4 Глава
Ветер может быть любым,
Но для человека, спешащего к любимому,
Он всегда попутный.
Он стоял на палубе корабля, возмутительно прекрасный, и смотрел вдаль. Его сердце билось все быстрее с того момента, как он получил новое письмо от нее. Даже не прочитав адреса было понятно, что это она написала его. Каждая деталь буквально кричала об этом. Стоило только вскрыть конверт, как в комнате распространялся запах ее чудесных духов. Это был один из тех запахов, которые он хотел бы иметь всегда рядом с собой. Почерк был таким, каким он его себе и представлял, исключительно элегантным. Особенно восхищали его петельки, она словно без труда, по инерции выводила их снова и снова. Иногда он видел размытости и сердце его отчаянно ныло, после того, как он понимал, что это следы ее слез. Сам пергамент, аккуратно сложенный, словно проглаженный, выдавал хозяйку. Что говорить о тексте, от которого ему хотелось тут же сорваться и плыть к ней. Он вдруг достал его из не откуда и раскрыв вдохнул прекрасный аромат. Вверху он заметил след от влаги на бумаге и горько улыбнулся. Снова плакала. Как бы ему не хотелось этого! Никогда! Он перевел взгляд на аккуратные строчки текста и обдуваемый весенним ветром принялся читать.
"Дорогой Эрик,
Я, кажется, давно не писала тебе писем. А может мне это лишь показалось. Последние дни прокручиваю у себя в голове сцену нашего прощания. Ах, как горько. Знаю, что сказала, что буду ждать. Но отчего же так больно моему сердцу? Погода на удивление прекрасна, прямо как тогда, когда мы впервые увиделись. Правда торговцев в этом году меньше. Стало ли твоей матери лучше после того, как она выпила настой из тех трав, которые я тебе послала. Все хотела спросить об этом, да забывала от чего-то. А может письма и вовсе до тебя не доходят? Я все продолжаю ждать. Ведь ты обещал... Каждый день жду тебя у пристани. За этот год приплывало так много кораблей, но не было ни одного похожего на "Каплю".
Твоя Кэтрин."
Эрик с горечью в сердце снова пробежался глазами по тексту и тяжело вздохнул.
"Знала бы ты как мне тебя не хватает. Как по ночам я не могу уснуть, видя тебя перед собой, но это лишь ведение. От одного твоего запаха готово разорваться сердце. О как ты не поймешь, какую власть ты надо мной возымела. Пусть ты и считаешь, что это ты отдала мне сердце. Я отдал тебе все. Как наивны женщины, раз не понимают свою власть над мужчинами. Один ваш взгляд поражает нас. Ваш запах- наркотик для нас. Само ваше существование, то к чему мы стремимся. - размышлял Эрик: -Нет, любовь- это не слепая вера или обожание. Это взаимная зависимость, познав которую однажды, ты больше никогда не сможешь без нее. Интересно, есть ли придел моей любви к тебе? Верно нет, или же я просто настолько отчаялся в этих чувствах. Я раньше слышал рассказы от матери об этом чудном, нежном чувстве, которое способно согреть человека в холодную лютую зиму, когда ставни окон распахиваются от одного дуновения ветра. Слыхал я про деяния, поистине героические, должен отметить, которые совершались во имя чувств. Однако сейчас я понимаю, что в нем и сгореть возможно, в этом пылающем пламени под названием Любовь."
Он никогда не писал ей ответов. Вовсе не потому, что считал это глупым, нет. Он боялся. Как-то вечером, сидя у камина, он признался сам себе, что боится. Боится того, что, если она вдруг исчезнет, он никогда этого не переживет. Он страшился этого, но было поздно. Он безоговорочно был прикован к ней. Еще тогда, когда увидел ее на пристани. Он помнил, она стояла и в удивлении смотрела на корабль его отца. Он подошел к ней сзади, хотя вероятнее, или даже сказать правильнее подбежал, ведомый одними лишь инстинктами, подсознанием, тогда впервые он почувствовал ее аромат. Это были не духи, казалось так пахла ее душа- морем. Он заговорил с ней и понял, что с ней ощущает себя свободным, это чувствовалось с первых секунд, если не нахождения с ней, то разговора определенно. Тут на суше, где ему обычно не находилось места. Тогда он понял, хоть и не осознал еще в полной мере, что она та, рядом с которой где бы то ни был, он будет дома. На севере или на юге, в море или на суше, она теперь была обязательна для него как звезды и луна для ночи, а солнце для дня. Она была его собственным океаном, который ему так хотелось исследовать. Эрик помнил все это, и сейчас с большей долей осознанности понимал, что для него теперь навсегда будет существовать лишь она. И все, о чем бы она не попросила, будет для него законом, который он не вправе будет оспорить. Он плыл теперь в нетерпении представляя ее такой, кокой он ее помнил. Абсолютно восхитительной. Ветер может быть любым, но для человека, спешащего к любимому, он всегда попутный.
Она была в этот день, утром она писала письма, на пристани, как и во многие другие. Вид моря и шумный поток торговцев успокаивали ее, и она могла погрузиться здесь в свои далекие мысли.
"Знает ли кто о том, что я жду? Нет, кому об этом знать... Но разве оно не видно по мне, что я жду? Ведь сразу видно человека ожидающего. Возле него словно сам мир находится в нетерпении. Нет, никто и не хочет знать жду ли я или кто-то другой. Это ведь не важно для них. А может? Нет, все это глупости. Надуманные мысли, - она посмотрела на водяную гладь и вновь задумалась, - Это, казалось, было совсем недавно. Но я не помню, о чем думала тогда, когда стояла здесь впервые. Помню лишь тот чудесный вид, что был перед моими глазами и он. Да, его я запомнила так, как ничто другое. Да и можно ли было его не запомнить? Кажется, я даже действительность воспринимаю не так четко. Ах! Что же он со мною сделал. И как я это допустила. Но можно ли было это остановить? До чего же глупые мысли..." – думала она смотря вдаль. Все эти разговоры повторялись у нее в голове не один раз и каждый раз вывод был разным или его не было вовсе. Мать и отец сейчас отдыхали дома. Она решила дать им пару часов единения друг с другом и это дарило ей некую внутреннюю радость толи за себя, толи за родителей. Кэтрин понимала, что они любят ее и переживают, но ей иногда становилось до такой степени обидно, что она- причина по которой они забывают о собственных чувствах и в такие минуты она оставляла их наедине. Она ценила эти мгновения больше остальных, особенно когда была еще совсем маленькой. Она говорила, что идет гулять с друзьями и пропадала почти на целый день. Поначалу родители с ног сбивались искать ее, но после того, как она сказала, что дает время для проявления их чувств. Они сначала были злы, но затем все улеглось, и они знали, что и она сама хочет в это время некого умиротворенного одиночества. В такие дни она часто сидела на поляне, а теперь на скамейке у пристани и размышляла о том, чего же она желает от жизни. Девушка привстала со скамейки расправляя подол персикового летнего платья и отряхивая его от неведомых песчинок. Кэтрин стянула с себя босоножки и, держа их в руке, спустилась к лазурному берегу. Солнце еще достаточно припекало, и вода была прекрасной, это было понятно сразу, как ноги девушки коснулась волна. Она повернула голову и с тоской посмотрела на морскую гладь. Море сегодня было спокойно и девушке прекрасно было видно сотни разноцветных ракушек. Тихие волны изредка доходили до ее ног, обычно то была пена.
- Есть ли грань у этой водной глади. Наверняка есть. И где он сейчас? Я снова думаю о нем... как глупо, - она шла и не замечала ничего вокруг, ни шума людей, ни крика чаек, в этом году их было отчего-то больше обычного. Она просто шла. – Как прелестно, - прошептала она.
- Не прелестнее тебя, - послышалось сзади. Она остановилась, точнее не могла пошевелиться. Ей сначала показалось, что все это игры ее разума и она, вероятнее всего, спятила окончательно. Но кто-то обнял ее, и она не могла не узнать этих объятий. Тепло разлилось по всему ее телу, а сердце забарабанило с новой силой. Девушка словно только что вернулась к жизни. Проснулась ото сна. Глаза ее заслезились и по щекам покатились слезы. Она развернулась и обняла так крепко, как могли сейчас ее ослабшие руки. Она словно в забытьи произносила его имя, а он лишь обнимал ее, горько усмехаясь.
-Прости, что заставил тебя так долго ждать. Прости. Только не плачь. Никогда больше не плачь, прошу, - шептал он ей, стирая слезы с ее раскрасневшихся щек. Он повторял это так же, как и она его имя. Чисто инстинктивно. Она вдруг, совершенно неожиданно, распахнула глаза. Они, скорее всего от слез, стали кристально чистыми и яркими, как безоблачное небо. И он утонул в них. Казалось вот и все. Им больше ничего не нужно. Она и он. И они счастливы. Он притянул ее ближе к себе и зарывшись в ее волосы вдохнул легкий аромат. Аромат моря. О как же он скучал по ней. Только сейчас, как это обычно бывает. Он почувствовал страдания прошлых дней только тогда, когда вернулся к своему счастью.
-Я так рада тебя видеть. Как же я рада! – воскликнула она. Он, увидев ослепительную улыбку на ее лице и, вытерев последние слезинки с ее лица, аккуратно, словно боясь испугать наклонился к ней ближе и поцеловал. Он в эту минуту осознал, что не отпустит ее никуда от себя. Не отпустит потому, что без нее не будет собою. Как все так вышло, что он стал зависим...ему это было не известно, но он не был против. Смотря на ее покрасневшее от смущения лицо, он не был ни разочарован, ни огорчен своей зависимостью от нее. Нет, сейчас он был счастлив как никогда прежде, он был уверен в этом и утверждал это, у себя в мыслях конечно, без тени сомнения.
-Кити, - он прошептал это еле слышно, но она услышала. Ей сейчас казалось, что ему не стоило звать, это было лишним, казалось, что вполне в ее силах понять его без слов. Она думала, стоило ему позвать ее по имени в одних своих мыслях, и она откликнется. Девушка взглянула на него взволнованно и все также смущенно, но уже более увереннее.
-Да?
-Я люблю тебя. Вероятно, с того самого момента как увидел тебя тогда, на пристани. Прости, что заставил ждать. Прости, за то, что я не присылал ответов на твои письма. Прости и спасибо. Спасибо за эти письма, пронизанные твоими духами и тобой. Спасибо. Я так тебя люблю! О боги, как же это могло произойти.
-Ты огорчен этим?
-Огорчен... нет-нет, что ты. Я скорее, нет это не подлежит объяснениям то, как я рад этому. Я сейчас, если ты поверишь. Поверь пожалуйста. Безумно счастлив. Счастливее чем в тот момент, когда только появился на свет. Счастливее даже того момента, когда отправился в плавание. Ты понимаешь? - Он взял ее за руку и с чувством ожидания ее вердикта взглянул в ее чистые глаза. - Ведь понимаешь. Я с того самого момента, как увидел тебя понял, что одна ты меня понимаешь. Нет не так, одна ты способна меня понять. Я понимаю, что все что я сейчас говорю тебе в порыве счастливого момента, вероятнее всего глупость беспробудная и я уже и сам не понимаю того, что говорю. Но верю в то, что ты понимаешь.
-Я понимаю, - в нетерпении, с присущим ей огоньком в глазах ответила она ему. – Понимаю. Отчего же мне не понимать, если я сама чувствую тоже. И точнее и сказать нельзя. Ты верно точнее это сказал, чем сказала бы я о себе. Я понимаю, - повторила она. Взгляд ее пропитался еще большей нежностью к нему. Они вновь обнялись. – Но как же ты приплыл. Твоей матери лучше?
-Лучше, - сказал он, кивнув ей, - А от того, что сын ее нашел девушку, что полюбил всем сердцем. Она еще счастливее и здоровее прежнего. – И подхватив девушку на руки прокружил ее. Кэтрин засмеялась вместе с Эриком. Ах, что за чудесное мгновение они переживали сейчас, в это мгновение воссоединения. И как можно было бы измерить их неизмеримое счастье. Он отпустил ее и посмотрев в ее глаза с той лаской, с которой он теперь будет смотреть только на нее, взял ее за руку.
-Я сейчас спрошу у тебя, возможно абсолютно непозволительную вещь, но пожалуйста. Я молю богов об этом, и он действительно молил, согласись, – девушка промолчала и взглянула на него. Ей думалось, что о чем бы он не попросил она выполнит, скажет, да и даже не подумает отказаться. Он стал слишком дорог ей, ее душе и сердцу. – Поплывешь ли ты со мной познакомиться с моей матерью? – Она сперва, еще не до конца осознав суть его предложения стояла как статуя, затем немного помявшись вновь взглянула на него.
-Да, - она хотела сказать это громко, уверенно, но горло ее осипло, и она хрипя ответила ему.
-О, как я счастлив! Счастлив и влюблен! – он снова поднял ее и прокрутив крепче прежнего обнял. – Твои родители. Я обязан поприветствовать их с дороги. Помнится, меня твоя мать просила привезти ей трав, что растут только у нас на равнинах и книгу с лекарственными средствами. А твой отец просил вернуться. – девушка в непонятках взглянула на Эрика.
-Когда же ты успел познакомиться с моими родителями?
- Еще в первый день прибытия в Обенро, мой отец привозил сырье твоей матери и забирал некоторые готовые препараты, а также чертежи твоего отца. Я тогда, еще только взглянув на них понял, что это твои родители. Вы невероятно похожи. – Они шли сейчас по той самой площади, вымощенной красным кирпичом, где они танцевали. Оба подумали об этом и, встретившись друг с другом глазами, рассмеялись. Когда они подошли к ее дому солнце стояло уже высоко в небе. Вокруг кипела жизнь.
-Мама! Отец! – позвала Кэтрин и из дверей высунулось две головы.
-Эрик! – отозвалась мать девушки и, подбежав, обняла мальчугана. – Ты должен нам кучу чернил! – заявила она и засмеявшись растрепала его волосы.
-Надо же, какой я предусмотрительный привез сырье для их изготовления. – Он подмигнул Кэтрин и пожал руку подходящему Дитеру. – Сырье подвезут чуть позже, корабль еще разгружают.
-Что ж мы рады тебя видеть, а то девчонка совсем в крайности впала, - произнес Дитер: - Проходи.
Кэтрин совсем смутилась и на тихое подсмеивание Эрика лишь стукнула его кулачком в плечо. Парень же, пока родители девушки прошли вперед нагнулся и легонько ее поцеловал.
-Дурак! – шикнула на него Кэтрин, а парень, показав ей язык, пробежал немного вперед нее. Они были сейчас словно дети. Хотя больше походили на грациозных маленьких оленят, что только-только стали на свои длинные ножки. Летти и Дитер, идя впереди тихо хихикали, посматривая назад, и переглядываясь между собой. Они вспоминали себя и сходство позабавило их. Они видели искренние улыбки дочери и Эрика и оттого были сами счастливы. Дитер вспомнил свой разговор с Эриком о том, что тот хочет показать Кэтрин свой дом и улыбнулся. Их райская птичка скоро упорхнёт из родительского гнезда, чтобы создать свое собственное. Он посмотрел на жену, и они поняли друг друга без слов.
-Вы правда отпускаете меня? - Спросила девушка, сидя за столом. Родители кивнули, и она кинулась их обнимать. – Я вас так люблю!
-Я надеюсь, что ты будешь писать нам также регулярно как Эрику. – сказала Летти притворно дуясь и грозя дочери пальцем. Кэтрин рассмеялась. Кажется, теперь она делала это чаще, чем раньше. Она безумно любила родителей, это следовало не из ее слов, а из ее отношения к ним. Слепого обожания, почитания и безмерного уважения, что она испытывала к ним.
-Конечно! – воскликнула она, заставив всех улыбнуться. В эту минуту она была такой яркой и искренней, что не улыбнуться вместе с ней было невозможно.
Они взошли на палубу прекрасного корабля. Той самой "Капли", видом которой она была восхищена тогда. Те времена казались ей такими далекими, будто и не было той беззаботности, тех робких взглядов и, пожалуй, абсолютно бессмысленных разговоров с ним, но, пожалуй, в этом была идиллия их отношений, в этих самых разговорах, взглядах. В этом заключалось для них понимание счастья и спокойствия. Она обернулась посмотреть на родных и сердце сжалось сильнее. Мама стояла на пристани, возле той самой скамейки, на которой прощались они с Эриком, в обнимку с отцом и ярко, лучезарно можно сказать, улыбалась. И эта улыбка подарила ей тепло. Отец помахал ей с Эриком, и они ответили тем же жестом. В этот момент ей показалось, что она видит прекрасные шелковые нити, опутывающие родителей и связывающие их друг с другом. Вспомнила как в детстве восхищалась их нежной, словно лепестки розы, любовью. Да и сейчас она восхищалась ими. Родители для нее всегда были и будут лучшим примером для подражания. Они будут счастливы. Я все делаю правильно. Тихо, одними лишь губами, прошептала она. И вновь взглянула на них.
- Я вас очень люблю! - Крикнула Кэтрин и по щеке потекли слезы. В небе крикнула чайка, и девушка взглянула на небо в попытках её найти. Чайка расправила крылья и бурный ветреный порыв подхватил её унося куда-то вдаль. Порыв ветра растрепал прекрасные локоны охры и Кэтрин вспомнила первый день, когда увидела это прекрасное море. И его. О да, ЕГО. Девушка вдруг задумалась, чтобы случилось с ней, если бы она не встретила Эрика. Вероятно, жизнь ее осталась прежней, но все же была лишена чего-то важного, о чем сама не могла и подумать. Она взглянула на него теперь, стоящего у штурвала. Он был таким же. Прекрасным подарком в её жизни. Чудным и невероятно привлекательным. С такими подарками Кэтрин всегда обходилась очень аккуратно, пытаясь не повредить обертку. Она подумала было о том, а начала ли я открывать этот подарок? Но вопрос показался ей до абсурдного глуп, и она попыталась скорее выбросить его из головы. Она вновь посмотрела туда, на ту землю, где она родилась, и мысли закружились в ее голове, как течения закручиваются в вихри, давая направления всему водному покрову.
"Я все делаю правильно", - повторяла она как мантру, пока родной берег не скрылся из виду. Она посмотрела вновь в небо. Там не было ни облачка. Чайки скрылись из виду и слышно было только разрезание кораблём водных массивов. Кэтрин подошла к бортику и заворожённо взглянула на горизонт. Солнце было еще высоко и светило практически девушке в глаза, отчего ей приходилось щуриться. Это было неудобно, но она не могла оторвать своего взгляда от горизонта.