Пролог.
- Ну же, давай уже смелее нажми кнопку и свалим к чертям собачьим из этого дурацкого геноцидного таймлайна! - кричала демонесса над ухом шатена. - Фриск, не тормози!
Мальчик хотел что-то сказать, открыл рот, но Чара быстро толкнула его к кнопке и с нетерпением заворчала:
- Ты почему так долго... Урррр!
- Ты точно уверена? Ведь раньше ты так не говорила, а лишь просила меня перезапустить и вновь начать новый геноцид... А тут... Просишь нажать перезапуск, да ещё и пройти Пацифиста... Странно всё это... - грустно улыбнулся мальчик.
- Я осознала, что неправильно поступила, желая всем лишь одну смерть, - призналась Чара. - И теперь я хочу всё исправить.
- Рад это наконец услышать, - засмеявшись, произнес Фриск и смело нажал кнопку. - Надеюсь, ты не солглала мне, Чара...
... Яркие лучи солнца проникли внутрь дыры. Мальчик привстал и оглянулся вокруг себя, ища Чару. Демон сидела рядом с ним на полянке и с удовольствием рассматривала пещеру.
- Ну что, идём? - спросил Фриск.
- М? Да, конечно. - кивнула головой Чара.
× × ×
С тех пор многое что изменилось. Фриск спас монстров, а те позабыли о самых плохих временах и своей смерти. Ну, практически все позабыли.
Ториэль так и не смогла простить Азгора и вместе с Фриском поселилась в местной деревеньке. Впрочем, как и все остальные монстры. Началась новая, красочная и светлая эпоха для людей и монстров.
Андайн и Альфис начали встречаться, Папирус всё-таки добился своего и стал стражником, Монстр Кид начал ходить в школу вместе с Фриском и Флауви (фиг знает, как Флауви учится).
Только одна Чара, не имея физического тела, сидела на школьном дворе и от нечего делать качалась на качелях. Да, её достали геноциды и поэтому демон решил посмотреть на эту счастливую временную линию. Но и не только поэтому пришло такое решение...
В той последней битве с Сансом... Чару словно током прошибло. Она ужаснулась своим поступкам, возненавидела ножи и вообще начала бояться трупов с кровью. А те слова скелета у неё до сих пор так и возникают в голове...
Зачем всё это тебе?
Медленно опускаясь на колени, каждый раз она плачет и плачет, проклиная те дни, когда была одержима.