20
— Я не понимаю, из-за чего так убиваться.
— Это классика, понимаешь? Или у вас в программе не было такой литературы?
— Конечно, была. Но в основном — мифология, язычество… А насчёт этого — я не вижу повода разводить море слёз. Старик еле дышит, давление, одно-другое... Главное — всё оформить у нотариуса, а в конце — осчастливить его на остаток дней.
— Боже, какая ты... Это литература! Классика! А ты всё сводишь к практическому.
— Ну почему? Я могу быть и другой, мистер Дарби. Я — большая ценительница литературы США Великий Гэтсби, Последний из могикан, Унесённые ветром...
(Лейла пафосно взмахнула рукой.)
— Вот взять Скарлетт О’Хару: взяла штору, сшила платье — и как ни в чём не бывало, гордо подняла голову и пошла по делам.
— Ты прямо изменилась у меня на глазах за секунду...
— Ну а ты что думал?
— Ладно. Вернёмся на шаг назад. Ты говорила о своих "переплетениях". Что бы ты сделала со старым миллионером?
— Ничего. Разве что слушала бы, как в шестидесятых хлеб стоил пять центов. А насчёт "предпочтений" — я бы промолчала.
— Не понял?
— Я бы не спорила с человеком, который знает о тебе больше, чем ты сам.
(Лейла наклонилась к нему и прошептала.)
— Дай ухо…
— Что?..
— А как насчёт той папки с паролем на твоём компьютере, над которой твоя мать бьётся уже неделю?
— Лейла, ты откуда…
— Ха-ха! Ну вот видишь. А по поводу старых и богатых — обрати внимание на мисс Хьюбер. Когда ты косил у неё газон, она так на тебя смотрела… И у неё почему-то всё постоянно ломается.
— Это называется добрососедство!
— Джек, она старая. И богатая. Подумай хорошенько. Ха-ха!
— Лейла, тише! Ещё слово — и нас выгонят с урока. Из-за тебя. Ты невыносима.
— Я знаю. А что там у нас?..
(пафосным тоном)
— И плакала бедная невеста над свадебным платьем, потому что завтра закончится её беззаботная юность — и придётся разделить ложе с нелюбимым…
(В этот момент у учителя в кармане зазвонил телефон. Звук был настолько противный, что даже мисс Вилсон вздрогнула.)
— Алло, да, слушаю… Мистер?... Прямо сейчас? Хорошо, сейчас передам.
(Она посмотрела на класс.)
— Мисс Флори, вас ждут в директорской.
— Что? Почему?
— Я не знаю. Пожалуйста, не задерживайте урок.
(Лейла поднялась. Джек повернулся к ней.)
— Лейла?
— Честно? Понятия не имею.
....
— Добрый день. Вы — мисс Флори?
— Да.
— Будьте добры, присядьте.
— Скажите, пожалуйста, эта вещь вам знакома?
(Он достал из ящика маленький пакетик с сушёной травой и положил на стол перед ней.)
— Это что, шмаль? Ну… марихуана, что ли?
— Правильное направление мыслей, юная леди. Раз вы знаете даже название — значит, мы нашли и хозяйку.
— Что?! С чего вы взяли, что это моё?
— Последствия говорят сами за себя. Как нам стало известно, вы неравнодушны к вредным привычкам. Так утверждают некоторые ученики.
— А какие именно ученики «накапали»?
— Это не важно. Мы гарантируем конфиденциальность.
— Тогда и я скажу без имён. Половое просвещение у нас в спортзале процветает — за газовой колонкой, в кладовке. И некоторые случаи, я бы сказала, тянут на педофилию.
— Спасибо за информацию. Но сейчас речь идёт о вас. Пакет нашли под вашим личным шкафчиком.
— А камеры зачем? Идите, смотрите — мне скрывать нечего.
— Косяк нашёл уборщик в женской раздевалке.
— Тем более! Кто-то знал, как меня подставить!
— Мисс, это серьёзно. Это может привести к отстранению от занятий и даже уголовному делу. Мы обязаны сообщить вашей опекунше.
— Я, конечно, дико икскюзми , но и убийство Кеннеди тоже на меня повесьте.
— Вы что-то сказали?
— Нет-нет. Говорю — звоните.
....
— Нет, мне планировка нравится. Комнаты просторные, но нужен косметический ремонт — и желательно быстро. Вызовете бригаду?
— Куда ты спешишь, Габриэль?
— Что ты понимаешь? Ваше дело — шпаклевать. А моё — этот необработанный алмаз продать.
— Габи… А ничего, что здесь женщина застрелилась?
— Чёрт, Гарри, ещё слово — и ты мне поможешь. Как мёртвому кадило.
Во-первых, застрелиться она могла и здесь, а выползти умирать на улицу.
А во-вторых — я зову падре, пусть всё окропит. И тебя заодно. Чтоб Бог разума послал!
— Габриэль, я одно слово — ты десять!
— Молчи.
— Хорошо, я молчу.
— Вот и молчи.
(Габи спустилась вниз.)
— Ну что, как вам? Цена приятная, ремонт сделаем. Есть сад, бассейн, несколько спален.
— Нам бы не помешало побольше пространства, — сказала молодая девушка, поглаживая живот. Её жених обнял её.
— О, поздравляю вас с пополнением! В таком случае могу и снизить цену. Дети — это счастье.
— Спасибо, мисс Луческу, это очень мило с вашей стороны. Если так, мы бы и сегодня оформили бумаги.
— Тогда зачем тянуть, мистер Дребис?
Знаете, я так люблю детей…
(В её сумочке зазвонил телефон.)
— Извините, минутку.
(Габи поспешно выбежала из дома.)
— Алло?
— Дайте её к телефону. Так, без меня ничего не подписывайте! Я уже еду!
(Молодая пара переглянулась — они всё слышали.)
— Что-то случилось, мисс Луческу?
— Ой, ничего. Знаете, дети — цветы жизни.
Наверное, мы немного отложим сделку. Заодно ребята стены подровняют, углы выведут, порядок наведут.
.....
...Добрый день. Я приехала, как только могла. Сделка могла сорваться из-за этого.
— Давайте ближе к делу, мисс Санчес, — холодно ответил директор.
— Хорошо, не буду вам мешать, — спокойно сказала Габриэль.
— У вашей подопечной нашли запрещённые вещества.
Габриэль бросила взгляд на Лейлу.
— Лейла, выйди, пожалуйста, в коридор.
Лейла тихо вышла, а Габриэль повернулась к директору.
— Вы уверены? — спросила она. — Откуда вы это взяли?
— Есть подозрения, — произнёс соцработник. — Её видели курящей сигарету.
Габриэль не смогла скрыть иронии:
— Прямо криминал... Сигарета! А кто сейчас не курит? Это стресс, эмиграция, школа… Вы же сами знаете, какой здесь буллинг.
— Мы заботимся о культурном разнообразии, — холодно ответил директор.
— Тогда почему в начале года моя племянница хотела вступить в группу поддержки, а её не взяли? Из-за румынского происхождения? Или из-за шрама на ноге?
— Мы об этом слышим впервые, — пробормотал соцработник.
— А вот слухи — всегда первыми. Особенно среди детей, — улыбнулась Габриэль.
Директор положил на стол пакетик.
— Это нашли под шкафом Лейлы. Мы должны действовать по закону.
Габриэль взяла пакетик, рассмотрела.
— Да это чай с мятой, или матча, — засмеялась она. — В 90-х был модный «героин-шик». Вы помните?
— Мода — не моя стихия, — ответил директор.
— Я была моделью. Но больше фанатела от Синди Кроуфорд, — тихо сказала Габриэль. — Зависть — страшная вещь. Подозреваю, это не её и даже не трава.
— На время расследования Лейлу отстраняют от учёбы на неделю, — объявил соцработник.
— Хорошо, — кивнула Габриэль. — Проведите все экспертизы. Если я ошибаюсь — извинюсь лично. Если нет — ищите адвоката. Хорошо, мистер?
(Она встала и добавила с холодной улыбкой:)
— Я всё сказала. До свидания.
И вышла, оставив кабинет наполненным тишиной и напряжением.
А ну, признайся, юная леди,
— В чём дело? Это не моё, Габи.
— Смотри, чтобы дурой не вышла, я за тебя краснею.
Я не твоя мать, кричать не буду, говори как есть.
— Я не знаю, клянусь, это не моё, может, меня подставили.
— Если ты влезла в какую-то авантюру . Это не Румыния, тут так не прокатит. Тебе дали шанс — не упусти его.
— Понимаю.
— Я помогу тебе — лучший колледж, звезду с неба, но не падай лицом в грязь.
Не ссорились в школе? Может с девчонками или ещё с кем?
— Нет, такого не припомню.
— Хорошо .
.........
На базе царила тяжёлая тишина, лишь изредка было слышно, как Лейла нервно стреляет дротиком в мишень или шагает круг за кругом. Уже в десятый раз. И каждый шаг был полон злости.
— Скотина Dracu’ să te ia, — бормотала она сквозь зубы. — Чтоб тебя бог покарал, чтоб тебе эта дурь под подушку, а не мне под шкаф...
Мико сидела на ящике, наблюдая за подругой.
— Вот почему тебя тётка и забрала из школы, — сказала она, не отводя взгляда.
— А что такое "дурь"? — спросил Балхед,
Мико фыркнула.
— Ну... представь себе что-то вроде синт-энергона, только хуже.
Лейла вздохнула, отбросив дротик.
— Ага. Отстранили на неделю. Конечно, я не фанатка вставать в семь утра, но не такой же ценой.
— И что теперь будет? — тихо спросил Раф.
— Пришла Габи. Повела меня в клинику, проверила всё, что можно. Сказала: «Я тебе верю». Но, знаешь… «доверяй, но проверяй».
— А почему просто не посмотреть по камерам? — спросил Раф.
— Потому что дурь нашли в раздевалке. Под моим шкафчиком. Всё. Значит — моё. Узнаю, кто подкинул — прибью În draci!, без разговоров.
— Тебе повезло, — сказал Джек, почесав затылок.
— Ага, может, меня сглазили!
— Да успокойся ты уже, — сказала Мико.
— Я вообще-то спокойна! — взорвалась Лейла. — Но теперь я поставлю камеру! Маленькую такую, скрытую. Прямо в дверцу шкафчика.
— Камера в раздевалке? — Джек приподнял брови. — А как же конфиденциальность?
— А мне плевать, кто чего не видел. Я выясню, кто мне яму роет.
— А ты уверена, что эта дурь не твоя? — тихо бросил Джек. — Ну, может, ты хотела попробовать что-то новое?
— Мне табака хватает.
— Просто… насколько я помню, раньше ты промышляла подобным.
Лейла подняла на него взгляд. В её глазах было не злость, а боль.
— Спасибо. Очень морально поддержал. Да, бывало. Орехи, сигареты. Контрабанда. Но не дурь, чёрт побери! У меня тогда не было выбора.
— Выбор есть всегда, — ровно сказал Джек.
Лейла подошла ближе. Её голос стал хриплым.
— Да, Джек. Есть выбор. И между смертью и жизнью я выбрала жизнь. Но клянусь — та трава не моя. Я видела, как выглядят те, кто сидит на опиуме или маковых вытяжках. Думаешь, я бы до такого докатилась?
У входа с земным мостом загрохотал двигатель — Смоускрин готовился к выезду.
— Смоускрин! — крикнула Лейла. — Подожди! Я с тобой!
— Лейла… — начал Джек, но она уже бежала к выходу.
— Ну, договорился… — буркнула Мико, глядя ей вслед.
— Та ну тебя… — бросил ей Джек.
Раф вздохнул.
— Не знаю насчёт камеры. Но вот прослушка...