Секрет

Он шёл среди пациентов и рабочих, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Кивал, если с ним здоровались, пожимал руки, если ему протягивали. Старался держать ровную осанку и безэмоциональное лицо, несмотря на то, что внутри, в грудной клетке, с бешеной скоростью билось сердце от жуткого волнения. Казалось, что все пялились на него, в чём-то подозревали и были готовы вот-вот забить тревогу. Но в таком костюме, как у него, вряд ли кто-то осмелился бы на такое, так ведь? От одного вида оранжевых очков и галстука можно понять, что это главная шишка в компании, о которой каждый день шушукались рабочие. Тот, кто наводил одним своим присутствием страх, а если он посмотрел на вас холодным и осуждающим взглядом, то всё — пиши пропало. Всем оставалось только гадать, как он смог так высоко подняться по карьерной лестнице и иметь власть даже над правительством. Ведь будь он букашкой в этом мире, то мироходцы жили бы припеваючи.

Ему понадобилось минут двадцать, чтобы найти в огромном здании стационара библиотеку. Это было делом не из лёгких, несмотря на то, что плюс-минус знал окружение. Он растерялся из-за своего нового облика, от чего мозг отказывался четко фокусировать внимание. По сравнению со старым облезлым зданием, в котором Ло находился большую часть своего времени, основной корпус выглядел намного приятнее: чистота и свежесть, неплохой ремонт, вероятнее всего сделанный лет пять назад, новые вещи и технологии в интерьере. Но так было не во всех уголках стационара, ведь не все работники желали лучших условий для мироходцев. Шестьдесят процентов людей здесь работали ради денег, поэтому их не заботили жалостливые пациенты. То, как Лололошка жил ранее, действительно было раем по сравнению с другими. Сейчас он такой же, как и все они, в чём сам виноват.

Идя по белому коридору второго этажа, Лололошка осматривался. Не всегда давалась возможность детальнее рассмотреть стены основного стационара, поэтому пользовался каждой минутой, проведённой в этом месте. Этот этаж представлял из себя палатную секцию. Здесь находилось основное количество мироходцев. Ло не знал, сколько в одной палате коек, но предположил, что от двух до четырёх. Самих комнат было бесчисленное множество: в длинном коридоре, конца которого Лололошка не видел из-за мельтешащих перед глазами людей, он не смог определить примерное количество. Он даже ужаснулся, на секунду подумав, сколько может быть пациентов, находящихся тут не по своей воле.

Пройдя пару метров, Ло вздрогнул от резкого крика. На несколько мгновений его образ спал с лица, сменившись на испуг. Один из работников вытаскивал девушку за волосы, вероятнее всего, из её палаты. Она брыкалась и старалась дать ответный удар, но мужчина оказался сильнее: он пнул её в живот, из-за чего мироходец болезненно упала и схватилась за место удара. "Публика", в частности пара-тройка работников, смотрела то на представление, то на ЛжеДжона, стараясь оценить чужой поступок по его лицу. Но оно ничего не выражало, а единственное, по чему можно было прочитать хоть дольку эмоций, спрятано за линзами оранжевых очков. Ло быстро спохватился и постарался сделать ещё более нечитабельное лицо, чтобы никто не заподозрил его. Он развернулся и устремился на лестничную площадку, где не было ни души, не в силах смотреть на весь этот ужас; но остался слушателем, ведь дальнейшие крики, казалось, были слышны на всём этаже.
— Не трать моё терпение, сучка! Я старался быть с тобой любезным и требовал от тебя лишь прохождения процедур! Но ты даже базового не смогла сделать!
— Да пошёл ты! Я хочу жить! Отпустите меня на свободу!
— Вот так значит? Ну всё, моё терпение лопнуло! Запишу тебя в Чистилище! Молись, чтобы жива осталась!
Пара работников и мироходцев, которым пришлось лицезреть подобную картину, поспешили покинуть коридор, разбежавшись кто по палатам, кто еще куда. Никто не хотел попасть под горячую руку разъярённого мужчины. Но нашлись и смельчаки- пациенты, которые подбежали к работнику и встали перед ним на колени.
— Прошу, мистер, запишите и нас в Чистилище! Мы ждём этого дня больше всего во вселенной!
— Увы, мальцы, это должен сделать только ваш сопровождающий врач, — усмехнулся мужчина, после чего взял за руку свою пациентку и одним резким движением поднял её с пола на ноги, — Так уж и быть, Милисса, сегодня я отстраняю тебя от процедур. Но чтоб не попадалась мне на глаза, поняла меня?
Некая Милисса тихо плакала и кивала, затем её чуть ли не бросили обратно в палату и закрыли за ней дверь. После увиденного, Лололошка поспешил покинуть лестничную площадку, поднимаясь на третий этаж, почти переходя на бег. Но спустя пару ступеней он вновь вернулся к спокойному шагу, ведь поймал себя на том, что не нужно привлекать лишнего внимания, которого и так было в достатке. Его до ужаса поразило то, насколько хладнокровно могли здесь обращаться с мироходцами. Он слышал от Шэрон, что некоторым пациентам приходилось несладко, но Лололошка не думал, что сам улицезреет подтверждение её словам. Ещё и узнал про некое Чистилище, о котором слышал впервые. Нужно будет обязательно разузнать у нее или Солуса об этом.

Найдя и зайдя в просторное помещение с книжными стеллажами, он проскользнул сквозь множество полок к дальнему углу библиотеки, куда обычно не проникала ни одна душа мироходца. Там сидела девушка со светлыми волосами, вокруг неё были горы книг, чтобы никто из тех, кто суёт нос в подобные пыльные места, не заметил её. Поэтому она перепугалась, увидев незваного гостя, который и одет был очень вызывающе.
— Тише, это я! — шикнул Лололошка, приподнимая оранжевые очки, — Сам не в восторге от подобного костюма, но по-другому никак! После последнего раза, когда мы с тобой виделись, надо мной усилили охрану.
Он облегченно вздохнул, убедившись, что его подруга в порядке. После того случая в коридоре страшно было не обнаружить Шэрон. Ло бы поседел, не найдя её на привычном месте.
— Кто такая Шэрон? — прервал рассказ Дилан.
Они сидели в гостиной на диване, так как их комната была занята роботом-пылесосом. Дилан почти выздоровел, не прошли лишь насморк и кашель, а Лололошка остался дома по указаниям доктора. Его ступни начали болеть на следующий день после прыжка из окна. Оказалось, что у него сильные ушибы обеих ног, не считая других не особо значительных повреждений на теле, и ему сделали перевязку. Пришлось вызвать платного врача из самого Мирохэнфорта. Ло был привязан к больнице оттуда, ведь привязать к Хэнфортской его невозможно: он же мироходец. При прослушивании стетоскопом можно легко обнаружить его ОМП, так как он издавал еле слышные для человеческого уха потрескивания, похожие на горение бенгальских огней. У обычного мироходца он редко издаёт подобные звуки, но у Лололошки практически на постоянной основе из-за жутко медленного процесса восстановления. Дилан пару раз это слышал, прислонившись вплотную к чужой груди. От воспоминаний у него пробежались мурашки по всему телу, поскольку в такие моменты Ло всегда запускал свои руки в его волосы. Он переставал слушать его Вспышку из-за подобных действий.
— Это девушка, с которой мы планировали побег из стационара. Она первая, с кем я познакомился за стенами второго купола JDH, — Лололошка пытался устроиться поудобнее на диване.
— Получается, вы смогли вместе сбежать? А где она сейчас?
— Не буду спойлерить! Слушай дальше.
— Господи, Лололошка, напугал! Думала, что уже не увижу тебя! Ты не выходил на связь целых две недели! — Шэрон взяла его за руки и потянула в своё книжное убежище. Они сели друг против друга, оперевшись спинами о стеллажи.
Когда они познакомились, их встречи проходили на улице, но после того как Шэрон нашла тихое и скрытное место, они перебрались в библиотеку. В подобных местах, как и в мире вне купола, людей практически не было, поэтому это была отличная возможность спрятаться от чужих глаз. Здесь они обсуждали всё на свете: кто такие мироходцы, почему они оказались в стационаре, кто такой JDH и как отсюда сбежать. Лололошка узнал про наличие некого ОМП внутри себя, но как им пользоваться не понимал. Шэрон не могла показать на практике из-за браслета, аналогичного тому, что Ло носил на себе и снимал во время вылазок в основной корпус. Но он верил в то, что Шэрон не врала.

Лололошка стянул с себя оранжевый галстук, очки и перчатки, чтобы не носить чужие элементы одежды. Он положил их рядом на пол, после чего вынул из внутреннего кармана халата длинный свёрток и разложил его перед Шэрон. Это была подробная карта основного корпуса стационара вместе с куполом, где указаны основной и черные выходы, каждый этаж и комнаты здания. Шэрон уже собиралась рассмотреть находку, но её взгляд приковали чужие кисти рук.
— Что с твоими руками? Почему ладони в бинтах? — в голосе читалось волнение, — И с глазами что? Они потемнели у тебя...
— А? — Лололошка отвлёкся от карты, подняв взгляд на нее, — Не важно. Давай лучше разберём, каким черным входом нам нужно воспользоваться для побега.
— Ещё как важно! Мы не сможем сбежать, если ты будешь в ужаснейшем состоянии! Что стряслось? Это из-за этого ты не появлялся долгое время?
— Да, — Ло опустил вновь взгляд на карту, закусив нижнюю губу, — После того раза...
Он рассказал ей причину, почему столько времени не навещал её. Старался кратко и без подробностей объясниться, чтобы сильно не впечатлить Шэрон. Но даже после небольшого рассказа она ужаснулась.
— Эй, а мне сказать, что ты рассказал ей! — насупился Дилан.
Абилка присоединилась к ним после плотного обеда, запрыгнув на диван и расположившись между хозяевами. Первый, кому она удосужилась дать себя погладить, был Ло.
— Я не помню, что ей рассказывал, — пожал плечами Лололошка.
— Но как? Это не то, что просто так может забыться.
— Я решил избавиться от этих ужасных воспоминаний сам, через гипнотерапию, которую проходил в больнице, — Дилан уже собирался открыть рот, дабы завалить его вопросами, но Ло опередил его, — К гипнотерапии мы ещё вернёмся! Дай рассказать всё по порядку!
— Это не может так продолжаться! Нам нужно скорее разработать план, пока ты живой и не наступил день Чистилища!
— Что за день Чистилища? Я пока шёл сюда, услышал от одного из работников о нём, — вспомнив того мужчину, Лололошка неприятно вздрогнул.
— Ты не знаешь об этом дне? Да уж, ты действительно сильно изолирован от всех. В день Чистилища у всех отменяются процедуры, и пару мироходцев за непослушание и, наоборот, отличное поведение уводят в помещение, отведенное от любопытных глаз. Никто не знает, куда и для чего их забирают, но говорят, что после этого они становятся освобождёнными, ведь мироходцы не возвращаются обратно по палатам. Мне кажется, что это рандом, кто попадёт туда.
— Если они становятся освобождёнными, соответственно, их выпускают на свободу? — начал гадать Ло.
— Нет! Точно нет! — Шэрон поднялась на ноги, чтобы показать свой протест, — Само название дня говорит за себя, это что-то ужасное! Я уверена!
— А доказательства у тебя есть, что это не то, о чём я сказал?
— Нет... — она немного поникла, но тут же начала активно жестикулировать, — Но у меня стойкое ощущение, что это что-то ужасное. Чистилище... освобождённые, мы будто в секте какой-то! Хотя, так и есть. Вон, гляди.
Шэрон махнула рукой в сторону окна и подошла к нему. Она отодвинула пыльные шторы и открыла обзор на двор стационара. Лололошка подошёл и взглянул на улицу, где на траве стояло примерно шесть мироходцев. Они образовали круг около последнего, поднимали руки и, вероятнее всего, о чём-то вели бурный разговор.
— Это "верующие". Здесь образовалась религия вокруг JDH, и некоторые думают, что попали в стационар не просто так, а за свои грехи. Они верят, что некий Джон Дейви Харрис даст им бесконечное счастье и удачу, но чтобы это заполучить, нужно заслужить. Проходи процедуры, и в конце тебя ждёт Чистилище, — издевательски усмехнулась Шэрон, после чего вернулась на своё место. Ло продолжил стоять у окна и смотреть на пациентов.
— Но это звучит, как полный бред, — в недоумении выдал Лололошка, — Клянусь, я впервые слышу об этом.
— Кстати, работники подловили их настрой и действительно начали вести себя, будто мы находимся в культе. Это недавно началось, поэтому, можно сказать, я была из тех, кто видел создание "религии". Хотя, может это было и до меня, кто знает, — Шэрон села обратно к карте, начав её рассматривать.
— Получается, кто-то добровольно отдаётся под иглы? Это ужасно.
— И я о том же! — девушка приподняла голову и кивнула ему, — Поэтому садись. Нам нужно понять, как вывести всех отсюда.
— Стоп. Что ты сказала? — Лололошка опешил, отошёл от окна и сел обратно, — Вывести всех? Я думал, что только мы вдвоём собираемся сбежать.
— Конечно нет, Ло! — Шэрон возмутилась чужой мысли, — Мы не можем оставить здесь остальных погибать!
— Но мы даже точно не знаем, умирают ли здесь мироходцы! Шэрон, почему ты ставишь меня перед фактом, даже не обсудив это?
— Но почему ты тогда хочешь сбежать? И я не ставила перед фактом, мы сейчас это обсуждаем!
— Потому что со мной ужасно обращался Джон, и мне становилось хуже от его процедур. Ты взгляни, что он сделал! — Ло указал пальцами на свои глаза, где не было искр, — Я даже нахожусь в изолированном от всех месте! Не уверен, что у нас проходят одинаковые процедуры. У меня даже искры были другие!
— Ты думаешь, что другим здесь слаще, чем тебе? Все точно так же страдают от этих процедур! Они что-то делают со Вспышкой, ты сам это видишь! Стационар лишь рассказывает нам сказки о каком-то излечении от несуществующей болезни. Но всё намного хуже! Им зачем-то нужны наши ОМП!
— Но нам вдвоём будет намного легче сбежать, нежели с толпой мироходцев! Такое сразу заметят! И тогда умрём мы все!
— Нам... Нужно придумать способ! — Шэрон теряла уверенность, поэтому достала свой блокнот с карандашом из кармана белых штанов и приготовилась писать всевозможные варианты осуществления плана, — Мы можем...
Она замолчала, а карандаш завис над бумагой. Ни единый способ не приходил в её голову. Шэрон не имела понятия, как можно было бы вывести стольких мироходцев незаметно и безопасно для всех. Она понимала, что кем-то придётся пожертвовать, чего очень не хотелось. Ей больно наблюдать за ситуациями, которые происходили практически каждый день, как работники ужасно обращались с её знакомыми и друзьями. Ей приходилось гадать, что такого она и все вокруг совершили в своей жизни, чтобы приходилось так страдать? Никто не заслуживал такого зверского отношения к себе. А каково было детям и подросткам? Они же совсем молодые, а уже успели познать эту кошмарную жизнь. А старики? Им уже скоро на тот свет, а стационар ускорял процесс их кончины. Шэрон старалась не падать духом и верила в лучшее, но когда сталкивалась с несправедливостью этого мира, её розовые очки вдребезги разбивались.

Она отложила в сторону блокнот с карандашом и обняла себя за ноги, спрятав своё лицо в колени. Лололошка подполз к ней и сел рядом, положив свою руку на её плечо.
— Шэрри, я прекрасно понимаю тебя... — Ло воспользовался ласкательной формой её имени, чтобы она чувствовала себя хоть немного в безопасности. Будто мироходец перед ней — это принц на белом коне, который прискакал спасти её от всех трудностей и врагов, — Но пойми, вдвоём наши шансы сбежать превышены чуть ли не в десять раз. Но если мы соберём целую команду, то не факт, что нас не заметят...
— Мне очень жаль всех... — голос Шэрон задрожал, как и её плечи, — Я уже не могу смотреть на то, как мы все здесь страдаем... Особенно дети и старики...
— Либо мы, либо никто. Прошу, Шэрон, давай не будем делать глупостей, которые могут стоить нам жизни.
Она шмыгнула носом и взглянула на Ло. На её глазах выступили слезы. Ранее уверенная в себе девушка при столкновении с первой трудностью стала будто пугливым кроликом, который поджал свои ушки и хвостик. От уверенности в глазах не осталось и следа. Лололошка понимал, что если Шэрон будет в таком испуганном и беспомощном состоянии, то побег даже двух мироходцев мог провалиться в пух и прах. Ло и сам боялся, что их надежды разрушатся в угоду несправедливости судьбы, но когда им рисковать, если не сейчас? Либо они совершат побег и узнают, какого это — жить и дышать свободным воздухом, либо умрут под болезненными шприцами и издёвками персонала.

Лололошка пытался успокоить Шэрон, осторожно поглаживая её по плечу. Та смотрела в окно на фальшиво хорошую погоду, стараясь привести свои мысли в порядок. Они были будто птицы в клетке: знали, как открыть дверцу, но не решались, боясь, что в этот момент крылья не поднимут их в воздух.
— Это не сделает нас злодеями? Это же ужасно, что мы собираемся спасти себя, забив на остальных, — Шэрон прервала тишину своим шепотом.
— Разве это ужасно, спасти себя, жертвуя другими? Если ты будешь спасать других, то пожертвуешь собой. Твой героизм быстро забудут.
— Я не могу оставить своих друзей здесь...
— Шэрон! Мы не можем рисковать! — Ло повысил голос, дабы она услышала его, — А вдруг кто-то окажется предателем и сдаст нас? Ты не думала об этом?
— Они не такие! Я уверена! — Шэрон безнадёжно посмотрела в чужие глаза, а после задумалась — Наверно...
— Вот и я о том же! — улыбнулся Лололошка, — Вдвоём мы сбежим, сто процентов! Клянусь тебе! Главное сделать это тихо и незаметно.
Чужая неуверенность давала Ло некую власть над ней. В Шэрон не было внутреннего стержня, благодаря которому она могла бы быть непоколебима в своих действиях. Ей приходилось надеяться на того, кто был сильнее в её глазах. Поэтому после пары вопросов: «А ты уверена, что это хорошая идея?», она готова отбросить мысль о спасении своих друзей и знакомых, и слепо доверять тому, кто убедил её в том, что побег невозможен с кучкой мироходцев. Возможно, если бы Шэрон имела опору внутри себя, то могла бы ещё подумать над своим предложением и подбросить хоть какие-то аргументы и мысли против Ло. Но она быстро сдалась. Лололошка её за это не винил, наоборот, был рад, что она возложила на него ответственность за свою жизнь. Ведь у него есть преимущества и связи в виде Молли, Райи и Солуса, готовых помочь сбежать отсюда.

Они ещё пару минут посидели, подумали, и начали работать над планом. Совершать побег в день Чистилища было плохой идеей из-за наличия дополнительных глаз, пускай с такими же искрами, как у Шэрон. Поэтому было принято решение сделать это до рокового дня. Однако возникла проблема: они не знали, когда будет день Чистилища. Он проходил раз в месяц-два, о нём никогда не предупреждали, и не проводили в конкретный день. Побег нужно совершить в ближайшие недели, желательно не тянуть с этим.

Подходящим моментом для реализации плана оказался период времени между 12:00 и 13:30, когда у всех проходил обед. Мироходцы уходят из коридоров и двора, а после них работники стационара. Нужно уловить момент, когда сотрудники отправлялись отдыхать, но и часть мироходцев ещё не вернулась из столовой. Шэрон сказала, что понаблюдает за этим в ближайшие пару дней. Единственным подходящим выходом оказался аварийный, которым не пользовались уже более десятка лет. Добыть для него ключ будет сложнее, но он самый незаметный из-за обилия искусственных кустов и деревьев.
— Им пользовались век назад, а после того, как стационар поменял свою деятельность, решили аварийный выход расположить в другом месте, — отрапортовал Лололошка.
— Поменял деятельность? — оторвалась от своего блокнота Шэрон.
— По словам Молли, ассистентки JDH, раньше здесь был санаторий.
— Санаторий звучит поприятнее, нежели стационар. Что же случилось, что зона отдыха превратилась в тюрьму?
Об этом известно лишь тем, кто был ближе всех к Джону Дейви Харрису. Но Лололошка узнал об этом от Молли, которая частенько рассказывала ему о прошлой жизни Джона и о стационаре. Однако никто не знал, почему только спустя двести лет, после смерти Саши, JDH решил не придерживаться мечты своей мертвой сестры. Возможно для того, чтобы за два столетия он приобрёл огласку во вселенной, и в дальнейшем мироходцы добровольно попадали сюда под видом санатория? Оставалось только гадать.
— Это все, что я тебе расскажу на сегодня. Мы разработали план, где должны были совершить побег в обеденные часы, перед этим понаблюдав за рабочими, охраной и добыв нужные вещи, — звучно потянулся Лололошка.
Робот-пылесос закончил свою работу, поэтому парни собирались обратно в свою комнату.
— Остановился на самом интересном! Мог бы досказать, как вы сбежали, и как ты оказался в Мирохэнфорте, — насупился Дилан.
— Мне нужно вспомнить всю цепочку событий, иначе они могут путаться между собой, если я не подготовлюсь, — Ло собирался встать на ноги, но как только он коснулся пятками пола, боль расползлась по всем ступням.
Дилан, услышав его болезненное мычание, тяжко вздохнул и встал с дивана. Он подошёл к Лололошке, повернулся к нему спиной и присел перед ним.
— Я же весом и ростом больше тебя. Не задавлю случайно? — усмехнулся тот.
— Без лишних вопросов. Залезай. Не развалюсь.
Лололошка осторожно обхватил чужую шею и талию ногами и руками, после чего Дилан, кряхтя, выпрямился и поднял раненого. Ло от испуга, что его уронят, прижался сильнее, пока его медленно несли в коридор. Было тяжело, но терпимо. Дилан давно таких тяжестей не носил, поэтому его мышцы после этого будут в шоке. Зайдя в комнату, они уселись на нижнюю кровать, и Лололошка сразу же отполз от него.

После момента с чуланом, когда он рассказал Дилану про свои диагнозы, они касались друг друга реже прежнего. Ранее Ло всегда в шутку трогал его или даже обнимал, а сейчас казалось, что он избегал физического контакта. Возможно это из-за последствия тех таблеток, которые ему приходилось принимать каждый день, или у него изменилось отношение к Дилану. Но в какую сторону оно изменилось: в хорошую или плохую? Дилан не жаловался, он — не тактильный человек, но это был единственный ориентир, благодаря которому он понимал, что не безразличен другу, ведь Ло был недоступнее его самого. Поэтому то, что тот стал молчаливым, не активным и не тактильным, напрягало. Почему его вообще волновало подобное? Он скучал по прикосновениям Лололошки?
— Как твои ноги? — Дилан решил отвлечься на другие вопросы.
— Думаю, через неделю будут как новенькие. Всё в порядке, не волнуйся, — лениво ответил Ло, заняв себя телефоном.
Возможно, у него был просто стресс на фоне всего этого? Школа, буллинг, антидепрессанты, воспоминания — они не давали расслабиться Лололошке. Нужно лишь время, чтобы он свыкся с новыми изменениями в жизни.
— Если что, говори, когда что-то надо принести или тебе нужно куда-то сходить, — Дилан подошёл к двери комнаты, чтобы выйти в коридор. Нужно принять лекарства, — Я всегда рядом.
Ло остался один. Он тяжко вздохнул, отложив телефон в сторону. Его голова была забита страхом, что вспомнит то, от чего бегал постоянно, из-за чего он согласился на гипнотерапию. Он знал, что там были не только ужасные вещи, которые совершал над ним JDH, но и отвратительное поведение его самого. Это было страшно: узнать себя настоящего. Ведь то, в каких ситуациях он был, показывало его истинное и мерзкое нутро. И его интересовал вопрос: жива ли сейчас Шэрон?

***

Уроки на сегодня закончились. Ричард быстрыми шагами покинул учебное заведение, игнорируя крики Рэна, который, вероятнее всего, собирался позвать его погулять. Но ему было не до него, ведь Ричарда ждал более важный друг.

Погода сегодня была отличной. Проходили последние деньки, когда ещё оставались нотки летнего воздуха и приятной температуры. Уже со следующей недели обещали похолодание, что не радовало жильцов Мирохэнфорта, в том числе и Ричарда. Плохая погода означала одеваться теплее по наставлению матери, что он недолюбливал.

Ричард аккуратно шёл по улицам и смотрел в телефон: на карту с назначенным местом, в которое спешил попасть. Несмотря на то, что ходил по этому маршруту уже не первый раз, а как минимум пятый, он всё ещё не мог запомнить его из-за топографической дезориентации. Приложение с картой города немного помогало ему, но и в нём он часто путался, что вгоняло в панику и чуть ли не истерику. Один раз Ричард потерялся среди улиц и со слезами на глазах искал знакомые здания, которые могли бы помочь найти ему дорогу домой. Он полчаса бегал вокруг школы, а как только нашёл её, был без ума от радости.

До четырнадцати лет Ричард гулял только с родителями, так как те боялись, что их любимый сын наткнётся на плохую компанию или его кто-то украдёт, поэтому не отпускали одного гулять даже во дворе дома. От этого и возникла проблема с ориентацией в пространстве.

Родители Ричарда немного специфичные люди. Он единственный и долгожданный ребёнок в семье, поэтому был окружён любовью с первых минут жизни. Но если смотреть на заботу о малыше этой семейной пары в первые года было вполне адекватно, то в дальнейшем это переросло в настоящую гиперпротекцию. Мать делала практически все бытовые дела за мальчика и вытирала за него задницу, а отец взял над его обучением контроль: прописал всю его жизнь, на кого станет учиться и работать, в какие секции и кружки начнёт ходить, какие предметы будет сдавать и каких репетиторов ему посещать. Также оба родителя выбирали за него друзей в садике и школе и сейчас присматривали ему будущую жену. С самого рождения они его очень сильно баловали: покупали игрушки, которые он попросил, исполняли любые его капризы. Когда у Ричарда начался переходный возраст, и он полноценно стал подростком, родители опомнились, что избаловали его, и начали всячески контролировать. Следили за стилем одежды, поведением и речью, за успеваемостью в школе и за тем, какую информацию он потребляет в интернете. Последнее было строже всего, поэтому лучшим решением родителей оказалось купить телефон-раскладушку для сына. Это оказалось настоящим унижением перед сверстниками. Он выглядел, как настоящий ботан и маменькин сынок, за что ему было очень стыдно. К счастью, его спасла в этой ситуации тётя — сестра матери. Она два года назад подарила ему смартфон, и с того момента Ричард прятал его от любопытных глаз, как только мог. Даже были ситуации, когда приходилось запихивать гаджет в нижнее бельё, лишь бы не отобрали единственный доступ во внешний мир.

Возможно, он понимал, что его мать и отец просто очень любили его и старались должно заботиться, но обида за те страдания, которые причинила ему эта "забота", наседала на его плечи круглыми сутками. Его любовь к родителям сменилась на презрение и стыд, что родился в подобной семье.

Сейчас Ричард практически не гулял из-за плотного графика, расписанного на каждый день, а если вдруг выпадала возможность совершенно случайно, то старался использовать карты в телефоне, чтобы не потеряться в городе. Сегодня как раз появился такой момент: у него поменялся репетитор по химии. Ранее его обучала ворчливая бабка, от которой Ричарда клонило в сон, а сейчас молодая девушка, с которой он смог договориться и не ходить на её занятия, но при этом платить и сообщать родителям, что их сын присутствовал и разбирал задания для экзамена. Репетиторша немного расстроилась, что не получит должного опыта, но с пониманием согласилась.

Смотря на экран смартфона, Ричард прошёл пару кварталов и оказался у моста, под которым протекала река. Его немного охватила паника, ведь он оглянулся и уже забыл, с какой стороны пришёл; Ричард волновался, вдруг за ним шёл хвост. Но ничего подозрительного он не обнаружил вокруг себя, поэтому осторожно спустился к воде благодаря ржавой лестнице, находящейся неподалеку. Оказавшись в просторном грязном подмостье, он ступил на асфальт и направился к огромным карнизным блокам, что остались здесь после строительства моста. Само сооружение, после которого остались "детальки", было широким, поэтому пришлось пройти пару метров, чтобы достигнуть то, ради чего Ричард сюда пришёл. Он начал обходить блоки и заглядывать в щели между ними, пытаясь кого-то найти.
— Чарли! Чарли, иди ко мне! Ты где, малыш?
Названный Чарли вышел к нему, громко приветствуя своего гостя. Это оказался маленький щенок темно-коричневого окраса,
который радостно тяфкал и вилял хвостом. Ричард расплылся в теплой улыбке и снял со своих плеч рюкзак.
— Я тоже очень рад тебя видеть! Подожди, достану для тебя корм и вкусняшки.
Лишних денег на корм не было, поэтому пришлось умолять Рэна, чтобы он занял денег для бездомного щенка. Тот не особо поверил в то, что такой чёрствый парень, как Ричард, мог подкармливать животных, но спустя десятки попыток и слов: «Да блять, клянусь, я собаке корм купить хочу, а не чью-то мамку сводить на свидание!» всё же согласился.

Ричард достал упаковку с кормом для щенят и начал вываливать его на небольшую картонку, которая являлась миской для животного. Малыш сразу бросился к еде и начал с громким чавканьем поглощать её, чуть ли не давясь.
— Да куда же ты спешишь? Никто не отберёт у тебя еду! — тихо посмеялся Ричард. Он достал из рюкзака маленькую бутылку воды, открыл её и налил в небольшой контейнер, стоящий рядом с картонкой.
Чарли был безумно голоден, ведь его несколько дней не навещали из-за отсутствия возможности.

Ричард тяжко вздохнул и сел на корты, начав осторожно поглаживать исхудавшее маленькое существо. Он случайно нашёл его возле своего дома и не смог пройти мимо. Щенок лежал в кустах и жалобно выл, прося хоть кого-то о помощи. Выкинули его или бросила мать — неизвестно. Ричард уговаривал себя, что не нужно помогать этому щенку, ведь он не сможет делать это на постоянной основе, а к себе его не забрать, родители строго запрещали держать животных в доме. Но сердце кровью обливалось от криков щенка, поэтому пришлось взять его в охапку и быстро найти место, где можно было бы его время от времени подкармливать. Подходящим местом оказалось пространство под мостом, пускай оно и было вдали школы и дома. Но здесь Чарли, как того назвал Ричард, и его самого не найдут.
— Прости, что не могу тебя забрать к себе... — грустно начал Ричард, — Я бы очень хотел, правда, но родители! Они так меня бесят! Говорят, что у меня может быть аллергия на шерсть собак и кошек! Враньё чистой воды! Я же тебя глажу и обнимаю, соответственно, ничего нет!
Чарли, набив своё пузо, тяфкнул и полез на руки к своему спасителю. Ричард немного скривился в лице, ведь его маленький друг был чумазым, а грязь он не переносил, но всё равно осторожно взял его на руки и прижал к себе.
— Вот закончу я школу и заберу тебя к себе, обещаю... Главное найти для тебя приют. Я, вроде как, нашёл подходящее место и теперь собираю деньги! Надеюсь, что успею тебя пристроить, прежде чем похолодает.
Животное, будто поняв слова своего временного хозяина и поверив в них, начало облизывать его руки в знак благодарности. Несмотря на свою чистоплотность, Ричард позволил щенку своевольничать и даже в мыслях не пронеслось, что слюни могут быть заразными.

Он мечтал о домашнем питомце. Из-за того, что родители выбирали за него друзей, которые не нравились их сыну, мысли о щенке преследовали его с детского сада до сегодняшнего дня. Не важно какой породы и расцветки, главное друг, который был бы с ним всегда и никогда не предаст. Сначала мать с отцом кормили его завтраками, что на День Рождения ему обязательно подарят собаку. Но шли годы, чуда не происходило, а обещания перешли на запреты: «Нет, никакой животины в квартире». Щенок перерос в незакрытый гештальт, который мучал парня днями и ночами. Пришлось довольствоваться малым — подкармливать щенка с улицы, который мог в любой момент умереть. Ричард сам себе усложнял жизнь.
— Так ты и вправду подкармливаешь щенка? — послышался знакомый голос со стороны. Ричард перепугался и, сидя ранее на блоке, подпрыгнул на ноги, разбудив щенка, лежащего на его руках.
— Чёрт тебя дери, Рэн! Хули ты тут делаешь?!
— Решил проверить, правду ты говорил про щенка или нет. Захотелось на него посмотреть.
Ричард начал винить себя за то, что не заметил за собой хвост. Это давало огромный повод для паники. А вдруг сейчас объявятся его родители? Вдруг его сдала репетиторша по химии или тот же Рэн?!
— Ты понимаешь, что подставляешь меня?! А вдруг кто-то узнал, что ты здесь, соответственно знает, что я здесь! Я должен быть у репетитора сейчас, а не тут! — говорил на повышенных тонах Ричард. Щенок на шум тихо заскулил, поэтому парням пришлось говорить шепотом.
— Боже, какой ты параноик! Не волнуйся, никто не знает о том, что мы тут, — весело махнул рукой Рэн, — даже моя девушка, которая всегда знает обо всем, что происходит у меня за день.
Он поближе подошёл к Ричарду и осторожно принялся поглаживать щенка по голове. Животное зевнуло и вновь уложилось на теплых руках своего спасителя.
— Тебе бы найти ему дом, осень ведь уже, — удивительно серьёзно начал Рэн.
— Да знаю я. Без понятия, куда его можно пристроить. Домой нельзя, а в приют принимают, если им заплатишь. Денег у меня нет для этого...
— Хм... Ко мне тоже его нельзя. Спрошу у друзей и у Лилии, может кто-то щенка хочет.
— Ну уж нет! — воскликнул Ричард, на шаг отойдя от своего друга, — Я не собираюсь отдавать его незнакомым людям! Ещё и таким бестолочам, как ты!
— Но готов его отдать в приют, где не факт, что найдут ему хорошую семью или сами сотрудники будут лапочками? Я хоть знаю своих друзей.
Ричард скрипнул зубами. Он очень не хотел отдавать щенка в чужие руки, ведь сам желал забрать его к себе. Но из-за отсутствия возможности, чувствовал себя безнадежным. Если его маленького друга отдадут в другую семью, то со временем он забудет о том, кто спасал его от голода и жажды, дарил тепло и любовь. Тогда это будет уже не Чарли, которого знал Ричард, а какой-нибудь Тузик или Бобик.
— Я никому не хочу его отдавать, но понимаю, что выбора у меня нет, — он тяжко вздохнул, — Поэтому давай, спроси у своих друзей, кому нужен щенок.
— Это очень правильный выбор, Ричи, — Рэн шагнул в его сторону и похлопал по плечу, — Ты молодец.
— Иди в задницу. Сфоткай Чарли, чтобы они знали, как он выглядит.
— Ты даже дал ему имя? Как мило. Попрошу будущего владельца, если найдем, чтобы не менял кличку.
— Я за короткое время надрессирую его, чтобы ссал тебе на кроссовки.
— Спасибо, Ричи, я тоже тебя люблю.
Пришлось поставить сонного Чарли на асфальт, чтобы сделать мини-фотосессию с ним. Рэн вынул из кармана спортивных штанов смартфон, нагнулся к псу и начал фотографировать его. Щенок сидел и мило зевал, не понимая, почему здесь два человека, а не как обычно один. Оба парня хихикали с него и одновременно умилялись. Всё же животные объединяли людей, что не могло не радовать. Ричард даже подумал, что Рэн не такой уж и плохой: всегда помогал ему и выручал в трудные минуты. Даже сейчас он стоял и рассылал сообщения своим друзьям с вопросом о щенке.
— Друзья спросят своих друзей, а те своих, те своих, образуя огромную цепочку. Сто процентов найдём ему дом, — улыбнулся Рэн.
— Но прежде, чем я отдам его кому-нибудь, устрою настоящее собеседование! Я должен убедиться, что передо мной хороший человек, готовый нести ответственность за Чарли!
— Ещё бы ты хорошо разбирался в людях. Мы дружим с тобой полгода, а ты всё ещё кроешь меня хуями.
— Это другое! Это процесс доверия! — поднял свой нос Ричард, взглянув на Рэна сверху вниз, на что тот усмехнулся.
Времяпрепровождение с Чарли подходило к концу. Ричарду нужно идти к другому репетитору, от которого уже нельзя было отвертеться и пропустить его занятия. Он погладил своего маленького друга, доложил ему на картонку корм, и вышел вместе с Рэном из-под моста, махая ладонями малышу. Они поднялись по лестнице и оказались на улице.
— Если хочешь, то я могу ходить и подкармливать его, пока не найдем ему хозяина. А когда у тебя появится возможность, то вместе, — улыбнулся Рэн.
— Серьёзно? — удивился Ричард, — Ты правда готов каждый день ходить и кормить его?
— Я бы не предлагал, будь это не так. Он мне понравился!
— Спасибо большое! — Ричард широко улыбнулся, — Я очень волновался за него, что он бедный голодает, а теперь могу быть спокоен!
— Только за домашку, — похлопал ресничками Рэн.
— Ах ты, зараза.
Они посмеялись, пожали друг другу руки на прощание и разошлись: Рэн домой, а Ричард к репетитору.