтобы на то пришёл ответ, поэтому решает продолжить:
Вы:
«А у меня етьс идея:) Давай поигаеим?»
Вы:
«Поиргаем*%№*»
Вы:
«Бять! Поиграем!»
Принцесса:
«Хенджин, хватит. Выключай телефон и иди спи. Прекрати тревожить без повода»
Вы:
«Прнцисса снова выпускает коготкиуи. Мне нрпавится. Можешь, кстатви, выпустиь их на мою спину. Рубашвка сниается легко;)»
Принцесса:
«Я сейчас заблокирую твой номер»
Вы:
«Я знаю, где ты жвившеь. И я придуву»
Принцесса:
«Зачем? Почему под раздачу твоего пьяного бреда попал именно я?»
Вы:
«Потмучто толкоу у тебя есть игрушки. Хчоу поигаь ими с тобой. Стань моиа учителем и в этмоа плане, Феикс»
Феликс, если уж посквернословить, лежит в ахуе, молча смотря на экран телефона и не понимая, что отвечать, что чувствовать и что делать. Хенджин, даже будучи пьяным, продолжает сводить с ума. Феликс пытался злиться и ругать, но...
Хван Хенджин:
«Сколько из них ты ужуе засунулв сбья? Пробовал два?»
Вы:
«Хенджин, хватит»
Хван Хенджин:
«Если провобаол, я уверн, ты примешьв сбея и мой, и резивавый член»
Феликса начинает буквально трусить от того, что пишет этот парень, но Ли понимает, что вся тряска начинает идти не только из-за возбуждения, но и из-за нарастающей злости.
Хван Хенджин:
«Мйо член точно окажетя в тебе, Принцсеаа. И ты захочешь и буешь просить этовго»
И только Хенджин собирается продолжить своё пьяное нападение на это «облачко», как слева от себя он неожиданно слышит, что кто-то зовёт его по имени, а точнее, орёт, словно бешеный. Потом юноша видит, как его друг выбегает из дома в одном нижнем белье, а за ним гонится какой-то парень со статуэткой в руках.
― Блять! ― резко подорвавшись, он кое-как перекручивает сумку назад, чтобы не мешала при беге, и летит в сторону этих двоих, попутно забирая брюки друга у какой-то незнакомой девушки.
― Я тебе, сука, член оторву! ― слышит Хван где-то спереди и, ориентируясь на этот крик, бежит в сторону дворов.
― Иди сюда! ― Хенджин знает эти дворы, благодаря чему ловит друга на полпути. ― Лезь давай! ― подведя того к высокому забору, он опускается и ставит руки так, чтобы Джисон мог наступить, а после подталкивает его под ягодицы.
Задрав голову, Хван видит, как друг буквально переваливается на другую сторону, и тут же слышит:
― Ёбаный в рот!
― Ёбаный-ёбаный, Ханушка, ― впопыхах шепчет Хван и уже самостоятельно забирается на забор, видя вдалеке, как к нему бежит тот парень. ― Ты эту статуэтку смотри не сломай! ― сидя на заборе, пьяно кричит Хенджин. ― Тебе Сан за неё голову оторвёт!
― Я щас засуну её в зад тому мудаку! А ну говори, где он?! ― подбежав к забору, буквально рычит этот парень, пытаясь отдышаться.
― Не-не, точно не в зад: Хан у нас не по этим делам, ― усмехается Хван, чувствуя, как из-за прилива адреналина спадает чувство опьянения. ― Короче, верни статуэтку на место, иначе хер ты к Сану попадёшь ещё раз, ибо второй пиздюль от родителей он не переживёт, ― отсалютировав напоследок, Хенджин переваливается через забор и приземляется на ноги, чуть ли не падая. ― А теперь валим, потому что, чувствуется мне, эта деревянная стена его не остановит.
И, подхватив друга под руку, он бежит вперёд, стараясь понять, где они вообще находятся, чтобы выбраться на знакомые улицы и двинуться домой.
― Я не знал, что у неё есть парень! ― с одышкой кричит Джисон, пока бежит за другом. ― Хенджин, у меня зад мёрзнет!
― Вот, блять, щас выбежим туда, где я смогу ориентироваться, и тогда натянешь свои портки, герой-любовник, иначе твой зад очень быстро согреется Сэдой.
― Сэдой? ― хмуря брови, Хан смотрит в затылок другу.
― Любимая статуэтка мамы Сана в виде сиамской кошки.
По ощущениям Джисона бежали они бесконечно, отчего в один момент ему даже показалось, что они оказались на другом краю Сеула. Обегая дворы, какие-то нежилые улочки, перебегая проезжую часть, еле залезая на горку и попадая в маленький, но очень «живой» райончик, где обычно отец Хенджина ходит на рынок покупать рыбу или овощи, или же где они с Ханом частенько покупают выпивку в крохотном магазинчике, Хван ловит первое попавшееся такси и буквально запихивает друга на заднее сиденье.
― Подождите, пожалуйста, пару минут, ― открыв переднюю дверь, он смотрит на водителя, а после убегает куда-то.
И как только Хенджин, возвратившись, присаживается на пассажирское сиденье, он ставит на пол между своих ног какой-то пакет и говорит водителю адрес, куда их нужно отвезти. К счастью, ехали они в тишине и даже без музыки, что позволило встревоженным ушам передохнуть от громкой музыки.
― Спасибо, до свидания.
Уже расплатившись, Хван выходит из автомобиля, забирая пакет и следя за тем, чтобы вышел Джисон.
Это было их место: крохотного размера пирс, на котором раньше часто бывали рыбаки. Вскоре они забросили данное место, оставив после себя маленькое сооружение в виде простенького навеса, под которым стоял двухместный, почти целый, чистый мягкий диван серого цвета, а также квадратной формы деревянный чёрный столик перед ним.
― Блять... ― оставив пакет и свою сумку на диване, Хенджин проходит по деревянному покрытию и, наплевав на всё, просто ложится на пирс, обращая взор на ночное небо, светящееся, словно гирлянда.
― Пиздец, ― с шумом выдыхая, Джисон плюхается на диван, сразу же расслабляясь и поднимая взгляд на Хенджина, а затем переводя вправо ― на мост Банпо.
― Ну, вот какого хуя, Джисон? ― чуть ли не кричит Хван, продолжая лежать на деревянном покрытии.
― Ой, вот давай ты мне ещё тут попричитай, ― плюёт с сарказмом и лёгким недовольством Хан, откидывая голову на спинку дивана.
Хенджин и Джисон нашли это место, когда летом выбрались погулять ещё в году так 2020, примерно в четыре или пять утра. На самом деле, попасть сюда не так просто, если ты не знаешь обходных путей: прежде, чем добраться, нужно найти определённую улицу и подойти к ларьку с мороженым, за которым находятся маленькие дворики. Пройдя три или четыре двора, можно найти тротуар, который не достроили из-за того, что тот начинал выходить на улицу, что изначально не была запланирована для строительства. И вот, спустившись с этого кусочка тротуара, можно попасть в малолюдное место на набережной, после чего, не сворачивая, нужно двигаться в сторону реки Хан. Изначально может показаться, что дороги там нет и лучше обойти, однако каменная дорожка всё же имеется, просто заросшая длинной травой. И вот только после всех этих препятствий можно попасть на этот пирс, с которого виднеются и сама река, и вторая сторона Сеула, что находится напротив, и мост Банпо с правой стороны. Конечно, мост не рядом, но именно с пирса его видно просто идеально: от начала и до конца со всеми его прекрасными фонтанами.
― Иди сюда, ― Хенджин вновь слышит сначала голос друга, а затем звук открывающейся бутылки пива, которое он купил, пока Хан ждал его в машине.
― Я уже успел отрезветь, ― усмехаясь, Хван падает рядом с Джисоном и, закинув нога на ногу так, что щиколотка оказалась на колене, принимает бутылку из рук друга.
― Будем исправлять, ― шире улыбается Хан, после чего на весь пирс разносится негромкий звон стекла бутылок, что слабо ударились друг о друга.
На самом деле, для того, чтобы снова опьянеть, словно в первый раз, много им не надо было. Да, оба успели протрезветь из-за адреналина, вдарившего в голову, но этот адреналин так же быстро сошёл на «нет», а чувство лёгкого опьянения вернулось.
― Это она стянула мои штаны! ― недовольно восклицает Хан, допивая уже вторую бутылку пива.
― А каким образом ты умудрился вылететь на улицу уже без них? ― пьяно смеётся Хенджин, закидывая руку на плечо друга.
― Когда я нависал над... ― икает, чувствуя, как пузырьки от газированного напитка чуть ли не идут носом. ― Блять, ― морщится, на что Хенджин смеётся громче. ― Так вот: лежу я почти на ней, она трогает мой зад...
― Хороша, ― встревает Хван, одобрительно кивая.
― А потом я чувствую, как резко слетаю с этой кровати, ударяясь задницей о её угол.
― Чува-ак, ― шипит и хмурится Хенджин, представляя всю ту боль, которую испытал друг, когда нежная часть резко напоролась на острый угол.
― Больно было ― пиздец! ― усмехается. ― Я щас даже покажу! ― кое-как поставив бутылку, он поднимается с места, держась за плечо друга, а потом начинает расстёгивать ширинку и спускать джинсы до колен. ― Ты смотри! Это пиздец!
― Реально...
На самом деле, никому уже не было больно, а также никому ничего не было видно. Была ночь, фонари освещали только начало пирса, и до парней свет не доходил. Но что одному, что второму юноше было на это абсолютно всё равно: оба пьяные.
― Ебать они, конечно, ― хмыкает Хван, всё ещё смотря на ягодицу друга, ни черта там не видя.
― Нахрена вообще пери... Пёрл... Блять, пёрлись на эту тусовку, так ещё и разделяясь, ― хмыкает Джисон, натягивая джинсы и застёгивая на них только пуговицу.
― То есть тебя больше волнует то, что они разделились, а не то, что она, зная, что её мужик там, полезла к тебе? ― хрюкает Хван, отпивая из бутылки.
― А нет, это уже другой вопрос, извини меня, ― пьяно машет указательным пальцем Хан, вскидывая брови и задирая подбородок.
― Философский? ― усмехается, смотря на друга.
― Фиосо... Фисо... Да, ― уверенно кивает, снова разваливаясь на диване.
После этого они не говорят и, кажется, даже не думают: лишь смотрят на Банпо или на воду, потягивая пиво и чувствуя, как с каждым третьим глотком в теле расслабляется какая-то часть или и вовсе перестаёт чувствоваться.
Хенджин ощущал, как сильно кружится его голова, чувствовал невероятную лёгкость, игривость и счастье, из-за чего не мог не подсаживаться к Джисону ближе, обнимая. Между ними всегда были исключительно дружеские отношения, и Хан давно выучил: если Хван напивается, он становится невозможной «липучкой». Но и Хенджин чётко разделял границы своих объятий, даже будучи пьяным: если это друг ― просто обнимал, максимум, целуя в щёку; если кто-то больше, чем друг, Хенджин лез целоваться, попутно раздеваясь или раздевая.
― Только член зря подняла, сука, ― допивая бутылку, с раздражением и обидой плюёт Джисон.
― Бля... ― словно озаряется Хван и, повернувшись вправо, смотрит на профиль друга. ― Я пиздец тебя понимаю, ― увидев, как Хан лишь вскидывает брови, продолжает. ― Я короче... ― вздыхает и икает одновременно. ― Фу, блять, ― морщится.
― Ага, блять! ― улыбаясь, вскрикивает Джисон, ― А сам сидел закатывался с меня. Неприятно, правда? ― начинает саркастировать, смеясь и смотря на друга.
― Иди нахер, ― смеётся ещё громче в ответ. ― Так вот: танцую я, танцую, а потом чувствую, как меня за руку кто-то хватает. Опускаю голову и вижу, как... Как на меня какой-то парень смотрит, ― Хенджин чувствует, как у него кружится голова, и как пальцы уже немеют, но пить он не перестаёт.
― Симатипи... Сима... Сука! Сим-па-тич-ный хоть? ― еле-еле выговаривает Джисон, с чего Хенджин смеётся ещё сильнее, укладывая свою голову на плечо друга.
― Да вроде, не помню. Но он короче! ― встрепенувшись, Хенджин резко поднимается, садясь на край дивана и выпрямляясь в спине. ― Присунуть мне хотел!
― Тебе? ― Джисон, вскидывая брови, смотрит на него с максимальным удивлением.
― Я сам ахерел, ― театрально вздыхает Хенджин, пребывая в шоке от своего негодования. ― Я что, похож на того, кому хочется присунуть? Точнее... ― хмурится. ― На того, кому можно присунуть? ― исправившись, смотрит на парня.
― Так, ― смеётся друг, ― ну, во-первых, ты сказал так, словно те, кто «принимают», являются чем-то из ряда «пиздец», ― улыбаясь, смотрит на юношу, который уже двоится в глазах.
― А, не-не-не, ― начинает пьяно мотать головой Хван. ― Это самые прекрасные создания! Я «пассивов» вообще люблю-целую в попку!
― Ну, это мы знаем, ― смеётся Джисон, оголяя зубы.
― Я имел в виду... ― хмурится сильнее. ― Я думал, что выгляжу так, словно я готов кому-то вставить, поэтому ко мне можно подходить только за этим. А он тут приходит и так... Такой: «Мой член может оказаться в тебе». Я ахуел, ― продолжает возмущаться Хенджин.
― Не-не, чувак, ― смеясь, Джисон немного поднимается и похлопывает того по плечу. ― Знаешь, будь я по мужикам и будь «активом», я бы точно захотел присунуть тебе, ― улыбается Хан и видит улыбку друга. ― Но если касаемо этого парня... Думаю, тут дело не в том, кто как выглядит и какую «ауру» создаёт вокруг себя. Мне кажется... ― задумываясь, смотрит на реку, что отблёскивает от вышедшей луны. ― Это просто его вкус? Вдруг он «актив» и любит вот таких «пассивчиков», как ты. Ну, в смысле, выглядящих, как ты? С пирсингами, татуировками. Короче, не нежных.
― Вот ты вроде и защитил его, вроде и я всё понял и даже согласен, ― вздыхая, Хван снова падает на диван, ластясь к Джисону, ― Но всё равно, пошёл он нахуй.
― Правильно, пошёл нахуй, ― кивая, Хан подставляет только что открытую бутылку и видит, как Хенджин попадает по той только со второго раза, несильно чокаясь.
Этот диалог, на самом деле, был максимально бесполезным, непонятным и неинформативным, но когда ребята пьяные, когда организм расслаблен настолько, что у них нет сил даже подняться, они безумно любят «философствовать» на подобные темы: вроде какая-то ерунда, а я скажу что-то типа умное, и ты меня поддержишь. Было бы даже удивительно, если бы они, будучи в таком состоянии, обсуждали бы атомную физику или историю возникновения мира.
When They Come For You — TENDER
И Хенджин, наверное, только к трём часам ночи смог вернуться домой. Честно, он сам не помнит, как вызвал такси, сколько отдал таксисту, как они вообще вылезли с этих кустов. Но сам факт того, что сейчас он стоит перед входом в свой дом, очень радовал: сейчас можно лечь спать.
Но в данный момент он не спешил заходить: хотел посидеть в тишине и покурить. На улице сейчас прохладно: руки и шея покрываются мурашками. В это время так до невозможного тихо и спокойно, в это время небо всё ещё иссиня-чёрное, в это время пачка сигарет уже в руке, а сам он ― сидит на пороге.
И, только еле достав сигарету, кое-как попав в рот и с трудом найдя зажигалку, Хван делает первую тяжку, хмурясь и слегка втягивая щёки. Хорошо. Легко. Приятно. Клуб дыма сразу же появляется над ним, быстро растворяясь, а Хенджин, смотря на это нечитаемым взглядом, глупо улыбается, радуясь не понятно чему. Ему просто легко и хорошо.
― А курить всё-таки вредно... ― шепчет себе и в пустоту, сам толком не понимая, для чего вообще это сказал. Словно услышал где-то и перенял. ― Вредно... ― снова шепчет, опуская голову.
Смотря в темноту, он начинает бездумно потирать подошвой порог, видя в этом что-то занимательное. Поднимая голову и вновь затягиваясь, юноша следит за маленьким красным пятнышком, что ярко-ярко горит, пока в его лёгкие попадает никотин. Мягко закусив нижнюю губу, Хенджин зачем-то задаётся вопросом: а что чувствуют люди, которые целуют его губы? Достаточно ли они мягкие, тёплые, гладкие? Приятно ли им целовать губы Хенджина и чувствовать его поцелуи на себе?
Медленно поднеся длинные пальцы к своим губам, он слабо нажимает на нижнюю, пытаясь понять: достаточно ли она мягкая и приятная на ощупь? И после этого в его голове появляется какая-то картинка или, скорее, даже воспоминание ощущения того, как кто-то так же прикасался к его губам. Это был не поцелуй, не чьё-то тело, это...
― Принцесса... ― пьяно усмехается, вспоминая, как Феликс затыкал его рот, прикрывая рукой. ― Такая правильная Принцесса... ― звучит намного тише и пьянее, но Хенджин улыбается лишь сильнее, прикрывая глаза.
Он снова вспомнил о Феликсе и теперь не может просто так выкинуть его из головы. Пытается вспомнить всё: что делал с Феликсом? Как говорил? Что слышал? Но, к счастью или сожалению, на его ум пришло только одно ― «игрушки».
И, только вспомнив, что вчера увидел у Феликса, Хенджин улыбается ещё сильнее, потому что это начинает заводить и интересовать. Он чувствует, как в животе что-то очень приятно ухает, а затем как член начинает вставать. И сейчас ему плевать: Феликс это или нет, ― Хенджину хочется подрочить. Ему хочется кончить. Хочется кого-то поцеловать, потрогать и ощутить внимание чужого тела на своём.
Докурив сигарету, он тушит ту об асфальтированную дорожку, кидает окурок в мусорку, а затем, кое-как и с Божьей помощью, всё же заходит в дом. Каким бы пьяным он ни был, юноша всегда помнил просьбу отца о том, что шуметь не нужно, поэтому сейчас, еле стягивая ботинки, он старается не трогать никаких вещей, чтобы не перевернуть и не нашуметь.
И, только войдя в свою комнату, парень тихо прикрывает дверь и устало выдыхает, принимаясь сразу же стягивать с себя одежду: как бы он ни был возбуждён, вид кровати и тепло дома манили больше в сон, чем настраивали на что-то другое. И уже спустя три минуты Хенджин лежал на расправленной кровати в одном белье, пьяно смотря в потолок и гладя себя по торсу, еле заметно царапая кожу ногтями.
― Принцесса... ― шепчет пьяно, уже прикрывая глаза и собираясь уснуть, но рука, до этого ласкающая торс, медленно спускается к паху, а дальше накрывает твёрдый орган, из-за чего Хенджин вздыхает, чувствуя, что возбуждение вновь перекрывает желание поспать. ― Что же ты такое, Феликс?.. ― мурчит пьяно и еле понятно. ― Что же делаешь с моей головой...
Шире расставив ноги, Хенджин стягивает бельё ниже ягодиц и полностью обхватывает колом стоящий член, одновременно с этим жмурясь и шипя. Громко вздохнув, он начинает водить ладонью по мокрому органу, в то время как перед глазами начинают появляться картинки белокурой особы, что смотрит, словно маленький оленёнок, при этом постоянно кусаясь и царапаясь.
Как только он сжимает свой член, потирая пальцем головку, в голове уже формируется картина, как Хенджин держится за стройные и упругие бёдра Феликса, как затем поднимает глаза и встречается с удивлённо смотрящими очами в ответ. Хенджин не может забыть этот взгляд. Феликс просто смотрел и ничего не делал, но именно это и выбивало землю из-под ног, потому что тем самым Феликс позволял мыслям разбиться по разным углам и сидеть думать: почему он молчал? Почему ничего не сделал? Почему так смотрел? Может, испугался? А может, возбудился?
И Хенджину очень хотелось бы, чтобы тот взгляд передавал тайное возбуждение, потому что именно это представление так отлично ложится тогда, когда Хван медленно массирует мошонку, одновременно стимулируя сосок второй рукой.
Ему очень хочется сесть и посмотреть, как эта королевская особа раздевается, как снова оголяет свои подкачанные ягодицы, а после ― как ставит коробку с «игрушками» на кровать. Хрупких бледных плеч еле касались бы светлые волосы, оленьи глаза смотрели бы с мольбой и желанием, а тонкие короткие пальцы перебирали бы члены и вибраторы, подбирая для себя нужную «игрушку».
И Хенджина буквально выворачивает от того, как пульсирует его член, пока сам он представляет, как Ли, поворачиваясь к нему спиной, насаживается на резиновый орган, как дырочка растягивается, как блондинистые волосы касаются лопаток из-за задранной назад головы, и как мелодично звучит стон этой Принцессы.
Водя по органу всё быстрее и сильнее, Хенджин жмурится, пока представляет, как он скользит по члену Феликса одной из вибро-игрушек, как юноша заламывает светлые брови, как смотрит на Хвана с мольбой и слезами, и как касается его плеч.
И Хенджин кончает, прикусывая ребро ладони, пока представляет, как Феликс, сидя сверху, целует его, позволяя трахать себя и гладить никем нетронутые плечи, спину и ягодицы. Как Хван терзает его идеальные губы и как растрахивает его почти нетронутую дырочку.
Громко выдохнув, Хенджин расслабляется, опуская руки на кровать и смотря в потолок.
― Блять, ― шепчет.
И не хотел же дрочить на Ли, и боялся, что оргазм будет хорошим, и не желал хотеть Феликса по-настоящему.
― Сука, ― он всё ещё пьян, но уже чувствует, что то, что он сделал, не очень хорошо скажется на его будущих желаниях, решениях, мыслях и действиях.
Тихо пробравшись на кухню и выпив воды, он так же осторожно возвращается к себе в комнату и уже через пять минут находится в царстве Морфея, вероятно, надеясь встретиться с Феликсом и там.
***
Dancing with the stranger speed up — Sam Smith
Сегодня в расписании Феликса были курсы по реставрации, две полуторачасовые лекции про биографию двух писателей, а также онлайн-пара по ведению бизнеса и распоряжению денежными средствами. Встал он, как всегда, в 5:30 утра и уже в 6:00 сидел на кровати, приводя волосы в порядок.
― Мистер Ли? ― неожиданно слышит он за дверью, хмурясь. Обычно Миджи не приходит настолько рано.
― Доброе утро, ― открыв дверь, слегка кланяется и улыбается мальчишка.
― Доброе утро, ― кланяется сильнее. ― Я к вам по делу, ― улыбнувшись, Миджи видит кивок, после чего продолжает: ― Вчера ваши родители отправили сообщение, дав мне и Питэ поручение, чтобы утром я подготовила, а он ― отвез вас на репетицию благотворительного вечера, что будет через две недели.
― Репетиция? ― вскидывает брови юноша. ― Обычно это решали обходить.
― Ну, на самом деле, ― неловко мнётся девушка, ― Питэ знает больше меня, поэтому можете, пожалуйста, спросить об этом у него?
Феликс помнит, что Миджи приехала из другой страны, в которой она также работала прислугой. У неё нет образования, не было другой работы, отчего она всю жизнь, пребывавшая в чужих домах только в качестве прислуги, не имеет больших знаний о светской жизни таких людей, как семья Феликса, и, соответственно, не может донести свои мысли в правильной форме.
― Да, хорошо, ― лишь кивает Феликс, входя в положение девушки. ― Спасибо. Скажи, пожалуйста, как тебе сказали подготовить меня? Если что, я могу собраться сам, ― улыбаясь, юноша смотрит сверху вниз.
― Вам нужно привести в порядок волосы и лицо, а также надеть подходящую одежду для подобного мероприятия, ― опуская взгляд, не спешит договорить или как-то исправиться.
Она работает здесь относительно недавно, из-за чего ещё не успела выучить, какую рубашку нужно погладить Феликсу для определённого события, и какой костюм подготовить в зависимости от времени суток.
― Хорошо, я понял, ― кивает, смотря с теплом. ― Я соберусь сам, не переживай. Спасибо, можешь идти.
Поклонившись, девушка, не поднимая взгляда, удаляется, после чего парень заходит обратно к себе.
Скорее всего, это будет не репетиция, а просто краткая лекция о том, что будет на вечере. На таких Феликс бывал раз или два, но успел запомнить, что надевать, как и с кем говорить, где сидеть и что есть или пить.
Открыв шкаф, он начинает медленно скользить очами по рубашкам, что висели на вешалках-плечиках, а также по брюкам, что находились после ряда с верхней одеждой. Достав белую рубашку с длинным рукавом и серые брюки с тонким чёрным ремнём, молодой человек отходит от шкафа, прикрывая одну из его дверей. Подходит к напольному зеркалу, желая поскорее переодеться и выйти на улицу к Питэ. Очень прекрасно, что погода стоит до сих пор тёплая и осенняя, потому что Ли, на самом деле, не очень любит носить что-то поверх верхней одежды, будь то пальто или пиджак.
И, только переодевшись, он подходит обратно к шкафу, намереваясь прикрыть дверь, но опущенный взгляд резко цепляется за его коробку, которая словно бьёт Феликса по голове.
― Бог ты мой, ― шепчет, прикрывая рот рукой и округляя глаза.
Медленно закрыв дверь, он с некой опаской поворачивается к кровати и подходит к тумбе, на которой лежал телефон. Честно? Феликс сам не знал, хочет ли он, зайдя в сообщения, увидеть то, что начинает вспоминать.
Но, к счастью или сожалению, его желания не сошлись с реальностью в тот момент, когда он, открыв диалог с Хенджином, увидел всё то, что юноша писал ему вчера. По сути, Хенджин не написал ничего плохого: лишь пьяный бред. Но ведь и это очень необычно для Феликса: кто-то впервые написал для него пьяный бред. Так же, как это делают подростки в фильмах, и как это делают обычные дети.
Молча сев на кровать, он принялся раз за разом пролистывать каждое сообщение, пытаясь... Честно? На самом деле, даже не понятно, что он пытался найти, сделать, увидеть или понять. Он просто листал, перечитывая слова Хенджина. Естественно, помимо всего этого удивления и поражения, в груди Феликса загорелся маленький огонёк, когда он прочёл сообщение Хвана о том, что тот хочет засунуть в Ли свой член вместе с резиновым. Если бы Хенджин знал, что по Феликсу подобная фантазия и подобные слова бьют посильнее, чем кувалда, он, вероятно, не писал бы ничего такого. Но оно есть: сообщения, напор, слова, мысли.
Всё же заблокировав смартфон, Феликс откладывает его на кровать, а сам, прикрывая глаза, громко вздыхает: сейчас нужно успокоиться, сейчас не стоит возбуждаться, потому что в его планах совсем иные вещи. Хенджин писал это по глупости, но почему же всю свою глупость он решил вылить именно на Феликса? Словно чувствовал, что утром помешает Ли выйти на улицу, отчего сделал такое на пакость.
Спустя десять или пятнадцать минут юноша всё же вышел из дома, не забыв прихватить с собой маленькую сумочку, в которую положил лишь телефон, документы да карту.
― Доброе утро, ― подходя к машине, он улыбается и видит, как кланяется Питэ, уже придерживая для него заднюю дверь.
― Молодой господин, ― улыбается мужчина шире, закрывая дверь.
― Сегодня ведь будет лекция? ― решает переспросить, чтобы убедиться в своём понимании передачи информации от Миджи.
― Верно, ― кивает, улыбаясь и смотря в зеркало заднего вида.
Ехали они в молчании, в принципе, как и обычно, но при этом слушая классическую музыку, что не могло не успокаивать и даже поднимать настроение. Феликс очень старался не думать о том, что находится в его телефоне, точнее, чьи сообщения, иначе был риск нового стояка и погружения в свои не самые ангельские мысли.
И как только, спустя двадцать минут, они подъезжают к большому отелю, в котором помимо номеров также есть отдельные помещения для проведения встреч, ресторан и даже небольшой ночной клуб на цокольном этаже, Феликс отстёгивает ремень безопасности и ждёт, когда Питэ откроет для него дверь.
― Я приеду за вами через два часа, ― кланяется мужчина, улыбаясь.
― Спасибо, ― производит аналогичные действия.
Проследив, как отъезжает машина, Ли достаёт телефон и смотрит время: 7:30. Хотелось бы спросить: «Кто делает встречи в полвосьмого утра?» Но, на самом деле, Феликсу уже и спрашивать ничего не хочется: сам всё понимает и принимает, сдерживая зевания.
Как только он поднимается по лестнице и подходит к охраннику, его сразу осматривают, проверяют наличие его фамилии в списке и впускают внутрь, где юношу перехватывает администратор, счастливо улыбаясь. Он начинает вещать о том, какая сегодня прекрасная погода, какой не менее прекрасный Феликс и какой это чудный отель. Ли оставалось лишь идти рядом и кивать, улыбаясь в ответ: он не понимал, что нужно отвечать, ведь обычно администраторы таких мест были более сдержанными. Но даже если бы Феликс знал, как говорить с ним, он вряд ли смог бы поддержать его вселенский позитив и энергию.
И, поднявшись на четырнадцатый этаж, юноша выходит из лифта и по указанию администратора идёт к дверям помещения, в котором обычно проходят лекции для студентов из высших учебных заведений, выступления ораторов, вещающих о бизнесе или продажах, аукционы или подобные встречи перед любым благотворительным вечером.
Войдя в помещение, Феликс замечает, что здесь собралось уже более двадцати человек, что одеты практически так же, как и он; что стоят и разговаривают друг с другом о погоде или недавно взлетевших акциях; или что стоят и, попивая шампанское, смотрят в окно, наблюдая за жизнью города.
― Обещают, что через две недели, как раз к нашему вечеру, погода испортится, ― слышит справа от себя Ли и, едва заметно дёрнувшись, поворачивается.
― Доброе утро, ― слегка кланяется, дёргая уголками губ.
― Давно мы не встречались, ― усмехается паренёк, оглядывая помещение и всех присутствующих.
― Верно, ― кивает, так же обращая взор на зал.
― Можешь проходить, тут свободно.
Как только Феликс присаживается за один из пустых столов, он наблюдает, как парень отбегает от него, и как чёрная макушка быстро отдаляется, вскоре и вовсе пропадая среди людей.
И, на самом деле, Феликсу нечего было ответить на «давно не виделись», потому что с Ян Чонином, сыном женщины, что устраивает тот самый благотворительный вечер, они виделись только на подобных мероприятиях. Странно было слышать подобное от Чонина, потому что они ни разу не друзья, и максимум их взаимодействия был поздороваться на одном из вечеров или перекинуться парой фраз, пока оба стояли в кругу с остальными.
Вздохнув, Феликс поворачивает голову в сторону панорамных окон и обращает взор на голубое небо.
«На вечере испортится погода», ― осмысливает фразу и совсем немного радуется. Пусть любил ходить без верхней одежды, любил тепло, солнце, едва прохладный ветерок, но также он прекрасно помнил атмосферу подобных вечеров: пока за окном идёт проливной дождь, Феликс находится в тепле среди невероятно красивых людей, в чудесном месте и с приятной музыкой. Ему всегда нравилось наблюдать за погодой, стоя вот так же, как и тот парень, около окна.
И как раз ровно в восемь утра в помещение вошёл мужчина, который должен был проводить краткую лекцию о том, что будет в этом здании десятого октября.
На самом деле, за эти два часа Феликс не узнал ничего нового: дресс-код в отношении одежды, причёски и внешнего вида, начало и конец мероприятия, все организационные моменты и меню. Но Ли не психовал из-за того, что ради уже имеющихся знаний ему пришлось не то что ехать сюда, а ещё и слушать это по новой. Он понимал, для чего такое делается: каждый месяц в список бизнесменов, банкиров и просто богачей Южной Кореи входят новые люди, у некоторых из них имеются дети, также настроенные занять место родителя или просто присутствующие вместе с ними на вечерах, поэтому для некоторых из пришедших эта лекция была чем-то совершенно новым и полезным.
И пока Феликс, словно гордый, прекрасный лебедь сидел и слушал оратора с невозмутимым лицом, накручивая всё на ус и стараясь запомнить даже самые незначительные детали, Хенджин, словно подбитая утка, кое-как открыл глаза и сразу же сощурился от яркого солнца с протяжным:
― Да бля-ять...
Пил он далеко не в первый раз, но всё равно намерено шёл на этот шаг, уже даже не готовясь к последствиям. Он знал, что будет настолько плохо, но забил на это, так как уже давно привык. И подобные ругательства с утра-пораньше стали словно обрядом, помогающим собрать себя по кускам и выползти из кровати.
― Ёб твою мать... ― продолжает хныкать Хван, пока, шлёпая босыми ногами по прохладному полу, идёт в ванную комнату, держась за голову. Раскалывалась неимоверно.
Еле найдя свою зубную щётку и кое-как нанеся на неё пасту, Хенджин принимается лениво чистить зубы, стараясь не закрывать глаза: голова закружится сильнее, и он тут же упадёт ― проверено. Медленно подняв взгляд, он встречает в отражении едва ли знакомого юношу: волосы растрёпаны так, словно его голову прокрутили в стиральной машине, под глазами растёкшаяся подводка, которую он не смыл вчера, само лицо опухшее, как и шея, пальцы, да и всё тело в принципе. Вероятно, выйди он сейчас на улицу в подобном виде, его приняли бы за бездомного, так ещё и под зад пнули бы, чтобы не шнырял около их дворов.
«Блять», ― вздыхает, сплёвывая в раковину. Нужно принять душ, он точно поможет принять облик здорового, нормального человека, ― тоже проверено.
Уже стоя в кабинке и натирая тело вспененной мочалкой, Хван пытается вспомнить, не натворили ли они с Джисоном вчера чего-то такого, за что на утро пусть будет не страшно, но точно стыдно? Он вспоминал, как пил у Сана, как танцевал, как бежал с Джисоном через дворы, а после как они сидели на пирсе. Вроде всё нормально: жить можно, в люди выходить и не прятать лицо ― тоже. Но только он, желая написать Хану, вспоминает о телефоне, тут же чувствует, как в его голову что-то резко ударяет. И удар этот, кажется, посильнее утреннего похмелья.
― Блять... ― медленно прикрыв рот рукой, Хенджин на секунду замирает, смотря в одну точку. ― Ёбаный пиздец... ― шепчет, выключая воду и бросая мочалку, даже не промыв её.
Верно, он вспомнил, как писал Феликсу, а потом как дрочил на него. Вот что-что, но этой Принцессы Хенджин никак не хотел касаться: их жизни разные, они сами ― тоже, поэтому чего-то подобного между ними быть не может. Хенджин собирался держаться, хотел перебить мысли о Ли другим парнем, но, по всей видимости, не вышло. Но и Бог уж с тем, что он дрочил на Ли, Хван писал ему, и самым страшным было то, что он не помнит, что писал.
Сейчас телефон, лежащий под его подушкой, казался какой-то заряженной миной, к которой Хван боялся подходить.
Тяжело вздохнув, Хенджин всё же присаживается на свою кровать и медленно достаёт гаджет, открывая диалог с Ли.
― Да ну пиздец, ― заключает после прочтения, отбрасывая вещь в сторону, и склоняет голову, зарываясь пальцами в волосы.
Ну, объективно ― это позор. Пусть Хенджин и считал, что подобные моменты наоборот веселы и забавны, ведь будет что вспомнить, да и к тому же ― это написано не в трезвом состоянии, отчего вообще половина ответственности спадает, но... Но это же Феликс. Феликс будет психовать, когда они встретятся, он начнёт нудить, нравоучать и даже посмеиваться, потому что у них именно такие отношения.
― Вот сука, ― уже с психом плюёт Хван и принимается одеваться: нужно выйти на улицу и проветрить голову, иначе эта комната и одиночество сожрут его к чертям.
И пока Феликс уже ехал домой, слушая классическую музыку и прокручивая всё услышанное от оратора, Хенджин прыгал по тротуарам и слушал рок, что играл в наушниках, обдумывая всё сказанное. Сейчас у Феликса начнётся лекция по бизнесу, а Хенджину придётся выстоять очередь на рынке, потому что он захотел сладкий рыбный пирожок. В 14:00 Феликс поедет на курсы по реставрации, а Хенджин доберётся до центра Сеула и сходит на собеседование, о котором написали в процессе его прогулки. В 16:00 Феликс поедет на две полуторачасовые лекции по изучению биографий двух писателей, а Хенджин продолжит шататься по городу, находя для себя новые и красивые места.
Оба были чем-то заняты, и вне зависимости от степени этой занятости они всё равно смогли перекрыть мысли о другом. Перекрыть то, что он писал, то, что ощущал, получая подобные сообщения, то, что чувствовал, касаясь себя, и то, что хочет почувствовать с ним или представляя его.
Это была работа, и был отдых, но это были их миры, которые помогли избавиться от «чужого». Помогли перестать думать о парне, который начинает разбивать привычный ритм жизни, который заставляет думать о себе, и на которого реагирует не только голова, но и тело. Иногда выкинуть из своей зоны комфорта того, с кем вроде и интересно, но в то же время есть ощущение, что тот в ней всё портит ― очень полезно.
Воскресенье пролетело незаметно для обоих, и уже к вечеру что Хенджин, что Феликс, ложась спать, даже не думали о своём враге-знакомом-одногруппнике-учителе-ученике или просто ― о Принцессе и Хулигане.