Не забывай меня

Новый год Антон праздновал в больничной палате.

Серёжа и Дима несколько раз посещали Шастуна, даже принесли ему подарки. Антон поблагодарил друзей, пообещав, что они получат свои чуть позднее, когда он поправится. Оксана приходила только один раз. Она принесла подарок и апельсинов. Девушка выглядела уставшей и измученной. Будто из неё, ранее солнечной и тёплой, высосали всю энергию.

Она положила пакеты на тумбочку и села рядом с Антоном. Он посмотрел на неё и нахмурился.

— Как Ира? — Спросил Шаст. Оксана потёрла виски, словно пытаясь прогнать головную боль.

— А тебе есть дело?

— Конечно! Я думал, мы с Ирой сможем остаться друзьями. Она, как-никак, дорогой и близкий мне человек и...

— Нет, Шаст, — оборвала его Оксана. — Дорогим и близким не изменяют! Их не используют, чтобы забыться. Их ценят, Антон. Если действительно дорожить человеком, то готов сделать всё, чтобы ему было хорошо, чтобы он чувствовал себя комфортно и счастливо. А ты? Что ты сделал для Иры, кроме того, что давал ей ложные надежды за всё время ваших отношений! Тебе плевать на её чувства! Антон, ты ведь эгоист. Ты думаешь только о себе, о том, как тебе тяжело и плохо!

— Окс, у меня правда тяжёлая ситуация!

— Я знаю, Антон. Но разве наши жизни легче? Ты забыл, почему мы «Отбросы», Шаст? Потому что мы никому не нужны. У нас у каждого есть проблемы. Просто ты говоришь о них, а мы молчим. Мы терпим и не хотим давить на жалость.

— Так я давлю на жалость? — Вспыхнул Антон. — Я делился с вами своими переживаниями, так как вы — мои друзья! Я доверяю вам и только. А то, что вы по какого-либо причине не говорите о своих проблемах лишь показывает ваше отношение ко мне. Разве не в этом и заключается дружба, Окс? В поддержке, когда кто-то в ней нуждается, в безвозмездной помощи! Ты ведь ничего не должен друзьям, как и они тебе. Нужно просто быть рядом и помогать, когда это требуется. Если не это дружба, то что же?

Оксана закрыла лицо руками, пытаясь спрятать появившиеся не пойми откуда слёзы. Слишком больно было слышать такие правильные слова Антона. Девушка знала, что неправа. Она знала, что не имеет права вмешиваться в отношения своих друзей, но они оба — Ира и Шаст — были ей дороги. Она не могла видеть ложь, которой были насквозь пропитаны их отношения. Правильно ли она поступила? Оксана не знала, но если бы ей выпал шанс вернуться в прошлое, то она вряд ли что-то поменяла в своих решениях.

— Оксан, прости, если я задел тебя, — Голос Антона звучал очень мягко. Он боялся, что подруга плачет из-за него. — Я знаю, что поступил с Ирой ужасно. Ты в праве осуждать меня. И если ты не захочешь более общаться со мной, то я пойму...

Его тихий голос сорвался на последних словах. Оксана судорожно вздохнула и подняла на друга заплаканные глаза. Сейчас они блестели и казались ещё более голубыми. Антон сразу вспомнил Арсения: его голубые, словно два замёрзших озера, а в моменты ярости они превращались в тёмные океаны с бушующими волнами, готовыми снести всё на своём пути. Те глаза, в которые так любил смотреть Антон.

— Даже не думай, что так легко избавишься от меня, — улыбнулась Оксана.

На душе сразу стало спокойнее. Вся эта ситуация с Фроловой и Кузнецовой порядком напрягала Антона. Ему не хотелось портить отношения с ними обеими, хоть он и поступал с Ирой жестоко. Шаст верил в лучшее. По крайней мере, он пытался верить.

Оксана не хотела ничего рассказывать Антону по поводу её разговора с Поповым. Она видела, как дорожит им Шаст, как его глаза загораются всякий раз, когда он видит Арсений или слышит его имя. Она не могла просто взять и поставить под сомнения весь счастливым мир, в котором жил Антон. Больно ли скрывать от друга что-то? Да. Но Оксана и так разрушила их с Ирой отношения, она больше не станет лезть в это. У каждого своя жизнь и свой выбор, который он делает. И нельзя никаким образом влиять на этот выбор.

Арсений навещал его каждый день. По несколько часов он проводил в палате с Антоном, пока медсёстры не выгоняли его. В эти мгновения Антон чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Одно лишь присутствие Попова дарило ему ощущение невообразимой ранее свободы и лёгкости, а все проблемы сразу же уходили на второй план. Не было более никого в их жизни. Только Антон и Арсений. Только эти двое.

Попов иногда читал Шасту. Пару раз он приносил справочники по обществознанию, но заметив, как кривится Антон всякий раз, когда он начинает зачитывать ему теорию по прав и политике, то решил, что художественная литература подойдёт куда лучше. Так в один день Попов достал любимую книгу Антона. Арсений успел заметить, как загорелись глаза мальчишки. И этот взгляд надолго отпечатался в памяти историка.

По мнению Попова, Лермонтов не написал шедевра, а лишь изобразил пороки всего общества в «Герое нашего времени». Вот только Антон думал иначе. Он считал это произведение гениальным, особенно то, что сначала главой герой тебе противен, а ближе к концу ты, наконец, понимаешь его и жалеешь всем сердцем.

Видел ли Антон в Печорине себя? Арсений надеялся, что нет. Попов нашёл в герое своё собственное отражение: порочный, ожесточённый, неверящий в любовь и иные чувства, обиженный миром и обществом и жалкая пародия мужчины, коим считал себя Арс. Вот только в Антоне он видел свет, на который летел, мыловар мотылёк, пытаясь найти истинный путь и стат лучше. Сила любви манила к себе, даря ощущение свободы, страсти и облегчения. Окрылённость и смелость, доброта и величие.

— Я не считаю Печорина врагом народа. По-моему, он отражение всего русского духа, — заявил Антон.

— В самом деле? — Немного удивился такому заявлению историк.

— Конечно. Ведь народ не только трудолюбив и религиозен, как принято считать в традиционном обществе, но он также и мелочен, алчен, где-то лжив, горд и лицемерен. И именно в этих пороках и недостатках можно разглядеть душу.

За такими рассуждениями прошло чуть больше недели. Арсению, наконец, удалось забрать Антона домой. Когда Шастун вошёл в уже родную квартиру, он вдохнул ставший родным запах лаванды. Только в это мгновение Антон понял, как скучал. Скучал по всему: по дому, по Арсению, по друзьям, даже по школе. Жизнь всё-таки была не так ужасна, как представлял Антон ранее.

Арсений был рад, что Шастун чувствует себя неплохо. Вот только Попов не знал, что делать с Лёшей. Ольшанников совершил преступление, но он сам был хорошим юристом. Доказательств его вины не было, кроме как находившегося на момент нападения в шоковом состоянии Антона. Арсений вообще порядком запутался, поэтому решил позвонить своему другу и пригласить его на встречу. Стас всегда знает, что нужно делать.

***

— То есть ты серьёзно? — В который раз переспросил Стас. Арсений рассказал ему всю историю с Антоном, но друг будто не верил.

Арсений в очередной раз кивнул.

— Ну это пиздец, Арс.

— Да я и сам знаю. Поэтому и обратился к тебе.

— Мне пора переквалифицироваться из учителя в решателя проблем. Как думаешь, психологам много платят?

— Стас! — Оборвал его Арсений. — Ты же понимаешь, что это всё не шутки?

Под обеспокоенным и возмущённым взглядом Попова Стас посерьёзнел. Он посмотрел на друга и сложил руки на столе.

— Конечно, это не шутки. Я тебе больше скажу, Арс, ты в полной жопе. Но пока на Ольшанникова у тебя нет никаких вещественных доказательств. Ты не можешь подать на него в суд, а если подашь, то велика вероятность его проиграть — сам обучил юриста. Вот только Лёша — не самый умный человек. Он обязательно допустит ошибку. Нам остаётся только ждать и быть начеку, чтобы не пропустить этого.

— И что ты предлагаешь? В очередной раз подвергнуть Антона опасности?

Мысли о том, что Лёша действительно может что-то сделать с Антоном, причинить ему вред, пугала Арсения. Шастун и так подвергся нападению, и его жизнь — не сахар. Появление Лёши лишь усугубляет положение дел. Арсений знал, что это его вина — ведь он пустил Ольшанникова в свою жизнь. Снова. Попов совершенно забыл, каким жестоким и хладнокровным может быть его бывший ученик, а ещё забыл ту пылкость, с которой Лёша был готов бороться за своё.

А то, что Арсений его, Ольшаников не сомневался.

Арс чувствовал себя виноватым, что подвергал Антона опасности. Каждую ночь, пока Шастун пребывал в стенах больницы, Попов боролся с бессонницей, а если ему всё же удавалось уснуть, то его преследовали кошмары. В этих снах Ольшаников снова и снова гнался за Антоном, а затем всё-таки догонял и втыкал нож в живот парня, а Арсений просто смотрел на это, не в силах пошевелиться. Попов часто просыпался от собственных криков, которые разносились по пустой квартире. Имя Антона вырывалось из груди, бессознательно стремясь наружу.

— Нет, почему же? — Вырвал из раздумий Арсения Стас. — Я считаю, нужно просто ждать, Арс. Сейчас ты ничего не сделаешь. Я надеюсь, что с Антоном всё будет хорошо, и Лёша больше не сунется к нему, но... Будь начеку, пожалуйста. Если ты действительно хочешь защитить Шастуна.

— Конечно хочу! Если Ольшанников попадётся, то получит по полной. Ради Антона.

Арс был полон решимости. Внезапная волна уверенности подхватила его, и он чувствовал: всё получится, всё сложится хорошо.

— Арс, а ты... Ты любишь его? — Внезапно спросил Шеминов.

Попов нахмурился. Его руки были сомкнуты в замок и лежали на столе. Из-под стёкол очков Арсений пристально вглядывался в лицо друга. Тяжело вздохнув, Арсений ответил:

— А что такое любовь, Стас?

— Ну, для каждого по разному.

— Ты любишь свою жену?

— Конечно.

— Почему?

— Что значит «почему»? Потому что она — это она и никто иначе. Она необычная, самая красивая, умная. Я с ней чувствую себя комфортно. Мне не о чем беспокоится, когда она рядом. Я люблю её любой.

— Вот видишь, — кивнул Попов. — Я ощущаю то же самое. Пусть это неправильно, что мы учитель и ученик, пусть люди думают, что хотят. Мне всё равно. Рядом с Антоном я счастлив, по-настоящему счастлив, Стас. Он словно луч света среди всего того мрака, в котором я жил до момента, пока не встретил его. С ним легко, я хочу о нём заботиться. Быть рядом с ним, ощущать его тепло, ловить взгляды. Он за такой короткий срок стал мне самым родным человеком. Если смотреть на любовь в таком ключе, то да, я люблю его. Больше себя люблю.

***

passmurny — «Сердце»

Попрощавшись со Стасом, Арсений вернулся домой. С порога Попов почувствовал вкусный запах, тянувшийся из кухни. Прислушавшись, он услышал голос Шастуна, который тихо напевал какую-то песню.

Пройдя в кухню, Арсений увидел Антона, который готовил что-то у плиты, параллельно подпевая песне, играющей в наушниках.

— И моё сердце выбери, солнце выгорит, мысли выбили... Где бы мы были? И любовь... И любовь...

Мягкий голос заполнил всё пространство. Иногда Антон чуть фальшивил, но Попов не замечал этого. Он, замерев, неотрывно смотрел на Шастуна.

— И если ты унесёшься ветром, ветром, сохрани с тобой мой огонь, заглуши мою боль...

Арсений не мог оторваться от него. Внезапно Антон открылся ему с новой стороны, которую Арс никогда ещё не видел. Он и подумать не мог, что Антон — колючий парень, вечно курящий сигареты — может быть... таким.

— Где же ты, моя любовь? — Допел последние строчки Антон.

Арсений бесшумно подкрался и обнял его сзади, руками прижимая парня спиной к своему торсу. Антон вздрогнул, но почувствовав знакомый запах лаванды, понял, что это Арсений и расслабился.

— Я здесь, — прошептал Арсений и вынул наушники из ушей Антона.

Шастун развернулся и оказался напротив Арсения. Он смотрел прямо в глаза Попова. Они будто играли в гляделки и каждый пытался победить, но сами того не замечая, тонули в глазах друг друга. Голубые океаны и зелёные леса. По лицу Арса пробежала мимолётная улыбка. Антон успел заметить, как взметнулись его уголки губ, обнажая ямочки, обволакивая Шаста волной незримой нежности. Он сам расплылся в улыбке, не выдержав такого напора.

Арсений наклонился к нему и посмотрел прямо в глаза, будто спрашивая разрешения. Не отвечая, Антон сам подался вперёд, едва ощутимо касаясь своими губами губ Арсения.

Невесомое касание было полно нежности. Арсений перехватил инициативу. Он притянул парня ближе к себе, положив ладони на его щёки. Антон облокотиться на столешницу, его руки судорожно блуждали по рубашке историка.

Нежный поцелуй перерос в страстный, когда язык Арсений ворвался в рот Антона. Они тяжело дышали, отрываясь друг от друга лишь на доли секунды, чтобы взять дыхание. Антон в ответ кусал губы Попова, а затем зализывал ранки языком. Касания сводили с ума.

Когда их языки коснулись, из горла Антона вырвался тихий стон. Обоим снесло крышу. Руки Антона блуждали под рубашкой Арса, сначала осторожно, а затем всё смелее и откровеннее касаясь тела.

— Боже, Антон, — рвано выдохнул Арс. Шёпот коснулся уха Шастуна, отчего его обдало волной мурашек.

Антон начал расстёгивать пуговицы дрожащими от волнения пальцами. Сердце билось как сумасшедшее, грозясь выскочить из груди. Дыхание сбилось. Мысли путались. Глаза Арсения сияли напротив, словно небо. Антону хотелось летать. Он чувствовал, как парит, разрезая крыльями воздух.

Рубашка полетела на пол. Наощупь они дошли до комнаты. Толстовка Антона также оказалась где-то на полу, туда же полетели и его штаны. Арсений слегка толкнул Антона, и тот приземлился на мягкую кровать. Не успел парень опомниться, как губы Арсения уже блуждали по его шее, целовали выпирающие ключицы и плечи. Из груди Антона вновь вырвался стон, но более рваный и громкий, чем ранее. Руки его блуждали по крупной спине Арса, немного царапая нежную кожу. Арсений спускался всё ниже, оставляя влажные поцелуи на рёбрах. Он пытался не пропустить ни одной клеточки тела, а Антон извивался под ним, стараясь заглушить рвущиеся наружу стоны. Когда Арс коснулся особенной точки, Антон вновь застонал, но в этот раз закрыл рот ладонью.

— Не делай так, — прошептал на ухо Арс, отводя руки от лица Антона. По телу снова прошла волна мурашек. — Я хочу слышать, как тебе хорошо.

Попов коснулся языком мочки уха, отчего из груди парня вырвался рваный выдох. Арс усмехнулся, запомнив это.

Он вновь спустился вниз, прокладывая дорожку поцелуев от пупка до резинки боксеров. Арсений стянул ненужную ткань, полностью оголяя тело Антона.

Под пристальным взглядом, которым Попов скользил по нему, Антон смутился. Его обдало стыдливой волной, когда он понял, что они делают.

— Прости, я... Я противен, — пробормотал Антон, мечтая провалиться под землю от внезапно накатившего стыда.

— Тош, ты прекрасен, — Арсений поцеловал его в выпирающую ключицу.

Все эти недостатки меркли на фоне того, что чувствовал Попов. Он ощущал такое желание обладать Антоном, что самому становилось страшно. Одновременно хотелось подарить ему тонну нежности, поцеловать каждую клеточку тела, но в тоже время желание скорее получить столь необходимую разрядку сводили с ума.

Антона обдало жаром, когда Арсений коснулся языком его члена, и громкий протяжный стон разнёсся по комнате. Антон запустил пальцы в его волосы и слегка сжал их. Почувствовав, что он всё делает правильно, Арсений начал водить языком по вставшему члену, вызывая всё новые стоны парня. Он взял его наполовину, а Шаст прикрыл глаза от наслаждения. Никогда он не ощущал такого блаженства, никогда не ловил такой кайф, как сейчас, пока Арсений делал это с ним.

Разрядка была близка, Попов понял это и остановился. Он перевернул Антона на живот, провёл ладонью по плоским ягодицам.

— Я сейчас, — сказал Арсений и достал из прикроватной тумбочки смазку. Выдавив на пальцы немного, он поднёс их к маленькому колечку мышц. Антон дёрнулся, ощутив холод смазки, но расслабился, когда Арсений начал осторожно массировать вокруг входа. Попов осторожно вставил один палец под стон Антона и начал осторожно проталкивать его вперёд. Через некоторое время подключился и второй.

Мысль, пришедшая Антону в голову, оказалось неожиданной, но от этого не менее жаркой: его трахал пальцами его учитель. Антон с нетерпением извивался, уже откровенно прося Попова о большем.

— Боже, Арс, я не могу, — рвано выдохнул Антон и вновь протяжно застонал, когда пальцы коснулись особенно чувствительной точки. — Арс, твою мать, войди уже!

Попов резко вынул из него пальцы. Возникшую на минуту тишину нарушил лязг ремня, Попов расстегнул ширинку и стянул джинсы, которые тут же оказались на полу. Из той же тумбочки он достал презерватив и натянул на давно вставший член.

Антон понял: сейчас. Сейчас это произойдёт. Не в силах больше просто лежать, он перевернулся на спину. Антон увидел Попова, который стоял перед ним абсолютно обнажённый: крепкие мышцы, созвездия родинок на плечах и груди, Арсений казался ему идеальным.

— Ты уверен? — Спросил Арсений. Антон кивнул. — Не пожалеешь?

— Арс, я ждал этого момента не один день. Сделай это уже, — с нетерпением ответил Антон, слегка поёрзав на мятых простынях.

Это движение побудило Арса к действиям. Он впился поцелуем в губы Антона, раздвигая его ноги шире.

— Будет больно, — предупредил Попов.

— Арс, я... Я хочу тебя... Войди уже... — прошептал Антон.

Арсений резко вошёл в него. Из горла Антона вырвался сдавленный крик, который перерос в стон. Сначала Попов не двигался, давая парню привыкнуть, а затем начал аккуратно толкаться в него. Антон схватился за его плечи, закинул ноги на поясницу и обвил её. Арсений наращивал темп, а вскоре и сам Антон стал поддаваться бёдрами навстречу. Арс задевал простату, из-за чего Антон стонал постоянно. Разрядка была близка, Антон чувствовал, как нарастает жар внизу живота.

—Арс... Я сейчас... Кончу... — Прошептал Антон.

Через несколько секунд он достиг пика и откинул голову, слабо застонав. Ещё несколько финальных толчков, и Арсений тоже кончил, чувствуя, как жар проходит, оставляя место приятной неге и нежности. Он лежал рядом с Антоном, глядя в его лицо, на дрожащие ресницы, провёл пальцем по щеке, убрал прилипшую ко лбу чёлку.

— Я тебя люблю, — сказал Арсений и поцеловал парня в щёку.

— Я тебя тоже, — ответил Антон ему в губы.

Вновь поцелуй, но не страстный, а осторожный, пропитанный искренней нежностью, изучающий. Они оторвались друг от друга спустя пару секунд.

Антон прикрыл глаза, а затем не заметил, как заснул.