Гори в аду,Люцыфер
Он касался её кожи, будто пытался запомнить каждый миллиметр, будто боялся, что снова потеряет её.
А она смотрела ему в глаза так, как никто никогда не смотрел.
Словно он — её единственное укрытие в этом безумном мире, между Адом и Раєм, где границы стирались, а чувства пылали ярче любых крыльев.
Клер и Лео были вместе. По-настоящему. Без игр. Без масок. Без драк за власть.
Их любовь была не про нежность, а про силу.
Не про поцелуи под луной, а про объятия в огне.
Они не умели быть осторожными — слишком многое было уже потеряно.
Поэтому каждое прикосновение между ними — это было всё или ничего.
Но была одна проблема. Люцифер.
Он не позволял забыть о себе.
После того, как Клер отказалась быть "его правой рукой" в Аду, он не стал устраивать истерик.
Он просто стал мешать.
Изящно. Холодно. Методично.
Словно он — не демон, а шахматист.
Их занятия внезапно переносили.
Комнаты запирались.
Письма терялись.
Слухи расползались.
Он вбивал между ними клин. Постепенно. Но с хирургической точностью.
— Он всё ещё в тебя влюблён, — сказал однажды Лео, стоя у окна, наблюдая, как Люцифер разговаривает с Клер на фоне чёрного сада.
— Он влюблён в то, что не может контролировать, — хрипло ответила она. — Это не любовь. Это... зависимость.
Но сомнения, как яд, уже проникали под кожу.
Люцифер умел манипулировать. Он знал, когда бросить взгляд. Когда подать голос. Когда напомнить о прошлом.
И Клер злилась. Не на Лео.
На себя. На Люцифера. На то, что не может жить спокойно.
Однажды ночью, когда Сердцевина погрузилась в сон, Лео стоял у её двери.
Он хотел уйти. Правда. Но не мог.
Она открыла дверь с усталым лицом и глазами, в которых металась буря.
— Ты пришёл, чтобы сказать, что всё это невыносимо? — спросила она.
— Я пришёл, чтобы быть с тобой. Несмотря на всё.
Она не ответила. Просто шагнула назад.
Он вошёл.
Их тела нашли друг друга так, как будто искали всю жизнь.
Без слов. Без правил. Без страха.
Её руки скользили по его спине, а губы будто выговаривали всё, что не могла сказать вслух.
Он не сдерживал себя.
Она не хотела, чтобы он сдерживался.
Это была страсть, пронесённая сквозь адский огонь и небесную тоску.
Они целовались так, будто в этом поцелуе — их единственный шанс.
Словно утро может не наступить.
— Ты когда-нибудь думала, что могла бы быть с ним? — прошептал он, лежа рядом, волосы Клер рассыпались по его груди.
— Нет, — выдохнула она. — Я не могу любить того, кто видит во мне лишь инструмент. А ты... ты видишь меня. Всю.
Он сжал её крепче, будто защищая от всех.
Но за пределами их временного рая...
в коридоре, где никого не должно было быть...
стоял Люцифер.
С лицом каменным. С глазами, в которых пылал ураган.
Он слышал. Всё.
И в его кулаке медленно трескалась стеклянная роза, когда-то подаренная ей.
— Значит, так... — прошептал он, не себе и не ей. — Тогда будет война.
И она будет не за власть.
А за душу Клер.