Глава 8
Я растворялась в страстном поцелуе, запустив свои пальцы в угольно-черные, еще мокрые волосы Макса. Он прижимал меня к себе, я ощущала разгоряченной голой кожей, как между нами все еще скатываются капельки воды, заставляя меня мурлыкать от ощущения контраста. В следующее мгновение парень приподнял меня, давая мне возможность обхватить его бедра ногами, и, не отрываясь от его искусных губ, продолжить поцелуй. Мой разум отказывался мыслить, неустанно требуя, во что бы то ни было продолжать эту сладостную пытку.
— Один вопрос... — с трудом прошептала я, оторвавшись от его губ.
— Это не может подождать? — хрипло спросил парень, оставляя цепочку поцелуев на моей шее.
— Нет, спор... Никита упоминал что-то о споре, — еле выговорила я, под натиском ласкающих мое тело умелых рук Максима.
Макс резко прервался, продолжая прижимать меня к себе и горячо дыша мне в шею.
— Что именно он сказал? — ледяной голос больно резанул мой слух.
— А он должен был сказать что-то конкретное?
Мое сердце продолжало бешено стучать в груди, желание волной окутывать тело, я с наслаждением вдыхала свежий, едва ощутимый аромат одеколона парня, но в то же время пыталась усмирить свой пыл и попытаться обсудить тревожащие меня моменты.
— Одна из основных проблем девушек в том, что вы слишком много думаете, — сухо произнес Макс, отпуская меня и удаляясь в сторону гардероба.
Я смотрела ему вслед с некой долей сожаления о том, что вообще вспомнила про этот чертов спор, но с другой стороны, я собиралась переступить грань, после которой пути назад уже не будет. Перспектива несколько недель лить слезы в подушку не особо привлекала меня, и лучше выяснить все сейчас, пока я еще могу спокойно и без лишних эмоций разорвать эти шаткие отношения. Боже! О чем я вообще?! Я не смогу так просто отказаться от него и даже сейчас буду неделями ходить мрачнее тучи.
Накинув футболку, я пошла вслед за Максимом. Он уже надел домашние штаны в шоколадную клетку, но оставил торс оголенным, что в свою очередь сбивало меня с разумных мыслей, не давая полностью переключиться на разговор. Тело все еще ныло и жаждало обещанных ласк, которых, по всей видимости, сегодня не предвидится.
— Тебе идет, — окинув меня взглядом, бросил парень, взяв с тумбочки сигареты.
— Не знала, что тебе нравится Снупи, — осторожно сказала я.
— Ты многого обо мне не знаешь.
— О тебе вообще мало кто что знает.
Морозов подкурил сигарету и включил на пульте управления вытяжку.
— И то верно. Ты хотела узнать о споре, еще не передумала?
Его взгляд глубоких изумрудных глаз на секунду заставил засомневаться меня. Я уже хотела послать все к черту! Выкинуть эту отраву из его рта и поцеловать столь желанные губы, но частичка здравого ума продолжала зудеть, что для начала я должна все узнать, чтобы потом не сделать себе еще больнее. Почему так сложно дается на первый взгляд такой пустяковый разговор? Почему все мое тело как на иголочках, а в районе сердца закралось неприятное ощущение? Собравшись с силами, я громко выдохнула.
— Нет, не передумала, — прошептала я, нервно накручивая локон волос.
— Хорошо. Это своего рода традиционный спор. Он повелся среди ребят моей команды еще со старших классов колледжа. Суть довольно таки проста. Каждый год мы ставили определенную цель, и каждый раз результаты были разные.
— Какого рода цели? — я перебила его и словила на себе помрачневший взгляд его глаз.
Долю секунды Максим молчал, как будто взвешивал все «за» и «против», но вскоре продолжил.
— Например: нужно было переспать с определенным количеством девушек за определенный период времени или собрать коллекцию из неформальных девчонок. В любом случае все всегда сводилось к сексу.
— Вот настоящие развлечения «звездных» мальчиков.
Мой комментарий остался незамеченным. Я хмыкнула. С каждым новым его словом мне становилось все омерзительнее его присутствие, но я ждала, ждала, когда все же он дойдет того момента, когда речь зайдет обо мне.
— В академии все перешло на более высокий уровень. На первом курсе мы ушли с головой в прижившиеся среди нас развлечения, на втором же немного поубавили свой пыл. В этом году мы уже ничего не придумывали, было все сухо и нудно, первокурсницы готовы были сразу раздвигать ноги, а без охоты — это не имело смысла. А потом, когда наше крыло спорткомплекса отправили на ремонт и нашу пару физкультуры соединили с вами, все как-то изменилось. Поначалу Ершов то и дело восторженно говорил о тебе, мол, какая ты славная, и зубки у тебя есть, кусаешься. Ему нравилось доставать тебя, только позже я понял, что для него это своего рода прелюдия. Мне же, если честно, было тебя немного жаль. Ты такая хрупкая, миниатюрная, я раньше никогда не обращал внимания на таких, да и к тому же блондинка. Не люблю блондинок, точнее просто не могу... — Максим запнулся, нервно делая тягу, — Впрочем, это не важно. После вечеринки, на которой я стащил с тебя Никиту, все изменилось. Я почувствовал ответственность за тебя, а после того, как застрял с тобой в одной машине и поцеловал, просто потому что мог. Я знал, что ты меня не отвергнешь, точнее, я так предполагал, потому как меня никто и никогда не отвергал. Но ты была другой, а я испугался того, что почувствую. На следующий день ко мне приехал Артур, мы собрали команду и решили возобновить традицию, я думал, что, если пересплю с тобой, да и еще на спор, то все то, что я чувствую, сотрется, как будто этого и не было... Но, кажется, я ошибся, и сейчас ты смотришь на меня с отвращением, в то время как мое сердце разбивается на части.
Максим едва заметно ухмыльнулся, докуривая очередную сигарету, а по моим щекам неустанно текли слезы, я даже не заметила, когда начала плакать, у меня не было слов. Я чувствовала себя опустошенной, разбитой, мне поскорее захотелось уйти, надеть свою махровую пижамку с мишками, укататься в одеяло и читать что-то до боли сопливое, чтобы было оправдание тем слезам, что вскоре я пролью. Я механически развернулась и пошла обратно в спальную. До меня едва долетали отрывки фраз, которые говорил Макс, но я не хотела его слушать. Надеть майку, застегнуть юбку, взять сумку, куртка внизу, одеться и уйти, забыть, обо всем забыть.
— Лер, послушай меня.
В тот момент, когда руки парня коснулись моих плеч, я вздрогнула, но у меня не хватило сил посмотреть ему в глаза.
— Пожалуйста, отпусти меня, — прошептала я.
— Я не могу этого сделать, — подавленно ответил Максим.
— Если у тебя есть хоть капля каких-либо чувств ко мне, то отпусти меня.
— Посмотри на меня.
— Я не хочу.
— Посмотри на меня, и я отпущу тебя, — еще более требовательно попросил парень.
Я не смогла, не смогла заставить себя даже взглянуть на него. Скинув его руки, я попыталась выбежать из его комнаты, но он поймал меня. Я больше не могла сдерживать своих слез и рыдала, прижатая к его груди. Мне кажется, сейчас меня можно было сравнить с раненным зверем, я не понимала, почему так больно, почему все тело будто свела судорога, почему меня трясло, и я все никак не могла успокоиться. Спор... Глупый спор — детская забава, у взрослых мальчиков — жестокое оружие. Затащить меня в свою постель для того, чтобы избавиться от навязчивой идеи, и после избавиться от меня как от ненужной вещи. Все, как говорила Фролова, даже жаль, что я ее в свое время не послушала. Какая же я все-таки дура! Я опять ушла с головой в свои мысли, практически не ощущая, как бешено билось сердце в груди парня, к которой меня с силой прижимали.
Спустя какое-то время, я снова повторила свою просьбу. Я больше не могла находится в этом доме, стены давили на меня, а Максим все еще не отпускал меня. Его губы неустанно покрывали мой лоб и щеки поцелуями, а пальцы нежно перебирали волосы, мне было все равно, я ждала, когда ему это надоест, и он все-таки отпустит меня.
Смартфон Морозова в который раз разрывался мелодией, но он игнорировал его, лишь когда мелодия сменилась другой, парень незамедлительно подскочил и ответил на звонок. Это стало моим спасением, он так увлекся разговором, что мне не составило труда выскользнуть и сразу же вызвать себе такси. До меня долетели лишь отрывки фраз, которым поначалу я не придала значение: «это невозможно», «она жива», «вы нашли ее».
***
Попивая сладкий чай с лимоном в своей любимой махровой пижамке, я читала роман и всхлипывала над судьбами героев, стараясь не думать, что сейчас я плачу о своих едва зародившихся отношениях. С первого дня как я вышла из маршрутки перед академией, и из моих рук выпали книги, когда какой-то парень в наглую сбил меня, я мечтала познакомиться с идеальным на первый взгляд брюнетом с невероятными изумрудными глазами в окружении стольких поклонниц. И почему всегда так? Почему мы всегда влюбляемся в верхушку айсберга, даже не удосужившись узнать, на чем она стоит? Что привлекло меня в нем? Согласна, глупый вопрос. Внешность, она всегда привлекает взгляд. Какой бы ни был хороший человек, если вам не нравится его обложка, вы не сможете относиться к нему так, как если бы он имел симпатичную мордашку. Один из законов подлости.
В тот день я везде искала его взглядом, а едва замечала, сразу неустанно начинала краснеть. А однажды я даже словила на себе его взгляд. Глупо, как же глупо все это выглядит сейчас. Я с самого начала знала, что у нас нет будущего, ну не могут такие парни как он встречаться с такими девушками как я. Бывают, конечно, исключения, но видно это не мой случай.
— Котенок, а ты чего не спишь?
В мою комнату заглянула мама.
— Читаю, — выдавив из себя улыбку, ответила я.
— Все в порядке?
— Да, он опять ее бросил.
— Ох, котенок, ты всегда плачешь на этом моменте, неужто нельзя почитать что-то более оптимистичное?
— Нет, это не столь интересно. А почему ты так рано проснулась?
— Нас пригласили на крестины, через пару часов самолет, немножко неожиданно все. У тебя ведь сессия на носу, так что мы решили не брать тебя с собой. Вот. Так что недельку поживешь сама, — мама повела руками в стороны, улыбаясь мне.
Эх, а я бы не отказалась куда-то поехать, главное подальше отсюда.
— Здорово.
— Еще может Игорь приедет погостить к нам, так что тебе будет весело.
Игорь — мой любимый двоюродный брат, я даже не заметила, как расплылась в улыбке. Вот кто сможет из любой ситуации найти выход и всегда развеселить меня.
— Когда? — радостно спросила я.
— Скоро, ладно, солнышко, мы собираемся, а ты давай, прекращай свои любовные романы читать и займись чем-то более веселым.
— Хорошо, — улыбнулась я, предвкушая приезд старшего братца.
***
Я чувствовал себя крайне паршиво. Голова раскалывалась на мелкие части от тысячи мыслей, тревожащих мое сознание. Я пил в очередной раз в гордом одиночестве, хотя мог сейчас засыпать в объятиях желанной девушки, если бы не мой дерьмовый характер, если бы не мой страх перед отношениями, если бы у меня был достойный пример...
Картинки из прошлого неустанно всплывали, заставляя меня избегать любого рода привязанности и испытывать к этому лишь отвращение. Я рос на том, как нужно подгибать под себя все, что не ломается. Рос на жестокости своего отца к моей любимой и хрупкой матери. Я испытывал ненависть к нему за то, что он с ней делал, и я ничем, ни-чем не мог ей помочь. И сейчас, когда до меня дошел слух о том, что возможно она все еще жива, я был обескуражен и не верил этому, не верил тому, что снова смогу увидеть человека, который как никто другой близок моему сердцу. Мама! И все тело обдает теплом и надеждой. Как давно я не испытывал подобных чувств.
Я погружаюсь в прохладную воду с головой, отставив бутылку с виски в сторону от джакузи. Холод поглощает меня целиком, успокаивает, я выныриваю и делаю глубокий вдох. Необходимо хоть несколько часов выделить на сон и надеяться, что сегодня он не обойдет меня стороной.
Я ложусь на белоснежную постель, пропитанную запахом от кондиционера. Сколько раз я просил, чтобы не было этого чертового запаха?! Ненавижу! Ненавижу запах лилий! Ненавижу все, что напоминает мне о прошлом! Содрав треклятое постельное, я лег на матрас и мгновенно провалился в такой необходимый сон. Сегодня он услышал мои молитвы.
«Дождь... я слышу шум дождя барабанящего по окнам... как же чудно он пахнет... свежестью... чистотой...я подбегаю к окну и открываю шторы... бегу в комнату родителей... они должны были уже проснуться...
— Ты, лживая сука, я сделал для тебя все! Я подарил жизнь твоей чокнутой мамаше, а чем ты отплатила мне?!
Я слышу звук от пощечины... отчетливый и громкий, он как будто разрезал воздух, разрезал тишину окутавшую дом... мой родной дом...
Я не захожу в комнату... я стою под дверью... я боюсь, боюсь так, что все тело берет приставучая дрожь, а сердце сжимается...
— Не смей говорить со мной в таком тоне, Виктор! Я более не намерена пресмыкаться перед тобой! Я подаю на развод! И скажи спасибо, что не упоминаю о том, что ты силой держал меня здесь на протяжении нескольких лет, истязая и унижая меня так, как тебе вздумается!
— Мне напомнить, кем ты была до того, как я подобрал тебя?! А может о том, как ты ублажала меня за кругленькую сумму?! Ты ничто! И я не устану это повторять, Анна, без меня и моих денег ты ничего не стоишь!
Я не могу... не могу больше это слушать... изо дня в день, я слышу крики и скандалы... я слышу, как он избивает маму... я слышу, как она плачет... мне больно, больно... но я ничего, ничего не могу сделать... я маленький... совсем маленький...
Я бегу по мокрой траве... холодно... очень холодно... я промок, но я бегу... бегу подальше от этого дома с его призраками... это я во всем виноват, я... если бы я не родился, мама могла бы уйти... она могла бы уйти...
— Я все еще здесь только потому, что не могу оставить своего сына с таким ничтожеством как ты, Виктор!
Эти слова врезались в мою память... навсегда врезались в нее... »
Я просыпаюсь в холодном поту, старюсь успокоить сердце и привести дыхание в норму. «Все в прошлом, давно в прошлом», проносится в моих мыслях. Как же я устал... Мне бы хотя бы одну, одну единственную ночь без жутких кошмаров прошлого... одну единственную ночь...
Я выхожу на балкон покурить, мне нужно забыться, отвлечься. Сейчас только девять утра, я поспал около двух часов, в последнее время это кажется вечностью. Я подхожу к гардеробу, надеваю первые попавшиеся джинсы и толстовку, засовываю пачку сигарет в карман куртки, куда кладу ключи и телефон, нужно развеяться. Выхожу из комнаты и иду по направлению к лестнице, ведущей на первый этаж.
— Доброе утро, Максим.
Я оборачиваюсь на женский голос, передо мной стоит все та же неизменная секретарша моего отца. Ирина, кажется. Внешностью она определенно вышла: высокая, стройная, с хорошими формами и симпатичным лицом, очередная брюнетка.
— Викторович. Максимилиан Викторович, — грубо говорю я, смотря, как она плавно подходит ко мне.
— Простите, я не знала, что к Вам, — она выделила обращение, как будто ласкала его языком, — нужно обращаться так официально.
— Я с вами не спал, чтобы вы могли обращаться ко мне по-другому.
— Разве это сложно исправить?
Девушка провела пальчиками по моей скуле, я сжал ее кисть в своей руке. Не люблю ненужных прикосновений со стороны мало знакомых мне людей. Она лишь улыбнулась, искусно облизав верхнюю губу. И с каких пор мой отец стал нанимать таких подстилок?
— Как же так, вам надоел мой восхитительный отец? — с сарказмом спросил я.
— Скажем так, зачем мне яблоня что отцвела, гораздо приятнее вкушать ее плоды, — чувственно проговорила Ирина, касаясь меня свободной рукой, — я слышала, что ты поругался со своей девушкой. Позволь мне тебя утешить...
— Я не нуждаюсь в утешении, — сухо ответил я, чувствуя, что тело твердит совсем иное.
— Ты, правда, так думаешь? А мне кажется по-другому. Тем более я все еще помню твой жаркий взгляд, брошенный на меня в первый вечер нашего знакомства...
Девушка вплотную приблизилась ко мне, дотрагиваясь до моей просыпающейся плоти рукой. Я шумно выдохнул. И дело было совершенно не в ней, окажись на ее месте другая, симпатичная мне барышня, реакция была бы та же. С тех пор как я расстался с Мариной, у меня никого не было, так как я был поглощен Лерой, и сейчас любое прикосновение подобного рода заставляло моего внутреннего зверя просыпаться и требовать разрядки.
— А ты у нас не маленький мальчик, верно?
— Совсем не маленький.
Я жестко притянул девушку за волосы к себе, жадно целуя ее губы, но все, что я почувствовал, это отвращение. Серьезно?! С каких пор я стал чувствовать отвращение, целуя девушку? Я разозлился на самого себя, на свою сущность, способную доставить родному человеку боль. На то, что я не мог целовать эту девушку только потому, что желал другую! «И не нужно ее целовать, она не достойна твоих поцелуев, просто расслабься», шептал предательский голос плоти. И я поддался, поддался своим животным желаниям, лишь бы почувствовать разрядку и расслабиться.
Никаких чувств, никаких эмоций, голый, ничем не прикрытый секс с барышней, привлекающей меня лишь внешне, но этого хватит, чтобы забыться на доли секунд. Никаких поцелуев, никаких ненужных ласк с моей стороны, сугубо потребительское отношение к ее рту, ласкающему мой член причем не особо хорошо. За столько лет работы секретаршей могла бы уже научиться делать достойный минет! Я снова злюсь и беру процесс в свои руки, беспринципно трахая ее рот. Мне мало, я рычу, не обращая внимания на ее чувства, не спрашивая ни о чем. Она никто, никто для меня, очередная однодневка. Кабинет отца наполняется стонами и всхлипами девушки, которую я продолжаю иметь, только уже ниже. Непривычно? Ей непривычно принимать мой размер, что ж, это радует, хоть что-то радует в этом отвратном занятии. Нет, ранее я не ловил себя на мыслях, что мне может не нравиться секс. Я всегда выбирал достойных, нравившихся мне девушек, и всегда имел их так, как я захочу, грубо, нежно, со страстью или без нее, с открытой похотью. Что же со мной не так сейчас? Почему я злюсь, почему я испытываю такую тяжесть на сердце? Лера... как же приятно она пахнет, ванилью, я почувствовал это еще тогда, в машине, когда в первый раз прикоснулся к ее губам, когда в ее глазах заметил смущение. А эти безупречные щечки, наливающиеся румянцем. Маленькая, моя маленькая, желанная девочка, я обидел ее, жестоко обидел.
— Ты восхитителен, сейчас ты восхитителен! — воскликнула девушка, вырывая меня из размышлений.
Я двигался в ней нежно, стараясь не причинять боль, а нести наслаждение. Я не заметил, когда сменил напор, но прекрасно знал, что послужило тому причиной. Мелкая! Мысли о ней заставили меня быть сдержанным, чувственным. Я рыкнул, вбиваясь в девушку с силой и отгоняя от себя мысли, связанные с белокурой дерзкой девчонкой! Никогда во время секса я не думал ни о ком другом! Никогда!
Я чувствовал, как с каждым моим толчком девушку подо мной берут спазмы. Она уже была близка, а я все еще был зол на самого себя и срывал свой гнев на ней. С силой и с резкими толчками я продолжал проникать в ее тело, не прекращая думать о том, что вскоре я буду корить себя за то, что сделал. Достигнув грани, я кончил, на пару секунд отключившись от всех неустанно мучавших меня мыслей, наблюдая как девушку подо мной все еще берет легкая дрожь после оргазма. Отлично, «баки» я освободил, теперь можно спокойно выдвигаться в любой бар и пить до потери пульса, осуждая себя за все, что я сделал.
Покуривая сигарету, я подошел к машине, прогрел двигатель и поехал в один из своих любимых пабов*. Сегодня я планировал продолжить заливать свою сущность выпивкой и побыстрее покинуть реальность.
— Макс, рад тебя видеть, ты что-то сегодня больно рано, — поздоровался со мной Влад, который работал барменом в пабе «Запад».
— Значит больше денег солью, — ухмыльнулся я.
— Как обычно?
— Конечно.
— Ты сегодня один или с дамой? А то что-то давно тебя видно не было.
— Давно — это неделю? — с иронией спросил я.
— Ты меня разоришь, если продолжишь пропадать.
— Наливай уже, шутник.
Вот он, очередной паршивый день Максимилиана Морозова. В пабе на окраине города с бокалом виски в руке и сигаретой в зубах. Единственный хороший момент — это душевный разговор с барменом, единственным человеком, который еще готов меня слушать.