Сборник лучшего

— Ма, я гулять. — Уже одетый Дима заглянул в комнату к матери. Она оторвалась от ноутбука. — Аккуратней, улица полна неожиданностей.

— Ма, мне 12 лет уже.

— Не уже, а ещё. — поправила мать.

— Я в Макдональдсе работаю, я никого не боюсь! — сказал Дима.

— И не думай даже, там неудачники работают. В институт пойдёшь. — Мать назидательно поглядела на него. Потом спросила: А при чём тут Макдональдс?

— Ну, это мем такой. — пояснил Дима. — Чувак, отойди от моей тёлки, я в Макдональдсе работаю, я никого не боюсь.

— Ничего не поняла, но всё равно смешно. — сказала мать. — Иди уже.

Дима захлопнул дверь и весело перепрыгивая через ступеньки выскочил на улицу. Начало сентября. Стояло бабье лето. Солнце светило, но грело уже не так сильно. «Хорошо, что куртку на худю не надел. Вспотел бы.» подумал Дима. У мусорки стоял друг Максик. Это было их традиционное место встречи. Максик жил в соседнем дворе, а мусорка стояла как раз на полпути.

— Блин, полчаса уже жду! — завопил Максик.

— Не лги царю, холоп. Десять минут назад только созвонились.

— Ты дебил, а не царь.

— За то не Максик.

— Не зови меня так, в морду дам. Я Максим.

Максик давно с этим боролся. И дрался, и обзывался, разными хорошими словами. Ничего не помогало. Максик и Максик. Они как-то обсуждали эту тему с Димой.

— Вот ты - Димон. Нормально же, не обидно. А если бы Димасик звали, тоже бы разозлился?

— У тебя рожа смазливая, из за этого наверное. — сказал своё мнение Дима. В следующую встречу Максик вытащил из кармана нож. Дима попятился.

— Ты чего? Я же тебя не зову Максиком.

— Режь. — сказал решительно Максик.

— Кого!?

— Никого, а чего. Резани меня по щеке. — и он протянул нож Диме.

— Зачем!?

— Ну, чтобы шрам остался глубокий. Морда сразу станет выглядеть не смазливой, а мужественной.

— Я не могу человека резать. Ты погоди пару лет, может усы начнут расти и всё изменится.

— Эх ты, тряпка. — констатировал Максик.

— А сам то? Если ты не тряпка - замочи кого-нибудь. Тебя сразу уважать начнут. Погоняло крутое дадут.

— Так посадят ведь.

— Ну тогда ходи Максиком!

Они в тот раз крупно поссорились, чуть не разодрались. Но через неделю помирились. В этот раз Максик выглядел хмурым и расстроенным.

— Чё случилось то? — спросил Дима.

— Заметно что ли?

— Ну, все твои тревоги и сомнения запечатлелись на твоём не испещрённом морщинами светлом лике. — литературно выразился Дима.

— Ну ты загнул. — изумился Максик. — Понимаешь, развёл меня дядя Саша, батин брат. А я его так уважал!

— На деньги что ли?

— Да ну нафиг. Он мне деньги сам даёт. Сказал, надо сметаной под носом мазать, два раза в день. Тогда усы сразу в рост пойдут. Я целую неделю мазал, потом мать заметила и предложила мне косметичку подарить, ехидно так. Я честно объяснил, зачем мажу, так они оба с отцом расхохотались. Знаешь, как обидно?

— Всё преходяще. — философски заметил Дима. — Все твои горести и печали пройдут, как с белых яблонь дым. У тебя деньги есть?

— Да, стольник.

— И у меня сто. Пойдём, купим чего-нибудь.

— По чипсам и по бутылку пепси.

— Не, пепси если на голову вылить, волосы слипнуться. Лучше фанту.

— А зачем на голову то лить? Мы пить будем. А вот от фанты рот жёлтый.

— Ну, давай так. Ты покупай чего хочешь, а я куплю чего я хочу.

— Справедливо.

В конце гуляний Максик послал Диму на хуй, а Дима кинул ему в морду пластиковую бутылку. — Славно погуляли!

Отец уже пришёл с работы. Сидел на кухне и вейперил. — Раздевайся, мой руки, будем ужинать. — сказала мать. У них была семейная традиция: за ужином они собирались все вместе и разговаривали. Делились новостями, рассказывали о своих неудачах и достижениях. Что случилось за день.

— Ну как успехи? — спросил отец.

— Начну с самого главного и неотложного. — сказал Дима.

— Чего хочу? — догадалась мать.

— Я в интернет-магазине кеды подобрал, хочу купить.

— У тебя до фига обуви. — сказала мать, — эту износи сначала. скоро мала будет.

— Ребёнка родите, он потом донашивать будет, знаете какая экономия. Я читал, что в древние времена, в СССР, все так делали.

Родаки переглянулись. Потом отец сказал.

— Сделаем так, недельку подождём, если не перехочется, то купим. — и пояснил матери, — ну что там пятьсот рублей, порадуем ребенка.

— Так я и так неделю уже на них любуюсь, даже в варфусик не играю. Такие чёрненькие, с белыми квадратиками, всё больше и больше хочу, даже спать не могу.— пытался вызвать жалость к себе Дима. — Только они не пятьсот.

— Ну пусть семьсот. — расщедрился батя.

Дима скромно опустил голову и полушепотом сказал, — четыре тысячи.

— НИ-КО-ГДА.— взвизгнула мать.

У отца выпала из рук ложка. — Ни-и-ху-у-я-я-! Ты что, сын депутата что ли? Ты сын водителя Камаза. — возвысил он голос.

Дима ещё трепыхался. — Так вы на свою карточку закажите, а я вам со своих накоплений отдам деньги мне как раз на днюху четыре тыщи подарили.

— И не думай даже. — поставил точку в разговоре отец.

В этом же городе жил и другой парень, ровесник Димы. Звали его Женька.

Женька вышел из здания своей элитной частной школы. Окинул взглядом изрядно уже надоевший, примелькавшийся пейзаж. Как же все надоело. Недавно он прочитал книгу — Приключения Тома Сойера— вот это была жизнь у ребят. У Гека Финна так вообще полная свобода. А тут, чинные детишки в одинаковой форменной одежде, разговоры, обязательно на правильном русском языке, как-будто есть неправильный, если тебя понимают это и есть правильный язык, а два раза в неделю общение только на английском, ни слова на родном. А это обращение друг к другу на — Вы— . Ну какой вот Кирилл — Вы.— Он что царь Николай второй. Совсем недавно Женя зациклился на своем статусе сына богатых родителей, с положением. Оказывается есть и другая форма существования, без заборов, без охраны.

— До свидания, Евгений. — сказала проходившая мимо Анастасия. Она приветливо улыбнулась и направилась к стоянке авто. Женя посмотрел туда. Из красного автомобиля вышла мать и приветливо помахала рукой. Женя в ответ поднял руку и направился к матери. Они сели в машину. В боку снова пару раз резко кольнуло, это продолжалось уже несколько дней.

«Если не пройдет, нужно будет сообщить родителям.» решил Женя.

— Ну как прошёл день? — спросила мать, когда он уселся на заднее сиденье.

— Без происшествий. — ответил Женя и привычно отчитался об оценках.

— Молодец. — похвалила мать, — Нам не просто было устроить тебя в эту школу. Тут кроме денег требуется имя, рекомендации, ну в общем вхождение в определённый круг общества. Элита ведь тоже разная бывает.

— Я понимаю. — ответил Женя, — И стараюсь соответствовать.

— Что у нас сегодня по плану? — мать открыла записную книжку, но Женя опередил.

— Японский язык, теннис и плавание.

Мать глянула на часы. — Успеваем ещё в мой косметический салон заехать.

— Зачем? Ты и так красивая и в макияже.

— Я не как клиент, а как хозяйка. Проверить.

— Но у тебя же есть директор. Она и присматривает за персоналом.

— Понимаешь Евгений, простой народ надо держать в строгости, а то они обнаглеют, сядут на шею и ноги свесят. Сядут на шею это образное выражение.

— Я знаю. Раньше оно было простонародным, затем стало литературным.

— Директору я конечно доверяю, иначе бы она не работала на этом месте. Но иногда хозяин должен появляться и разъёб..., ой, строжить персонал.

— Я понял. На то и щука в море, чтоб карась не дремал.

— Молодец, усвоил.

Вскоре они подъехали к салону.

— Я в машине побуду. — сказал Женя.

— Хорошо, я быстро. — мать упорхнула.

По тротуару шли люди, и хмурые и радостные и большие и маленькие. Мимо прошла стайка ребят. Они дурачились, толкали друг друга и шутливо обзывались разными словами. Женя остро им позавидовал.

«Живут же люди, без тенниса, без японского, разговаривают как хотят, нисколько не заботясь о литературности своего языка.»

В боку снова кольнуло. Когда вернулась мать и собиралась трогаться с места. Боль растеклась по всему телу.

— Мама, у меня живот... Больно.

— Евгений не увиливай, ты же никогда этого не делал. — сказала мать поворачиваясь, но когда увидела бисеринки пота на лбу и бледное лицо сына не на шутку встревожилась. Но Женя ничего этого не видел, он потерял сознание. Первый раз он очнулся в больнице, открыл глаза, у кровати сидела мать, бледная, растерянная и держала его за руку. По всему телу снова растеклась боль.

— Больно. — прошептал Женя.

Мать быстро нажала кнопку вызова. Вошла медсестра, сделала укол, Женя опять провалился в небытие. Повторно он очнулся уже дома. Первое, что он увидел. Это бутылочка с жидкостью на штативе капельницы. Он скосил глаза, рядом все также сидела мать. По щекам её текли слезы, а губы шептали.

— Женя, Женечка, мальчик мой.

Увидев что сын очнулся, она сказала по внутреннему телефону.

— Арни, он пришел в себя.

Вскоре в комнату вошёл отец. Сказать что он был встревожен - ничего не сказать. На нём лица не было.

— Сынок, ну как ты? — он склонился над постелью сына.

— Хорошо. — проговорил Женя. — Не больно.

— Это капельница. Сынок, ты держись, мы что-нибудь придумаем.

— Ну что, диагноз подтвердился? — спросил Арнольд Сергеевич у профессора.

Тот пальцем ткнул себе в переносицу, поправляя дужку очков. Его глаза забегали, ища за что бы зацепиться.

По этому бегающему взгляду, Арнольд Сергеевич всё понял.

— Говорите правду. — сказал он медицинскому светилу.

— Вынужден вас огорчить, повторное исследование подтверждает первоначальный диагноз. — доктор преобразился, осанка выпрямилась, голова вздернулась, он смотрел прямо в лицо всесильному депутату.

Сердце Арнольда Сергеевича защемило.

— И-и что, никакой надежды? — спросил он.

— Только пересадка. — ответил доктор.

— Я согласен. — отрывисто произнес депутат.

— Видите ли уважаемый Арнольд Сергеевич. Не все продаётся за деньги.

— Вы не знаете жизнь, профессор. Купить можно всё. — презрительно бросил депутат.

Доктор усмехнулся, знал бы этот человек, акула бизнеса, депутат, а попросту бандит, сколько человек, он, светила медицины отправил на тот свет, ради своего материального благополучия. И сказал поправляясь,

— Я имел ввиду, за деньги не всё покупается. А за большие всё. Но возникает проблема, органы в магазине не продаются. Легально, люди ждут иногда годами. Но в данном, конкретном случае, счёт идёт на недели.

— Я понял что у вас имеются возможности? — спросил депутат.

— Ну а зачем же я здесь. Что бы сообщить неприятную вещь можно послать помощника. Или позвонить по телефону. А вот вести переговоры, никому не доверишь, тем более такие деликатные.

— Сколько?

Профессор на листе бумаги написал цифру. Брови депутата поползли вверх.

— Однако. — сказал он. — А какие гарантии?

— Ну сто процентов гарантии никто не даст.

— А утечки информации не будет?

— С нашей стороны, нет. Как вы понимаете у нас все отработано до автоматизма.

— Ну а с нашей стороны знаем только я и жена, для остальных Женька просто приболел.

— Вы упустили один важный момент. Медицинская карта с диагнозом в больнице. Но она будет заменена. Связи, знаете ли. И деньги.

Нина Сергеевна, детский врач местной городской больницы, взглянула на экран мобилы. Умный гаджет популярной мелодией и вибрацией давал знать хозяйке, что с ней кто-то хочет переговорить. Номер был незнакомый, — Соц опрос наверное.— решила она и сбросила. Но удалённый пользователь был настойчив, после третьего звонка она раздражённо ответила, — Слушаю!

— Нина Сергеевна, через час на том же месте, сможете?

Это был Васютка Чапай. Она одновременно и ждала и боялась этого звонка. Дело было хотя и пустяковое, но дурно попахивало. Деньги, деньги. Их не хватало, чтобы завершить строительство коттеджа. — Последний раз.— решила Нина Сергеевна и отправилась на встречу. На дорожках парка под ногами шуршали уже начинавши опадать листья. Тут и там сидели на скамейках пенсионеры, на самокатах и без носилась детвора. В глубине парка маячила невысокая фигура.

— Здарова, Нинель.— поздоровался человек, когда она подошла. — И тебе не хворать, Васютка.— ответила Нина Сергеевна. Это был сокурсник по мед институту, Василий Иванович Петров. — Вот ведь, сэкономила природа на внешности, но одарила хваткой, изворотливостью, смекалкой и неплохими организаторскими способностями. Поступать он приехал из деревни, каким-то образом заручившись направлением районной больницы, что сильно облегчило поступление. Не пользовался он ни успехом у девушек, ни авторитетом однокурсников. Но быстро обуркался и пошёл вверх. Вскоре стал комсоргом курса. Да и отметки имел неплохие, может быть от того, что меню преподавателей часто разнообразили экологически чистые продукты. Кличка — Васютка Чапай— к нему приклеилась сразу. Он сильно злился на это, но на любой роток не накинешь платок. К концу учёбы Васютка вступил в партию. И идти бы ему стремительно вверх, по линии КПСС, с его то изворотливостью. Но грянула перестройка, потом крах системы и Васютка ринулся в бизнес. И весьма успешно.

— Нина Сергеевна, вот нужды данные, вот по таким параметрам.— и он протянул ей листок бумаги. Там значилось — Мальчик, 12 лет, рост, вес, группа крови, абсолютно здоровый.

Нина открыла было рот, что-то сказать, но Василий Иванович предвосхитил её нытьё. — Нина, это абсолютно безопасно. Про вас никто не знает кроме меня. Сумма вознаграждения та же, плюс надбавка за срочность.

Слово — Деньги— поглотило все возражения Нины, ведь коттедж был недостроен. — Когда? — спросила она. — Ещё вчера. — ответил Васютка.

В этот раз Дима с Максиком загуляли до темноты. Ещё бы погуляли, да родаки позвонили, — Пора домой. — В этот раз они расстались высококультурно.

— Пока-пока.

— Сам такой.

Дима шёл быстрым шагом, иногда срывался на бег. Возле мусорки, как обычно, было темно. Тротуар был разбит и Дима сбавил шаг, чтоб не споткнуться. На встречу, от восьмого дома завернула машина, осветив его приглушённым светом фар. Машина остановилась, открылась задняя дверь и появился мужик с пакетом. В сгустившихся сумерках можно было разглядеть только плотную фигуру. Когда Дима поравнялся с ними мужик выкинул мусор в контейнер и возвращался. У пацана, в нехорошем предчувствии защемило сердце, — Надо было обойти или переждать.— - это последнее, что подумал Дима в его коротенькой жизни. Что-то кольнуло в плечо, и всё, больше ничего не было, насовсем.

— Максик, а где Дима? Телефон не отвечает.

— Так мы полчаса назад расстались, он домой пошёл, и я тоже.

Отец схватил куртку, — Пройду по его маршруту.— сказал он и выбежал из квартиры. Мать металась по комнатам, бессмысленно трогала вещи и тут же ложила их на место. Вскоре вернулся муж. — Нигде нету.— растерянным голосом произнёс он. Это — нету— было последней каплей, женщина громко, в голос зарыдала. — Слезами горю не поможешь,— гладил её по плечу мужчина. — Соберись, надо что-то предпринимать.

— В полицию, звони в полицию! — всхлипывая сказала она. На том конце ответили.

— Да у нас каждые сутки по несколько таких потеряшек. Потом находятся... Некоторые. Да вы успокойтесь - наши патрули после 22 часов задерживают всех детей и подростков, без сопровождения взрослых. А по закону в розыск мы можем только после трёх суток подавать.

Прошла неделя, может больше. Дима так и не нашёлся. Отец попал в аварию. И запил. В пьяном угаре, он то плакал, то грозился всех убить. Мать потихоньку сходила с ума. Она всё время лежала на диване, тупо уставившись в потолок. Как-то раз, в минуту просветления, муж успел вынуть её из петли, вызвал скорую, её увезли в психушку.

Дела у Жени шли на поправку. Сначала, после операции сильно болел шов, было даже больно переворачиваться, но потом швы сняли, от услуги медсестры-сиделки отказались. Женя мог уже ходить по дому. Был воскресный день, они обедали. Сидели за столом все трое. Семья. Шутили, разговаривали, потом мать отпустила прислугу. — Спасибо, Дарья. Мы тут сами справимся, иди, занимайся своими делами.

— Женя, — сказал отец, — Ты почти здоров, скоро осенние каникулы. Куда бы ты хотел съездить? Где тепло, или где интересно.

— И тепло, и интересно хочу. Я везде уже был.

— Ну, допустим, в Антарктиде ты не был.

— Там холодно.— сказал Женя. — И неинтересно. Я в Африку хочу, в Кению. На сафари.

— Замётано. — ответил отец.

Мать с укоризной поглядела на него. — Всё ты от своего подросткового хулиганского сленга не избавишься.

— Я согласен. — поправился отец.

После обеда Женю потянуло в сон. Он ушёл в свою комнату и уснул, через час проснулся. Долго лежал с открытыми глазами. Потом ему взгрустнулось и потянуло к родителям. Дом как вымер, воскресенье всё таки. Дверь в отцовский кабинет была приоткрыта, оттуда раздавались голоса. Женя хотел войти, но услышанное заставило его замереть.

— Ты же сказал что мальчик-донор погиб в автокатастрофе! — трагичным голосом воскликнула мать.

— Всё, заткнись! — грубо оборвал её отец. — Я старался, но не было легального, подходящего донора. Никто не хотел погибать в катастрофе, а время шло на дни... Я не понял, что за разборки ты тут мне устраиваешь!? Ты что, хотела чтоб наш сын умер!?

— Да что ты такое говоришь! — воскликнула мать и добавила, — Бедные родители мальчика.

— Быдло! Ещё нарожают. — сказал отец. — Это жизнь, победитель получает всё, последний - мёртвый.

Женю как из ведра окотили. Пришибленный этим известием он на ватных ногах вернулся в свою комнату.

Спустя некоторое время мать постучала в комнату сына. Никто не ответил.

— Женечка, что то ты разоспался.— говорила она входя в комнату. И увидела опрокинутый стул и висящие над полом ноги. Женщина дико закричала и грохнулась в обморок. Женя оставил предсмертную записку. В ней старательным детским почерком было написано следующее.

— Мама и папа, простите меня. Я не хочу больше в Кению. И ещё я не хочу проживать чужую жизнь.

На включённом мониторе компьютера в поисковике значился запрос - «Безболезненные способы умереть.»