Потерянные роли

И в пролёт не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.

В. Маяковский.

Когда Бикслоу видит Люси Хартфилию в подземелье, то у него в голове щелкает переключатель. Тело цепями сковывает животный страх за ее жизнь, и он подлетает в мгновение ока к пленнице, убирая с дороги преграды в виде не ожидавших незваного гостя неприятелей. Пыль поднимается в воздух, не дает хорошо рассмотреть все помещение, но чародей видит только ее — измученную, в крови, но с такой до боли знакомой улыбкой.

Руки снова прикасаются к хрупкому телу, скользят по щекам и улавливают в очах цвета карамели облегчение. Голос его звучит хрипло, еле на грани слышимости, пальцы дрожат, а руки трясутся все сильнее. И затем все существо пронизывает невыносимая боль, словно, невидимая сила вонзила сотню игл, а потом все прекращается. И боли нет. Лишь неконтролируемое пламя из ярости и черной злобы.

Он стремительно разворачивается и поднимает руку, сдавливает горло отморозка, попытавшегося вонзить кинжал ему в спину. Жертва начинает орать, когда видит хищные глаза и оскал незнакомого им мага. Облик все меньше походит на человеческий. Чернокнижник распластался на земле, с оцепенением всматриваясь в нависшую фигуру.

— Пощади.

— Корчись, — глаза приобрели зеленый цвет и сейчас светились, нагоняли на врагов страх, — давай, развлеки меня. Почему я должен останавливаться и щадить вас? Потому что сейчас вы безоружны, как была она?

Раздался удар, и один из темных магов отлетел к стене, согнувшись от боли в солнечном сплетении, пока другие с ужасом в глазах смотрели на незнакомца.

Смейся. Ну же, давай.

Ты чувствуешь рвущийся наружу внутренний крик. Так выпусти его. Сейчас же.

Безумный смех проникал в самые глубины душ, пробирая до костей, становился громче. Накрывал собой всех, кто находился в зоне досягаемости, змеей проникал в разум и заставлял жаждать поскорей заткнуть уши, убраться отсюда, лишь бы не слышать этот звук.

Да только ты не можешь.

Осадок, так или иначе, остается.

Демоны преследовали его на протяжении всей жизни. И, прекращая бег, маг  уверяется, что вырос и находит причины своего безумия, а все они — часть самого Бикслоу.

Помешанный.

Он помнит из прошлого крики и кровь. Но при этом не чувствует ничего. И время от времени он задает себе вопрос — кто я?

Бикслоу осознавал болезнь, именуемую безумием. Осознавал и упивался ею.

Уничтожить. Рассеять по ветру, пока они не исчезнут с глаз долой.

Двое других рухнули, как подкошенные, на холодные плиты подземной тюрьмы.

— Ты..., — зло выступил чернокнижник, — кто ты такой, ублюдок?

— Ублюдок. Демон. Монстр. Как еще вы, ничтожества, меня назовете? — оскал стал сумасшедшим, сметая прежние черты.

— Что вы встали? — прокричал темный маг тем, кто все еще был в сознании. — Убейте его!

Поток темной силы устремился к Бикслоу, но не нанес ему вреда из – за марионеток, вставших на пути из темных магов. Они превратились в песок, рассыпавшись небольшой горсткой.

Ужас застывает в горле, лишает возможности дышать. Вызывает тошноту, отвратительную, невыносимую, так и не получившую возможности выбраться наружу и теперь бренчавшую где – то по стенкам желудка.

Ноги врагов подкашиваются.

— Чудовище, — задрожал главарь, не успев и шага ступить, как волшебник Хвоста феи оказался к нему лицом к лицу.

Сила мага душ не спасала, а стирала полностью.

В пыль.

Болезненный вскрик врага эхом отразился от стен, когда тело разорвало изнутри, превращая в пепел останки.

Трещины разошлись по стене, и она рухнула в мгновение ока. Вспышка безумия перерастала в нечто большее, а магическая сила давно вышла из – под контроля. Парень хохотал, кидал заряды магии в разные стороны и не слышал, как товарищи пытались  докричаться до него.

Во всполохах света и звездной пыли появилась женская фигура, которая практически впечаталась в мага душ, обхватив того ослабевшими пальцами со спины. Один из знаков зодиака перенес девушку по ее просьбе, чтобы та не позволила случиться беде. Бикслоу порывался идти вперед и уничтожить все на своем пути, но Люси не отпускала.

— Я тебя не оставлю, — мягкий голос донесся до его ушей, заставив разъяренно прорычать и двинуться с места. Хартфилия только крепче ухватилась за камзол, не отодвинувшись ни на миллиметр. — Я, скорее, сгорю и превращусь в куклу под влиянием твоей магии, но я не оставлю тебя.

Магическая волна прошлась по всему телу, и Люси отбросило в сторону. Блондинка, превозмогая боль, нашла в себе силы подняться на ноги, пошатываясь и приложив руку к открывшейся ране на боку. Глаза цвета шоколада встретились с зеленым сиянием в зрачках Бикслоу, который смотрел на нее, кривя губы.

Люси заметила, как почва под ногами пошла трещинами, будто расползались края незажившей свежей раны. Фея была в не лучшем состоянии, но старалась перебороть слабость и не свалиться от нехватки сил. В порванном платье цвета слоновой кости продолжала оберегать друзей, только она не была ангелом и свидетельство тому — раны, порезы и пятна крови на некогда прекрасном одеянии.

— Эй, Бикслоу, ты же хотел идти вперед, ведь так? — появилась на губах Люси понимающая улыбка. — Решил, что с тебя хватит ненависти, приводящей к убийствам. Ты можешь прямо сейчас убить меня, чтобы опровергнуть сказанные слова, я уклоняться не буду. Решай сам.

Зеленый свет прошелся в нескольких метрах от Люси, спровоцировав немалый взрыв, и земля задрожала от такой атаки.

— Ты не чудовище, слышишь? Ты мой напарник, собеседник и человек, которого я полюбила всем сердцем. Ты слышишь меня, Бикслоу? — последнее предложение Люси выкрикнула изо всех сил.

Глаза Бикслоу расширились, зеленый свет начал мерцать. Колдун схватился одной рукой за голову, подавляя вспышку боли, но она не уходила. Прохладные девичьи руки оказались на его лице, закрывая глаза, принося облегчение. Кукольник дернулся и осел на землю, завалившись на бок.

В груди Люси начала нарастать паника. Она резко плюхнулась на колени, дрожащими пальцами схватила за рубашку, чтобы обхватить за шею потерявшего сознание и притянуть ближе к себе.

— Бикслоу, — карие глаза заволокло пеленой слез, тонкие пальцы затормошили напарника в попытке привести в чувство.

Но он не приходил в себя.

А самое страшное — не было пульса.

Губы задрожали, рука легла на мужскую грудь, сжимая ткань до побелевших костяшек пальцев. Раздался крик, полный боли и отчаяния, взметнувшийся к небесам, спровоцировавший огромный всплеск магической энергии.

Пробуждение выходит резким, смазанным. Такое ощущение, что маг душ наглотался соленой морской воды и, наконец – то вынырнул на спасительную поверхность, жадно вдыхая воздух. Не слушает болтовню друзей, обрадованных пробуждению друга и вздохнувших с облегчением, переживая за его физическое и моральное состояние.

— Узнаешь нас? Со зрением все в порядке? — мелодичный тон знакомый еще с подростковых времен врывается в сознание, и мужчина исподлобья наблюдает за хвостатой феей.

— Знаешь, обычно ранним утром я сплю, и уж точно ничего не вижу, когда мне вплотную показывают — сколько пальцев на руке, — сухо проконстатировал голос, огрубевший и на два тона ниже обычного.

Пожав плечами, Елочка решила оставить допрос на Фрида.

— Понятно. Ты сейчас в адекватном состоянии?

Рядом раздался тихий смешок, но пострадавший проигнорировал столь явную провокацию.

— Не уверен.

— Что – нибудь болит?

— Моя голова, которая наяривает колокольный звон.

— А что насчет твоих глаз?

— На месте, — саркастично выкинул чародей.

— Может, тебе нужны успокаивающие зелья?

— Да на кой черт они мне сдались? — удивленно спросил один из Громовержцев.

— Принести горячий чай с листочками мяты?

— Нет, — вопросы мага письмен уже вставали поперек глотки.

— Что скажешь насчет небольшого осмотра?

— Я скажу: «иди - ка ты к в пещеру к троллям, друг».

— Как раны?

— Как после разделки свежей туши на праздничный стол, — в голове промелькнула мысль — неплохо было бы убить Фрида прямо сейчас.

— А ты...

— Да.

— А к слову...

— Нет.

— А если...

И тут терпение мага душ лопнуло, словно, мыльный пузырь, и он стал выкрикивать все возможные ответы на дурацкие и глупые вопросы.

— Возможно! Не исключено! Отрицать не буду! Временами! Не думаю! Как знать! Есть вероятность! Да! Нет!

— Недурно, — только и мог промолвить Джастин на срыв друга, а Елочка скрыла рвущийся наружу смех за изящным веером.

— Ребят, вы можете заткнуться? — показалась растрепанная голова из – под одеяла на другой стороне помещения, и посетители признали в ней Грея Фуллбастера. Парень всю ночь провел у постели возлюбленной, поэтому не нашел ничего лучше успокоить расшатанные нервы и быть рядом с ней, как спать на соседней койке. — Все устали после битвы.

На несколько минут в медицинском крыле стало тихо, а позже разговоры  между Громовержцами возобновились.

— Мог бы и нас подождать, — Елочка морщилась, считая долгом отчитать приятеля, как неразумное дитя, — а не мчаться в ночи по лесу, как...

Русоволосой девушке не хватало слов, чтобы описать все, что накопилось, и Джастин, не отрываясь от чтения книги рядом, непринужденно подал идею:

— Как раненый кабан.

— Точно. Тогда бы мы не оказались в таком плачевном положении. Хорошо, что Лексус с Каной смогли скрутить охранников остальных ребят и не вляпаться в неприятности.

— О, так теперь я виноват в провале? — не столь любезно заявляет Бикслоу.

— Все вышло удачно, все целы и невредимы, но вот с тобой мы намучились достаточно, — поделился Фрид, захлопнув томик. — Сначала ты слетел с катушек, а потом грохнулся на бок, как пивной бочонок. Перепугал нас до смерти.

— Какое потрясающее сравнение, — скривился маг душ, смутно вспоминая произошедшие события. В голове внезапно вспыхивает одно – единственное имя, заставляет практически лопаться барабанным перепонкам, а нейронам разрываться.

— Что с ней?

Ела перевела взор на соседнюю койку, где без сознания лежала бледная девушка. Около нее хлопотала лекарь, и не обращала внимания на разговоры согильдийцев.

У Бикслоу нет сил терпеть эту пытку, ужасающую и невыносимую. Он знает, что поставил под удар друзей, подвел согильдийцев, ошибся в собственных силах, наивно полагая удержать контроль разума. Да вот произошло совершенно противоположное.

Суматоха набирала обороты, и маг душ замечает изменившееся лицо Полюшки: женщина бросается к Люси — ту начинает бить дрожь. Громовержцы моргнуть не успели, а их товарищ уже стоит рядом с кроватью Хартфилии, и настаивает на помощи, неважно какой невыполнимой та может быть.

— Протяни руку, чтобы твоя магия влилась в ее тело, — напутствовала Полюшка, быстро толча в ступке травянистую смесь. Целительница смирилась с ослиным упрямством этого непрошибаемого мага, — говорю сразу — способ рискованный.

— А если не сработает?

— Тогда это будет самая быстрая передача энергии! — рявкнула женщина, обрабатывая сильный порез на руке, чтобы позже забинтовать его, пока Бикслоу концентрировался на своей задаче.

Магия плавно перетекала к Люси, тонкой серебряной нитью, чтобы восполнить ее истощенные магические силы и помочь залечить внутренние повреждения. Прошло несколько секунд, ничего не происходило и все вздохнули с облегчением, но внезапно Хартфилия задергалась — случился припадок, и ее выгнуло дугой.

— Чт...что? — Эвергин разволновалась не на шутку. — Почему не помогает?

Леви резко подорвалась с места, оказавшись рядом, не сдерживая слез. Кладет ладошку на блондинистую голову в попытке сделать той хоть каплю лучше.

«Ты — наследница рода Хартфилиев и должна следовать правилам».

— Люси, — Бикслоу, по своему обыкновению, хватает заклинательницу за руку, чувствует, что та мертвой хваткой вцепилась в его пальцы, судорожно сжимает свою ладонь, хоть и находится в бессознательном состоянии.

«Белокурая девочка сидит в темном углу, прижимая колени к груди, и пустым взглядом смотрит на порванные рисунки».

— Почему ее трясет? — Фрид Джастин с нарастающим беспокойством смотрел на пациентку. — Что с ней происходит?

— Она чувствует боль, потому что раны глубоки, а восполнение магических сил через другого человека — процесс непредсказуемый. Я предупреждала, — отрезает Полюшка, не желая вести с кем – либо беседу.

«Люси, остановись!»

— Держи ее, — отдала команду Полюшка, пытаясь удержать девушку, но приступ не проходил, — чтобы она не покалечила себя.

Оглушенный маг душ стоял на одном месте, вглядываясь в болезненное лицо блондинки.

«Цепочка рвется, и кулон со звоном падает на землю».

— Ее пульс растет, — Леви не может отделаться от накатившего испуга. Да и само чуткое нутро мага слова подсказывало, что сейчас подруга видела отнюдь не жизнерадостные картины детства.

— С ней все будет в порядке? — возник в поле зрения Гажил, стиснув кулаки.

— Я не знаю.

«Такая слабая. Такая уязвимая».

МакГарден переплела пальцы с блондинкой, а слезинка упала на тыльную сторону ладони Хартфилии.

— Мальчишка! — прикрикнула лекарь, вырывая волшебника Хвоста феи из состояния неподвижности. — Не стой столбом!

Опомнившись, кукольник придерживает Люси, чтобы она оставалась в горизонтальном положении. Несколько раз ее выкручивало в разные стороны, а после заклинательница затихла, только прерывистое дыхание говорило о том, что угроза позади.

«Ты — моя сирена. Твой свет стал для меня спасительным маяком».

— Сердцебиение стабилизируется, — отлегло от сердца у всех, когда Полюшка вынесла вердикт, — получилось.

— Да она боец, — тихо за спинами товарищей сказал Дреяр с тяжелым выдохом. Бикслоу молчит и садится около кровати Люси.

Настенные часы в помещении работали медленно, растягивали секунды в минуты и превращали их в вечность. Еле слышный звук сопровождал каждое движение большой стрелки, мешал окончательно окутать палату в вязкое молчание.

Бикслоу сидел у кровати Люси, наслаждаясь долгожданной тишиной от шумных согильдийцев.

Люси Хартфилия не обращала внимания на шепот, витающий вокруг их гильдии из – за нарушителей и явных беспредельщиков, плюющих на общественный порядок и правила. Не считала нужным делать акцент на беспокойстве горожан, что шарахались в сторону от мага душ: кто – то считал его ненормальным, кто – то из – за дурных слухов избегал и сторонился. Они смотрят на него с затаенной настороженностью, сомненьем и ищут прежнего Бикслоу, который бросил некогда вызов собственной гильдии и пошел против них.

Они ищут до сих пор — в каждом повороте головы, взгляде, самоуверенной ухмылке. Но в нем нет ничего от прошлого. Не осталось ни высокомерного тона, ни презрительной линии упрямо сжатых губ. Так же, как не было их в причудливых замысловатых облаках, сколько ни ищи.

Скажите, похож ли я на прошлого Бикслоу?

Тот же цвет волос, глаз, чудной смех и привычка высовывать язык без определенной причины. Готов поспорить, шрамы расположены там же, где и должны быть после череды сражений. И перескакивает с одной темы разговора на другую, выводя других из себя.

Но разве я похож на прошлого Бикслоу?

Разве я — злодей?

Не ищите его во мне.

Больше он и не нападает на товарищей, не упивается их болью и беспомощностью. Улыбка Люси заставляет верить в большее. В лучшее.

Хоть с огромным усилием, с натяжкой, теперь можно назвать его хорошим парнем.

Поэтому, не ищите во мне прошлого Бикслоу.

Люси почти всегда ходила вместе с ним по улицам Магнолии, гордо вздернув подбородок и расправив плечи, пресекая шушуканье и косые взгляды.

От ее имени на устах, произнесенного вслух, дрожь проходит по всему телу. И дело вовсе не в смятении, которое пугает его до чертиков своей непредсказуемостью. Впервые он не чувствует себя помешанным на фокусах и театральных «представлениях» в стенах гильдии. Чувство одиночества рядом с ней притупляется, постепенно сходит на нет и пропадает без вести. С Люси Хартфилией он ощущал себя комфортно: ему не нужно было притворяться кем – то другим, а
ей — скрываться за маской беззаботной легкомысленной девчонки. Везде вместе, словно, части одного целого, производили впечатление увлеченных друг другом людей, чем близких друзей.

Роль бесстрашной и справедливой воительницы не каждой будет по плечу. Еще сложнее — оставаться собой и не увязнуть в интригах, лицемерии и черных помыслах. Люси Хартфилия — лучшая подруга Нацу Драгнила, оптимистичная, быстрая в движениях, любимица звездных зодиакальных духов, без промаха стреляющая колкими словами. Она, несмотря на юный вид и опыт в сражениях, остается доброй девушкой, корчащей рожицы зеркалу и любительницей поваляться в постели в выходные до обеда, подставляя лицо под лучи теплого солнечного света. Порывиста и не лишена тщеславия, но все же ошибется тот, кто подумает, будто Люси не умеет сердиться или грустить.

Чародей видел проблеск вызова и решительности в ее глазах. И она всегда смотрела прямо в его, не отводя в сторону взор, пускай румянец и окрашивал ее скулы в такие моменты.

Почему она не боялась?

Бикслоу было приятно наблюдать за ней: как Хартфилия щурится от яркого солнечного света, как ветер путает золотые локоны, как она прикусывает нижнюю губу, погружаясь в размышления. Последнее непременно заставляло мужчину стискивать бокал в руке с выпивкой сильнее, как знак того, что сжимать сейчас он хочет вовсе не наполовину опустошенный стакан. Глаза темнели, и не жаль назойливых мыслей, где он давно прикасался своими потрескавшимися губами к ее, сочным и алым.

С каких – то пор он стал одним из тех, кто при пристальном наблюдении за объектом своих дум, усиливает собственную жажду, да играется с выдержкой, гадая — насколько ее хватит. Беда была в том, что это чувство обострялось и усиливалось в сто крат, стоило лишь девичьему телу прижаться к нему во сне.

Касания, заброшенные на Бикслоу ноги в гильдии, когда Хартфилия сидела за одним столом, вполуха слушая болтовню и параллельно изучая выбранные задания, добавляли изумления на лицах товарищей. Молодая особа внезапно засмеется чистым заразительным смехом, проведет ладонью по своим растрепанным волосам, заметив манипуляции
кукловода — очередное передразнивание кого – то из гильдии. А неугомонный маг обретает нежданный покой подле напарницы, насмешливо – пронзительными омутами уставится на веселящуюся девицу, будто боится упустить лишнее движение. Морщинки на лбу растворяются, а в очах зажигается яркий огонь.

Люси давно научилась различать речь напарника от его наполненных намеков словечек. Причем, до такой степени тонких, что другие маги Хвоста феи никогда бы не разобрались в словах мага душ.

«Они похожи», — окружающие невольно приходят к такому умозаключению.

Миссии, игры в карты на желания, развлечения на двоих — как одно тело, разум.

Мышление практически одинаковое, действия, выпады в сторону зазнавшихся. Одинаковый фетиш на сладкое и ночные прогулки по городу. Они — одна команда, разгадывают загадки, запутанные дела, поддающиеся только их умам.

Темная макушка лежит на руках, которые мужчина удобно примостил на мягкой кровати, присев перед спящей Люси. На покрывале лежат лепестки красных роз, в хаотичном порядке разбросанные на ткани, несколько удобно разместились на распущенных светлых волосах.

— Бикслоу, — стал свидетелем данной картины Лексус в один из спокойных дней, решив навестить члена команды. Увиденная сценка привела в замешательство.

— Что?

— Ты псих, — смахивало больше на диагноз без возможности оправдать.

— Спасибо, — благодарность граничит с усмешкой, и лидеру достаточно прямой спины, чтобы закатить глаза и по – доброму хмыкнуть, закрывая дверь в лазарет.

Синие, розовые, голубые цветы не удовлетворяли его желания увидеть то, что он хотел. Несколько раз он смахивал принесенные растения прочь с кровати, так и не добившись нужного эффекта, пока в поле зрения не попались красные розы насыщенного окраса, по сравнению с которыми меркли остальные.

Бикслоу с восхищением смотрел на резкий контраст: золотые волосы в лучах утреннего солнца были похожи на расплавленное золото, а алый цвет придавал мистический образ, нереальность происходящего.

Гнев подступал, будто шелест зеленой и прочной на вид травы, когда по ней бегут, стоило волшебнику снова наткнуться на порезы и ссадины, рассыпанные по всему телу девушки. Прошло несколько дней, а она так до сих пор и не проснулась. Целительница на все вопросы вымученно вздыхала и источала вокруг себя раздражение — ей надоело вышвыривать магов Хвоста феи из палаты, куда они приходили всей гурьбой и приносили шум, грохот и возмущенные крики, если им не давали посетить пострадавшую фею. Сейчас Люси нужны были покой и тишина, чтобы пойти на поправку, а этого было трудно добиться, зная характер гильдии Фиора.

Но злость длится недолго. Постепенно чувство ярости уходит, и взгляд становится теплым.

«Твоя душа давно сгорела, сопляк», — слова из прошлого проносятся в голове со скоростью света, — «если вообще возможно предположить, что она у тебя есть».

Идиоты.

Ухмылка на лице освещает черты лица, на которую не способен даже сам дьявол.

Люси Хартфилия — его душа. Взгляните на нее прежде, чем сами сгорите.

— Будь со мной, принцесса. До самых глубин ада, — тихий шепот растворяется в складках собственной одежды, заглушая и не давая никому расслышать внезапный порыв. Багровые очи закрылись, погрузив уставшего человека в полудрему от чуткого дежурства.

Если бы Люси спросила парня сейчас — был бы он ее рыцарем? Сложил бы оружие и остался с ней навеки? Вне всякого сомнения, ответ готов был прозвучать без промедления.

Она видела беса со звериной натурой и горящими глазами, но не отступила, не испугалась и не закричала от страха. Сначала волшебнику нужен был тот, кто прикроет его тыл в бою против всего мира. Нужен был тот, кто смог бы понять и принять такого, какой есть на самом деле.

Он был сущим мальчишкой: бахвалился, хвастался, откликаясь на всякое ворчание присущей иронией, не пропускал момента, чтобы не вставить любимую фразу — «слушайся непревзойденного дядю Бикслоу». Но любого, кто бросает в спину унизительные насмешки, одаривает снисходительной улыбкой, взглядом же — впивается в глотку обидчику.

Бикслоу не слушает и не желает замечать комментарии друзей о чересчур бдительной опеке над Хартфилией. Здесь бессильны любые слова. Они могли бы кричать, бросаться с кулаками, но всякий раз после таких вспышек приходилось платить двойную цену.

Перечить Бикслоу — себе дороже.

Взгляд мужчины высекал искры.

Это было опасно и боязно. Но детские игры закончились уже давно.