Часть 6
Феликс проснулся раньше Хенджина и, выпутавшись из его объятий, побежал в ванную комнату, а уже позже скороспешно начал собираться домой. Конечно, он помнил о том, что вчера говорил Хван, и, конечно, понимал, что всё сказанное было лишь совокупностью усталости и сонного состояния. Может быть, Хенджин говорил и не с ним вовсе, ну хотя имя его произносил, а может быть, пересмотрел или перечитал чего, отчего случился такой приступ нежности и романтики, а имя Феликса звучало лишь потому, что он был с Хваном весь день и дал тому много эмоций, отчего старший говорил его имя уже на автомате.
Да, Феликс всё, без сомнений, понимал, но кто бы знал, насколько приятны и теплы были те слова. А также насколько они больны. Больно слышать это от человека, с которым у тебя ничего не может быть, а ещё больнее осознавать, что говорит он их не тебе и не всерьёз вовсе. Вот от чего больно.
Настроение блондина было просто отвратительным. Он не хотел быть в этом доме, в этой комнате и... Рядом с этим человеком. Понимал, что уйти нужно, чтобы не застать его пробуждение и не выслушивать недовольства насчёт своего поведения. Знал, что в голове будет мелькать лишь ночной монолог, хотя перед глазами будет стоять недовольный и обеспокоенный парень, говорящий совершенно другие вещи.
К своему счастью, на первом этаже Феликс встретил Минхо, Сынмина и Чонина, которые уже собирались домой.
― А меня чего не разбудили?
― Думали, поспать ещё хочешь. Да и тем более ты тут так часто бываешь, что тебя просто можно уже поселить в этом доме и не забирать каждый раз обратно, ― усмехается Ли-старший, накидывая куртку. ― В любом случае, ждём в машине.
― Машине?
― Хан мне одолжил. Ему было дико лень вставать и везти нас куда-то, отчего он просто дал ключи и приказал не лезть к нему.
― Рисковый, ― усмехается блондин, начиная обуваться.
― Ой, доброе утро, уже убегаете? ― Чан, потирая пальцами заспанные очи, выглядывает из комнаты и мягко улыбается ребятам.
― Иди отдыхай, мы тихонько уйдём и не станем беспокоить, ― улыбнувшись в ответ, Феликс машет миниатюрной ладонью и прошмыгивает за дверь, тихонько прикрывая ту.
Как и говорилось ранее, ребятам дали четыре выходных дня, и именно сегодня был первый из них. Все думали, что в эти дни будут проводить всё время вместе и наслаждаться внерабочей обстановкой, но, кроме того, как спать, часто перекусывать и делать свои запланированные когда-то давно дела, больше ничего не могли и не хотели. Да, первый день, без сомнений, был прекрасен, но также у них есть свои жизни, свои интересы и желание просто побыть в одиночестве. И все, к счастью, это понимали.
Именно поэтому Минхо не тащил Сынмина на завтраки и ужины в свой любимый ресторанчик, потому что, во-первых, понимал, что младший утонул в своих дневниках и просмотрах дорам, а во-вторых, он хотел покушать в одиночестве и прекрасно знал, что Ким не расстроится от непредложенного ужина. Чонин не донимал Феликса с просьбами о совместных походах в магазин и самостоятельно и спокойно наслаждался этим одиночеством и разгуливаниями по торговому центру. А Феликс просто не хотел выходить из комнаты. Он всё никак не мог забыть тот вечер, точнее, он не мог забыть весь день, но именно вечер оставил жирный отпечаток сожалений и страха. Сидя на кровати и перебирая свои украшения, юноша вспоминал, как они бегали под дождём, прятались под зонтом, потом он таскал Хвана по всем магазинам и заставлял примерять всё, что только приглядится. А ещё он не мог забыть поцелуй феи. Тот, что она оставила под левым глазом юноши и к которому Феликсу удалось прикоснуться. Удалось посмотреть в такие родные и нежные глаза, почувствовать эту непонятную любовь и счастье, вкусно покушать, а потом сидеть вместе с Хваном в машине и успокаивать того тактильной поддержкой. А ещё он помнит, как кричал, злился и отказался слушать, просто взяв и сбежав в другую комнату. Феликс всё помнит, как и монолог Хенджина, сказанный в бреду, его объятия, тёплое дыхание и мягкие прикосновения. Феликс помнит, а теперь ругает себя.
Разум начинал очищаться, а сердце ― успокаиваться, отчего Феликс понимал, насколько сильно облажался в тот день из-за банальной трусости и отрицания того, что скоро всё закончится. Он просто не хотел это понимать и принимать, просто ставил свои желания выше и просто обижал старшего, вымещая свою боль на него.
Сейчас Ли-младшему лучше, сейчас рациональность была на месте и к нему приходило понимание, что их отношения действительно могут испортить всю работу. Испортят то, ради чего они вообще пришли в эту индустрию и чему посвятили свою жизнь. Юноша ругал себя за то, что поставил свои желания выше главной цели, к которой он идёт, между прочим, не один, а со всей командой. Своими эмоциями и мечтами он просто мог испортить всю жизнь ребятам.
― Извини, можно?
Из раздумий и бесконечного перебирания серёг или браслетов юношу вырывает тихий стук в дверь, и уже позже он видит, как в небольшую щель просовывается чёрная копна волос.
― Д-да, привет, ― мягко улыбнувшись, юноша смотрит на Чонина.
― Ликси, там Хенджин-хён не может дозвониться до тебя. У тебя что-то с телефоном или... ― опустив взгляд, темноволосый начинает рыскать по кровати в поисках смартфона и, найдя тот прямо около бедра старшего, переводит вопросительный взгляд на блондина.
― А... Оу... Я звук выключил. Спасибо большое, ― натянуто улыбнувшись и мягко поклонившись, Феликс берёт в руки смартфон и видит двадцать новых сообщений и восемь пропущенных от старшего.
― Ладно, не за что, я пошёл.
Как только Чонин скрывается за дверью, Феликс сводит брови к переносице, а внутри всё опускается из-за накатившего страха. Он хочет поговорить? Или поругать? Или что ему нужно?
Джинни:
«Феликс, мы можем поговорить?»
«Феликс, почему ты не отвечаешь? Я звонил два раза»
«Ладно, я звонил уже восемь,
с тобой всё хорошо? Почему не отвечаешь?»
«Ликси?»
«Феликс, что у тебя произошло?»
Прочитав сообщения и увидев, что старший сейчас в сети, Феликс медленно прикрывает глаза и тяжело вздыхает, слегка сжимая телефон в миниатюрной ладони. Он не хочет отвечать, не хочет говорить, он ничего не хочет, потому что ему стыдно и страшно. Но также он понимает, что поговорить-то нужно. Наверное, Феликс впервые был рад тому, что с хёном они живут в разных домах, отчего сейчас он мог не смотреть ему в глаза и не краснеть от стыда.
Джинни:
«Феликс! Боже, ты прочёл! У тебя всё хорошо?»
Ага, Хенджин, хорошо. Вагон переживаний, загонов, страхов, стыда, и всё хорошо. Феликс точно не готов говорить с Хваном лично, но он понимает, что сделать это нужно, и именно переписка спасает положение парня, не заставляя его слышать чужой голос или смотреть в чужие глаза.
Вы:
«Да, хён... Привет. Прости, я не слышал. Звук выключил»
Джинни:
«Я рад, что с тобой всё в порядке.
Почему ты не разбудил меня сегодня? Почему убежал молча?»
Действительно, почему?
Вы:
«А... Просто ты много работаешь и устаёшь, и я хотел, чтобы ты хорошо отдохнул и выспался. Да и не к чему это было... Мы всё равно ушли быстро, даже с ребятами не посидели»
Джинни:
«Не к чему? Может, я хотел поговорить»
Ну пиздец. Если Феликс думал, что сможет сбежать от хёна молча и всё закончится хорошо и без последствий, то... Феликс больше так не думает. Медленно прикрыв глаза, юноша тихо вздыхает и подносит уже трясущиеся пальцы к смартфону.
Вы:
«Хён... Я действительно должен извиниться за своё поведение. Я не должен был говорить всего этого и молча уходить. Я прошу прощения, и... Мне правда жаль. Я пойму, приму и даже поддержу тебя в том, чтобы урезать наше взаимодействие, правда. Я полностью признаю вину и не хочу, чтобы это вылилось в проблемы как между нами, так и, тем более, в команде и компании»
Прикрыв глаза, юноша блокирует телефон и откладывает тот в сторону. Он не готов читать ответ и стыдиться ещё больше. Ему просто хочется перечеркнуть весь вчерашний день, пожертвовав приятными моментами и мечтами, и больше не испытывать этого отвратительного чувства. Почувствовав вибрацию в районе бедра, блондин слегка вздрагивает и, сглотнув небольшой ком, вставший в горле, вновь берёт вещицу в руку.
Джинни:
«Феликс, обсуждать такие вещи в переписке я не планирую, поэтому отказываюсь на что-либо отвечать. Этот разговор должен пройти лично. Надеюсь, ты понимаешь почему. Пока у нас есть ещё четыре дня, прошу, приди к нам послезавтра, и мы поговорим обо всём нормально»
Да что ж это такое, Хенджин? Феликс только обрадовался, что ему не придётся говорить с тобой лично, и он высказался в переписке, а ты просто перечёркиваешь все эти попытки убежать и напрямую приглашаешь его к себе? Хорош, ничего не скажешь.
Вы:
«Да... Хорошо»
Джинни:
«А, я хотел спросить... Ты можешь мне дать название той работы?»
Сказать, что Феликс охренел, ― ничего не сказать. Кажется, ни у одного человека в мире ещё никогда так быстро и широко не открывались глаза, как это произошло сейчас у Ли. Он просто смотрел на сообщение и не понимал, что хён написал. Ну нет, он, конечно, понимал, но не мог принять это. Хён просит работу, где они?.. Хён вообще эту работу просит? Может, он просит название какого-нибудь файла с их работы в компании, а Феликс ему раз ― и гейское порно кинет? Что он, блять, просит?
Вы:
«Я боюсь уточнить, но...»
Джинни:
«Да, тот фан... фин... Боже, ту работу фанатов о нас»
Есть такая картинка, где мужчина сидит с невероятно задумчивым и непонимающим выражением лица и над ним крутится куча формул и ребусов, ― так вот, сейчас этим мужчиной был Феликс. Медленно приоткрыв губы, юноша поднимает взгляд на стену напротив и просто смотрит на неё, пытаясь понять, что творит Хенджин. Они вообще-то ругались и переживали из-за этого, они вообще-то общение из-за этого прекратить собираются. Какой, блять, «дай название»? Название панички и тревожности Феликса? О, такая есть ― «Хван Хенджин» называется.
Вы:
«Хён, ты уверен?..»
Потому что вот Феликс, например, ни черта не уверен.
Джинни:
«Феликс, я бы не просил, если бы не был уверен»
Чёрт, ты буквально вчера в истерике бился оттого, что узнал такую новость. Хван, ты когда таким уверенным-то стать успел?
Вы:
«Ладно... Забей в интернете: Фанфик «Глупый кролик»
Джинни:
«Спасибо. Жду тебя послезавтра»
Ждёт-то Хенджин послезавтра, но вот сегодня и завтра Феликс проводит дни в полнейшей панике и тревожности. Есть не хочется, куда-то идти ― тоже, а сделать что-то нормально просто не выходит. Минхо просит нарезать овощи, а у того руки до невозможного трусятся; Чонин предлагает сыграть в игру, а у того голова отказывает функционировать; даже Сынмин предлагает обычный фильм посмотреть, а тот то и дело ёрзает, отвлекается и не понимает даже сюжет. Всё было не на своих местах, и всё не так. Чёрт, буквально неделю назад он переживал из-за партий, выступлений и тренировок, когда так резко всё успело переключиться на одного человека? Чем Хван так выделился, чтобы заменить целые концерты и счастье от выступлений? Хенджин очень странный, а Феликс просто не знает, что такое любовь.
― Ликс, мы сегодня к ребятам. Ты с нами?
Пока юноша убирает остатки завтрака, голос и вопрос Минхо заставляют его сердце просто упасть на пол, а губы ― неловко поджаться.
― Д-да... Во сколько? ― не поворачиваясь, младший начинает складывать посуду в раковину, снова пытаясь успокоиться благодаря этой уборке.
― Феликс, что случилось?
― Всё хорошо.
― Я вижу это «хорошо». Вы поссорились с Хваном или с кем-то из ребят? Или у тебя что-то своё?
«Что-то своё» ― звучит так непонятно, но так чертовски идеально подходяще под ситуацию Феликса.
― Я всё ещё переживаю из-за тренировок, ― он понимает, что без ответа старший его не отпустит, а сказать: «Ну вот я чувствую что-то, вроде сердце от него трепещет, вроде отпускать не хочу, вроде и страшно всё это, а вроде и он вообще не хочет ничего», ― это? Это нужно было ответить Феликсу? Да и тем более он предполагал реакцию Минхо на слова о том, что Хенджин ему нравится не как друг и коллега. ― Хён, всё хорошо. Во сколько вы? ― натянув улыбку, юноша смотрит на старшего через плечо.
― Ближе к вечеру. Может, шесть или семь.
― Хорошо, буду готов.
Буду готов дальше нервничать, труситься, словно стиральная машина, и не находить себе места. Буду готов в спешке собираться, кусать губы чуть ли не до крови и постоянно проверять свой телефон на наличие сообщений от Хвана. Буду готов, хён.
***
― Добрый вечер!
Минхо без стука заваливается в чужой дом, таща за собой пакеты с продуктами и трёх потерянных детей, бегущих за ним, словно цыплята за квочкой.
― Вы прям минута в минуту, ― выходя из кухни, улыбается Чан, подходит к парню и забирает у него покупки.
― Мы чего делать-то будем?
― А, в общем, в тот раз фильм посмотреть не удалось из-за света, но сегодня с погодой всё хорошо и всё работает, соответственно...
Пиздец. Потому что Феликс увидел Хенджина, сидящего на диване в гостиной. А ещё пиздец, потому что ему придётся смотреть этот фильм. Если нет, то нужно куда-то уйти, и Феликс почему-то уверен, что если он уйдёт, то Хван последует за ним. Поэтому, сквозь терзания и страхи, принимает решение, что уж лучше сидеть с ним рядом среди друзей, чем быть наедине.
Уже минут сорок ребята сидят все вместе и смотрят какой-то новый фильм, который нашёл Джисон, вежливо услужив остальным. Точнее, Минхо и Чан сидели на полу, опёршись спинами о диван, Чонин сидел в кресле-качалке, пожёвывая попкорн, Сынмин и Джисон расположились на диване, а Чанбин успел занять мягкое кресло, что стояло поодаль от остальных. Всем весело, всем здорово, всем вкусно, да вот только блондинистой двоице, которую посадили между Ханом и Кимом, и теперь они, как два слипшихся пельменя, притирались друг к другу, было не весело. Нет, тут даже не так. Когда все рассаживались по местам и Хан присел с Феликсом, оставляя место с краю, Хенджин буквально прыгнул на диван, протискиваясь между этими двумя, и закинул руку на плечо Ли. И именно сейчас неловкость испытывал только Феликс. Он настолько напрягся от всей этой обстановки, что, казалось, ещё чуть-чуть, и он все мышцы порвёт от напряжения.
Какой там фильм? Какой сюжет? Тут Хван сидит рядом и, закинув ногу на ногу, мягко качает одной из них. Тут Хван смеётся или переговаривается с Сынмином, перелезая через Феликса, а ещё тут Хван...
― Знаешь, ― младший слышит тихий шёпот около своего уха и слегка дёргается, ― помню я одну сцену, где персонажи тоже фильм смотрели. Ну только там они в кинотеатре сидели и попкорн ели. А потом в гардеробе потерялись, ― Феликс широко распахивает глаза, продолжая смотреть на свои пальцы. Он понимает, что Хенджин начинает буквально пересказывать одну из сцен того фанфика, о котором Ли ему сказал.
― Господи, замолчи, ― шепчет юноша, буквально чувствуя, как его уши начинают краснеть.
― А ты прекрати ёрзать, ― шикнув, Хенджин сильнее притягивает к себе парня, стараясь усадить на месте.
― А ты не прижимай. Сам управлюсь, ― выпутавшись из хватки, Феликс придвигается ближе к Сынмину, закидывая ногу на ногу.
«Вот же сука», ― думает блондин, смотря на эту недовольную недотрогу.
И да, Хенджин прочёл фанфик. Было много вопросов и сомнений, но больше всего его удивило то, насколько сильно их с Феликсом сексуализировали в этой работе, считая их не какими-то людьми, а буквально чуть ли не богами. Да, сексуализировали, но кто сказал, что с описанием Феликса он не согласен? А со своего описания тихонько не ухмыльнулся, радуясь тому, каким его представляют и видят фанаты? Что было ещё? Он, конечно, был удивлён, что Феликс влюблён в него ещё со школы, но, чёрт возьми, как же сильно ему это льстило и нравилось. Что больше всего будоражило мозг Хвана? Точнее, будоражило сначала с отрицательной стороны, вводя в смущение, стыд и небольшой страх, ― всю работу между парнями были какие-то кошки-мышки, куча отрицаний и страхов, а ещё был чёртов флирт, какие-то зажимания, а потом и сам секс. Да, поначалу читать то, как они с Феликсом где-то зажимаются, было непривычно и необычно, отчего половину сцен он пропускал, но чем больше этих сцен видел, тем интереснее ему становилось, а когда дошёл до постельной сцены... Тут уже за всем процессом наблюдал его вставший член.
После прочтения Хенджин чувствовал себя странно, не мог переварить то, что их действительно настолько сексуализируют и представляют, что они творят подобное. Это сбивало с толку и даже пугало. Тревожило, вводило в ступор, грузило и член в дополнение поднимало. Какими бы сцены ни были, они были чертовски горячи, а ещё факт того, что он был именно с Феликсом, просто сносил крышу. Он был над ним, с ним, блять, в нём. Если первые двадцать минут Хенджин думал о чём-то страшном и серьёзном, то остальные пять часов он не мог забыть всё их взаимодействие в работе. А ещё благодаря ей он влюбился в того Феликса и захотел побыть именно тем Хваном, а когда вернулся в реальность и понял, что у него уже есть этот Феликс, которого он может коснуться, с которым можно поговорить и на которого можно посмотреть, честно признаться, это подняло настроение чуть ли не до небес.
Именно поэтому сейчас, когда он помнит, что ему нельзя испытывать что-то подобное, когда он понимает, что могут быть проблемы, он просто не может отойти от Ли или вести себя смущённо. Работа зажгла в нём что-то, от чего Хван был словно в каком-то другом мире, желая найти в нём Феликса и никогда оттуда не вылезать.
― Ли-и-икс!!! ― начинает кричать Хан, отчего Хенджин дёргается и резко поворачивается на друга, прикрывшего глаза и откинувшего голову на спинку дивана.
― Хан! А ну замолчи! ― бьёт младшего по ноге Минхо, что повернулся с недовольным выражением лица. ― Чего орёшь?
― Хани? ― Феликс, округлив глаза, смотрит на брюнета и приподнимает брови.
― Ликси-и, ты мой самый лучший друг и любимый мембер! Будь зайкой, притащи газировку с кухни, ― подняв голову, Джисон строит кукольные глазки, смотрит на младшего и мило улыбается, хлопая ресницами.
― Хитрый лис, ― усмехается Минхо, отворачиваясь.
― Глупый кролик, ― Хенджин, снова наклонившись к чужому уху, тихонько шепчет, опаляя и без того красную мочку.
― Так! А, да-да, сейчас, ― резко вскочив с дивана, блондин переступает через ноги старших и плетётся на кухню.
― Кто-нибудь будет что-то ещё? ― закинув голову на спинку дивана, Хенджин смотрит в потолок, обращаясь ко всем друзьям разом.
― Там остался латте с карамелью? ― зашуршав пакетом из-под попкорна, Ян смотрит на макушку старшего.
― Мне, если можно, кофе, ― монотонно проговаривает Ким, внимательно смотря в экран.
― Ну щас гляну, ― ухмыльнувшись, юноша начинает подниматься с дивана.
― О, да не-не, сиди. Я сам принесу, ― остановившись около входа на кухню, Феликс резко разворачивается и, упёршись ладонями в грудь Хвана, жалобно смотрит на того.
― Не принесёшь. Я помогу, ― ухмыльнувшись, Хенджин мягко убирает чужие ладони и обходит блондина, направляясь к холодильнику.
― Что ты делаешь?
Оказавшись на кухне, Феликс начинает заваривать себе кофе, попутно доставая вторую чашку для Сынмина. Юноша, стоя около столешницы, старается не поворачиваться на старшего и вообще не обращать на него внимания, но также он понимает, что если сейчас не заставит его прекратить все эти глупые игры, то до добра это точно не доведёт.
― Достаю газировку и латте.
― Хенджин, ― прикрыв глаза, юноша тихо вздыхает, продолжая водить маленькой металлической ложечкой в своей чашке.
― Феликс, ― проносится бархатное и хриплое над ухом, отчего юноша слегка дёргается и смотрит на полку, находящуюся напротив.
― Боже, перестань! ― резко развернувшись, начал снова шёпотом кричать Ли, недовольно смотря на этого длинноногого ребёнка. В этот момент казалось, что их прозвища «старший» и «младший» просто перепутали и раздали не тем людям.
― Да я вроде ещё и не начинал, ― хмыкает Хенджин.
― Нет, ты... ― только начав распинаться о том, что Хенджин творит ерунду, Феликс резко замолкает и смотрит на блондина. — Что?
― Ликси, нам надо поговорить. Бегать вечно от меня не получится, сам понимаешь. Если в той работе мы, будучи даже не айдолами, а простыми друзьями, не смогли убежать друг от друга, то ты действительно считаешь, что у тебя выйдет это сделать сейчас? ― усмехается Хван, всё ещё стоя перед младшим и смотря снизу вверх. ― Если через две минуты ты не поднимешься ко мне в комнату, то я сброшу эту работу в общий чат с ребятами. Что будет дальше ― останется только гадать.
Прошептав на ухо, юноша отходит от ошарашенного парня и, развернувшись, уходит в гостиную.
― Спасибо! ― широко улыбается Ян, принимая свой латте.
― Спасибо, а ты куда? ― забрав газировку, Хан смотрит на старшего, направляющегося к лестнице.
― Да там нужно, вернусь скоро.
«Грёбаный говнюк!»
Феликс всё ещё стоит около столешницы, агрессивно перемешивая кофе Сынмина и смотря в стену напротив. Так делать нельзя. Это грёбаный шантаж. Хван действительно ведёт себя как ребёнок, и это начинает очень злить Феликса.
― Ну если ты настолько не хотел делать мне кофе, то мог просто сказать, ― из мыслей парня вырывает голос Кима, донёсшийся с левой стороны.
― Что? ― переведя взгляд на чашку, он видит, что своими активными движениями перелил всю жидкость. ― Блин, прости. Случайно вышло. Я сделаю новый, ― начав вытирать столешницу, юноша попутно ставит чашку в раковину.
― Всё хорошо, сам сделаю. У тебя всё в порядке?
«Просто заебись, Сынмин»
― Да-да, всё отлично.
― Ликс? ― и снова Джисон, и снова кто-то убегающий на лестнице. К сожалению, тут Феликс ничего не ответил, а лишь пулей полетел на второй этаж, ведь его две минуты уже истекали. ― Мне же стоит промолчать о том, что их эти перебежки какие-то...
― Промолчи. Все молчат, и ты молчи? ― присев рядышком, Ким продолжает смотреть фильм, а Джисон тихонько кивает, поджимая губы.
Феликс, подойдя к двери, тихо останавливается около той и начинает сверлить взглядом ручку, не решаясь зайти. Что Хван скажет? Что сделает? Что хочет? Боже, это сводит с ума. Можно сделать так, чтобы он просто забыл о своей просьбе-приказе и не донимал Ли-младшего?
― Феликс! Я знаю, что ты там. Заходи.
― Чёрт... ― шикает Ли, тихонько приоткрывает дверь и заходит внутрь. Прикрыв тёмное дерево, младший не проходит дальше и, опустив голову и сложив руки за спиной, просто остаётся стоять на месте.
― Такое ощущение, что ты где-то нашкодничал и пришёл просить прощения, ― доносится с усмешкой со стороны кровати. ― Присядь, пожалуйста.
― Хорошо... ― блондин, медленно подойдя, присаживается на край кровати недалеко от Хвана, сидящего на середине.
― Феликс... ― Хенджин слегка наклоняет голову и пытается вглядеться в опущенное лицо. ― Давай наконец поговорим? Прошу. Уже нет смысла бегать.
― Тут... Тут не...
― Тут есть о чём говорить, ― Хенджин медленно двигается к младшему, накрывая его ладонь своей. ― И я считаю, что сделать это нужно сейчас, обсудив всё с самого начала. Как ты на это смотришь? ― потирая большим пальцем кисть младшего, Хван продолжает смотреть на опущенное лицо с мягкой улыбкой.
А Феликс на это никак не смотрел. Он просто понимал, что в конце этого диалога он останется без Хенджина, потому что скажет обо всём, что его волнует или не волнует, ― а он же обязательно скажет, ведь врать вечно не сможет. Он просто никак на это не смотрел и морально готовился к масштабному провалу. Но и с другой стороны, он понимал, что да, разговор действительно необходим, ибо это молчание не приведёт ни к чему толковому.
― Да... Ты прав, хорошо, ― подняв пристыженный взгляд, Феликс закусывает нижнюю губу изнутри.
― Хорошо, я рад. Давай начнём с того, что... ― Хенджин поджимает губы, начиная думать, как бы правильно сформулировать вопрос. ― Блин, честно, хочу задать вопрос, который лишь косвенно нас касается, но он меня дико интересует.
― А... Да, задавай... ― задавай, Хенджин, Феликсу уже нечего терять.
― Ты... Когда мы смотрели фильм, ты сказал, что поцелуй парней тебе понравился больше, чем поцелуи между мужчиной и женщиной в моём романе. В общем... ― Хван шумно выдыхает. ― Тебе нравятся парни?
― А... ― нет, Феликс думал, что всё будет по хардкору, но чтобы с самого начала? Округлив глаза, младший смотрит на блондина и не понимает, что ему ответить. А нравятся ли они ему? Или так только с Хенджином? Или тот поцелуй был просто слишком хорош? А кто ему вообще нравится? ― Да я как-то не задумывался... Я вроде не отношу себя к тем, кто любит парней, но, если подумать... ― юноша начинает медленно водить взглядом по кровати, обдумывая всё это. ― Не думаю, что мне нравятся девушки, но и прям чтобы встречаться с парнями... Мне с ними просто комфортнее, ― с тобой. Ты хотел сказать ― «с тобой».
― Так... Спасибо, хорошо. Меня это правда интересовало, ― Хенджин выпрямляется в спине и смотрит в сторону, обдумывая слова Ли. На самом деле это его немного напрягло, ведь Феликс вроде сказал, что не готов к таким отношениям, что не очень обнадёживает, а вроде и к парням его тянет больше, что всё-таки даёт маленькую надежду.
― А почему тебя это интересовало? ― а вот теперь Хвана ставят в тупик. Не одному же Феликсу отдуваться.
― Почему? А... ― Хенджин приподнимает брови. Как бы так завуалированно сказать: «Я трахал и тех и тех, но с парнями мне понравилось больше. А ещё ты мне нравишься. И вот складывай два и два, Феликс». ― Да пофиг, ― шумно выдохнув, Хенджин смотрит на блондина. ― Мне просто нравятся парни и...
― Что? Тебе? Парни? Оу... Честно, я... Я правда удивлён... ― вот Феликс, эта нюня только настроилась на признание!
― А чему тут удивляться? ― усмехается Хван.
― Ну ты же такой... Ну... Я думал, тебе нравятся девушки. Такие нежные и миниатюрные. Тебе такие идеально подойдут.
― Нежные и миниатюрные ― да, но не девушки, ― Хенджин начинает рассматривать каждый сантиметр лица младшего, пока тот бегает глазами по постели или полу, обдумывая всё сказанное.
― Так... Дай мне переварить это, пожалуйста, а пока задай следующий вопрос. У тебя же есть?
― Есть. Почему ты тогда накричал на меня?
А вот тут Феликс встал в настоящий ступор. Он понимал, что нужно что-то ответить, но, чёрт возьми, ему было так страшно это делать. Он готовился потерять Хенджина, но всё равно не был готов.
― Ай... Да пофиг... ― шумно выдохнув, блондин прикрывает глаза и опускает голову. ― Потому что я не хочу терять тебя.
На этих словах внутри Хенджина что-то вспыхнуло, отчего все ухмылки и шутки пропали, а взгляд стал слегка взволнованным и внимательным. Он не хотел перебивать, не хотел шевелиться и даже дышать. Он был готов просто слушать младшего, разглядывая хрустальный сад звёзд, осевший на лице.
― Мне стало страшно, когда ты начал спрашивать о том фанфике, потому что я подумал, что тебе всё это противно и ты просто перережешь наше общение. Я понимаю, что для написания историй нужна хотя бы какая-то почва. И ей как раз оказались наши взаимодействия. И также понимаю, что я слишком прилипчив и любвеобилен, отчего в моментах могу не так обнять, посмотреть или прикоснуться. Поэтому я чувствовал, что как раз из-за меня у нас начнутся проблемы. Потому что если это увидят ребята или компания, то... То одно из того, что нам сделают ― запретят взаимодействовать.
Феликс начинает перебирать ткань свитшота, всё ещё не поднимая головы на старшего.
― Но я не хочу, Хенджин. Я не хочу отдаляться и не хочу терять тебя. Мне хорошо с тобой, и... С тобой мне даже лучше, чем с остальными... Но почему я накричал? Я испугался. Я просто испугался, что ты начнёшь злиться из-за того, что по моей вине написали историю, ведь она создаст большие проблемы. Я испугался, что тебе это противно, ведь считал, что парни ― не твоё. А ещё... Ещё я испугался, что ты тут же, прямо на месте, прекратишь наше общение или сведёшь всё к минимуму. Я не был готов принять это и отбиваться от твоих нападений, отчего напал сам. Хенджин, прости, я очень жалею о тех словах, я правда не хотел... А если и хотел, то... Это было на эмоциях. Я... Мне просто очень стыдно. Прости меня, пожалуйста.
Феликс замолкает, начав прикусывать губы и сильнее теребить края мягкой ткани, и не поднимает взгляд на Хвана. Ему стыдно и страшно.
― Эй... Солнце... ― Феликс видит, как его руку нежно перехватывают и сжимают, а потом чувствует прикосновение к подбородку и как на тот слегка надавливают, заставляя поднять голову. Ли смотрит на старшего через пелену слёз, а карие глаза напротив... Они не выражают злость, обиду или неприязнь. Они... Они такие добрые-добрые, такие спокойные и родные. ― Феликс, не нужно думать, что я стал бы убегать или отстраняться от тебя. Не нужно считать, что ты в чём-то виноват, потому что это не так. Это не так, Феликс.
Хенджин подсаживается ближе и аккуратно берёт младшего за лицо, смотря в стеклянные глаза.
― Ты никогда не причинял мне дискомфорт, я никогда не считал тебя навязчивым или тем, из-за кого случаются проблемы. Мне не противно от этих рассказов, от нашего взаимодействия и от... От нас, Феликс. Мне не противно от нас. От всего, что делают из-за нас и что происходит между нами. Конечно, я тоже переживаю из-за этих рассказов, ребят и компании, но смотри, если они находятся там давно и никто ещё ничего не сказал, то, может быть, всё будет хорошо?
Хенджин мягко улыбается, стирая большим пальцем скатившуюся слезу.
― Я... ― Хван опускает взгляд. ― В тот вечер, когда мы спали вместе... Я говорил кое-что... Там... Как бы сказать...
― Я слышал.
― Что? ― юноша удивлённо смотрит на младшего.
― Я слышал и чувствовал твои объятия. Я не мог уснуть и, почувствовав, что ты тянешь меня к себе, а потом начинаешь тихонько говорить мне в шею, просто не смог сдвинуться с места и что-то ответить. Да и смысл было отвечать, это же...
― Нет. Он был. Был смысл. Я же не спал, Ликси, ― мягко улыбается Хенджин.
― То есть всё то, что ты говорил... Это не было сонным бредом? ― Феликс приоткрывает рот и расширяет глаза. ― Я просто... Я просто не думал, что ты можешь сказать это всерьёз.
― А как мне ещё такие слова говорить? С шуткой? Со злостью? С обидой? Как? ― усмехается Хван. ― Феликс... Я правда не знаю, что сейчас творится и что нам делать, но что я знаю точно ― мне хорошо с тобой. Хорошо не как...
― Не как с другом.
― Да...
― Это более чем взаимно, Джинни, ― Ли мягко накрывает ладони Хенджина своими, слегка склоняя голову набок. ― Давай... Давай не будем ставить себя в рамки, давать тому, что между нами, какие-то глупые названия и... И всё подобное. Давай просто общаться, как раньше.
― Только теперь мы знаем об этих непонятных чувствах.
― Именно поэтому мы не будем скрывать их, находясь рядом. Не будем бояться, переживать и придумывать лишнего. Давай просто плыть по течению и смотреть, что с нами случится?
― Да... Мне нравится. Хороший план, ― Хван медленно прикрывает глаза и мягко улыбается. ― Можно... Чёрт...
― Не знаю что, но можно.
Хенджин смотрит на младшего, и... Он видит в нём другого Феликса. Это было чем-то другим. Это было словно как тогда, на парковке и под дождём, но сейчас сердце горит сильнее, а глаза готовы разбиться на осколки от света, опаляющего карие очи. Феликс был... Он был Феликсом. Не айдолом, не мембером, не другом, не персонажем рассказа ― он был Феликсом. Был неизведанной любовью, которую, возможно, никогда не удастся понять, которая всегда будет сжигать тебя, но никогда не потухнет и будет осыпать искрами сердечного костра твои глаза, лёгкие и губы. Это будет больно, будет горячо и страшно, но ради этого стоит потерпеть. Это хочется терпеть. Они не умеют любить, не знают, что это такое и как с этим жить, но, чувствуя пожар в своих сердцах, они считают, что хотя бы ради него стоит быть с этим человеком. Пусть это никогда не станет настоящей любовью, но если сейчас им хорошо, то они согласятся на это.
Медленно переместив правую ладонь с щеки блондина на его шею, Хван осторожно тянется к младшему и, задержавшись всего на секунду, оставляет нежный и лёгкий поцелуй на хрустальном саду из звёзд. Он больше ничего не хочет. Ему достаточно поцелуя от одной веснушки Феликса, чтобы почувствовать себя живым и нужным. Он чувствует себя любимым, хотя даже не понимает смысла этого слова.