Эпилог
Когда на экране зазвонившего телефона высвечивается имя приятеля, Ирис тут же выключает телевизор и поднимает трубку.
— Привет. Прости, что в такой час, но мы можем сейчас встретиться? Мне надо кое-что сказать. Не по телефону.
Искра замолкает на мгновение, но как наяву увидев ту тень, что пробегает по мягким чертам от серьёзного тона и неопределённых формулировок, предупреждает уже готовый сорваться с губ собеседницы вопрос:
— Ты не переживай: ничего не случилось. — и сразу же исправляется — Ничего плохого не случилось.
— Конечно можем, где ты? — в негромком голосе слышится удивление и оставшиеся нотки беспокойства.
— Иду к твоему дому со стороны школы. По левой стороне улицы для тебя.
— Понятно, сейчас пойду навстречу.
Наскоро переобувшись и накинув кофточку, Ириска выскакивает в разбавленную мягкими ореолами фонарей темноту улицы. Она всё ускоряет шаг в нетерпении и вскоре переходит на бег, цепко глядя вперёд, пока из-за поворота не показывается знакомый силуэт. Поравнявшись, они заворачивают в подворотню. Ирис заглядывает Родиону в лицо. Помолчав несколько секунд, мальчишка произносит:
— Я ухожу, прямо сейчас. Хотел попрощаться.
Девчонка с полминуты молчит. Даже после их последнего разговора услышанное становится неожиданностью. Лишь теперь она осознаёт в полной мере, что это был не морок и не глупый розыгрыш. Затем кари глаза с жадностью обводят сильнее обычного растрёпанные от быстрого шага под окрепшим ветром каштановые волосы, что в окружающем мраке точно почернели, несколько упавших на лоб прядей, расслабленные в странном умиротворении черты, чуть подрагивающие пушистые ресницы, их трепещущие тени на светлой коже, блестящие далёкими звёздами глаза, тонкие бледные губы, на которых светлячком мерцает полная светлой печали мечтательная улыбка.
— Значит, я тебя больше не увижу? — голос предательски дрогнул, в глазах защипало.
— Скорее всего. — прохладная ладонь мягко опускается на раскрасневшуюся щёку, трепетным поглаживанием стирая слезинку — Но как знать. Быть может, пройдут года, и я войду в твою жизнь, пускай уже другим человеком.
Горло перехватывает. Снова Ириска теряется в вихре беспорядочных мыслей, не в силах задать тысячи важных вопросов и спрашивает вместо этого:
— А твоя банда?
— Тоже. — с теплотой и ноткой неясной грусти отзывается Род — Ты единственная, у кого есть причины проходить мимо такой возможности.
Ирис горько улыбается, продолжая взахлёб вглядываться в знакомые черты сквозь мокрую пелену. В следующее мгновение хрупкие руки смыкаются за спиной Рода, сминая потёртую джинсовку, а каштановые кудри разлетаются по его груди. Мальчишка крепко прижимает к себе Ириску, зарываясь лицом в её мягкие волосы. Около минуты протекает в пушистом молчании. Затем Искра медленно размыкает объятья.
— Прощай, Ириска.
— Прощай, Родион. — едва различимый шёпот, в горле першит.
Миг, крепко сжавшие хрупкую кисть напоследок холодные пальцы — и Искра уже мчится вперёд, от подворотни, стремительный словно порыв ветра. Он исчезает за ближайшим поворотом, и девчонка, кажется, успевает заметить мелькнувшую рядом с ним высокую фигуру. Почувствовав в своей ладони что-то прохладное, Ирис опускает взгляд и видит в ней брошку-незабудку, покрытую тонким слоем потемневшего от времени серебра. Она прижимает прощальный подарок к груди и бережно прикалывает прямо на домашнюю футболку, с осторожностью протянув между мягким петлями кружевной пряжи.