Немножко в разводе

— Итак, ты набухался и заплатил кучу денег Котаро за ночь со мной для того, чтобы отсосать мне и вырубиться спустя десять минут, предварительно купив билеты на ближайший рейс в Нью-Йорк, после чего, проснувшись, решил во что бы то ни стало лететь в Америку, опять-таки, именно со мной и только со мной, исключая из списка возможных кандидатур друзей и членов семьи, а затем буквально выкрал меня из моего стрип-клуба, заставив покрывать перед стюардессами твой спонтанный перепихон в туалете, и всё это для того, чтобы вычеркнуть пару пунктов из списка, который насочинял, будучи в говно ужратый, несколько лет тому назад? 

Чонгук раздувает ноздри от накатывающего раздражения, искренне не понимая, что творится в голове у этого взбалмошного омеги. Тот же, в свою очередь, ещё с самого заселения в номер проявляет чудеса спокойствия и дзена, невозмутимо распаковывая чемодан под его возмущённую тираду. 

— Да, примерно так, — соглашается он, как будто они обсуждают что-то максимально скучное и обыденное, а не ебанутый план по осуществлению его давних сексуальных фантазий. 

— Ну а я-то тебе зачем?! — подбирается к главному вопросу Чонгук, страдальчески вздёргивая брови. 

— А чтоб веселее было, да и в одиночку нарушать закон будет неинтересно. 

— Ну да, ведь... Погоди-ка, что?! — Чонгук за несколько секунд успевает сменить с десяток оттенков лица, и примерно с двадцать эмоций, в равной степени выражающих гнев, удивление и обречённость. 

— Ну, один из пунктов моего списка — загреметь в полицию, поэтому, сам понимаешь, законного тут ничего нет и быть не может. Я пока думаю над тем, что бы такого сделать, чтобы и в обезьянник попасть, и на нары не присесть, но ты не парься, в случае провала нам грозит максимум год условки. 

— Год условного заключения?! Да ты уже не просто чокнулся, Тэхён, ты ебанулся в край! 

— Вполне возможно, — хмыкает Тэ, присаживаясь на чужие бёдра и игриво чмокая парня в нос. — Но ты ведь не бросишь меня здесь в одиночестве, такого бедного и беззащитного хрупкого омегу? 

— Ага, как же, — кривится Чонгук, но руки на талии Тэхёна всё же оставляет, впрочем, спустя минуту мягко отстраняясь и скидывая омегу со своих колен. — Ладно, хрен с тобой, делай, что ты там хочешь, но, пожалуйста, пусть это не затрагивает меня, хорошо? 

— Конечно-конечно, — Тэхён смотрит на него невинными глазами, однако Чонгуку в его искренность верится едва ли на три десятых из возможных ста. 

— ... И куда мы идём? — обречённо выдыхает Чонгук спустя пару минут напряжённого молчания. 

— Я знал, что на тебя можно положиться, зайчонок! — радостно подпрыгивает Тэ, заключая брыкающегося парня в свои объятия. — В общем, я загуглил места, где тусуются растаманы... 

— Господи, ты серьёзно использовал для этого Гугл? 

У Чонгука начинает дёргаться глаз, а в голове мелькают радостные и не очень картинки о том, как их, укуренных и почему-то голых, вяжет ближайший патруль нью-йоркской полиции. 

— Ну да, а что ещё? — беззаботно отзывается Тэхён, пожимая плечами и закидывая в рот виноград, выуженный из стоящего на кофейном столике блюда с фруктами. 

— Во-первых, не советовал бы так опрометчиво тащить к себе в рот то, что чёрт знает сколько тут пролежало, а во-вторых, ты наверняка уже есть в каком-нибудь федеральном списке, учитывая твои запросы в поисковике. 

— Вот и отлично, потому что я как раз собирался попасть к копам, а так нам даже не придётся писать на дверь полицейского участка, чтобы в нём отсидеть! Вот уж не думал, что стриптизёр может быть таким занудой. 

— Может хватит каждый раз использовать мою профессию, как аргумент?! — взрывается Чонгук, агрессивно размахивая руками, тем самым пытаясь выказать всё своё недовольство путём активной жестикуляции и, что неудивительно, претерпевая в этой попытке сокрушительное поражение. 

— Серьёзно, Гук, ты стал таким противным с тех пор, как мы прилетели в США. Ей-богу, может мне снова сделать тебе минет, чтобы не ныл? 

И тут у Чонгука резко заканчиваются аргументы, как и воздух в лёгких, а едва заметный румянец выступает на по-кроличьи пухлых щеках впервые за долгие годы, включающие в себя отнюдь не самую робкую работу и бурную юность. 

«Круглосуточно вертеться на шесте и смущаться шуточных слов о минете... Мда, Чон Чонгук, тебе определённо стоит переосмыслить своё существование за решёткой, за которой ты по-любому окажешься, если не сбежишь от этого омеги через ближайшее окно. Да даже если сбежишь, найдёт, изврат, и наручниками из сексшопа к себе прикуёт, чтоб уж наверняка», — тоскливо размышляет Чонгук, надувая губы и порываясь воспользоваться многострадальным Гуглом, чтобы понять, насколько лет его упекут за решётку за употребление наркотических веществ. 

— Мы находимся в другом государстве, гений, а здесь к травке более лояльны, чем в Корее, — закатывает глаза Тэхён. 

Кажется, часть своих мыслей Чонгук озвучил вслух. Ну и пусть. 

— А если не травка? — щурится Гук, скрещивая руки на груди и ввинчиваясь в Тэхёна осуждающе-презирающим взглядом. 

— Ничего тяжелее пробовать я и не собираюсь. 

— Точно?

— Нееет, ты что, я настолько отчаялся, что приехал в Нью-Йорк с целью окончательно похерить свою жизнь! — с притворным энтузиазмом вещает Тэхён. — Послушай, я просто парень, который хочет оторваться, а не психопат, и если ты думаешь, что я не изучил законодательство страны, которую собираюсь использовать, как плацдарм для активного движа, то истинный психопат тут как раз-таки ты. А теперь, — Тэхён хлопает в ладоши, как бы подытоживая всё вышесказанное, — поднимай свою подкаченную попку и потопали в «Red Oxygen».

— Красный кислород?! Тэхён, они точно маньяки!

***

— Я не пойду, — говорит Чонгук, пока Тэхён втискивает его в обтягивающие чёрные джинсы на выход.

— Я не пойду, — продолжает твердить Гук, за ручку ведомый в сторону взятой напрокат машины.

— Я не пойду, — уже как-то обречённо убеждает Тэхёна Чонгук, тем не менее покорно ступая в подозрительного вида переулок.

— Окей, я пошёл, — роняет голову на барную стойку Гук, подтаскивая к губам заказанную наобум «Кровавую Мэри».

Место, куда его затащил Тэхён, представляет собой прокуренное помещение в виде тёмного подвала с неоновыми вывесками на стенах и рандомной ерундой для антуража. Представьте себе бар, в котором непременно должна случиться какая-то хрень, что-то из разряда того, о чём пишут в новостных сводках с пометкой «поножовщина» или «оргия», тут как пойдёт, и вы получите именно то место, где оказались Чонгук и Тэ. Если честно, первый в какой-то степени преклоняется перед способностью Тэхёна гуглить: буквально всё и в маршруте, и в обстановке намекает на то, что место сделано не для бизнеса, а скорее для междусобойных посиделок в кругу добродушных наркоманов, посещающих «Клуб Анонимных Алкоголиков» по выходным.

Сам Тэ ещё у входа решительным шагом направился к кучке странного вида типов, сидящих поодаль от барной стойки на потрёпанном кожаном диванчике в углу. В принципе, сама концепция бара не представляет собой особого раздолья: в маленькой клетушке под землёй ты либо бухаешь с барменом, либо тусишь с чуваками в шапочках и с косичками.

Мнения разделились.

Пока Гук сосредоточенно всматривается в стакан, будучи полностью уверенным в том, что где-то на дне промелькнуло что-то, абсолютно точно не являвшееся частью коктейля, Тэхён прикуривает косяк, любезно протянутый каким-то полным мужиком, сидящим рядом. Чонгук опасливо скашивает взгляд в их сторону: хоть чужие идеи Гук и воспринимает в штыки, это совсем не означает, что он горит желанием обнаружить его изувеченное тело в ближайшей канаве на следующий же день. Это является основной причиной, по которой Чонгук старается не увлекаться намешанной в стакане бурдой, и на неоднократные предложения присоединиться со стороны веселящихся растаманов (доподлинно установить, являются они ими или нет, парням так и не удалось) лишь дружелюбно качает головой.

— Да брось, Гук-и, давай с нами! — вешается на шею Чонгука уже порядком обкуренный Тэхён.

В его губы тычут наполовину скуренный косяк, а Гук, спустя примерно двадцать секунд ожесточённых торгов с собственной совестью, решает отпустить ситуацию, обхватывая нетипично кораллового цвета блант своими губами.

И с этого момента весь мир начинает играть новыми красками.