Правила Бездны

"Случай — это единственный законный царь вселенной"

Наполеон I

"Он позволил свергнуть себя с престола, как ребенок, которого отсылают спать"

Петр III

Воины спустили Тео с Ниной в самый низ: во мрачный, сырой, никак не внушавший доверия подвал.ㅤ ㅤ ㅤ

Стены были облуплены, всюду решетки и практически ни одного окошка. Тихий скрежет и пощелкивание заставили закусить губу даже одного из стражи. Его напарник с той же тревожностью достал ключи и отворил камеру. Тео осмотрелся, а девочка как ни в чем не бывало прижимала к себе ветровку с завернутым внутрь свитком.

Без предупреждения ребят впихнули внутрь комнаты и захлопнули прочную железную дверь. Потолок подал незамедлительную реакцию, слегка осыпавшись.

Тео и Нина с криком упали на холодный пол. Нога девочки, быв в уязвимом положении, опять навернулась. Все бинты и перевязки стали напрасными.

Поднявшись на локти, Тео вновь осмотрелся.

На стене перед ними, в парах метрах над полом была узкая решетка на улицу. Само помещение находилось под землей и сюда еле проникал свет сверху. Всюду пыль. На цепях, напротив друг друга, висели две полки. Стены были изрисованы при помощи мела странными карикатурами Петра и исписаны разными проклятьями в его адрес на их родном эстонском. А в углу сидел чей-то скелет со случайно проросшими и уже сухими розами в некоторых местах корпуса; как не странно, около него не было ни единого насекомого.

Девочка неуверенно поднялась, тихо прошипев что-то под нос.

— Нога? — Тео посмотрел на девочку.

— Да-а, что ж ещё, — Нинка вздохнула, подозревая, что это всё никогда не закончится, — у тебя что ни день, то что-то обязательно случается...

Парень поднялся вслед за ней и присел на свободную полку.

— Могу заверить: до твоего появления моя жизнь была самой спокойной.

— Так это ещё и я виновата? — девочка подсела к нему, продолжая обнимать куртку.

— Ну, может быть вселенная прислала тебя сюда, чтобы я не умер от скуки или чего похуже.

— Может быть, может быть.

Тео слабо улыбнулся. Нина задумалась и посмотрела на него.

— А что этот имел ввиду, когда говорил про казнь? И про заключение?

— Не «этот», а «ваше высочество этот», — поправил парень и оперся локтями о колени, — с его появления у трона многие законы были переписаны, не в выгодную для простого народа сторону. И он ничего не имел ввиду, он говорил как есть: казнь — значит приготовят гильотину, созовут людей и убьют при всех, а пожизненное заключение значит, что ты будешь доживать свою жизнь здесь.

Девочка выдохнула.

— Как тот человек, — она указала в сторону скелета, — Надо как-то... сбежать.

— Было бы всё так просто...

Вдруг за стеной послышался грохот. Ребята синхронно посмотрели туда. Девочка отреагировала первой:

— Там кто-то упал?

— Не знаю... — Тео подошел к стене и прислонил к ней ухо.

Слышался тихий вопль.

— Эй! Что у вас случилось? — попытался докричаться Тео.

За стеной послышался ответ. Голос был молодой и измученный:

— А? Д-да тут... Стул упал... м-м, — протянул собеседник.

— Стул?..

— Да, н-на котором я стоял, — немного кряхтя пробормотал тот, — прошу, п-помогите...

Тео был в смятении.

— Как?

— В у-углу вашей камеры...есть один кирпич. Вы его сразу увидите, он в-выпирает из стены. Достаньте его...

Тео отошел и заметил, что это все слышала Нинка, которая так же как и он прикладывалась ухом.

— А ему можно доверять? — спросила девочка.

— Не знаю... Но, кажется, он нуждается в нашей помощи.

— Ничему тебя те зомбики не научили.

Тео улыбнулся и подошел к углу, где мгновенно нашел нужный кирпич. Он достал его и стена, казалось, начала осыпаться, как это делал ранее потолок.

— О черт, — проговорил тот.

Через несколько секунд стало ясно, что паника была напрасной. Упало всего несколько десятков кирпичей, открывая перед Тео проход в соседнюю камеру. Нина удивилась.

— Я тебя, наверное, здесь покараулю. Вдруг те стражники придут.

— Как скажешь, — сказал Тео, опустился на корточки и пролез на ту сторону.

Девочка прикрыла дыру курткой и стала стоять, пристально осматривая коридор за решеткой. Вроде никто не обратил на них внимания.

Тео осмотрелся. В комнате было мрачно и душно. Скоро он заметил подвешенного на цепях человека, который крутился и выворачивался, стараясь найти удобное положение. Дело в том, что его стул как-то умудрился укатиться в сторону.

Заключенный поднял глаза на Тео и в очередной раз произнес:

— Помоги.

Тео словно очнулся ото сна раздумий, поднял стул и поставил на его законное место. Человек наконец-то смог нормально встать.

— Боже... спасибо! — он с облегчением прикрыл глаза, что были на мокром месте не то от боли, не то от того что ему осточертело здесь находиться.

— Что-то болит? — Тео кратко его осмотрел.

На заключенном было дешевое белое облачение, волосы длинные, светлые, а так же прослеживалась скромная юношеская борода. Его глаза были невинны и внушали доверие.

— Нет... Вернее. Всё болит. Я хотел бы пройтись, но не могу, — заключенный поерзал руками, чтобы тем было свободнее находиться в оковах, но лишними движениями сделал только хуже.

— Мне очень жаль, — произнес Тео и приподнявшись на носках коснулся его кистей своими, — Как ваше имя?

От не предсказанного прикосновения он дрогнул, глянул на Тео и ответил:

— Уильям. Уильям, но можно и просто Вили.

— Хорошо, Вили.

От рук Тео начинал исходить легкий ветерок и холод, что пытался ослабить оковы. Диалогом он пытался не дать собеседнику волноваться.

— А что ты де...

— Как ты оказался здесь? — перебил его Тео.

— Я...не помню, я здесь давно.

— На сколько?

— Хмм. Всё детство.

— Что? Ты провел здесь все детство? За что?

— Ну, я не знаю, я лишь слышал от стражников, всего раз, что папа не хочет чтобы я взошел на престол после него...

— То есть твой отец Петр?

Заключенный молча кивнул.

Если Уильям не врал, то Тео был искренне поражен жестокости нынешнего короля. На что ещё может пойти очерствленное выгодой и жаждой власти сердце? Почему он хотя бы не убил своего сына, чтобы лишить этих долгих мук, чтобы лишить всех этих горьких лет, что ему еще

предстоит гнить в этой камере? Не уж то дарованная жизнь в тюрьме чем-то лучше смерти?

«Тюрьма выгодно отличается от могилы тем, что её двери когда-нибудь откроются»— Аль Капоне

— Мне очень жаль тебя, друг, — Тео убрал свои кисти от его и оковы так ослабли, что руки Вили могли спокойно протиснуться чрез них, — только не дури и ходи, когда стражи нет.

Заключенный недоуменно глянул на Тео, а затем случайно достал руки. Его глаза округлились, будто он был и рад, и в недоумении одновременно.

— Я...я не знаю как мне тебя благодарить! — он осторожно спустился со стула и прошелся вдоль стены, — когда стража... увидела, что я делал проход там, — кивнул в сторону угла, — они повесили меня так и не давали спуститься без повода почти год. или месяц... я не знаю сколько прошло времени

Тео слабо улыбнулся и попятился назад, к тому самому проходу. Последнее, что он сказал Уильяму было «Удачи!».

Затем он вернулся к девочке и попытался заделать эту дыру.

— Что там было?

— Ты не поверишь... Но сейчас лучше об этом не говорить, — сказал парень, заметивший за решеткой пристально смотрящих на них стражников.

— Думаю ты прав...

— На чем мы остановились? — парень глянул на девочку.

— По-моему мы думали, как сбежать.

— Хм...

Тео задумался и пошарил в карманах.

— Ты чего? — уточнила Нина.

Друг не ответил и поднялся на ноги, продолжая искать что-то. Скоро из одного кармана он достал тот сломанный телепорт.

— Если купол откроется, то ты сможешь выбраться отсюда, — он посмотрел на девочку и показал прибор, — телепортация будет доступна лишь с открытием.

Девочка уже хотела уточнить, как это вообще работает, но внезапно поняла, что удивляться чему-то волшебному в очередной раз — глупость.

— А как же ты? Ты пойдешь со мной?

— Не говори ерунды, — он прихмурился и стал крутить рычажки, — со мной будь что будет, а тебе... Тебе нужно домой!

— Но ведь ты мой друг! — она оставила свиток на тюремной полке, поднялась и взяла его за руки — это же будет не честно.

— Честно, — Тео осмотрел её и чмокнул в щеку.

— Ты что! — девочка отстранилась и со злым недоумением посмотрела на него.

— Даю тебе повод уходить без меня, — тот усмехнулся.

Девочка такого не ожидала, протерла щеку рукавом и отошла в другой угол.

— У тебя получается...

Парень хмыкнул.

— Как мы поймем, что купол, — она провела руками по воздуху, — открылся?

— Во-первых, — небольшая пауза, — луна окрасится в красный, — парень смотрел ей в спину, — во-вторых везде будет землетрясение.

— Кажется теперь я знаю от чего он умер, — Нина посмотрела на скелет.

Тео невольно улыбнулся, а девочка продолжила настаивать:

— Тогда! Если я выберусь, то позову сюда помощь и тебя вытащат.

— Нет, не вытащат, — Тео с улыбкой продолжил настраивать телепорт, — посчитают тебя сумасшедшей и положат лечиться.

— Тоже верно... — нехотя признала девочка, — Получается, мы будем тут просто сидеть, пока не откроется этот... этот купол? — Нина надулась.

— Ты как-то сказала, что знаешь всего пару слов на немецком, я... Могу помочь выучить ещё парочку... десятков.

— А ты знаешь?

— Я знаю около двадцати языков.

Нина удивилась с того, как ему было не лень учить столько слов.

— Я теперь понимаю, что делает с человеком одиночество.

— Увидев человека за той стеной я понял, что моё одиночество не такое ужасное в сравнении с его... Так вот... As versteckst du in deiner Jacke?

— Что я?

— Что ты прячешь в куртке? — Тео указал указал взглядом на её ветровку, — Etwas Wichtiges? Это что-то важное? — парень коснулся одежки рукой.

Девочка загородила вещь собой.

— Нет там ничего!

— Du lügst.

— Что? Перестань так говорить, я тебя не понимаю!

— Я говорю, что ты лжешь, — он сделал небольшую паузу, — что там?

— Ты мне не хочешь про отца говорить, — девочка прижала куртку к себе, — и я тебе не скажу.

— Неужели это настолько важно?

— Да! — девочка отвернулась, — А насчет немецкого. Почему нет, делать все равно не-че-го... Только ты больше не целуй.

— Будешь плохо учиться, буду целовать.

— Эй! — она посмотрела на него, а ее щеки чуть порозовели от злости.

Тео убрал руки в карманы и улыбнулся.

— И, — Нина вдохнула свежего камерно-тюремного воздуха... который отдавал землей и сыростью, — ты не будешь трогать мою куртку!

— Как скажешь, — его глаза сверкнули мирным красно-серым цветом.

— Когда начнем?

— Прямо сейчас.