Глава 15.
Надо сказать, что педофилом Орочимару никак не был. Это клеймо прицепилось к нему не так давно, а точнее, пару лет назад, когда Змеиный Саннин, будучи членом небезызвестной организации Акацуки, решил заполучить тело симпатичного мальчика, по имени Учиха Итачи. Причем, в слове «заполучить» не таился никакой скрытый смысл, направленный на сексуальные пристрастия Орочимару. Но, судьба уже одарила его ярлыком лузера: кукловод Сасори, совершенно случайно заметив, как Орочимару трется возле Учихи, поднял крик и всю округу озарило это самое «Педофил!», «Маньячина!», «Срамота-то какая!». Мало того, получив по роже от напарника Учихи, уверяющего, что Учиха получил необратимую психологическую травму, Орочимару был вынужден покинуть организацию и бежать куда подальше.
Встретив Учиху Саске, который, по правде говоря, не вызывал у саннина таких чувств, как его старший брат, Орочимару с некоторым сожалением заметил, что в Саске нет этой неприступной харизмы, манящего сладострастного взгляда (только Орочимару мог отождествлять ненавистно-хладнокровный взгляд Итачи с взглядом, полным необузданной страсти), низкого бархатного голоса, а главное – интересных техник. Но, присмотревшись, оказалось, что есть в Саске то, что привлекло саннина куда больше, чем все качества старшего брата, - безотказность.
Безотказных мальчиков Орочимару любил. Естественно в том смысле, что такой мальчик легко может бросить к чертям деревню и отправиться к нему на поиски приключений.
Шли томительные часы ожидания Саске. Орочимару, заставив своего верного помощника Кабуто в третий раз подмести пол, дабы шокировать младшего Учиху чистотой и порядком, сидел в кресле, нервно теребил пояс шелкового халата и поглядывал на часы.
- Не волнуйтесь, Орочимару-сама, - в очередной раз сказал Кабуто, поправив очки на переносице. – Саске-кун скоро придет.
- Сердце у меня тревожится, - произнес Орочимару. – А если он заблудился?
- Вряд ли.
- А если он передумал?
- Ваши телохранители уже отправились за ним.
- А если его похитили?
- Ну кто его мог похитить? – устало вздохнул Кабуто. – Вы еще скажите, что за ним брат из Акацуки в погоню бросился.
* * *
- Нечего меня жалеть, Кисаме, - строго отозвался Саске. – Я – мститель!
- Да, да, Саске- сан, - кивнул Кисаме, приложив ко лбу мстителя смоченный в воде лист лопуха, в качестве компресса. – Бутербродик хотите?
Саске прищурился и взглянул на Кисаме, как на маньяка. Лицо Учихи, совсем недавно потерявшее этот болезненно-зеленый цвет, снова перекосилось гримасой отвращения.
- Понял, - тут же сказал Кисаме. – Вы, Саске-сан, зря так к Орочимару рветесь.
- Он даст мне силу, с которой я убью Итачи, - упрямо твердил Саске.
Мечник закатил глаза.
- Ну убьете, а дальше что?
Саске пожал плечами.
- Это уже другое дело. Вопрос в том, как я убью его. И вообще, зря я тебе это рассказываю, - буркнул Саске. – Все, больше ты из меня ни слова не вытянешь.
Кисаме вздохнул и отложил компрессы из лопуха. Несмотря на протесты ослабевшего от тошноты Саске, он чуть приподнял его и, покачивая на руках, как ребенка, пропел:
- Карусель, карусель начинает рассказ…
- Пусти! – заорал Саске, брыкаясь в сильных руках. – Ладно, ладно, я буду с тобой говорить.
- Вот и славно, - улыбнулся Кисаме. – Попейте водички, Саске-сан.
Саске послушно сделал глоток из походной фляги и, сверля мечника ненавидящим взглядом, капризно засопел.
- Вы даже не знаете, какой у вас брат замечательный, - сообщил Кисаме, прислонив Самехаду к дереву. – Добрый такой, душевный…
- Он всю мою семью убил. А ты говоришь добрый, душевный.
- У него очень много плюсов.
- Единственный плюс Итачи – крест на его будущей могиле.
- Какой-то вы слишком жестокий для тринадцатилетнего, - заметил Кисаме.
- А ты какой-то добрый, для нуккенина, - признался Саске.
- А вы Итачи-сана троньте, и сразу убедитесь в обратном.
Саске насупился и отвернулся, все еще думая, как бы незаметно сбежать из-под надзора мечника. Люк в убежище Орочимару был всего в сотне метров. Всего сотня метров и свобода.
Но пока рядом маячил Кисаме, мысль о побеге казалась невозможной.
* * *
А в это время в главном офисе организации Акацуки сидел Тоби и одиноко собирал конструктор. Один. Совсем один.