Спасая сердце

Еще толком не проснувшись, сразу зову Калеба. Не понимаю, где нахожусь и что это за комната?

– Эй, спокойно, я здесь.

Комнату озаряет тусклый свет настольной лампы, и я вижу Калеба. Он весь мокрый, на волосах мыло. На бедрах красуется лишь одно полотенце.

– Я был в душе. Услышал крик и сразу же прибежал в комнату.

– Калеб, где мы?

– Мы у меня. Не волнуйся, дома никого нет. Дядя с тетей на каком-то званом ужине, а брат на вечеринке.

Сразу подмечаю, что это комната парня. Достаточно чистоплотного парня. На стенах развешаны фото школьной жизни Калеба. Его вечеринки и фото выпускного, где весь класс стоит в черных мантиях. Они весело подкидывает шапочки вверх. Фото потрясающие. В конце года это ждет и меня. Призы по футболу аккуратно расставлены на полках. Медали за спортивные достижения свисают над письменным столом. Понятно, откуда у него такое шикарное тело, футболисты много тренируются.

– Я переодел тебя в свою одежду и выкинул твое нижнее белье в помойку. Никто не знает, что случилось. Как твоя голова?

Касаюсь своего лба на пересечении с волосами. Чувствую марлевую повязку и пластырь. Воспоминания начинают всплывать в памяти. Меня хотели изнасиловать! Вспоминаю тушу этого ублюдка на себе. Жестокую драку и мой удар головой об стол.

– Мама! А как же мама? Она осталась там, с ними. – Вскакиваю с постели и уже хочу бежать к ней на выручку.

– С ней все хорошо, я вызвал полицию. Копы забрали их, твоя мама в порядке. Я говорил с ней по телефону, сказал, что ты у меня. Я еще должен вам за выбитое стекло на кухне. – Кидаю вопросительный взгляд на Калеба. – Дверь была заперта, пришлось выбить окно. Лезть до второго этажа было слишком долго.

Шумно выдыхаю и опускаю глаза на свои ноги. Они все в синяках, колени разбиты, голова раскалывается. Но Калебу досталось еще сильнее. Рассеченная бровь и губа красуются на лице Калеба. На руках кровавые следы. На ребрах виднеются огромные синяки. Осматриваю свои руки, на них красуются следы от ремня. Ладони изрезаны, видимо, стекло от фоторамки впилось в них. Все мои раны уже обработаны и заклеены пластырем. Калеб садится на край кровати и проводит своей рукой по моей щеке. Я накрываю его руку своей ладошкой и слышу болезненное шипение.

– Ой, прости, тебе больно?

– Со мной все хорошо, лучше скажи, как ты. Они же... они не успели сделать тебе больно? – Он обнимает мое лицо руками и смотрит с надеждой в глаза. – Рана на голове неглубокая, я обработал ее и наложил повязку. Голова не кружится, сотрясения нет?

– Со мной все в порядке, ты успел вовремя.

– Но еще чуть-чуть, и я мог не успеть. Я бы ни за что в жизни не простил себе этого. Прости, что так поздно взял эту чертову трубку. – Его глаза наполняются слезами. Он обнимает мои ноги и начинает тихо всхлипывать. Утешаю своего драгоценного мальчика, поглаживая голову и убаюкивая как младенца на руках.

Говорю, что со мной все в порядке, а на деле все внутри меня разрывается на части. Эта картина будет преследовать меня долгие годы, но я справлюсь, ведь рядом со мной Калеб. Я верю, что он поможет залечить все мои раны. Слезы стекают по моим щекам, но я останавливаю их и вытираю свободной рукой. Мне нужно помочь Калебу обработать его ссадины. Я так сильно его люблю, как же сильно я привязана к этому голубоглазому юноше. В очередной раз ловлю себя на мысли, что он – мое спасение.

– Надо обработать твои раны и тебе надо смыть шампунь с волос. – Смотрю на него со всей нежностью, на какую только способна. Вытираю слезы с его глаз, как он обычно делает это со мной.

– Ссадины, сущий пустяк. Это не первая драка в моей жизни. Поверь, у меня их было немало.

– Но в тот период жизни их некому было залечить. А теперь я рядом, и я не позволю тебе запустить себя.

– Я быстро вернусь, смою шампунь и возьму аптечку. – Он быстро поднимается и осторожно целует меня в щеку.

Аккуратно переворачиваюсь к окну. Тело ноет от боли и ушибов. По стеклу сползают капли дождя, оставляя размазанный узор. Я даже не заметила, как потекли слезы, пока на подушке не образовалось мокрое пятно. Они текли сами собой. Страх возвращается куда-то в область грудной клетки. А если бы он не успел, что бы со мной было? Отгоняю ужасные мысли прочь. Звуки душа постепенно стихают. Вытираю слезы одеялом и делаю глубокий вздох. Проходит пара минут, и в комнату заходит Калеб. У него в руках аптечка и пластырь. Он садится на кровать и помогает мне встать. Я была не права. Голова все же кружится. Надеюсь, я все-таки не заработала сотрясение.

Беру все необходимое из аптечки и начинаю с ран, которые красуются на его прекрасном лице. Сперва я все обрабатываю перекисью водорода. Немного обезболивающей мази на рану не повредит. Я пытаюсь быть максимально аккуратной, но Калеб все равно шипит от боли.

– Ай!

– Потерпи, любимый, осталось совсем немного.

– Я больше никогда не оставлю тебя. – Он смотрит на меня таким взглядом, какого я еще не видела. Это взгляд глубокого сожаления. В такие моменты человек полностью открывается перед тобой.

– Об этом и прошу. – Провожу рукой по его влажному затылку и нежно целую в уголок рта, минуя рассеченные губы. Заканчиваю с огромным синяком в области ребер. В этой части Калеб кривился от боли больше всего. Но он убедил меня, что перелома нет, и мы мирно легли в кровать.

Смотрю в окно, как и прежде. Калеб обнимает меня сзади, крепко прижав к своей груди.

– Я так сильно люблю тебя, Клэр. Не знаю, что бы со мной было, если бы с тобой что-то случилось.

Поворачиваюсь к Калебу и оказываюсь в сантиметре от его лица. Прижимаю свой лоб к его лбу и нежно шепчу.

– Вместе, навсегда?

– Мой мир не может существовать без тебя, помнишь? – Он нежно целует меня в нос.

– Я помню.

Я снова отворачиваюсь к окну. Он еще сильнее прижимает меня: – Люблю тебя.

Я крепче прижимаю его руку к своей груди и благополучно засыпаю под барабанный стук каплей дождя по крыше.