ГЛАВА 6
Грегор растерся губкой с какой-то вязкой жидкостью из чаши, что стояла рядом с бассейном. Намылил голову и даже уши хорошенько промыл, чтобы избавиться от наземного запаха. Раз уж он планирует отсюда бежать, ему необходимо стать, насколько это возможно, неотличимым от местных жителей.
На крючках возле бассейна висели полотенца. Грегор не смог определить, из какой они ткани, — она была толстая и довольно грубая на ощупь. «Точно не хлопок», — подумал он. Однако эти полотенца впитывали влагу куда лучше, чем ветхие хлопковые, которыми они пользовались дома.
Он вернулся в раздевалку, на ходу вытирая волосы, и обнаружил, что его одежда исчезла, а на ее месте оказалась аккуратная стопка дымчато-голубых вещей: рубашка, штаны и что-то вроде нижнего белья. Все это выглядело гораздо приятнее, чем полотенца, а ткань на ощупь напоминала шелк. «Интересно, из чего это сделано?» — думал. Грегор, натягивая рубашку.
Нацепив на ноги плетеные сандалии, он вышел из раздевалки.
Марет и Перита ждали его за дверью.
— А куда подевалась моя одежда? — спросил Грегор.
— Ее сожгли, — осторожно ответил Марет, видимо, боясь, что Грегор рассердится.
— Хранить ее опасно, — пояснила Перита. — А пепел не хранит запахов.
Грегор пожал плечами, сделав вид, что ему все равно.
— Ладно, — сказал он, — я не возражаю.
Марет и Перита облегченно вздохнули.
— Через несколько дней, питаясь нашей пищей, ты вообще перестанешь пахнуть, — утешила его Перита.
— Это было бы чудесно, — сухо ответил Грегор.
Да что ж это такое! Подземные буквально помешались на его запахе!
Далси вышла из ванной, держа на руках отмытую до скрипа Босоножку. Девочка была в розовой рубашечке и таких же трусиках. Вытянув ножку, она гордо продемонстрировала брату новенькие сандалии:
— Далики!
Он тоже выставил вперед ногу, чтобы показать ей свои:
— И у меня.
Одежду Босоножки, наверное, тоже сожгли. Грегор попытался припомнить, во что она была одета, — на случай, если придется объясняться с мамой по поводу пропавших вещей. Стиранное платьице, такие же трусики, пара стоптанных розовых туфелек, которые ей уже маловаты, — в общем, ничего страшного.
Грегор даже вообразить не мог, что скажет маме по поводу их отсутствия. Он не был уверен, что ей стоит рассказать все как есть. Ведь правда может до смерти ее напугать. Надо придумать что-нибудь… какую-то простую и даже смешную историю.
Босоножка потянулась к нему, и он взял ее на руки, зарывшись носом в мокрые кудряшки. Она пахла свежестью и — немножко — морем.
— Она не такая уж и маленькая, — сказала Далси. — Тебе, видать, тяжело таскать ее на руках.
Она пошла в раздевалку и вернулась оттуда с чем-то вроде рюкзачка с лямками. Продев лямки в руки Грегора, она посадила в рюкзачок Босоножку, и девочка, свесив ножки, весело выглядывала теперь из-за плеча брата. Грегор не раз видел такие переноски для детей, но его семья была слишком бедна, и денег на такую покупку у них не было.
— Спасибо, — сказал, он небрежно, но в глубине души был очень доволен. Таскать Босоножку в таком приспособлении было и правда гораздо легче, чем на руках.
Далси повела их по дворцу, они миновали несколько лестниц и множество каких-то помещений и наконец оказались в длинном зале с огромным открытым балконом.
— Это наш Высокий Зал, — сказала Далси.
— Похоже, вы забыли сделать крышу, — произнес Грегор.
Стены зала были богато украшены резьбой, но над головой чернела пустота.
Далси рассмеялась:
— Нет-нет, это так и задумано. Здесь мы часто принимаем гостей, и сюда одновременно могут влететь много летучих мышей.
Грегор попытался представить, какая давка могла бы случиться, если бы сотни летучих мышей стали протискиваться в узкие двери внизу. Понятно, что такая просторная взлетно-посадочная полоса здесь просто необходима.
Викус ждал их на балконе, рядом с ним стояла пожилая женщина. Грегор предположил, что ей примерно столько же лет, сколько их бабушке, но бабушка горбилась и с трудом передвигалась из-за артрита, а эта старуха держалась очень прямо и на вид была очень сильной.
— Грегор и Босоножка Наземные, позвольте представить вам мою жену Соловет, — сказал Викус.
— Приятно познакомиться, — ответил Грегор.
А женщина вдруг шагнула навстречу и сердечно его обняла. Этот жест поразил его: с тех пор как они сюда свалились, никому даже в голову не приходило приблизиться к нему, а уж тем более прикоснуться.
— Добро пожаловать, Грегор. Добро пожаловать, Босоножка, — сказала женщина тихим, ласковым голосом. — Для нас большая честь принимать вас у себя.
— Спасибо, — промямлил Грегор, смущенный таким приемом: пленников так не встречают! На какое-то мгновение он действительно почувствовал себя дорогим и желанным гостем.
— Пивет! — пискнула Босоножка, и Соловет ласково потрепала ее по щечке.
— Викус говорит, вы рветесь наверх, домой. Мне очень жаль, что мы не можем помочь вам прямо сейчас, сегодня вечером вам не выбраться на поверхность. Все Подземье гудит и бурлит, обсуждая ваше прибытие.
«Ага, все хотят поглазеть на нас, будто мы какие уроды или экзотические звери. Ладно, только пусть поторопятся!» — подумал Грегор, а вслух сказал:
— Что ж, мы найдем чем здесь заняться.
Викус подозвал его к невысоким перилам балкона:
— Иди-иди, отсюда многое можно увидеть!
Грегор приблизился к Викусу и тут же почувствовал дурноту. Он невольно попятился. Балкон словно парил в воздухе, непонятно как прилепившись к стене дворца на головокружительной высоте.
— Не волнуйся, конструкция прочная, — улыбнулся Викус.
Грегор кивнул, но не сдвинулся с места. Если эта штука начнет падать — с этого места он успеет прыгнуть обратно в Высокий зал.
— Мне и отсюда прекрасно видно, — сказал он.
И не соврал. С высоты Регалия производила неизгладимое впечатление. С земли он не мог видеть, что улицы, мощенные разноцветным камнем, образуют сложный геометрический узор, что делает город похожим на гигантскую мозаику. Отсюда также было хорошо видно, как огромен город. Он простирался во всех направлениях на несколько километров.
— Сколько же людей здесь живет? — спросил потрясенный величественным зрелищем Грегор.
— Тысячи три, а может, больше, — ответил Викус. — Это когда хороший урожай.
Три тысячи. Грегор попытался представить себе всех этих людей вместе. В его школе учится шестьсот детей — значит, здесь людей в пять раз больше.
— А как же вы все сюда попали? — спросил Грегор.
Викус рассмеялся:
— Странно, что ты только сейчас догадался спросить. Что ж, это весьма увлекательная история. — Он набрал в грудь побольше воздуха и начал: — Однажды много-много лет назад…
— Викус, — прервала его Соловет, — может, лучше продолжить за ужином?
Грегор мысленно ее поблагодарил. У него живот сводило от голода, а Викус явно был из тех, кто имеет обыкновение рассказывать долго и обстоятельно.
Обеденный зал находился рядом с Высоким залом. Стол был накрыт на восьмерых. Грегор надеялся, что Далси тоже будет присутствовать за столом, но, усадив Босоножку в высокий стульчик, она отступила на несколько шагов от стола и осталась стоять. Грегору стало неловко: значит, он будет есть, она — стоять в сторонке, — но он решил, что если вслух скажет об этом, навлечет на нее неприятности.
Ни Викус, ни Соловет не садились, и Грегор догадался, что они кого-то ждут. Наконец в зал вошла Люкса. Она была одета гораздо наряднее, чем на стадионе. Волосы у нее были распущены, и эта густая серебристая волна стекала по спине до самой талии. Ее сопровождал парень лет шестнадцати. Когда они вошли, он как раз смеялся каким-то ее словам. Грегор узнал его: это был тот самый наездник, который вальяжно полулежал на своей летучей мыши.
«Еще один воображала», — подумал Грегор. Но парень посмотрел на него с такой искренней доброжелательностью, что Грегор решил не торопиться с выводами. Люкса держалась высокомерно, и это было неприятно, но все остальные жители Подземья вели себя просто и естественно.
— Мой кузен Генри, — представила своего спутника Люкса, и Грегор чуть не засмеялся. Среди всех этих странных имен — и вдруг Генри!
Генри слегка поклонился Грегору и изобразил на лице улыбку.
— Добро пожаловать, Наземец, — произнес он. Затем театральным жестом схватил Грегора за руку и громким шепотом сообщил: — Даже не пробуй рыбных блюд — Люкса задумала отравить тебя!
Викус и Соловет рассмеялись, даже Далси улыбнулась.
Итак, это шутка. Значит, у этих людей есть чувство юмора.
— Ты тоже поаккуратнее с рыбными блюдами, Генри! — тут же отреагировала Люкса. — Я приказала отравить всех негодяев, совершенно позабыв, что ты тоже ужинаешь с нами.
Генри подмигнул Грегору.
— Поменяйся тарелками с мышами, — шепнул он, и в тот же миг из Высокого в Обеденный зал влетели две летучие мыши. — А вот и они!
Грегор узнал золотистую, на которой летала Люкса, а большая серая опустилась на стул рядом с Викусом. Только после этого все начали усаживаться.
— Грегор Наземный, позволь представить тебе Аврору и Еврипида. Они породнились с Люксой и мной, — сказал Викус, дружески касаясь мыши, сидевшей справа от него. Еврипид накрыл руку Викуса крылом. Люкса и ее золотистая Аврора обменялись такими же жестами.
Грегор думал, что летучие мыши здесь — вроде лошадей, но теперь он понял, что ошибался: они считались ровней людям. Интересно, эти мыши умеют говорить?
— Приветствуем тебя, Наземный, — тут же произнес Еврипид мягким чистым голосом.
Ну да, и они тоже. Грегор всерьез опасался разделывать рыбу на тарелке — а вдруг ей тоже захочется с ним поболтать?
— Рад знакомству, — вежливо ответил он. — А что значит — вы породнились?
— Вскоре после того, как мы, люди, спустились в Подземье, мы заключили с летучими мышами союз, — объяснила Соловет. — Обе стороны договорились помогать друг другу — ради общего блага. Но помимо общего, человек и летучая мышь могут заключать отдельный союз. Это и означает «породниться».
— А для чего такого особенного вам нужны такие союзы? — спросил Грегор. — Ну, кроме совместной игры в мяч.
Наступило долгое молчание. Значит, он снова что-то ляпнул!
— Мы помогаем друг другу остаться в живых, — наконец холодно произнесла Люкса.
Кажется, шутка получилась на редкость дурацкой.
— Простите… я ведь не знал, — пробормотал Грегор.
— Разумеется, ты не знал, — поддержала его Соловет, бросив на Люксу укоризненный взгляд. — В вашем мире ничего подобного не происходит.
— А с тараканами вы тоже породнились? — спросил Грегор.
Генри громко засмеялся:
— Я скорее с камнем породнюсь! Он по крайней мере не удерет, когда нужно драться!
Люкса поморщилась:
— И к тому же камень легко уложить на обе лопатки. Я думаю, и ползучего ты бы одолел…
— Но тогда мне пришлось бы до него дотронуться! — в притворном ужасе вскричал Генри, и они оба засмеялись.
— Да, тараканы не отличаются особой храбростью, — сказал Викус, обращаясь в первую очередь к Грегору. Они с Соловет сохраняли серьезность. Затем Викус повернулся к Люксе: — Зато они живучи. И хотя бы из-за своей живучести заслуживают большего уважения с вашей стороны.
Генри и Люкса постарались принять серьезный вид, но глаза их еще смеялись.
— Не думаю, что ползучим так уж важно, уважаю я их или нет, — негромко произнес Генри.
— Что касается тебя, то да. Им скорее всего неважно. Но Люкса обязана их уважать. Если не сейчас, то по крайней мере через пять лет, когда достигнет совершеннолетия и станет править, — сказал Викус. — И тогда глупые шутки о тараканах могут стоить очень дорого, от них может зависеть, будем ли мы дальше существовать. Тараканам вовсе не обязательно быть храбрыми воинами, чтобы нарушить равновесие сил в Подземье.
Его замечание отрезвило Люксу, но разговор теперь совсем не клеился. Неловкая пауза переросла в зловещее молчание. Грегору показалось, что он понял, о чем говорил Викус С тараканами лучше дружить, чем враждовать, и людям не стоит настраивать их против себя.
К счастью, тут наконец подали еду. Слуга поставил перед Грегором полукругом несколько небольших чаш. В трех из них было что-то вроде грибов разного вида. Еще в одной — крупа, похожая на рис, а в самой маленькой — горсточка свежей зелени. Судя по скудности порции, это, видимо, было самое дорогое яство в Подземье.
Еще слуга поставил перед Грегором блюдо с целой жареной рыбиной. Рыба была совершенно такая же, какие ел дома Грегор, только без глаз.
Когда-то они с отцом смотрели по телевизору передачу о рыбах, что живут на очень большой глубине, в глубоководных пещерах, куда никогда не проникает свет, — у этих рыб тоже не было глаз. Однако когда ученые взялись изучать этих рыб в лаборатории, рыбы чувствовали свет, и у них появлялись глаза. Не сразу, конечно, но буквально через пару поколений.
Под впечатлением от передачи отец тогда повел Грегора в Национальный музей естественной истории, посмотреть на безглазых рыб. После этого они туда зачастили. Отец вообще обожал науку, и иногда казалось, что он торопится все свои знания поскорее вложить в голову Грегора. Это было довольно утомительно, потому что любой самый простой вопрос мог повлечь за собой получасовую лекцию. Бабушка в шутку говорила: «Спроси своего папу, который час, — и он примется рассказывать тебе, как устроены часы».
Отцу ужасно нравилось все объяснять, а Грегору — его слушать. А еще Грегор любил вместе с отцом слушать в палатке шум дождя, а в кафешке возле дома делать из картофеля фри скелет динозавра…
Они так и не смогли понять, как это рыбы выращивают себе глаза. У отца, конечно, было несколько теорий, но он не мог объяснить, почему рыбам удалось так быстро измениться.
Грегор задумался о том, сколько времени понадобилось людям, чтобы их глаза стали фиолетовыми. И тут он вспомнил — и обратился к Викусу:
— Кажется, вы собирались рассказать, как люди попали в Подземье.
И пока Грегор, старательно сдерживая себя, чинно и аккуратно вкушал на удивление вкусную пищу, Викус поведал ему историю Регалии.
Трудно сказать определенно, но, кажется, первые люди переселились сюда из Англии в 1600 году.
— А привел их сюда Каменщик, некий Бартоломью из рода Сандвичей, — сообщил Викус, и Грегор с трудом удержался от улыбки. — Он обладал даром предвидения и мог предсказывать будущее. Подземье он увидел во сне, и посвятил свою жизнь поискам этой благословенной земли.
Сандвич с группой последователей приплыл на корабле в Нью-Йорк, где близко сошелся с племенем местных индейцев. Они знали о существовании Подземья и даже периодически спускались сюда для отправления ритуалов многие сотни лет. Но жить в Подземье они не собирались и они ничего не имели против того, что этот сумасшедший Сандвич решил тут поселиться.
— Сумасшедшим он, конечно, не был, — пояснил Викус. — Он просто знал, что однажды на земле не останется ни одного живого существа — выживут лишь те, кто переместился вниз, под землю.
Грегор подумал, что Викусу не мешало бы узнать правду — ведь наверху и по сей день живут миллиарды людей. Но вместо этого он спросил:
— И что же, люди просто собрали вещички и переехали?
— Ну что ты, конечно нет! Понадобилось пятьдесят лет, чтобы сюда перебрались восемьсот поселенцев, которые наглухо закрыли ворота Подземья. Прежде надо было убедиться, что люди смогут обеспечить себя пищей и выстроить стены для защиты. Рим не сразу строился, — улыбнулся Викус. — Это еще Фред Кларк Наземный сказал.
— А что с ним стало? — спросил Грегор, сосредоточенно жуя. Чаши перед ним уже основательно опустели.
— Он умер, — тихо сказала Соловет. — Не смог жить без вашего солнца.
Грегор опустил гриб на тарелку. Он взглянул на Босоножку, всю перемазанную в мягком протертом суфле, которое ей подали, — она сонно рисовала на столешнице узоры, водя пальчиками по пролитому соусу. «Наше солнце», — подумал Грегор. Оно, должно быть, уже зашло там, наверху. Если сейчас уже ночь, и время спать, значит, наверняка приходила полиция. А может, полицейские в этот момент все еще допрашивают маму. Если же они ушли — мама может делать сейчас только одно: сидеть на неосвещенной кухне за столом. И плакать.
Грегор вдруг понял, что больше не желает ничего слушать о Подземье. Он хотел лишь одного: поскорее выбраться отсюда.