Danke

Это было начало мая. Я забил на учёбу. Меня так захлестнула весна и это очаровательное немецкое чудо, что мысли об экзаменах просто не помещались в засахаренных мозгах. В школе творился дурдом из-за затянувшегося ремонта, учителя не успевали следить за нашими успехами, а последний пробник я написал настолько хорошо, что волноваться о чём-либо стало просто бессмысленно. Да и вечера математики у Арса всё чаще заканчивались длительными сеансами обнимашек. Розовые очки с каждым днём становились всё розовее. Как долго длились наши отношения? Два месяца? Пять? Не то чтобы я собирался отсчитывать дату нашей годовщины. Просто во время прогулок по парку или тц, в кино и галереях всё чаще замечал милых парочек, сосущихся и ебущихся по углам. Романтика ещё та, но почему-то с каждым разом становилось всё более неприятно. А когда я его поцелую? А он меня? А когда мы..?

Вы: Хочу секс

Сообщение было прочитано тут же, но ответ пришёл только через пару минут. Пидор❤: Что случилось, Junge?

Вы: Ничего Просто хочу секс

Пидор❤: Это сокращение? Хочу Синюю Епта Колу Сейчас?

Вы: Нет Секс Суровый Анальный Секс

Оксана за моим плечом хмыкнула, громко отхлебывая чай: — Опять немца терроризируешь? — А почему нет? В ответ она только пожала плечами, грустно улыбаясь. — Сначала ты переживаешь из-за чего-то, потом шутишь об этом, чтобы обратить внимание на проблему. А в конечном итоге, когда хочешь серьёзно об этом поговорить, это уже не принимают так, как нужно. Суркова села на пуфик прямо передо мной и на мгновение так сгорбилась, будто на её плечах лежал невероятно тяжёлый груз. Было ли это из-за экзаменов и давления, из-за отсутствия свободного времени? Я успокаивал её пару раз после ссор с родителями, было действительно ужасно то, как она плакала из-за глупых оценок и устаревших предубеждений. Но это было что-то другое. Личное. Имел ли я право влезать? Она тут же выпрямилась и широко улыбнулась, когда в комнату вошёл Дима с огромным пакетом из КФС. Будто и не было ничего, будто и себя пыталась в этом убедить. Не прошло и минуты, как она рванула вниз, на кухню, а я остался сконфужено рассматривать розовые узоры на потолке её комнаты. — С ней что-то не так, да? — Найди мне того, с кем что-то так, — тут же отозвался друг, плюхаясь рядом, — Мы все смертельно устали от этой учёбы. Выпускной ещё этот в печёнках уже сидит. И весна душит гормонами, чувства идиотские просыпаются, — чем больше он говорил, тем дальше разговор уходил от Оксаны, — Не этим голова забита должна быть! Зачем это сейчас открылось? Бред какой-то.. Ерунда... — Что случилось, Дим? Он тоже уставился в потолок, излучая так много страха и неуверенности, что было даже слишком беспокойно. Дёргался так, будто под ним было не мягкое одеяло, а копья, что наша любимая амазонка забыла убрать в шкаф-купе. Дышал прерывисто, немного даже плаксиво. А потом повернулся ко мне и затараторил: — Я не особо ещё понимаю ваши отношения, Шаст. То есть, конечно, если ты счастлив, то я одобряю, но сама концепция меня всё ещё смущает. Тут дело даже не в Арсе, и я, безусловно, не гомофоб, но это просто... — Дим! — Как ты понял, что втюрился в мужика? — наконец выпалил друг. И замер, покраснев так сильно, будто сказал что-то совсем неприличное. — Чувак, у меня хер на него встал при первой встрече. — Пиздишь как дышишь! — Отвечаю, братан! Вошедшая Оксана с двумя свежими кружками чая тут же была окружена и атакована. — Как ты поняла, что Антон заинтересовался в немце? Она замерла, на пару минут зависнув. Кажется, думала о том, как ей удалось найти таких идиотов в качестве друзей. Возможно, уже просчитывала варианты, как нас выгнать. Через окно? Или через дверь? Я своими глазами видел эти мысли в её голове! — Братан, у него на Попова хуй встал! — тут же молвила Оксана с яркой улыбкой на лице, и я понял, что, если она и будет выкидывать нас из окна, то только затем, чтобы прыгнуть вместе с нами. — Тьфу, бля, — плюхнулся обратно на кровать Дима, — Это не помогает нихрена! Мы с подругой переглянулись. Установили ментальную связь. Ухмыльнулись. Сложили руки на груди. И двинулись вперёд, окружив друга. — Димочка, — легла Ксанка прямо на удушливо пискнувшего очкарика, — Что случилось, милый? — Да, — плюхнулся я рядом, отрезая другу все пути отступления, — Что с тобой? Он долго пялился в потолок, не замечая нас совершенно. Партизан хренов! Впервые я видел, как его очки почти перекрыли глаза, не блестели, висели безликой стеной. Он тяжело дышал, и Окс даже скатилась ему под бок, чуть пихнув локтём. — Я не знаю! — взорвался друг, даже всплеснув руками, — Я просто.. Чувствую что-то к Серёже, наверное.., — и прежде чем мы успели запищать от восторга, он, не глядя, заткнул нас, — Стоп! Я не уверен! — Как можно быть не уверенным в своих чувствах? — вырвалась Оксана, облизываясь. Дима поморщился, вытирая слюнявую руку об одеяло. А я не решился двигаться, всё равно не смог бы ничего сказать. Переваривал. — Я же никогда не был влюблён, Окс! Для тебя это просто и элементарно, а я чувствую себя идиотом! — понимающе угукнул, чуть придвигаясь и поддерживающе обнимая. Позов странно покосился на меня, тут же одёрнул руку, а я, воспользовавшись этим, выхватил его очки, напялил их и злобно захихикал. Друг только выдохнул устало, — Может, я просто привязался к нему? Мне просто хочется тепла? Почему сразу любовь? Это так сложно! Почему мой хер не работает, как гей-компас? Я даже хрюкнул от неожиданности. Так мой член не называли ещё ни разу. Но потом я посмотрел на друга и подумал о том, как ему было сейчас тяжело. Оксана не знала, что сказать, она просто уткнулась в меня взглядом, мысленно взывая к товарищеской благоразумности. Что ж. Пришло моё время. Однажды они помогли мне, теперь я помогу им. — Братан, просто плыви по течению, — вернув очки, проговорил я, — Делай то, что хочется, чувствуй свободно, и когда-нибудь ты сам всё поймёшь. Нет смысла ломать над этим голову сейчас. С твоей-то нагрузкой тем более! Дима посмотрел на меня настолько шокированно и осознанно, что я даже обиделся. Неужели, по его мнению, я впервые сказал что-то дельное? Какой зазнайка! Не только он может советы раздавать! Спустя секунду он кинулся на меня, крепко обнимая и будто специально почти тиская. Оксана захихикала, тут же повторяя движение Поза и бросаясь в кучку тел. Чуть позже мы долго лежали на полу и обсуждали всё подряд, добавляя Поза в ту беседу дам. Забыли даже, что хотели подготовиться к контрольным и порешать тесты, улыбались и шутили, потеряв счёт времени.

***

Я сидел на диване, решал какую-то математическую хуйню, когда рядом села Марина. Напрягся всем телом чисто автоматически, но она совсем не обращала на меня внимания. Под мирное тихое жужжание Арса на кухне она серела, глядя куда-то сквозь стены. Никогда не видел её в таком состоянии, так что даже не думал особо, когда коснулся её плеча. Конечно, на задворках сознания вопила сирена и кричали тараканы «НЕ ЛЕЗЬ СУКА УБЬЁТ», но останавливать было поздно. — Что с тобой? Немка вздрогнула, очнувшись. Но не ухмыльнулась как обычно, чем очень удивила. Проговорила совершенно серьёзно: — Тебе честно ответить или отвлечь от этой темы настоящим французским поцелуем? — Поцелуй?! — вслух удивился я, хоть и понимал, что она шутила. Но Марина не ответила, только плечами пожала и как-то съёжилась. Неожиданно вспомнил, что она девушка, а не машина для убийств, и тоже может что-то чувствовать. Хотелось её как-то утешить, — Возможно, тебе станет легче если расскажешь? — Мою статью не приняли, — очень тихо сказала она, что-то шепча тут же зло. Французский тоже может звучать угрожающе, вау, — Арс уже помог мне всё подправить, провёл небольшой урок, но это как-то.. И отвернулась от меня. Ей было стыдно? Наверное, именно так выглядит человек, который везде побеждал и во всём был первый, впервые потерпев поражение. Впервые почувствовав себя на дне. Впервые нуждаясь в чужой помощи. Трудился над чем-то так долго, а потом осознал, что делал всё не так. Какие бы между нами не были отношения, я почувствовал острую необходимость её поддержать. — Когда все от тебя отвернутся, ты всё ещё нужна будешь сама себе, — не особо хорошая поддержка, но у меня не было времени как-то подготовить слова, — Не стоит так убиваться из-за промаха. Я знаю, что у вас с Арсом очень строгое воспитание, но все мы люди. Перенапрягаться вредно... Марина долго смотрела на меня, совсем ничего не говоря. Я волновался, думал, что ляпнул совсем не то, что нужно, задел её чувства, разозлил, может. Но её взгляд был таким тихим и спокойным, почти как у Арса. Она медленно расплывалась в улыбке, посмеиваясь мягко себе в ладони. — Я поняла, — прошептала, пододвигаясь ко мне. Почему-то это движение я не воспринял как наступление в целях оккупации, она скорее будто хотела рассказать мне тайну, — Я поняла, почему он не хочет уезжать, — кивнула в сторону кухни, где продолжал насиловать плиту Арс, — Я не раз просила, но он отказывается. Я думала, что работа в школе его разозлит, он очень переменчивый, ты знаешь. Это удивительно, что он просидел на месте без приключений так долго. Я не могла осознать почему, а теперь поняла. Это всё ты, — в какой-то момент она коснулась моего лица, но сделала это так нежно и медленно, что я бы даже не заметил этого, загипнотизированный взглядом. Стоило ей коснуться большими пальцами моих скул, медленно поглаживая кожу, как я вздрогнул, но не отстранился, — Это ты держишь его тут, ты стал его приключением. Антон, ты даже не представляешь, как сильно привязываешь к себе окружающих, отдавая всё своё тепло. Это удивительно. Ты удивителен. — Это признание? — неловко поинтересовался я, смутно представляя, что вообще происходит. Она просто благодарила за поддержку? Опять пыталась совратить? Где, блять, Арс?! — Это план, — теплую улыбку сменила хитрая ухмылка, — Когда-нибудь ваши отношения разладятся, и я не буду в этом виновата, поверь. Но как только он потеряет твой свет, мне ничего не будет стоить забрать его домой. Прерывая все возмущения, она прижалась губами к моим губам. Так тесно, так мокро. Воспользовалась моим шокированным вздохом и скользнула языком в рот, сразу орудуя так умело, будто завоёвывала территории, а не целовалась. Я задыхался под её напором, но отвернуться не мог, так крепко держала она меня за челюсть. Блеск противно лип между губами, удушливый запах духов не позволял дышать, и, когда я вывернулся наконец, не теряя ни секунды, перелетел через диван и понёсся на кухню с криками: — Арс, ко мне Марина пристаёт! — Опять?! В тот вечер я наслушался немецкой ругани на год вперёд, стыдливо сбежав в душ, когда Попов в пылу ссоры схватил меня в охапку, продолжая ругаться в сантиметре от моего уха. А после сидел хмурый и обиженный до самого конца. Даже в машине по пути домой молчал. И не потому что обиделся на Марину и её обещания Арса вернуть домой. А потому что это был мой первый поцелуй. И он был не с Арсом. Может, сейчас это звучит глупо, но я дико был обижен на Попова за это. Мы с ним встречались уже полгода, я по уши был в нём, а первый поцелуй у меня украла девушка, с которой я был знаком меньше пары месяцев! Почему он не целовал меня? Я был ему противен? Нет. Я был слишком мал? Нет. Мне уже было восемнадцать. Я хотел гораздо большего, и он знал об этом. Но ничего не делал, как будто ставил целью помариновать меня подольше. Видимо, я дулся даже слишком показательно. — Что случилось, Junge? — остановившись возле моего дома, проговорил немец, — Ты всё ещё не в себе из-за Марины? — Нет, — ответил я, даже не собираясь говорить правду. Пусть помучается, скотина. — Ты переживаешь из-за экзамена? — отрицательно закивал, — Из-за выпускного? — снова нет, — Из-за того, что твоя квартира горит? Моя квартира что?! Я шокированно повернулся в сторону дома, пытаясь разглядеть за плечом Арса пламя и дым и даже не пытаясь успокоить заколотившееся сердце. За той волной паники даже не заметил хитрой ухмылки, но понял свою ошибку, когда меня уже второй раз за пару часов схватили за челюсть и придвинули к себе. — Арс, что ты..? — я тут же покраснел, надеясь, что в темноте этого не было видно, а он только ближе притянул, заставляя глядеть только в его ярко-голубые глаза. — Моей сестре себя целовать разрешаешь, а мне нет? — его глаза тогда не были такими холодными и тихими, как у Марины. В них что-то бурлило, горело, колыхалось. Я никогда такого не видел, поэтому не мог себя остановить: двинулся навстречу, чтобы сократить оставшиеся сантиметры. Но меня остановили, зажимая рукой рот, — Я должен услышать, Junge. Скажи, ты хочешь папочкин поцелуй прямо сейчас? В машине возле твоего дома, где нас в любой момент могут увидеть? Я кивнул, потому что действительно не мог представить более подходящего момента. Мне казалось, что если я ему откажу, больше никогда такого шанса не представится. Лови момент, сука, шептал мне член, а ему я вообще старался не перечить. — Я хочу твой поцелуй, папочка. Прямо сейчас. И его чуть шершавые губы наконец коснулись моих. Тихо, невесомо почти. Никак не сравнить с напористым поцелуем Марины. Сначала медленно почмокивал, отрываясь на доли секунды, а затем снова приникая и обдавая ароматом мяты. Потом плавно двинулся вперёд, захватывая губы по одной и будто пробуя их на вкус. Всё ещё нежно, всё ещё медленно, но так крышесносно, что меня даже повело. Арс тут же воспользовался этим: откинул своё сидение и утащил меня за собой, заставляя лечь на него сверху. — Теперь ты доволен? — прошептал, целуя в висок. — Более чем, — промурлыкал я в ответ, рассматривая россыпь родинок на его шее и ловя себя на мысли, что мне не нужны были звёзды, пока он был рядом.

***

— Братан, мы смогли. Дима сел рядом со мной, свесив ноги на ступеньки и совсем не боясь запачкать костюм. Это был конец выпускного вечера. Мы собирались возле школы, чтобы рассесться по машинам и уехать на базу отдыха встречать рассвет. В стороне слышались крики фотографирующихся девочек и рыдания Лазарева с букетом пионов в руках. В окнах школы всё ещё горел свет — там родители собирали последние пакеты с провизией. Ворота открывались каждые пять минут, впуская автомобили. Я был далёк от этой суеты. Сидел на лестнице возле теперь уже отремонтированного входа, наслаждался прохладой майского вечера и смотрел на небо, выискивая звёзды. — Помнишь, как мы сидели здесь после продлёнки, когда я упал и разбил коленки. Я ждал маму, а ты сидел со мной за компанию. Мы тогда с тобой мечтали об этом дне, представляли себя такими крутыми и умными, — вздохнул, переводя взгляд на друга, — Как думаешь, мы оправдали свои же надежды? — Вы оправдали мои надежды, — плюхнулась рядом Оксана, — Всегда хотела найти себе друзей-парней. Таких, чтоб не идиотами были и не грубиянами. Так и не нашла кстати! Мы рассмеялись под шум шелестящих листьев. Оксана поёжилась, её платье совсем не скрывало плечи, что я считал невероятно красивым, но ужасно неподходящим для такого вечера. Накинул ей свой пиджак, и она благодарно прижалась ко мне. Засопела через некоторое время, разморённая тишиной и теплом, и я уже подумал, что она заснула, когда от неё донеслось: — Мы выживем? — ЕГЭ — не конец света, — сказал я то, во что мы все тогда не особо верили. — Я не про это, — тут же отозвалась Окс, — Школа закончилась, мы уже не дети. Что мы будем делать без уроков, без домашки, допов и без Сергея Вячеславовича? Как мы будем жить без возможности видеться каждый день? Мы сможем быть взрослыми? Я тогда задумался об этом впервые. Конец школы означал конец всего того, что наполняло нашу жизнь одиннадцать лет подряд. Был ли я к этому готов? Был ли я готов к тем проблемам, что готовило мне будущее? — Ответ мы найдём только впереди, — с улыбкой заявил я, — Нет смысла думать об этом. Сейчас мы есть друг у друга, у нас всё хорошо, мы счастливы. А дальше будем решать сами, как сложится наше будущее. Ветер разносил наши голоса, полные надежд и мечт по всему городу. Звёзды начинали загораться одна за другой, и свет в окнах школы погасать с такой же частотой. Я смотрел на Арса, что стоял в своём шикарном костюме в стороне и улыбался мне, и не мог представить своё будущее без него.