Мелодия Первая
Когда заходит яркое солнце, а сверкающие звезды засыпают небосвод... когда легкий ветерок играет с листьями красного клена, а земля под ногами остаётся твёрдой... людские сердца преисполнены спокойствием.В неизведанных местах, куда не ступала нога уставшего путника, за пределами взгляда обычного смертного...Далеко-далеко в высоких горах, окутанных непроглядным туманом, в глубине леса, коему нет конца и края, вы найдёте того, кто покой охраняет...
***
В очередной раз светлый день сменился сумраком непроглядной ночи. Приятные тёплые лучи сдались, не устояли под напором всепоглощающей темноты в сопровождении блеклого лунного сияния.
Утренний восход с вечерним закатом, звонкая трель, сменяющаяся мирной тишиной... Радостная жизнь обрывается печальной смертью. Перемены сопутствуют жизням всех существ.
Ничто не стоит на месте. Время безостановочно движется вперед, меняя все на своем неизведанном белом, а может черном пути.
«Приведёт ли перемена к счастью?»
Познать порядок вещей этой вселенной, предугадать неумолимый круговорот острых стрелок древних часов — поистине непосильная задача.
«А нужны ли мне те самые перемены?»
Никому не ведомо... Похожие мысли временами заседают в головах простых обывателей. Благо, в распоряжении людей предостаточно времени на подобного рода размышления. При таком раскладе их жизням не угрожает опасность, во время которой иные мысли, помимо «спасения», являются по-настоящему абсурдными.
Тьма рука об руку шагает со светом. Покуда неизвестны истинные намерения и способности её... На какие страдания обречет себя этот мир, коли незаметная, еле видимая грань между «добром» и «злом» в один момент оборвется?
Абсолютная власть, господство над пространством и временем... Полное уничтожение всего самого дорогого и приятного сердцу... Усеянный всюду хаос и раздор... Таковой является темень во плоти...
Неудержимая, распространяющаяся подобно чуме... Повсюду сеющая разруху и всеобщее горе... Будущее всего сущего, коль с неё спадут вековые оковы, удерживающие идиллию и порядок всего бессмертного мира.
Пробьет нужный час, и в один момент, вопреки ожиданиям человечества, спадут многолетние кандалы, и под тяжёлый звон цепей настанет новая эра... Эра, наполненная болью и страданиями. Сладкий миг победы и нескончаемая темнота без единого проблеска света, веры и надежды.
Вселенная ничтожна. Она рождена во мраке не способной противостоять ему. Ночь — царственная особа, одной ей подвластно определить законы сего мира: погружение человека в царство снов и забытья, ежедневное отправление солнца на покой, идеальное время мощного прыжка саблезубого хищника, в последствии рокового для ни о чём не подозревающей добычи.
За все время существования непроглядной тьмы и нескончаемого мрака... Однажды, на радость всему светлому и радостному, появится единственный лучик всеобщей надежды, противостоящий всему злу сего бренного мира. Один он способен защитить всю и вся. А имя ему...
***
Нефритовое копье рассекает ночную гладь, заставляя багровые форменные листья трепыхаться и закручиваться в безумном вальсе. Яркий алый цвет отливается на невесомых листочках.
Наикрасивейшая картина приятная для глаз: листва, насквозь пропитанная запахом свежей крови, буйно кружится, разрезая всё и всех на своем пути одним прикосновением, будь то друг иль враг.
Один взмах, два, три — точно в цель. Словно длинная наточенная катана в руках опытного самурая, тяжелое древковое оружие разрезает аккурат на две половины всё, до чего только способно дотянуться. Подобно когтям разъярённого зверя, вырвавшегося из своей клетки. Острые когти рвут и мечут темные сгустки негативной энергии. Подобно землетрясению на врагов обрушивается град резких и мощных ударов, сбивающих с ног.
Со скоростью света наносятся колющие и режущие атаки. Не удастся скрыться от вездесущего вихря, настигающего противников с невероятной точностью. Ни громадному валуну, ни алмазной руде не представится возможности противостоять яростному шквалу.
Ветряные потоки, когда-то столь приятные и ожидаемые в летние знойные деньки, оставляют от врагов кучки пыли.
Идеально отточенные движения, поразительная грация и молниеносная реакция воина помогают с легкостью одерживать нескончаемые победы над существами не от мира сего.
Сколько бы потусторонней нечисти ни показывалось на горизонте, в конечном счёте они падут, не оставив и весточки о былом величии. Никто не узнает о временах, в коих нечисть была способна учинять раздор и смуту.
Вечно озлобленные, жаждущие мести сущности не уходят на покой. Наполненные болью и разочарованием, ни за что на свете не примут поражения.
Неспособные сдаться, подпитываясь ненавистью из глубин своих раздробленных на части душ, они продолжат сеять страх и ужас всюду, покуда не исчезнут из мира раз и навсегда.
Их воля непоколебима, как и воля благородного адепта, обязывающего честью и долгом.
Минуло не одно столетие с Войны Архонтов. Время беспощадно сжигало прошлое, стремясь к ещё более беспощадному будущему.
Немало воды утекло с тех пор. Былая сила со временем угасла, не струилась безумными потоками; божественное величие с почётом и славой перестали быть значимыми; несметные богатства и роскошь не привлекали внимания, а власть стала повседневной рутиной.
Многие из выживших Архонтов утратили своё совершенное могущество, доверившись смертным людям. Времена меняются, ценности становятся иными, но злоба павших в битве не увядает по сей день.
Павшие в битве Архонты никогда не усмирят свой гнев и гложущее чувство мести, окутывающее все некогда божественные, преисполненные честью, останки.
Павшие божества — демонические создания, порождающие злых духов.
Им могли противостоять исключительно сильнейшие из сильнейших воинов-адептов. Защитники Якши противостояли злобным духам, достойно сражаясь изо дня в день...
До тех пор, пока тьма не поглотила их души, наполняя сознания Якш яростью, страхом и безумием. В конце концов остался единственный, кого не смогла поглотить тёмная карма...
Стремительно разрезав пространство в округе, уничтожая очередную партию озлобленных духов, адепт отскочил на полметра назад, скользя по сухой желтоватой траве. Опираясь на левую ногу, он, с поразительной легкостью взмыв вверх, оглушил врага правой.
Подскочив ещё выше, воину удалось проделать в существе сквозную дыру, тем самым окончательно избавиться от него и рассеять по ветру.
Не останавливаясь ни на мгновение, герой, молниеносно рассекая воздух, изничтожил стоящего ниже демона. Точный укол оставил от третьей сущности мимолётную дымку.
Резкое убийство четвертой не заставило себя ждать - поразительно точным ударом с разворота. Пятую же поглотил кручёный удар копья, чем и завершилась комбинация.
Моментально пригнувшись от внезапной атаки, копейщик описал своим орудием убийства полумесяц, точно рассекая врагов на пополам.
Рывок влево, а за ним такой же вправо. Одни былые воспоминания трепыхались в ночной тиши, раз за разом устремляющиеся ввысь от порции новых ветряных порывов и сокрушительных ударов.
Всего за пару секунд непрерывные скачки истребляли огромное количество тёмных тварей. С трудом отдышавшись, копьеносец продолжил наносить новые серии ударов один за другим.
Не ведая жгучей боли и мучительной усталости, он сокрушал бесчисленных теней, досаждающих отовсюду, словно им никогда не будет конца и края.
Непревзойденная мощь и ловкость поражала, однако тёмные тени в свою очередь не были пустым звуком. Они с каждым разом гораздо сильнее сужали круг.
Яростно бросаясь в бой, разнося всё на свое пути, не ведали жалости.
С новыми нападками их преимущество только возрастало. Поверженные существа сменялись другими, сразу же возвращаясь к ожесточённому сражению.
Двигаясь со скоростью света, словно голодные волки, они рвали всё на своем пути. Неистово разрезали плоть адепта раз за разом.
На его теле уже было несчётное количество различных ран и порезов, которое с каждой секундой увеличивалось в численности.
Из-за одного неверного движения, небольшого промедления или крохотной задержки повреждения добавлялись с невероятной быстротой.
Битва не терпит промедлений. Описав круг в воздухе, словно танцуя, адепт уничтожил очередную группу демонов менее, чем за секунду.
Мгновение, и прилив теней мозолил глаза. Неугомонные создания набрасывались на Охотника за Демонами, желая не оставить ни единого живого места на человеческом обличии.
Отхаркивая кровь, он продолжал давать отпор порождениям тьмы.
Взмыв высоко-высоко, он нанёс удар прямиком в землю, отбрасывая порождения ночи на приличное расстояние. За пару мгновений перевести дух и вновь ринуться в бой.
Одержать победу хоть на один день... Подарить людям ещё немного времени... С недавних пор их количество сильно возросло, по сравнению с прошлым.
Демоны старались захватить разум воина, разум того, кто удерживает их от порабощения целого мира, вот только, вопреки их желаниям, он не подпускал теней чересчур близко к себе.
Пускай время от времени у них выдавалась возможность нанести ранение, сверкающее копье мгновенно превращало в прах всех, кто осмеливался нарушить личные границы героя.
Раскидав существ на приличное расстояние, адепт упал на одно колено, опираясь на своё оружие. Капли пота скатывались по лицу, не терявшему самообладания даже в разгар битвы.
С трудом удерживая глаза открытыми, он старался оценить своё положение. Сражаясь в одиночку, насколько бы ужасной сначала не казалась ситуация, Сяо выходил из любого положения. Упираясь наконечником в мягкую землю, он постарался встать, отчаянно хватая воздух ртом.
Всё тело сковала неумолимая дрожь, он, с трудом поддерживая сильный хват, облачился в маску Завоевателя зла.
Какой бы безграничной мощью она его не наделяла, насколько бы сильно не помогала в бою...для носителя будет лучше не частить с её использованием.
Тело словно перестало чувствовать режущую боль от полученных ранее ранений, дыхание относительно нормализовалось, а силы будто стали нескончаемым ресурсом.
Вновь вернувшийся в строй адепт безостановочно избавлялся от темных существ.
Он чувствовал, что маска просто создала иллюзию того, что он чувствует себя хорошо, на самом же деле тьма, ненависть, разочарование заполняли его с большей скоростью и в большем количестве.
Чувствовал, как через какое-то время будет не в состоянии находиться в сознании, возможно даже при смерти. Но таково его предназначение — единственная цель.
Ни больше, ни меньше — его обязанность, которую он должен выполнить даже ценой собственной жизни.
Не теряя ни секунды времени, не жалея сил. Он с ещё большей скоростью рвал порождений тьмы на мелкие кусочки, с каждым разом всё сильнее травмируя себя.
Окончательно потеряв контроль над ощущением реальности, своими чувствами и действиями.
Размахивая орудием убийства во все стороны, адепт чувствовал — мгновение и у него откажут руки, однако он не может остановиться сейчас.
Ведь стоит остановиться на секунду, и Тьма захватит процветающий город торговли — Ли Юэ, а вслед за ним и все владения Властелина Камня.
Распространится дальше, с каждым разом охватывая новые территории, и в конечном счёте будет господствовать над всем и каждым.
Ему нельзя позволить этому произойти. Последний рывок и со всем будет покончено. Пройдёт ещё один мирный день, настанет новый...
Его защита не ослабнет, он сможет всех защитить. Ещё чуть-чуть, ещё немного и всё это закончится. Он не проиграет.
С подобными мыслями Сяо продолжал наносить сокрушительные удары по тёмным сгусткам, больше не останавливаясь и не переводя дыхания до тех пор, пока...
— ...Кх... — он не упал без сил. Не в состоянии пошевелиться, окружённый тёмными тварями, не чувствуя рук и ног.
Конец. Самый что ни на есть настоящий конец. Неравенство сил не имело значения. Поражение означает поражение, собственную слабость и, конечно же, предел... всеобщим надеждам, ожиданиям, людским жизням...
Осознание погружалось в отчаяние, заставляло съёжиться от страха.
Вдох-выдох, вдох-выдох из раза в раз.
Нервно переводя взгляд со словно пропитанных насквозь иссиня-чёрными чернилами теней на ночное небо, сверкающее едва заметной лазурью, засматриваясь на высокие живописные горы, и наконец останавливая свой взгляд на бурлящей успокаивающей прозрачной воде.
Журчащий водопад поражал своей способностью «усмирять» даже самых грозных нечеловеческих существ, находящихся между жизнью и смертью.
Засматриваясь на местные пейзажи, благородный воин терял время. Облака неспешно плыли по небу, то скрывая, то вновь открывая взору крохотные огоньки.
Безуспешно стараясь поднять одеревеневшую руку, Сяо тихо пшикнул почти про себя. Где-то на дне души, глубже Марианской впадины, с трудом трепетали странные мысли.
«... Как бы хотелось дотронуться до сияющей звезды. Привести к концу бесконечные страдания и просто...просто...»
«Просто глупости. Подобные мысли недопустимы...»
Обрывал свой и без того безудержный поток ненужных мыслей. Так непредусмотрительно с его стороны забивать голову несвязным бредом.
Главная задача — концентрация на битве, а также — какие меры стоит предпринять при отказе рук, ног и полной недееспособности.
С трудом связывая безумные идеи друг с другом, адепт сдался. Невозможно полагаться на разум в данной ситуации.
Единственное возможное действие — это дать отпор очерняющим своим видом созданиям.
Люди с успехом доказывают: невозможное возможно, стараниями можно добиться невероятных высот.
Высшие же превозмогают в десятикратном размере. Одним существованием даруя надежду всему народу, смеющему поклоняться Великим Божествам.
Кем Сяо станет, если в конце не выстоит, не выдержит груза на своих плечах... Что станет с верой окружающих... Падёт целая организация, да что уж там, легенды будут переписаны и сожжены.
Неизменное лицо отдавало слегка заметной белизной, видимой сквозь демоническую маску. Сохраняя вечное спокойствие, он всё ещё старался подняться.
Никакого успеха. Сколько ещё мгновений пройдёт до тех пор, пока отвратительные порождения не достигнут своей конечной цели?
Смиренно принять поражение и тихо сгнить в земле — не настолько плохая идея.
Мёртвые не чувствуют сожалений, не разгребают последствия бедствий и, конечно же, перестают удерживать целый мир на своих плечах, из раза в раз склеивая по кусочкам, стоит ему только надломиться.
Нет! Ни за что на свете он не сдастся. Превозмочь себя, отринуть все мирские чувства...
Невзирая на раскрытые кровоточащие раны, постоянную физическую усталость и сгущающиеся тучи над собственной головой...
Стоило только подняться, как твёрдая земля притягивала обратно.
Истощенное тело не слушалось, будто окончательно и бесповоротно онемело. Стало каменным, лишённым жизни.
Каждая последующая попытка лишь увеличивала количество и без того багровой крови на молодой зеленеющей траве.
Ко всему прочему, стенания Сяо перестали быть еле слышными и уже сливались с каплями дождя и страдальческим воем теней.
Полуобморочное состояние мешало думать, действовать. Нечеткое изображение становилось всё хуже и хуже. Пока картинка окончательно не пропала.
Прогремел гром, подобный громадному взрыву. Поле брани заполнилось неистовым запахом.
Отчаянный, безудержный, полный чем-то ранее не ведомым и новым.
Пространство в округе будто содрогнулось: деревья задрожали от страха, журчание воды утихло, вопль тёмных существ мгновенно стих и повисло некое смятение.
Верно само Небо и Земля ужаснулись от надвигающейся бури...
Истощающий негативную ауру, горящий алым пламенем.
Убить, убить, убить, убить.
Покромсать на куски, избить, нанести вред, задушить, приструнить, уничтожить любой ценой — истинная цель его происхождения.
Цель, ради которой он и был послан в этот мир.
Единственное предназначение!
Конец всему, раскол, переворот, что угодно...
Только достижение цели.
Не важно чем жертвовать, не важно кто попадёт под горячую руку.
Всё давно было предрешено не известно кем.
Озлобленные тени сжались в комочки и почти заскулили. Пред ними возник противник в несколько десятков раз сильнее их самих. С поразительно разрушительной силой, истощающий более сильную тёмную энергию, нежели они сами.
Ступая по нагревающейся земле твёрдой поступью, не останавливаясь ни перед чем.
Горячие клубы пара распространялись по округе с сокрушительной скоростью, подобно туману скрывали то, чего видеть не следует.
Луна словно вовсе исчезла с синего неба, оставив после себя лишь непроглядный мрак.
Открытые раны адепта истощали клубы черного дыма, резонировавшего с отвратительным железным запахом.
Глаза маски, как и его собственные, излучали уже не приятный лазурный цвет.
Нет.
Это был глубокий красный, наполняющийся рыжеватыми вкраплениями, захватывая всю цветовую гамму.
Саблезубый тигр во плоти: ловкие и прыткие движения, нескончаемая жажда крови, острые когти с клыками, разрывающие плоть жертвы и, разумеется, безумие.
Живое воплощение берсеркера, не взирающего даже на сломанные конечности.
Бесконечно сражаясь с пеной у рта, безостановочно нанося удары, вдыхая через раз.
Этому нет конца!
Сражению не будет края!
Убивать, уничтожать, рассекать и по новой.
Безостановочно, теряя контроль над собой, упиваясь кровью врагов.
Сколько лет, веков пройдет прежде, чем свирепый воин наконец сломается и рухнет наземь?
***
Тихая, почти неслышная мелодия издалека, напоминающая утренний щебет птиц, разливающийся далеко-далеко, услаждая своим звучанием.
Спокойная и приятная на слух, размеренная, совсем не торопливая.
Духовые инструменты всегда поражали своим изяществом и красотой не только в звучании. Идеальная форма инструмента придавала некий шарм музыканту, взявшему его в руки.
Пусть даже неумелые барды или же путешественники-любители, играющие на них в своих дальних странствиях для получения удовольствия.
Магия в первую очередь была на стороне музыки. Всего семь нот, немного знаков и пара ключей могли сотворить сильнейшее магическое заклинание.
Музыка способна на всё что угодно, великое множество свойств всецело в её власти. Убить или же спасти — решать мелодии и тому, кто её исполняет.
Ничего. Совершенно ничего. Пустота. Тьма. Темень. Непроглядный мрак. Боль. Ничего. Больше ничего. Кто я? Что здесь делаю? Что происходит? Ничего. Ничего не понятно. Ничего. Совсем. Что это?
В полузабытье тёмный силуэт пошевелился. Затихающий дождь понемногу смывал лужи кровавого месива, рассеивая остатки нежити.
Белоснежный полумесяц взял бушующие тучи под свой контроль и поспешил разогнать их куда подальше. Тишь да гладь, как выражаются люди.
Лёгкий ветерок ласкал своим присутствием.
Не срывал листочков, только гладил траву, заботливо унося прочь всю злость и обиду, поселившиеся на ней ранее.
Звуки флейты сливались с журчанием уже спокойного ручейка.
А звёзды всё так же ярко блестели на небосводе. Из них получался хороший квартет и даже очень.
Шаг, второй, а за ним третий. Дрожащие ноги вели адепта в неизвестном направлении. В неизведанную даль, не виданную ранее.
Тяжелое дыхание сопровождало изнемождённого путника, а стрекот сверчков указывал направление.
Куда он шёл?
К чему стремился?
Он не знал. Не осталось сил на мысли.
Словно что-то неведомое вело его куда-то, не желая отпускать.
И всё же, что же это могло...
— Мм? Кто же мог прийти сюда в столь поздний час?
***
— Кх... — Сяо отхаркнул кровью на влажную землю.
Быстрым движением адепт провел по губе большим пальцем.
Бирюзовая ткань перчаток приобрела красноватый оттенок.
Шатаясь на месте от колоссальной кровопотери, парень с трудом держал равновесие, стараясь сохранять ещё не потерянный полностью рассудок.
«Боль усиливается. Не к добру...»
Лишь от небольшого прикосновения к главному козырю адепта — Маске Охотника за Демонами, Сяо пронзила жгучая боль, словно небольшая молния ударила в его тело.
Прикусив губу, адепт настолько быстро, насколько это было возможно, водрузил свой единственный «ключ к спасению» и чуть было не сорвался на крик.
Дьявольская Маска как будто поедала лицо парня, принося с собой новую волну невыносимой боли.
Кроме того, создавалось ощущение, что она горела и тому сопутствовал свойственный запах...а может это всего-навсего было галлюцинацией или же предсмертным видением.
«Невоз...можно.»
Не выдержав своеобразного испытания, устроенного орудием убийства, адепт опустился до низкого рычания, отвлекающего от ежесекундных наплывов нестерпимой рези.
Неизвестная мрачная пелена заполнила собой округу, Сяо оставалось только размахивать копьем во все стороны, надеясь, что он, в свою очередь, убивает порождений тьмы, нежели живых людей.
Невероятным образом чувствуя брызги чужой крови на своей коже, адепт понимал, что до сих пор в сознании.
Двигаясь по инерции, ему ничего не оставалось, кроме как отдаться некому порыву и выполнить долг, огромным грузом, лежащий на его плечах.
— С... Аргх! — безумие и непроглядная тьма. Больше ничего. Ничего. Ничего. Ничего. Ничего... Ничего... Ни-че-го... Ничего?..
***
— М~♪Мм~♫ — мелодичный голос заполнял помещение, с легкостью отскакивая от стен.
Отдалённые отзвуки весёлой музыки, приятный запах свежего вина прямо из бочки, урчание котиков, принимающих солнечные ванны прямо на...
— Апчхи! — адепт с силой разлепил глаза.
Щурясь от яркого солнечного света, старался осмотреться. Белоснежные стены, деревянная мебель...
Где же он?
— О, посмотрите кто проснулся~♪ — перед Сяо предстал юноша невысокого роста в одеждах мятного цвета, держащий в руках пушистого кота.
Адепт на мгновение закрыл глаза и призадумался. Внезапно осознав и почувствовав нечто...
Он вопросительно смотрел на юношу:
— Бар...батос? — и прожигал взглядом, принимая сидячее положение.
— Е-хе, сколько же времени прошло с тех пор, как...апчхи! — так и не закончив фразу, юноша поспешил выпроводить пушистика прямиком через дверь.
Вильнув хвостом, грациозно и неторопливо шагая, котик скрылся на оживленных улицах.
Шмыгая носом, юноша жаловался:
— Как же мне не везееет...! — с наигранной детской интонацией это звучало довольно-таки забавно. — Рад тебя видеть после стольких лет, Алатус, — добродушно улыбаясь, он наконец удостоил адепта взгляда.
Прервав зрительный контакт, адепт бросил:
— Сяо. Моё имя.
Немая пауза ненадолго воцарилась в небольшой комнатке. Юноша перебирал ящики, наполненные всем подряд, и был чем-то немного обеспокоен.
В подобном состоянии он находился крайне редко, ведь чаще всего серьёзность и сосредоточенность заменяли легкомыслие и жизнерадостность.
Всё ещё находясь в полудреме, адепт решил спросить:
— Барбатос...
— Лучше «Венти», — не переставая искать явно нечто важное, поправил юноша.
— Зачем ты привел меня сюда?
***
— Мм? Кто же мог прийти сюда в столь поздний час? — мелодия на мгновенье умолкла, крохотная пушистая кисточка не переставала трепыхаться на ветру.
Юноша перевёл взгляд с музыкального инструмента на незваного гостя, смевшего потревожить музыканта в ночной тиши.
Уже приготовившись к тому, чтобы отчитать путешественника, снующего во мраке, тем самым подвергая себя невероятным рискам и опасностям, кишащим в округе, юноша оторопел.
От удивления он чуть было не выронил свой дорогой и горячо любимый инструмент.
Картина воистину была нелицеприятной: небольшая фигура в темноте по очертаниям вырисовывала невысокого парня, с головы до ног покрытого кровью, опиравшегося на громоздкое древковое оружие.
Он застыл, словно погрузился в транс, от звучащей ранее мелодии.
Тёмная аура, исходящая от демонической маски медленно, но верно рассеивалась, не с концами, но отступала прочь.
Качнувшись раз, фигура повалилась наземь, словно испустила дух.
Орудие убийства торчало из земли по направлению к небу, создавая картину некого «павшего война».
Багровая кровь ковром расстилалась под воином, дополняла образ, придавала трагичность.
«Картина маслом» возымела свой эффект — юноша моментально пришёл в себя и сорвался к обессиленному путнику.
Аккуратно положив флейту у корней огромного дерева, юноша постарался поднять, судя по всему, парня, что у него вышло без особых усилий.
Боясь лишний раз вздохнуть и тем самым убить паренька, юноша осторожно положил его голову к себе на колени.
Маска «путника» беспомощно рухнула на землю, оголяя лицо парня, словно беспощадно порубленное на части.
Бледная, как у мертвеца, кожа еле проглядывалась сквозь кровавые следы, навевала мысль о худшем исходе.
Даже в бессознательном состоянии лицо отдавало невыносимой болью — агонией, которую наверняка испытывал в эти секунды воин.
Сбивчивое дыхание не собиралось ровняться, а сердце стучало со скоростью света, но очень тихо, почти не слышно.
Юный бард старался сохранять спокойствие и ясность ума. Его охватил сильный страх за жизнь адепта.
Удостоверившись в том, что павший воин всё ещё дышит, бард был не намерен расслабляться.
Всегда оставался шанс на спасение, насколько бы безвыходным не казалось положение.
Понимая, что медлить больше нельзя, юноша поспешил остановить кровь подручными средствами.
Бард решил пожертвовать своим плащом для спасения воина и использовал ткань как удавку.
Убрав флейту за пояс и скрыв существование копья, он накрыл раненого тем же плащом и поспешил отвести адепта в место, где сможет оказать последнему медицинскую помощь, там, где нет постоянных сражений и туда, где они смогут отдохнуть хоть какое-то время...прямиком в Город Ветров.
Вечерние улицы не полнились людьми. Жители Города Свободы больше предпочитали дневное время суток.
Жаворонки вставали раньше, желая быстрее начать новый день и наполнить его звучными песнями и весёлыми плясками, отработать смену или встретиться с давними друзьями, провести время с родными за бокалом вина, написать стихотворение, приготовить вкусный обед, обрадоваться своим успехам, просто отдохнуть за интересной книгой...
Такие мелочи навсегда оставались в сердцах людей, рожденных в Мондштадте.
Даже в самые тёмные времена помогали людям верить и надеяться.
Предпочитая свободу всему прочему, народ Монда поистине был счастлив.
Огонь не переставал гореть в их глазах, а попутный ветер направлял его в нужное русло, освежая знойные дни, гоня прочь страхи завтрашнего дня.
Тихая ночь полнилась приятными звуками, более успокаивающими, нежели днем: журчание фонтана и звон золотых монеток, движимых рябью; шелест опавших листочков, бережно собранных в несколько кучек; сопение дружелюбных собачек, мирно спящих в округе и такие же мирные кошки, в отличие от первых бодрствующих в ночное время; в какой-то мере приятный скрип старых ветряных мельниц...
Город спит, вместе с ним спят мирные жители.
Не спят лишь тёмные силуэты, медленно, но верно добираясь до городских улиц, прямиком через ворота, нарушая тишину приглушённым тяжелым дыханием.
Бард сильно запыхался, но даже не думал останавливаться.
В конце концов не каждый день ему приходится таскать мешки с картофелем в лице Охотника на Демонов.
Ликуя в душе от ненадобности оправдываться перед стражей (благополучно отправившейся на патруль вдоль стен) за поздние прогулки, а также уверять их в том, что он абсолютно точно не убивал человека (что было абсолютной правдой, ведь человеком тот и не являлся), бард направился в небольшой домик и был таков.
Следов «преступник» не оставил, только всколыхнул невесомые лепестки-пушинки одуванчиков.
Первый этаж дома служил небольшой лавкой-мастерской, в которой изготавливались и продавались самодельные гончарные изделия.
Владельцем был мужчина преклонных лет.
Его жена умерла несколько лет назад, из-за чего бизнес стал потихоньку увядать.
Берт, так зовут мужчину, унаследовал семейный бизнес от своего отца, известного в то время во всём Тейвате «Мастера гончарного круга».
Дела шли в гору, мора лилась рекой благодаря тому, что Берт был молод и влюблён. В то время он работал совместно со своей любимой женой.
Она была творческой личностью, всей душой и сердцем любила искусство, жила им. Роспись лежала на её плечах, радуя глаз.
Покупателям нравились их совместные труды.
Посуда, сделанная в их мастерской, наполнялась какой-то особой энергией.
Однако, в какой-то момент болезнь оказалась сильнее её желания творить и сломила девушку, намертво приковав к кровати. Болезнь сломила не только девушку, но и её супруга. После гибели возлюбленной Берту было очень сложно продолжать дело.
Каждый раз, когда он брался за работу, он вспоминал о кончине своей супруги.
Мужчина больше не испытывал радости при изготовлении посуды, а его руки неистово тряслись.
Изделия стали однообразными, рынок заполнился более амбициозными и выдающимися мастерами.
Наследников не было, прибыль же была крайне маленькой.
Труды предков канули в лету, все забыли некогда великого и выдающегося «Мастера гончарного круга».
Все эти факторы вынудили освободить второй этаж своей мастерской для усталых путников за небольшую сумму.
Так юный бард и поселился на втором этаже гончарной лавки.
Хотя наличие временного места жительства немало огорчало юношу.
Во-первых, это ограничивало особую свободу, во-вторых, появлялось чувство ответственности.
Однако, в какой-то степени бард был доволен своим решением.
Крыша над головой всегда была кстати, к тому же чувство «дома» неимоверно согревало душу.
Место, откуда можно уйти и куда можно вернуться, должно быть у каждого.
Пускай это и означало систематические траты на плату дома, а не на десять (а то и больше) бутылок того же вина.
Жизнь обычного человека полна горестей и радостей, только спустя некоторое время барду удалось это осознать.
Уложив измученного парня на подготовленное место, юноше наконец удалось отдышаться.
Он тупо уставился в потолок, явно о чем-то думая, старался прийти в себя.
Прошло всего ничего половина ночи, но ложиться спать пока нельзя.
Оставлять адепта в таком состоянии было плохой идеей.
Зевая, парень потянулся и с неугасающей энергией начал бегать туда-сюда, лишь бы спасти адепта и вдохнуть в него жизнь.
Для начала бард поудобнее уложил израненного воина на кушетку, подложив плащ с ещё не высохшей кровью.
Стараясь особо не шуметь, юноша принес воды и начал осторожно промывать раны адепта, избавляя бледную кожу от багровых пятен.
Дыхание до сих пор было сбивчивым, напряженность не спадала с лица раненного.
Закончив с небольшой дезинфекцией, юный бард сделал несколько компрессов для того, чтобы хоть немного улучшить состояние адепта.
«Утро вечера мудренее» — промелькнуло в мыслях юноши.
Решив, что надо поспать, а на утро уже определиться с нужными лекарствами, бард заснул беспокойным сном прямо возле раненного адепта.
Но не прошло и часа, как тело больного сковала сильная судорога.
Юноша не представлял, что было принято делать в подобных случаях.
Схватившись за голову, он наматывал круги по комнате, пытаясь выдавить из себя хоть какую-то идею.
Бард постарался сложить пазл в голове, он чувствовал, что упускал нечто важное.
От его резких движений бамбуковая флейта, не удержавшись, упала, катясь прямо к кушетке с полуживым адептом.
Упавший инструмент вернул ясность ума. Юный бард осторожно поднял флейту и удостоившись в том, что она не повреждена, начал наигрывать мелодию.
Он играл тихо, подобно вечернему летнему ветру. Сливаясь с тишиной ночи, нисколько не перебивала стрёкот сверчков, мелодия нерасторопно лилась.
Умелый музыкант и изящный инструмент вместе заполняли пространство вокруг себя миром и гармонией.
Так музыка и звучала до тех пор, пока дыхание адепта полностью не выровнялось, а рассветное солнце не показалось из-за гор...
—... — адепт молчал, а точнее, между ними двумя повисла немая пауза.
Венти тоже молчал, сосредоточившись на «поиске сокровищ» в бездонных ящиках повидавшего многое на этом свете комода.
Сяо задумался о чём-то действительно важном, он словно отключился от реальности на какое-то время, пока в его голове внезапно не щёлкнуло.
Резко поднявшись с кушетки, воин ощутил невыносимую резь во всех участках тела, неслышно шикнул, не изменившись в лице, и почти согнулся пополам.
Бард моментально среагировал, словно уже заранее предвидел один из подобных возможных вариантов, и поспешил подхватить больного.
— Тебе нельзя двигаться! — Венти сорвался на крик, чего чаще всего не допускал. — Раны в любой момент могут открыться! — понижая тон голоса, медленно и осторожно, он вернул измученного адепта на кушетку, боясь, как бы тому не стало ещё хуже.
Венти сел на табурет, заранее приставленный к спальному месту:
— Вроде Защитник Якша, а ведёшь себя как ребёнок, — заключил Бард, наигранно ворча.
— Барбатос... — начал Сяо.
— Венти же! — перебив первого, поправил юноша.
Израненный адепт вздохнул:
— Порождениям тьмы безразличны мои раны, — заключил он и вновь попытался подняться.
Боль, как его верная спутница, отозвалась на действия первого.
— Не двигайся! — Венти протянул руку, жестом останавливая больного.
Под его глазами виднелись небольшие синяки, да и в целом его вид оставлял желать лучшего: растрёпанные волосы, помятая одежда, кожа также могла похвастаться бледностью, однако до бледности кожи Сяо ей всё же было далеко.
Бард глубоко вздохнул и слегка поник:
— Сяо... Прошу тебя, — он обеспокоенно посмотрел на адепта, в его взгляде читалась тревога за состояние первого.
Юноша хотел было сказать что-то ещё, но опешил. Наверняка сказывалась усталость после бессонной ночи.
Он опустил взгляд, нарушив зрительный контакт, будто говоря Охотнику на Демонов о том, что второй в конце концов волен самостоятельно решить, как именно тому поступить.
Сяо молчал, не подавал признаков жизни. Казалось, силы совсем покинули его. Закрыв глаза, он легко кивнул, но барду хватило даже этого.
Венти немного приободрился и направился к старенькому комоду, занявшись привычным копанием. Адепт украдкой наблюдал за юношей, периодически посматривая в окно на улочку, полную людей.
— А, нашёл! — не прошло и пары минут, как поиски наконец увенчались успехом.
Бард вернулся к уже родному табурету.
Воин вопросительно посмотрел на того, а затем перевёл взгляд на то, что́ именно юноша держал в руке.
Это была небольшая коробочка, с виду обычная и ничем не примечательная. В таких девушки обычно хранят швейные принадлежности. Данная коробочка отличалась лишь бóльшим размером, да и только.
Однако, содержимое также заметно отличалось, стоило только открыть её.
Внутри находились медикаменты, завернутые в белоснежные свертки, а также молочного цвета бинты.
В комнате Венти находились преимущественно вещи Берта — хозяина дома — которыми он позволял пользоваться.
Эта небольшая аптечка вполне могла принадлежать его покойной жене.
Бард окинул изувеченного адепта взглядом, стараясь всё правильно рассчитать.
Сяо закрыл глаза, его лицо всё так же оставалось бесчувственным, словно сделанным из камня.
Поздно жалеть о чём-либо, коли выбор уже сделан.
Да и смог бы он вообще уйти из Города Свободы, как ни в чём не бывало вернуться в Ли Юэ и продолжить свою рутинную работу — истребление тёмных существ.
Повезло, если бы воин смог не только встать с кровати, скручиваясь от боли, но и пройти пару шагов.
Венти окунал бинты в уже приготовленное лекарство-антисептик.
Ему было важно не только остановить кровь, но и обеззаразить раны.
Он тепло улыбнулся адепту и приступил к лечению.
Сяо было тяжко сохранять лицо.
Хоть обработка ран была не настолько болезненной, как получение тех же самых ран, чувства не из приятных в любом случае.
Якша время от времени покусывал губы, периодами его дыхание сбивалось.
Бард старательно перевязывал раны, дабы в скором времени вероятность того, что они смогут открыться, приравнивалась к нулю.
Всего за какую-то дюжину минут от крови не осталось и следа. На её месте красовались чистые бинты, пропитанные антисептиком.
— Готово! — победно заключил Венти и отложил уже собранную аптечку в сторону.
Он потянулся, разминая уставшие мышцы. Пусть ему и не хотелось того признавать, усталости все же удалось взять верх над ним.
Давненько архонт не чувствовал человеческую усталость в противовес вечному веселью и свободе.
Гуляя по городским улицам с небольшой бутылочкой хорошего вина, не заботясь о завтрашнем дне, ночуя на первом попавшемся толстом дубе...
Это все давно стало повседневностью «обычного человека» или же того, кто придерживается человеческого образа.
Да, именно этим бывший Архонт и занимается: просто бездельничает и валяет дурака день ото дня. Вроде как следует своим убеждениям, тому, во что верят все жители Мондштадта...
«Единственный Архонт для них способен сотворить невозможное: направить стремительные потоки хладного ветра на север, или же ласкающий кожу и волосы теплый бриз в сторону юга, подхватить невесомыми ветряными крыльями горожан, заслонить непреодолимым бураном в случае беды, всколыхнуть листву деревьев, сдвинуть могучие горы, сотворить из ничего нечто во имя людей, во имя их собственной свободы.
Отдающие свои чистые и благородные сердца, безукоризненно веря, принося свои искренние молитвы, народ Мондштадта, преисполненный надеждой и правдой, ни за что не отречется от самого дорогого в жизни.
Нематериальное, то, что нельзя было забрать и присвоить, то, что не светилось золотым светом.
Они бережно хранили Её в своих хрупких душах, старались не потерять, удержать в целостности и сохранности.
Свободу, к коей невозможно было даже прикоснуться, хранили подобно сундуку с сокровищами»
Таковыми являлись убеждения людей, живущих в Городе Свободы. Могли ли они совпадать с его собственными...
Во что Он верил?
Независимо от эры и листков календаря, сменяющих друг друга, люди стремились к невозможному, к некой силе, имеющей целый калейдоскоп различных вариаций.
Физическая сила, сила знаний, сила музыки, поэзии и так до бесконечности.
Желания отличались друг от друга, менялись не по дням, а по часам! Кто-то хотел побеждать, кто-то созидать, кто-то сохранять. Но одно всегда было неизменным...
Человеческая слабость.
Люди с самого начала всех начал — рождения человеческой эпохи были предоставлены всему миру и самим себе, при этом не имея ничего стоящего.
У них не было острых клыков или когтей для защиты, они не имели знаний об этой вселенной и как таковой способностью подчинять себе стихии не обладали.
Так считали Всевышние Божества — совершенные существа, именуемые Архонтами.
Боги были и навсегда останутся той самой мощью, до которой просто невозможно было дотянуться простым смертным.
Преимущество, о котором мечтали люди во плоти.
Бесподобные существа, правящие всем вокруг. На Небесах в достатке имелись и знания, и традиции, и богатства.
Безупречные мелодии наравне с благозвучными стихами, превосходная живопись, и конечно же, сами Архонты — воплощения величия и могущества.
Однако, кое-чего не хватало. Власти, чего не мог предусмотреть их вид.
Попытки подчинения себе одного божества другому зачастую оканчивалось кровопролитием. То были сражения не на жизнь, а на смерть.
Каждый архонт был до невозможности силен, в своем роде даже непобедим.
Чаша весов лишь изредка склонялась.
Получая свою силу из Селестии, невозможно было повлиять на неё же извне.
Вечные пиры и житие в мире и согласии надоедали Высшим сущностям.
Их поедала скука.
Никакие сокровища и радости не могли затмить ужасающую скуку, царившую кругом.
Так боги и порешали «помочь» людям.
Стать их путеводной звездой, направить туда, куда «следовало» и бесконечно наблюдать за Нижним миром простых смертных людей.
Так было всегда или по крайней мере в течении нескольких тысячелетий.
К великому несчастью Сердца Богов окутала неизведанная ранее никому всепоглощающая тьма. Под её влиянием некоторые божества изменились до неузнаваемости.
Земли, которыми они правили погрузились в отчаянье, наполнились страхом, криками о помощи...
Бесконечный гнёт народа, стихийные бедствия, начало гражданских воин — словно озверевшие, сорвавшиеся с цепи архонты распространяли чуму и на своих подчинённых.
Следуя желаниям своих Богов, люди также становились злыми, их души мрачнели, постепенно умирая, короткие жизни укорачивались всё сильнее.
Оставшиеся архонты понимали — дальше так продолжаться не могло.
Они не могли допустить подобной резни со стороны своих товарищей, не хотели более продолжать страдания ни в чем не повинных людей.
Было решено закрыть источник неугасаемой злобы, при возможности окончательно и бесповоротно искоренить.
Не ведая о происхождении, не зная об уничтожении, боги начали Войну Архонтов.
Запечатав всех, подвергшихся порче, остались всего Семеро Архонтов. Разделив между собой территории, Семеро Архонтов договорились защищать людей и не допускать того, чтобы мстительные божества вернулись на земли Тейвата.
Позже эта обязанность легла на плечи адептов. Одни адепты напрямую не давали вратам, сдерживающих злобных душ павших архонтов, открыться, другие же сохраняли порядок непосредственно в самом обществе людей.
Семеро Архонтов старались как можно меньше влиять на людей, отчасти боясь навредить им или, скорее подобно своим павшим товарищам, погрязнуть во тьме.
«Простые смертные» неплохо справлялись, поддерживали силу своих Божеств, принося многочисленные молитвы.
Всепоглощающая скука вновь взяла свое, однако на этот раз каждый из Архонтов смог найти себе занятие по душе, не пролив ни капли крови.
Нынешний Анемо Архонт — архонт свободы, песен и вина.
Полагаясь на свой титул, он принял решение подобно своему народу прочувствовать ту самую свободу, сорвать оковы и обязательства божества.
Вести обычную жизнь простого человека и, возможно, таким образом лучше понять свой народ.
Однако жизнь простых людей не состоит из одних лишь солнечных и приятных деньков, наполненных свободой души и беззаботным времяпрепровождением.
Она также состоит из личных стремлений, проб себя в каком-то занятии, взлетов и падений, глаз, полных надежды, и пустых очей отчаянья.
Жизнь человека являет собой перемены и вечное движение.
Ведя разгульную беззаботную жизнь, отбросив все божественные качества, стремясь к простой жизни, следуя убеждениям...следуя убеждениям.
Нельзя понять человека, живя в десять, а то и в сто раз больше него самого.
Невозможно понять человека, на которого давят долги. Нереально понять человека, не являясь при этом человеком.
Не получая сил от Селестии, назвать его архонтом можно было с натяжкой. Ни человек, ни бог.
В глубине души он понимал, что неправильно было править Городом Свободы, наполнять жизнь свободных людей нерушимыми законами и его личными правилами.
С другой стороны, он никогда не был даже близко к тому, чтобы познать, прочувствовать повседневность жителей города.
Как-никак, он — один из Семерых Архонтов, хоть уже и в прошлом.
«Боги не ошибаются, а наоборот, направляют свой народ. Мудрые правители толкуют свои учения простым смертным, ведя по пути Истинному, по пути, проложенному самим Божеством».
Архонт Ветра, Архонт Свободы. Только так и не иначе называют Барбатоса, являя собой всю его суть и всю суть его народа. Иначе быть не может.
Нет места сомненьям, пускай он не обладает такой властью, никогда и не обладал.
Он понимал, что представая перед людьми тем самым мудрым великим и всемогущим Божеством, не станет лучше предыдущего Архонта-тирана, коем он становиться даже на пороге собственного изничтожения не собирался.
Свобода заключалась в отсутствие цепей, которые тебя сдерживали, так он считал.
Если твоя душа может воспарить высоко-высоко, значит ты свободен.
Но в этом ли заключалась сама суть свободы. Верно ли он её понимал, правильно ли истолковывал. Кем он являлся на самом деле...
Венти утопал в потоке мыслей, его взгляд сам по себе переместился на сидящую фигуру.
Адепт Сяо — причина, по которой беззаботные «свободные» деньки на время перестали существовать.
Холодный и безжалостный, одним взмахом копья способный похоронить под землей поселение или даже целый город — словно бездушная машина, как страж руин, например, неплохое сравнение.
И как он умудрился довести себя до такого состояния? Даже бездушные машины, не способные на сострадание, нуждались в своем роде в заботе...
Острый взгляд подобный ножу переместился на вялого Архонта.
Каждой секундой разрезая тело барда на кусочки, впившись подобно озлобленной Осе, разозлившейся на простой взмах руки.
Адепт хранил молчание. "Он злится?" — предположил бард. Возможно, лишенный чувств кусок камня действительно был зол.
Но что же его разозлило? Может была подорвана гордость Охотника за Демонами?
Безусловно, Защитник Якша не привык к внезапным проявлениям добродушия или даже ненавидел получать помощь от других.
Такая ситуация абсолютно точно выставляла адепта не в лучшем свете.
Падение означает проявление слабости.
Хоть Сяо и не был слабаком, принимая помощь от кого-то можно стать зависимым от той самой помощи, что в таком случае преуменьшало силу Охотника.
Так, думал Венти, адепт мог считать, а потому в глубине души чувствовал небольшую вину.
Может он вовсе и не нуждался в моей помощи...а если даже нуждался, то не хотел принимать её.
В бессознательстве невозможно не принять помощь, да и...это бы значило то, что ему пришлось бы лежать там...тьма не дремлет, избегая света дневного, активна в ночную пору.
Сяо скрипнул зубами — точно злится. Венти отвёл взгляд, он старался смотреть куда угодно, только не на дымящегося от злости (как он сам предполагал) Якшу.
Охотник на Демонов выдохнул, пока ещё не вернувшись в прежнее состояние, довольно громко, словно упрекая Барбатоса в его безнадежности.
— ...Спасибо... — почти шепотом проговорил адепт и резко перевел взгляд на окно, внезапно заинтересовавшись местными видами и порханием птичек.
Мог ли он собираться с духом чтобы просто...поблагодарить?
Даже сама мысль о том, что адепту нужна особая подготовка для благодарности...
Венти разразился смехом. Вот чего он уж точно не ожидал от себя, а Сяо не ожидал того и подавно. Он повернулся к Венти спиной, слегка поджав губы.
— Как же... — он на мгновение задумался. — ты точно Анемо Архонт Барбатос? — спросил с вполне серьёзным видом, но не решаясь по привычке бурить взглядом юношу.
То ли от усталости, то ли от самой нелепости всей этой ситуации, Венти вновь расхохотался и чуть ли не навернулся с табурета, настолько ему было смешно.
— И все же адепты не лишены чувства юмора, а-ха-ха, — Сяо осматривал парня с ног до головы, словно изучая его подобно научному атласу, попутно размышляя и прикидывая все возможные варианты развития событий.
Застыв, словно оледенев, Сяо на какое-то время удерживал взгляд на парне.
— Сяо, — позвал Венти, — ты же не можешь почувствовать энергетические потоки вокруг себя, не так ли? — юноша попал в точку, Охотник опустил взгляд.
— М... — Венти задумался, а ведь случай был нешуточным.
Это означало, как минимум то, что Якша какое-то время не сможет пользоваться элементальной энергией.
Его тело было истощено, почти обездвижено. Разум находился в беспорядке... Адепт понял мысли барда по выражению лица и ответил краткое:
— Пустяки. — и уже собирался покинуть временное спальное место.
Его взгляд помутнел, а голова начала кружиться от одной только мысли о подъеме с кровати. Как же он был слаб...
— Ты же просто интуитивно обратился ко мне «Барбатос», верно? — заключил Венти. — Словно ты...
Сяо тшикнул, ему хотелось прервать бесконечный поток слов, он жаждал тишины.
Ему было далеко не в радость слышать ту самую чистую правду, исходившую из уст барда.
Это делало его слабее, с каждой секундой, его сила подобно песку сыпалась сквозь пальцы и исчезала.
Он только сейчас заметил мятный плащ рядом с собой.
Его было сложно назвать «мятным», скорее алым, ведь он почти полностью пропитался багровой кровью.
Сяо почувствовал некую тяжесть, до боли знакомую.
Чувство долга, постоянно душащее его. Изо дня в день лежащее неподъемным грузом на его плечах, напоминая о причине существования адепта в этом мире.
За свое «спасение» на Сяо свалился очередной долг, который нужно выполнить в противовес другому долгу.
Он посмотрел на архонта, почти засыпавшего на ходу. Если так подумать, то он обязан жизнью Барбатосу.
Нельзя лишь копить долги, их также нужно возвращать. Услуга за услугу, добро за добро, даже люди так считали.
Сяо вздохнул и принял смиренный вид.
— Говори же. Я выслушаю, — даже так его голос звучал резко, он не привык к приторно-лживым фразочкам и притворству, какими частенько пользовались люди.
На поле битвы нет места пощаде и доброте душевной.
— Останься, — только лишь произнес бард, не желая вдаваться в подробности, ведь даже глупцу понятно, что он имеет в виду.
— ... — молчание вместо ответа, не изменяя самому себе.
Сяо скрестил руки на груди и глубоко выдохнул. Он явно раздумывал, не торопился с ответом.
Старался растянуть это мгновенье абсолютной тишины, чтобы упустить возможность и не ответить.
Дождаться пока бывший архонт отмахнется от собственных слов, осознавая всю их необоснованность.
Он искренне хотел этого. Вся эта ситуация казалась ему странной, неестественной, непонятной, это всё не походило на его повседневность.
Бесконечный бой, кровопролитие, страдания, боль — привычная среда, к которой он давно привык.
Сейчас же, находясь в мягкой постели рядом с Анемо Архонтом в городе Свободы и Ветров, он чувствовал себя не в своей тарелке.
Он отчаянно желал сорваться с места и вернуть все в привычное русло, притворится, словно их диалога никогда не было.
Уничтожать порождений тьмы, исполнять долг — вся его суть, то, для чего он был здесь.
Он знал.
Он чувствовал. Он верил. Так и должно быть, так правильно.
Все что угодно, лишь бы не соприкасаться взглядом с этими чистыми лазурными глазами, наполненные чем-то не понятным для его сознания.
Он согласен взять на себя все грехи этого бренного мира, только бы не осознавать собственной слабости и беспомощности в данный момент.
Только бы не полагаться на кого-то и в последствии утопить во всепоглощающей карме и злобе.
Одиночество — вот его удел — держаться в стороне ото всех.
Удерживая на безопасном расстоянии, окружая себя колючими шипами раз за разом...
Никто не умрет, проживет свой и без того короткий век, кто бы то ни был.
— Останься здесь на какое-то время... — голос Венти был словно на пределе, он уже шептал.
Переутомление сильно сказалось на нем, и он провалился в сон, не дождавшись ответа от адепта.
С табурета Венти устало повалился на кровать. Судя по всему, ему было все равно, как именно уснуть.
Привыкший к любым условиям, Венти вполне даже комфортно устроился.
Сяо шипел подобно коту, проигравшему в уличной схватке за кусок вяленой рыбы, оставшейся от посетителей какой-нибудь уличной забегаловки.
Он даже не успел возразить предложению архонта.
Охотник на Демонов хотел все тщательно обдумать вместо того, чтобы сразу же отказывать.
Он коснулся кончиками пальцев лба, чувствуя легкое головокружение.
Двигался он с трудом, встать и подавно не мог.
Все что ему оставалось — это погрузиться в глубокий восстанавливающий сон, подобно барду, сопящему рядом.
Он выглядел умиротворенным, отличавшийся от своего привычного безгранично энергичного состояния.
Адептам не нужен сон, так же, как и призракам, и уж тем более Архонтам.
Однако чем больше вникаешь в повседневность простых людей, тем сильнее их непримечательные жизни затягивают в рутину.
Первое время простое подражание, старание слиться с толпой, желание не выделяться.
С самого начала — это все простой самообман. Никому не под силу стать тем, кем он не является, кем быть элементарно не может.
Как не назови, ложь — это просто ложь.
Ложь становится частью тебя. Ложь поглощает тебя. Меняет до неузнаваемости.
Ты перестаешь быть самим собой, да и предметом подражания так же не становишься.
Бесформенная масса глупых и бессмысленных желаний, потеря индивидуальности, простая показуха.
Кандалы и цепи сковывают тебя, покрывая все тело. Ты сам заковал себя в эту клетку.
Несбывшиеся желания изо дня в день будут давить.
Без сна и еды больше не обойтись — ты не один из них, страх смерти без смерти — не один из них, стремления, надежды, мечтания — тебе все равно не понять.
Богу не понять. Никогда.
Звезды невероятно прекрасны, особенно в свечении голубой луны, видимые даже внутри городских стен.
Венти почти подскочил. Его дыхание было обрывистым, он пытался прийти в себя. Плохие сны были свойственны людям.
Да...людям... Его взгляд скользил по комнате, в надежде уцепиться хоть за что-то...нечто, способное отвлечь его от ненужных мыслей хоть ненадолго.
Почти в полном мраке отчетливо светились золотистые огоньки.
Теплый свет словно согревал, но в то же время отдавал холодным сероватым оттенком, гоня прочь, намереваясь отстраниться, отталкивая всех вокруг куда подальше, лишь бы не видеть.
Словно пустые, ничего не выражающие глаза, лишенные огня, даже самой маленькой искорки...даже так им удавалось приковать к себе беззаботные чистые глаза, отдающие бирюзой.
В ярком свете полной луны не нужно было даже зажигать свечи, все и так было прекрасно видно.
— Стоит сменить бинты, — зевая Венти потёр глаза. Сяо же по привычке промолчал.
Бард принялся развязывать старательно наложенные повязки.
От ран почти не оставалось следа, что в любом случае было странно. Люди склонны раниться в любых условиях, они могут порезаться листом пергамента, но вот адепты...
Даже если они получили заговоренную рану в последствие сражения с тёмной энергией, рана затягивалась достаточно быстро, особенно после дезинфекции и нанесения лекарств...
Бард нахмурился. Якша вопросительно посмотрел на него, поняв причину его беспокойства коротко отозвался:
— Не болят, — чего вполне хватило, для того чтобы привести второго в чувства.
На бинтах было не особо большое количество крови, а значит сильно волноваться не стоило. И все же, архонта терзало неприятное ощущение, от которого он не мог избавиться.
Что ж, этого вполне должно хватить. Ранам нужно дать подсохнуть, а потому накладывать повязки не имеет смысла.
— Сяо, — обеспокоенно начал бродяжка, — можешь встать? — если результат окажется отрицательным...
Он не представлял, что стоило бы предпринять в таком случае. Особо сильные энергетические заговоры могли невероятно сильно ранить, смертельно или же вовсе убить...
И даже многим Богам не было известно, как предотвратить злые чары, что уж говорить о полном искоренении.
Сяо оперся обеими руками о мягкий матрас и попытался встать, не делая слишком резких движений.
Легкое помутнение в глазах не помешало опереться ногами об пол и встать.
Тупая боль все ещё отзывалась во всех частях тела без исключения, но в целом Охотник мог стоять и даже ходить. Венти улыбнулся и почти победно выдохнул.
— Вот как, — его мгновенно отпустило.
Это значило то, что темная энергия была не настолько сильной и, вероятнее всего, в скором времени отступит.
Вот только...только... это значило, что демоны набирали силу, невероятную силу. Что-то могло послужить источником, и в таком случае...
Венти покачал головой, стараясь отпустить навязчивые мысли. Он взял флейту, покоящуюся на близ стоящей тумбочке. — Тогда идем?
Адепт вопросительно посмотрел на барда и недоумевающе вскинул бровь.
Куда ему заблагорассудилось пойти глубокой ночью?
Но Венти уже и след простыл, подобно лисице он юркнул в открытое окно и уже скатился вниз по черепице. Его бы энергию, да в нужное русло...
Сяо ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
— Тест пройден, — заключил Венти, словно это было некой игрой. — Охотник на Демонов в прекрасной форме! ~ — поправляя воротник, выдал музыкант.
— Что бы ты делал, если бы раны открылись и мне посчастливилось умереть? — едко приметил адепт.
— С твоей стороны, Великий Якша, было бы глупо упасть со 2 этажа, — парировал второй. — Так значит тебе стало лучше, — Венти улыбнулся и начал хмыкать себе под нос мелодию, очень тихо, чтобы не разбудить горожан.
— Куда мы идем? — спросил Сяо безразличным тоном.
— Хм, — призадумался бард, — желательно на Склон Песни Ветра, там хорошая акустика и красивые виды.