Глава 4
Повышенное либидо — это благо или же лишняя головная боль? А если добавить к этому ещё и страстную любовь к взрослым нунам? Тэхён, как эксперт в этой области, с уверенностью заявит, что подобное комбо — не просто головная боль, а вселенская катастрофа! Ещё лет в четырнадцать он заметил, что его совсем не привлекают сверстницы. У них нет ни груди, ни попы — плоские, как доски, а самомнение, как у Клеопатры. Вот как такими восхищаться? Вздор же!
То ли дело дамочки двадцать пять плюс. Уверенные в себе, самодостаточные, страстные (как уверяет порно) — идеал, с какой стороны ни посмотри. Но мог ли обычный шестнадцатилетний подросток рассчитывать на то, что подобная богиня обратит на него своё внимание? Обычный — не мог, а вот Тэхён — очень даже. То, что он красив, Тэ понял ещё в детском саду. Все, начиная от воспитательниц и заканчивая молоденькими мамочками, были очарованы им.
Выросший в тотальном обожании Тэхён уже в пятнадцать лет смог закадрить девушку постарше. Лили было двадцать один, и о её выдающихся формах можно было слагать стихи и целые поэмы. Ловко завладев вниманием очаровательной леди, Тэ, прикинувшись невинным ягнёнком, почти смог соблазнить её. У него бы все обязательно вышло, если бы Чонгук не настучал об «извращенной педофилше» Киму-старшему.
То тёмное время Тэхён вспоминал неохотно. Походы по психиатрам и сексологам настолько вымотали его, что он уже был готов постричься в монахи и навсегда отвергнуть плотские утехи. Будучи полностью убежденным в том, что его сын болен как минимум СатириазисомСатириазис — это патологическое состояние мужчин, обусловленное постоянным чувством полового неудовлетворения., Ким-старший всё водил его по новым и новым врачам, но те, так и не найдя у подростка никаких отклонений, в один голос настоятельно советовали обеспокоенному родителю записать сына на какие-нибудь курсы.
Немного подумав по поводу советов специалистов, Ким-старший пришёл к выводу, что лишённый свободного времени Тэхён никак не сможет стать «жертвой» педофила. Воодушевленный своим открытием, родитель записал своё дражайшее чадо на уроки бокса, наивно полагая, что сей суровый вид спорта сделает из его сына настоящего мужчину. Хватило его ровно на месяц занятий.
Проиграв в первом же тренировочном бою и схлопотав огромный фингал, Тэхён, чуть не получив инфаркт от вида своего заплывшего глаза, наотрез отказался от кровавого и лишенного всякой красоты спорта. К слову, Чонгук тогда очень активно поддержал его «непростое» решение. Он даже смог как-то отговорить Кима-старшего от намерений записать сына на хоккей.
Разуверившись вырастить спортсмена, Ким-старший нехотя вспомнил о таланте сына к рисованию. Купив карандаши и несколько альбомов, родитель вручил всё это Тэхёну и отправил того на недельку к бабушке в небольшой посёлок, где из молодёжи были только он и осёл Янь. По возвращении полный решимости стать мангакой Тэхён закрылся в комнате и уже через три дня презентовал семейству и Чонгуку заодно свой первый эротический ваншот. Сказать, что родители были в шоке — значит, просто промолчать. Просовещавшись почти всю ночь, Кимы приняли нелёгкое для себя решение — позволить сыну заниматься таким сомнительным, но всё же искусством. Пусть лучше дома пошлятину рисует, чем по улицам шастает и в подворотнях курит.
Тэхён был очень доволен произведённым на родителей эффектом. За пару месяцев подтянув своё мастерство и нарисовав вполне приличную манхву на четыре главы, он, не заботясь ни о конспирации, ни о своём юном возрасте, смело заявился в редакцию «Манхва 18+». Что удивительно, его работу приняли с первого же раза. Юнги был настолько сражён талантом самородка, попавшего ему в руки, что даже о несовершеннолетии автора напрочь забыл.
Так и начались трудовые будни великого Ви, наполненные сексом и... сексом. Правда, только на бумаге. Сейчас же, аккуратно вырисовывая груди главной героини и прокручивая в голове момент со стриптизом, Тэхён то и дело косился на большого плюшевого медведя, вспоминая, как они с Юнги надевали на него латексное бельё и чулки. Их ещё тогда спалил родитель. Ох, как громко он кричал. Хихикнув, Тэ отогнал от себя нахлынувшие воспоминания и нехотя попытался сосредоточиться на работе.
Обводя перьями готовую сцену, Тэхён не сразу услышал негромкий стук в балконную дверь. Быстро сообразив, кто к нему пожаловал, он, застегнувшись на все пуговицы, проговорил:
— Войди, коль страх тебе неведом.
Переступив порог комнаты, Чонгук медленно подошёл к Тэхёну и с придыханием прошептал:
— Пиццу заказывали?
Подняв на Чонгука хмурый взгляд, Тэхён скептически оглядел его и, выдержав паузу, спросил:
— Разносчик пиццы. Ничего оригинальнее придумать не мог?
— А нужно? — кладя коробку перед Тэхёном, осведомился Чонгук.
— Хотелось бы.
— Понял, — кивнул Гук. — Исправлюсь.
Улыбнувшись, Чонгук воровато тронул кончиком пальца плечо Тэхёна и, стойко выдержав испепеляющий взгляд, ретировался домой. Открыв коробку с пиццей и довольно вдохнув аромат любимой «Роял Блюз», Тэ непривычно быстро решил, что на этот раз сталкер таки заслужил его прощение. Подумаешь, стриптизом шокировал, идею же для манхвы всё равно невольно подкинул.
***
Хорошенько обдумав слова Тэхёна, Чонгук решительно вышел из комнаты и, незаметно для родителей, окопался в кладовке. Отыскав там привезённые с Гавайев сувениры и доисторический, но по-прежнему рабочий будильник, Гук тихонько вернулся к себе и, аккуратно разложив все богатство на стуле, лег спать.
Утром, едва солнце начало подниматься на небосвод, Чонгук ловко вылез из постели и, стянув пижаму, облачился в подготовленный костюм. Перебравшись на балкон Тэхёна, он на цыпочках вошёл в его комнату и, сев возле постели, принялся дожидаться, когда зазвонит будильник.
Ровно в шесть тридцать утра громкий и непривычно резкий звук вырвал Тэхёна из ласковых объятий сна и заставил, подскочив на кровати, во все глаза уставиться на довольного Чонгука, одетого в гавайскую юбку «хула» и некое подобие венка «леи». Как в довершение образа, на голове Чона толстыми лентами был закреплён небольшой винтажный будильник голубого цвета, который, судя по всему, и стал причиной столь экстремального пробуждения.
— Добро утро, любимый, — на распев протянул Чонгук.
— Доброе, — на автомате выдохнул Тэхён, понемногу приходя в себя.
— Это оригинально? — покрутившись, спросил Чонгук, явно довольный произведённым эффектом.
— Весьма.
— Вставай, а то опоздаем в школу.
— Ага, — кивнул Тэхён. — Можешь идти.
— Как скажешь, Пуся, — просиял Чонгук, ловко упархивая обратно на балкон.
Оставшись в одиночестве, Тэхён, всё ещё пребывая в некотором шоке, поднялся с кровати и рассеяно принялся собираться на уроки. Одевшись и умывшись, он сделал несколько сэндвичей и, разложив их по двум коробочкам, отправился в школу. Всю дорогу до автобусной остановки Тэ стоически игнорировал чрезмерно активного Чонгука, напрасно пытаясь понять, понравился ему утренний сюрприз или же нет.
Сев в автобус, он, так и не разобравшись в себе, протянул Чонгуку коробочку с обедом и без эмоционально промолвил:
— Это за пиццу.
— Спасибо, — мартовским котом промурчал Чонгук. — Я съем всё до последней крошки.
— Не сомневаюсь.
Выйдя у школы, Тэхён, впервые за все годы старшей школы, первым поздоровался с Чимином и, уцепившись за рукав Сокджина, побрёл в класс. Проводив Кима удивлённым взглядом, Чимин вопросительно посмотрел на воодушевлённого Чонгука и, так и не дождавшись от того ответа, озвучил свой вопрос:
— Что-то случилось? Или это он ещё от твоего стриптиза не отошёл?
— Походу его впечатлило моё утреннее шоу.
— Я бы сказал — прибило.
— Главное, что есть эффект. Он мне даже обед приготовил.
— Ким? Обед? — опешил Чимин. — Боюсь, но всё же спрошу. Что ты сделал?
— Организовал ему Гавайи, не выходя из дома.
— Звучит жутко.
— Я надел хула и леи, — начал хвастаться Чонгук. — Взял бабушкин будильник и с его помощью разбудил Тэхёна.
— Бедный Ким, у него же теперь моральная травма.
— Не преувеличивай, — отмахнулся Гук, заходя в класс и садясь за свою парту.
— Посмотри на него, он бледен как Смерть.
— Это его привычное состояние.
— Чонгук, ты — жестокий человек.
Достав из портфеля учебник, Чимин открыл его на нужной теме и приступил к повторению пройденного материала. Когда раздался звонок, и в класс вошёл учитель, Чимин, непроизвольно напрягшись, начал гадать, как бы ему уклониться от проверки домашнего задания, которое он, к слову, не выполнил. Чонгук же, выудив из сумки такой нужный сейчас Паку реферат и положив его перед собой, поднял руку, желая ответить.
Удивившись в кои-то веки готовности Чона, учитель, посмотрев на него с интересом, спросил:
— Чонгук, расскажи мне, какие Семь чудес Древнего мира ты знаешь.
— Пирамида Хеопса, Висячие сады Семирамиды, Храм Артемиды в Эфесе, Статуя Зевса в Олимпии, Мавзолей в Галикарнасе, Колосс Родосский, Александрийский маяк, — на одном дыхании поведал Гук.
— Верно, — кивнул учитель. — А теперь озвучь новые семь чудес света.
— Колизей, Великая китайская стена, Мачу-Пикчу, Петра, Тадж-Махал, Статуя Христа-Искупителя, Чичен-Ица.
— Чон, неужели ты выучил мой урок? — восхитился учитель. — Это впервые на моей памяти!
— Забыл о Пирамидах Гизы, они считаются почётными кандидатами, — проигнорировав слова учителя, буркнул Чонгук.
— А что бы ты назвал восьмым чудом света?
— Ким Тэхёна!
— Кроме него.
— Моаи.
— Молодец, — одобрительно закивал учитель. — Пак, тебе есть что добавить?
— Нет, Чонгук уже всё сказал, — уверенно промолвил Чимин, поражаясь тому, что Чон смог запомнить столько названий, и попутно радуясь, что теперь о невыполненном домашнем задании учитель не узнает.
— Хорошо. Записываем новую тему...
Делая как можно более сосредоточенный вид, Чонгук всеми силами старался не смотреть на Тэхёна, всерьёз опасаясь того, что если тот и дальше будет так мило поправлять свои волосы, то до дня «Х» его обида попросту не доживёт. И что тогда? Вторая часть эро-манхвы про него и Чимина? Нет. Этого нельзя было допускать! Око за око, зуб за зуб! И так далее и тому подобное.