My lovely brother// Дилеги

УРААА!! Прода спустя 3 месяца😍😍. Ну-с...главное что я её написала, верно? Хахаах. Надеюсь что есть те, кто ещё ждёт и прочтёт это!! Оставляйте отзывы!!!
_______________________________________________________

Тяжёлые шаги раздавались в коридоре, приближаясь к комнате, где держали Олега. Он сидел на полу, спиной прижавшись к холодной стене, чувствуя, как напряжение сковывает каждую мышцу его тела. Дверь с лязгом открылась, и в проёме появился человек, которого он ждал и боялся увидеть одновременно.

Дима.

Но это был не тот Дима, которого он знал. Парень стоял в дверях, неестественно выпрямившись, с каменным выражением лица, лишённым какой-либо эмоции. Его взгляд был пустым, движения отточены и размеренны. Он уже не выглядел растерянным или сломленным, каким был в день похищения. Это было самое страшное.

Олег встретился с ним взглядом, но не увидел в глазах любимого привычного тепла. Только глухую пустоту.

— Дима… — голос Олега был хриплым, но уверенным.

Тот промолчал, только шагнул вперёд. За его спиной стоял человек в дорогом костюме — Константин Гацаев. Он внимательно наблюдал за сценой, явно получая удовольствие от каждого мгновения.

— Давай, Матвеев, — наконец заговорил Гацаев, обращаясь к Диме. — Покажи мне, чему ты научился.

Дима продолжал стоять, не двигаясь. Олег заметил, как его пальцы дрогнули, едва уловимо, будто он боролся сам с собой.

— Не заставляй меня повторять, — Гацаев нахмурился, его голос стал ледяным.

Дима шагнул ближе. Олег сжал кулаки, не сводя с него глаз.

— Всё в порядке, — тихо сказал он, обращаясь только к Диме. — Делай, что должен. Я выдержу.

Губы Димы дрогнули, но он быстро сжал их в тонкую линию. Он поднял руку, но в следующий момент замер, будто тело отказывалось ему повиноваться.

Гацаев наблюдал за этим молча, но в его глазах вспыхнуло раздражение.

— Видимо, ты ещё не до конца понял, что твои чувства больше ничего не значат, — усмехнулся он. — Но ничего. Мы это исправим.

Он махнул рукой, и двое охранников вошли в комнату.

— Заберите Олега. Если Матвеев не хочет учиться, он посмотрит, как это делают другие.

Дима дёрнулся вперёд, но тут же остановился, будто вспомнив, что любое сопротивление только усугубит ситуацию.

Олега подняли с пола, больно сжав ему руки. Он продолжал смотреть на Диму.

— Всё нормально, Дим, — повторил он, и в этот раз голос его был твёрже. — Всё нормально.

Дима закрыл глаза, не в силах выдержать этот взгляд.

Гацаев усмехнулся.

— Ну что ж, теперь начнётся самое интересное.

Гацаев жестом велел охранникам вывести Олега, но прежде чем те успели сделать и шага, Дима внезапно шагнул вперёд, преграждая им путь. Это было настолько неожиданно, что даже Гацаев приподнял брови, изучающе глядя на парня.

— Не трогайте его, — голос Димы был тихим, но твёрдым.

Охранники переглянулись, но не двинулись с места. Олег замер, не сводя глаз с любимого.

— Ты что-то сказал? — ледяным тоном уточнил Гацаев.

Дима молча кивнул. Он не отступал, даже когда один из охранников шагнул ближе, явно ожидая приказа хозяина.

Гацаев медленно усмехнулся.

— Какой смелый, — протянул он, делая шаг вперёд. Его глаза недобро сверкнули. — Думаешь, можешь устанавливать здесь свои правила?

Он резко схватил Диму за подбородок, заставляя того смотреть прямо ему в глаза. Дима не отвёл взгляда, но едва заметное напряжение выдало его внутреннюю борьбу.

— Ты принадлежишь мне, Матвеев, — спокойно, почти ласково произнёс Гацаев. — Или ты ещё не до конца это осознал?

Дима не ответил.

— Раз так… — Гацаев вдруг отпустил его и отступил на шаг. — Развяжите Олега.

Охранники замешкались, но всё же подчинились. Верёвки упали на пол, и Олег едва не рухнул, но сумел удержаться на ногах. Он непонимающе переводил взгляд с Димы на Гацаева.

— Давай, — вновь заговорил Гацаев, обращаясь к Диме. — Убей его.

В комнате воцарилась гробовая тишина.

Дима медленно моргнул.

— Что? — его голос прозвучал почти неслышно.

— Убей его, — спокойно повторил Гацаев. — Прямо сейчас. Голыми руками.

Олег напрягся, но не сделал ни одного движения. Он смотрел на Диму, ожидая, что тот скажет, что это ошибка, что это шутка, но Дима лишь стоял, не двигаясь.

Гацаев усмехнулся, наблюдая за сценой.

— Ты же знаешь, что выбора у тебя нет, — добавил он мягко, как будто уговаривал упрямого ребёнка. — Или ты убьёшь его, или я убью вас обоих.

Дима медленно поднял взгляд. Олег в тот момент понял, что любимый и правда стоит перед выбором.

И этот выбор был страшен.

Дима стоял, сжав кулаки так, что ногти впивались в ладони. Сердце бешено колотилось в груди, гулким эхом отдаваясь в ушах. Он смотрел на Олега, но тот, вопреки ожиданиям, не выглядел напуганным. Напротив — в его глазах застыло странное спокойствие, даже какая-то обречённость.

— Дима, — тихо сказал он, — не делай этого.

Эти слова пронзили Диму, как нож.

— Как трогательно, — раздался насмешливый голос Гацаева. Он присел на край стола и сложил руки на груди. — И всё же, Матвеев, я жду.

Дима сжал челюсти.

— Я не буду, — выдавил он, глядя в пол.

— Что? — брови Гацаева взлетели вверх.

— Я не буду этого делать, — повторил Дима, поднимая на него взгляд, полный ярости.

Гацаев тяжело вздохнул, покачал головой.

— Ты меня разочаровываешь, — произнёс он тоном строгого учителя. Затем кивнул охранникам. — Значит, будем делать это по-другому.

Один из громил резко схватил Олега за плечо и с силой ударил в живот. Тот закашлялся, согнувшись пополам, но удержался на ногах.

— Стой! — выкрикнул Дима, шагнув вперёд, но его тут же схватили, не давая двинуться дальше.

— Ты считаешь, что у тебя есть выбор, Матвеев? — Гацаев встал и подошёл ближе. — Ошибаешься. У тебя нет выбора. Есть только то, что решаю я.

Олег, тяжело дыша, с трудом выпрямился и посмотрел прямо на Диму.

— Не поддавайся ему, — хрипло сказал он.

Дима сжал кулаки ещё сильнее.

— Раз ты сам не можешь, — продолжал Гацаев, — тогда будем действовать иначе.

Он щёлкнул пальцами, и один из охранников, державших Диму, достал из кармана небольшой нож и вложил его в ладонь парня.

— Теперь у тебя оружие, — с притворной любезностью сообщил Гацаев. — И ты сделаешь то, что я сказал.

Дима уставился на нож в своей руке. Лезвие сверкнуло в тусклом свете лампы.

— Я не буду, — прошептал он, но в этот момент охранник вновь ударил Олега, на этот раз по лицу.

Тот пошатнулся, но остался на ногах. Губу рассекло, по подбородку потекла тонкая струйка крови.

— Ты не понимаешь, Дима, — с издёвкой произнёс Гацаев. — Либо ты сделаешь это, либо я буду делать это с ним, но уже гораздо жёстче.

Дима сжал зубы. Грудь сдавило от ужаса и бессилия.

— Вижу, ты всё ещё колеблешься, — добавил Гацаев. — Хорошо. Давайте сделаем это интереснее.

Он наклонился к Олегу и тихо произнёс:

— Как думаешь, сколько он сможет выдержать, прежде чем сломается?

Олег не ответил. Он лишь смотрел на Диму.

И в этот момент Дима понял: он должен что-то сделать. Прямо сейчас.

Дима тяжело дышал, сжимая нож в ладони. Его пальцы дрожали, но он не мог отпустить рукоять — слишком крепко вцепился, словно в единственную возможность всё исправить. Олег стоял прямо перед ним, его губа кровоточила, а на щеке уже наливался синяк.

— Ты так долго думаешь, Матвеев, — с притворным сожалением покачал головой Гацаев. — Это просто жалко.

Он подошёл ближе, вальяжно заложив руки за спину.

— Давай так, — произнёс он. — Ты делаешь то, что я сказал, и ваш сегодняшний день заканчивается здесь. Ты отказываешься — и мы начинаем настоящее представление.

Дима стиснул зубы. Ему хотелось закричать, но он молчал.

— Дима, не надо, — голос Олега был хриплым, но твёрдым.

И эти слова словно пробили брешь в его отчаянии. Он посмотрел на него, заглянул в эти упрямые, смелые глаза и понял: Олег не хочет, чтобы он поддавался. Даже если это будет стоить ему новых ударов, боли или чего-то худшего.

Гацаев заметил это и усмехнулся.

— Трогательно, — протянул он. — Но трогательность мне надоела.

Он щёлкнул пальцами, и один из охранников шагнул вперёд, сжимая что-то в руке. Через секунду Дима увидел, как металлический кастет блеснул в свете лампы.

— Подожди! — выкрикнул он, бросаясь вперёд, но его тут же схватили за плечи и резко оттолкнули назад.

— Ты тратишь моё время, — Гацаев устало вздохнул. — Если ты не будешь подчиняться, я сделаю так, что твой мальчик в конце концов сам станет меня умолять.

Охранник занёс руку, но Дима опередил его. Он развернулся всем телом и с силой воткнул нож в плечо мужчине, державшему его.

Тот взревел от боли, хватка ослабла — Дима вырвался, отскочил назад и, не раздумывая, бросился на второго. Он не знал, что делает, не понимал, какой план ему нужен — просто действовал, ведомый яростью и страхом за Олега.

— Хватайте его! — взревел Гацаев, но Дима уже толкнул Олега в сторону двери.

— Бежим! — крикнул он.

Но они не успели.

Перед выходом уже стояли двое охранников, загородив проход. Ещё секунду — и Дима почувствовал, как его резко дёрнули назад, а затем боль пронзила живот. Он захрипел, оседая на колени, пока крепкие руки удерживали его.

Олег попытался кинуться на помощь, но его схватили так же.

— Ах ты... — Гацаев подошёл ближе, окинул Диму долгим взглядом, а затем ударил его по лицу.

Дима упал, но его тут же подняли и поставили обратно. Голова кружилась, губа опухла.

— Ну что ж, раз так, — Гацаев стряхнул с рукава невидимую пылинку. — Пожалуй, я пересмотрю свои методы. Вы оба слишком упрямы. Но ничего, это исправимо.

Он повернулся к Олегу.

— Думаешь, раз ты готов страдать ради него, это делает тебя сильным? — с усмешкой спросил он. — Нет, это делает тебя слабым.

Олег молчал, только смотрел на него с ненавистью.

— Уведите их, — махнул рукой Гацаев. — Теперь будем играть по моим правилам.

Диму снова дёрнули, потащили прочь. Олега — следом.

Они проиграли.

Дима чувствовал, как его волокут по коридору, руки были скручены за спиной, а в животе пульсировала тупая боль после удара. Он слышал, как тяжело дышит Олег рядом — его тоже несли, словно мешок, но он не издавал ни звука, только изредка дергался, явно пытаясь вырваться.

Гацаев шел следом, размеренно, с явным удовольствием наблюдая за их беспомощностью.

— Знаете, — проговорил он, когда они свернули за угол и оказались перед массивной дверью. — Я всегда восхищался такими, как вы. Упрямыми. Готовыми идти до конца ради своих чувств.

Он сделал паузу, наслаждаясь моментом, а затем ухмыльнулся.

— Потому что именно таких людей проще всего сломать.

Дверь отворилась, и их втолкнули внутрь.

Это была не просто комната — скорее, подвальное помещение без окон, с холодным бетонным полом и серыми стенами. У стены стоял металлический стул с кожаными ремнями, в углу — старый стол, на котором лежали какие-то предметы, не сулившие ничего хорошего.

Дима не успел ничего рассмотреть, потому что его резко бросили на пол. Он ударился коленями, ладонями, но тут же поднял голову — первым делом его волновал Олег.

Тот тоже оказался на полу, но сразу попытался подняться, опираясь на руки.

— Ах, какая трогательная забота, — раздался голос Гацаева.

Он вошел в комнату неспешно, оглядел их, словно оценивая, а затем сделал знак охранникам.

— Поднимите его.

Двое мужчин тут же схватили Диму и поставили на ноги. Он попытался вырваться, но их хватка была железной.

— Ты ведь понимаешь, в чем суть моего предложения? — Гацаев подошел ближе, остановившись буквально в паре шагов. — Всё просто. Ты делаешь то, что я скажу, и тогда ваш ад заканчивается.

Дима молчал, чувствуя, как бешено стучит сердце.

— Но ты почему-то всё усложняешь, — продолжил тот. — И это мне не нравится.

Он резко схватил Диму за подбородок, заставив смотреть в глаза.

— Поэтому давай ускорим процесс.

Он обернулся к охранникам:

— Придержите второго.

Дима снова попытался вырваться, но его держали крепко. Олега тоже схватили, вжимая в стену.

— Нет! — выкрикнул Дима.

— Какой же ты громкий, — лениво протянул Гацаев. — Может, посмотрим, сколько в тебе смелости, когда дело дойдет до настоящих решений?

Он кивнул охранникам, и те потащили Диму к тому самому металлическому стулу.

— Посмотрим, насколько крепкая ваша любовь.

Дима яростно рванулся, но тщетно — железные пальцы охранников не разжимались. Его грубо усадили на холодный металлический стул, и он почувствовал, как кожаные ремни затягиваются на запястьях и лодыжках, прочно фиксируя его. Дышать стало тяжелее, сердце бешено колотилось в груди.

Олег тоже не оставался безучастным — он изо всех сил пытался вырваться, но его держали двое, без труда справляясь с его сопротивлением.

— Гацаев, оставь его в покое! — выдохнул Олег, яростно дергаясь.

— Ах, как это мило, — усмехнулся Константин, подходя ближе. Он лениво провел пальцами по спинке стула, на котором сидел Дима, будто изучая его, а затем вдруг наклонился, почти касаясь губами его уха. — Как насчет небольшого испытания?

Дима сжал челюсти, не отводя взгляда.

— Что ты хочешь?

— Всё очень просто, — Гацаев выпрямился и посмотрел на Олега. — Ты будешь делать то, что я скажу.

— Нет! — Олег яростно дернулся, но его тут же ударили в живот.

Дима вздрогнул, увидев, как тот согнулся, задыхаясь.

— Видишь, как это работает? — Гацаев вновь повернулся к нему. — Если ты мне подчиняешься, твой дорогой Олежка остается целым и невредимым. Если нет...

Он сделал паузу, внимательно разглядывая выражение Диминого лица.

— Тогда придется немного поиграть с ним.

Дима почувствовал, как внутри всё сжалось. Его мысли лихорадочно метались, пытаясь найти выход, но было очевидно: у него нет выбора.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил он, ощущая, как внутри растет ледяное отчаяние.

Гацаев довольно усмехнулся.

— Хороший вопрос.

Он сделал знак охранникам, и один из них подошел к столу, взяв в руки нож.

— Давай начнем с малого.

Охранник протянул нож Диме, а Гацаев слегка склонил голову:

— Ударь его.

— Что?! — выдохнул Дима, чувствуя, как ледяной ужас сковывает всё тело.

— Ты же слышал, — в голосе Гацаева послышалось нетерпение. — Ударь его.

Он взглянул на Олега, и его глаза вспыхнули торжеством.

— Или мне придется сделать это самому.

Дима замер, вглядываясь в лицо любимого, в эти родные черты, и впервые за долгое время ощутил, насколько он беспомощен.

Дима тяжело сглотнул, чувствуя, как дрожь пробегает по его пальцам. Нож в руке казался чужим, неестественным продолжением его самого, чем-то, что он никогда не должен был держать.

Олег поднял на него взгляд, в котором не было ни страха, ни упрека. Лишь усталое, но твердое спокойствие.

— Дима, — голос его был ровным, хоть и немного хриплым. — Не делай этого.

— Ты всё усложняешь, Матвеев, — раздраженно цокнул языком Гацаев, поправляя манжеты пиджака. Он лениво махнул рукой охраннику, и тот без колебаний нанёс Олегу удар в живот.

Олег склонился вперед, тяжело дыша, но не издал ни звука.

— Прекрати! — вырвалось у Димы, сердце сжалось в ледяном кулаке ужаса.

— Тогда делай, что сказано, — хищно усмехнулся Гацаев, с явным удовольствием наблюдая за их мучениями.

Дима стиснул зубы. Его пальцы сжались на рукояти ножа, но руки дрожали. Он смотрел на Олега, и внутри всё клокотало от боли.

— Просто ударь, — спокойно сказал Олег, перехватывая его взгляд. — Неглубоко.

Гацаев засмеялся:

— Вот это любовь! Готов терпеть ради него?

Олег не ответил. Только его глаза, полные твердости, были прикованы к Диме.

Дима чувствовал, как его сердце колотится где-то в горле. Он не мог этого сделать. Не мог. Но если не сделает — Олег пострадает ещё больше.

Пальцы напряглись. Он поднял нож, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

Один взмах.

Лёгкий укол.

Тонкая полоска крови выступила на плече Олега.

Гацаев с прищуром наблюдал за этим, будто хищник, играющий со своей добычей.

— Мило, но этого недостаточно.

— Ты... — Дима задохнулся от ярости.

— Или сильнее, или я велю переломать ему рёбра, — холодно произнес Гацаев.

Дима задрожал, сжимая нож ещё крепче. Олег смотрел прямо в его глаза, будто говоря: «Всё в порядке».

Но это было не в порядке.

Ничего не было в порядке.

Дима разжал пальцы, и нож с глухим стуком упал на пол.

— Я не буду.

— Ах ты... — Гацаев раздраженно выдохнул.

Он шагнул вперёд, и в следующий момент раздался удар.

Дима откинул голову назад от боли, когда ладонь Гацаева врезалась в его щеку.

— Значит, ты решил не подчиняться?

Дима с трудом вернул себе дыхание, но не ответил.

Гацаев смерил его долгим, ледяным взглядом.

— Хорошо. Тогда посмотрим, как долго ты продержишься.

Он сделал знак, и охранники разом схватили Олега, увлекая его в сторону.

— Нет! — Дима попытался рвануться, но его тут же грубо оттолкнули.

Олег исчез за дверью.

Дима остался один в этой холодной комнате, один на один с глухой пустотой, которая эхом отдавалась в его груди.