Сердце не обманет [liskook]

Переминаясь, словно кошка на раскаленной крыше, Лиса смотрела в окно, как Чонгук выходит из лимузина. Беспокойство усилилось, когда она увидела, что он при полном параде: безупречно сидящий на нем черный костюм, белоснежная рубашка, бордовый галстук безошибочно выдавали могущественного олигарха.

– Должна тебе признаться… – начала Лиса прямо в прихожей.

Чонгук достал из кармана сложенный лист бумаги и протянул ей.

– Мне уже все известно.

Разворачивая документ, Лиса не могла унять бешеный стук сердца. Это была копия свидетельства о рождении.

– Не знаю, что сказать…

– Ты солгала прошлой ночью. Больше года ты умышленно скрывала от меня правду. Полагаю, что в твои планы вообще не входило ставить меня в известность о том, что у меня есть сын.

– Я не рассчитывала тебя когда-нибудь снова встретить, – пролепетала Лиса.

– Покажи мне его.

– Он спит.

Стоя у подножия лестницы, Чонгук  усмехнулся:

– Я хочу его видеть.

Поднимаясь наверх, Лиса вытерла влажные руки о джинсы. «Если удастся правильно повести разговор, мы сможем договориться, как цивилизованные люди», – успокаивала она себя. Конечно, Чонгука мучает любопытство, и теперь, когда он в разводе, незаконнорожденный сын не станет причиной скандала.

– Прошу тебя не шуметь, – прошептала она. – Розэ очень устала. Не хочу ее будить.

Она открыла дверь в комнату, где спали дети. Кроватка Тео стояла в углу. Чонгук тихо подошел и взглянул на малыша, мирно спавшего в гнездышке из смятых простыней и одеяла. Его сын. Одного взгляда было достаточно, чтобы заметить невероятное фамильное сходство: кудрявые темные волосы, прямой нос, черты лица, как у отца. Невероятное, не испытанное доселе волнение охватило Чонгука. Его маленький мальчик перенес сложную операцию, когда его не было рядом! Любое хирургическое вмешательство опасно для ребенка. Сын мог умереть, а Чонгук даже не узнал бы о его существовании. Его снова затрясло от ярости. Не уверенный, что сумеет сдержаться, Чон повернулся и пошел назад к двери.

Лиса настороженно наблюдала за ним: на высоких скулах выступили красные пятна, глаза метали молнии, рот сжат в твердую линию.

– Господи… я никогда не прощу тебя! – прорычал он на верхней площадке лестницы.

У Лисы все перевернулось внутри. Неловко спотыкаясь, она спустилась за ним в гостиную.

– Не простишь за что? За то, что забеременела?

Возвышаясь против света могучим темным силуэтом, он раздраженно бросил:

– Я не так глуп. Чтобы сделать ребенка, нужны двое. Не думаю, что ты хотела заманить меня в ловушку, иначе сразу потребовала бы денег на содержание ребенка. Поскольку ты даже не пыталась связаться со мной, по крайней мере, не могу обвинить тебя в корысти.

– Хочешь, чтобы я поблагодарила тебя за такое доверие?

– Нет, но я требую объяснения, почему ты не сообщила мне о сыне.

– Удивительно, что ты спрашиваешь об этом. Ты собирался жениться, – напомнила Лиса.

– Это не оправдание, – заявил Чонгук. – Не важно, холост, женат, разведен, но я всегда буду в ответе за моего ребенка. Ты должна была сказать, что беременна.

– Не думаю, что ты хотел это услышать, – пожала плечами Лиса, не понимая, к чему он клонит. – Однажды ты сказал, что моя беременность будет катастрофой и наши отношения на этом закончатся.

– Тоже не оправдание, особенно если учесть, что ты сама ушла от меня.

– Чонгук, у меня не было сомнений, что ты придешь в ярость и обвинишь во всем меня. Более того, я знала: ты не хотел, чтобы я родила от тебя! – крикнула Лиса в отчаянии, потому что он отказывался понимать причину ее ухода.

– То, что ты хочешь и что получаешь от жизни, – две разные вещи, – цинично заметил он. – Взрослые люди должны это понимать.

– Спасибо за науку! – вспыхнула Лиса. – Как ты смеешь насмехаться надо мной за то, что родила твоего ребенка? Если бы я сказала тебе тогда, ты бы настоял на аборте…

Чонгук холодно взглянул на нее:

– Из чего ты это заключила?

Чувствуя, как накаляется атмосфера, Лиса пыталась подобрать нужные слова:

– Это очевидно…

Чонгук поднял темную бровь:

– Разве я говорил, что потребую прервать беременность, если возникнет подобная ситуация?

Не зная, что возразить, Лиса неуверенно заметила:

– Но ты предупреждал о том, что моя беременность не входит в твои планы. Отсюда я сделала вывод…

– Ошибочный.

– Значит, ты не стал бы требовать аборта?

– Именно так. Ты поторопилась со своими предположениями после единственного разговора на эту тему, – обвиняюще заключил Чонгук.

– В то время ты собирался жениться на другой женщине, с тем чтобы она родила тебе ребенка. Представляю, каким скандалом обернулось бы мое признание! – произнесла Лиса с чувством. – Может быть, я не хотела сообщить тебе то, чего ты не хотел услышать. Может быть, у меня тоже есть гордость!

– Я бы не женился на Нэнси, если бы знал о твоей беременности, – мрачно заявил Чонгук. – Мой ребенок для меня важнее.

Лиса даже покачнулась от неожиданного признания.

– Не понимаю, – нахмурилась она

– Ты действительно не понимаешь, что наделала? – разозлился Чонгук.

– Что я наделала?! – завелась Лиса. – Родила Тео, заботилась о нем, обеспечила всем, что ему нужно…

Глаза Чона загорелись ярким огнем, черты лица заострились: злость, кажется, достигла верхней точки.

– Не всем! У него нет отца…

– Если ты хочешь принимать какое-то участие в его жизни, я не против, пусть тебя это не беспокоит.

– Принимать участие? Ты соображаешь, что говоришь? – Слова Чонгука звучали в тишине, как удары хлыста. – Считаешь нормальным, что без моего ведома сыну сделали операцию? Ты растишь его в этой дыре, таскаешь с собой на работу. Он не будет знать язык предков, на котором говорит семья его отца, а ведь у тебя даже нет собственной семьи. Вот что я скажу: ты не сделала ничего, за что можно благодарить тебя!

Потрясенная уничижительной оценкой того, что она сделала для сына, не в силах скрыть негодование, Лиса отшатнулась:

– Мой дом – не дыра…

– В моем понимании это так! – непреклонно заявил Чонгук.

– Откуда ты знаешь об операции? – спросила Лиса, сбитая с толку неожиданным поворотом разговора, но тут же сообразила: – Шпионил за нами, так ведь?

– Почему операцию сделали только через шесть месяцев после рождения? – не смущаясь, продолжал допрос Чон. – Вывих бедра распознается раньше.

– В его случае было иначе. Кроме того, сначала пробовали другие средства. Похоже, тебе кое-что известно об этом.

– Конечно. Врожденный дефект передается в моей семье по генетической линии: этим страдала сводная сестра, одна из родных сестер, племянница и один из племянников. У мальчиков он встречается реже. Случай с Тео более убедителен, чем тест ДНК. – Чонгук сардонически улыбнулся: – Он Чон во всем, кроме имени.

– Он – Манобан! – подняла подбородок Лиса.

Чонгук оглядел ее с головы до ног. Даже старые джинсы и блузка не могли скрыть форм Лисы. Она манила, как мифическая сирена. Несмотря на злость и раздражение, Лиса возбуждала его на каком-то базовом, первобытном уровне. Очевидно, одного раза ему не хватило – он не утолил сексуальный голод.

– Отдай мне сына, – коротко потребовал Чон.

Лиса побледнела.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказал. Хочу получить моего сына, быть рядом с ним. Не так, как мой собственный отец, – он не удосужился вдаваться в дальнейшие объяснения, напомнив Лисе, что драматические перипетии семьи никогда не обсуждались с посторонними.

– Как ты это представляешь?

– Отсужу у тебя родительские права, – выпрямился и угрожающе расправил плечи Чонгук. – Мой сын заслуживает лучшей доли. Лиса недоуменно свела брови, словно ослышалась, но, взглянув в яростные глаза Чонгука, покрылась испариной.

– Шутишь? Не хочешь ли ты сказать, что отберешь у меня Тео?

– Я не позволю ему здесь оставаться.

Удивление сменилось отчаянной злостью, придав Лисе силы.

– Я – мать Тео, мне решать, и твое слово здесь ничего не значит.

– Ошибаешься. У меня есть все основания протестовать против нынешних условий содержания моего сына. Я буду только рад объяснить органам опеки свои опасения.

Чонгук угрожал ей. Он собирался подготовить жалобу социальным службам на недопустимые, с его точки зрения, условия жизни и ухода за ребенком. От чудовищной несправедливости Лиса задрожала, щеки вспыхнули, глаза сверкнули пламенем.

– Может, ты сочтешь возможным объяснить мне суть претензий? Я, вероятно, не понимаю, в чем проблема!

– Ты живешь с проституткой и оставляешь ребенка на ее попечение. Я не потерплю этого, – отчетливо произнес Чон ледяным тоном.

Сраженная заявлением, которого совсем не ожидала, Лиса опустилась на диван, словно разом лишившись сил. Как она могла предположить, что проведенное Чонгуком расследование раскроет самый страшный секрет Розэ. С убитым видом она прошептала:

– Она теперь работает барменшей и давно покончила с прошлым…

– Такие вещи не имеют срока давности. Порочной женщине не место рядом с моим ребенком, тем более в роли воспитателя.

– Никто не застрахован от ошибок. Люди меняются, начинают жизнь с нуля. Не будь таким снобом! – умоляющим голосом пролепетала Лиса в ужасе оттого, что Чонгук не только узнал тайну кузины, но сделал жестокие выводы.

В юности Розэ связалась с мужчиной много старше ее, вылетела из школы, подсела на наркотики и вышла на панель. Кузина была абсолютно откровенна, рассказав Лисе все о своем прошлом, и вызвала огромное уважение тем, что, не щадя усилий, сумела обустроить новую жизнь для себя и близнецов.

– Рад за нее, но тем не менее не желаю видеть рядом с Тео, – непреклонно заявил Чонгук. – Откуда тебе известно, что она не вернулась к прошлому, работая в баре по ночам?

– Я знаю ее и то, как она ценит все, что сейчас имеет! – возмутилась Лиса.

– Мой ребенок не останется в этом доме, – объявил Чонгук. – Вы оба немедленно переезжаете ко мне в отель и останетесь там до тех пор, пока я не решу все вопросы.

Пораженная неожиданным требованием, Лиса уставилась на него.
– Нет!
– Откажешься – пеняй на себя, – предупредил Чон с угрозой. – Я использую все, что узнал о тебе, чтобы отсудить ребенка. Согласно закону органы опеки обязаны будут по моему заявлению начать собственное расследование.

– Ушам не верю! – воскликнула Лиса в отчаянии, представив, как дотошные инспектора копаются в обстоятельствах их жизни и вытаскивают на свет все, о чем Розэ хотела забыть, не заботясь о том, что ломают ее судьбу. – Ты шантажируешь меня и мою кузину!

– Я действую в интересах моего сына и забочусь только о нем, даже если при этом пострадает кто-то другой. Так будет всегда, чего бы это мне ни стоило, – твердо стоял на своем Чонгук.

– Откуда такая уверенность, если ты даже не общался с Тео?

– В его венах течет моя кровь. Он мой сын. Мой долг сражаться за него, пока он слишком мал и не имеет права голоса. – Чонгук взглянул на тонкий диск золотых часов, едва заметных под белоснежной манжетой. – У тебя есть пятнадцать минут, чтобы собрать вещи.

– Я отказываюсь покидать этот дом.

– Это твой единственный шанс избежать наказания за то, что обманула меня. Если сегодня я уйду отсюда без моего сына, то завтра обращусь в суд и отберу его у тебя, чего бы мне это ни стоило, – предупредил Чонгук безжалостно.

У Лисы округлились глаза.

– Не стоит так торопиться.

– Почему же? Ты отняла у меня пятнадцать месяцев жизни моего сына. Тебя удивляет, что я не намерен ждать еще один день?

От этой тирады у Лисы похолодела кровь, ее охватил леденящий страх. Чонгук был не просто зол – он едва сдерживал ярость. От человека в таком состоянии нельзя ожидать разумных поступков.

– Ты спятил? Мы нужны ему оба!

– Конечно… в идеальной жизни. А наш мир, позволь напомнить, не идеален.

– Когда ты собираешься заниматься Тео? – потребовала ответа Лиса. – В твоем деловом графике нет места для ребенка. Он тебе не нужен. Для тебя он всего лишь трофей.

– Собирайся. – Он постучал пальцем по циферблату. – Возьми только самое необходимое на ближайшие сутки. Об остальном я позабочусь.

Лиса не могла поверить, что он готов лишить ее всего самого дорогого в жизни из одного только каприза.

– Чонгук…

– Ни слова, – оборвал ее он. – Я требую сына. Ты проводила с ним столько времени, сколько хотела. Теперь моя очередь!

Вдруг Лиса приняла неожиданное решение: она переедет в отель, чтобы у Чонгука было время и место общаться с Тео. Она решила, без особой уверенности, что такая уступка с ее стороны усмирит гнев и охладит его пыл. Лисе никогда не доводилось испытывать на себе силу его ярости. Казалось, что вокруг рассыпаются искры, готовые в любой момент спровоцировать взрыв. Сопротивление только распаляло Чонгука. Если дать ему остыть, возможно, они придут к более разумному соглашению.

Лиса достала из кладовки чемодан, отнесла в спальню и собрала немного вещей для себя и сына. Спустившись в кухню, сложила в сумку еду для Тео на первое время, потом написала записку, объяснив Розэ, что случилось, и обещала позвонить.

– Розэ не сможет выйти на работу сегодня, если я не останусь с детьми, – напомнила она Чонгуку, надевая жакет и ежась под его оценивающим взглядом, Лиса вдруг ощутила свою непривлекательность: непослушные светлые волосы никогда не сравнятся с прямыми платиновыми локонами Нэнси, а грудь далека от достигнутого пластикой совершенства бывшей жены Чонгука. Такой Лису создала природа. Почти без косметики, ее лицо было самым обычным. Даже одежда не украшала ее: она специально решила не наряжаться для Чонгука, но теперь пожалела об этом.

– Для детей твоей кузины найму няню.

– Я не могу подвести ее, Чонгук. Розэ так долго искала ночную работу, чтобы больше времени проводить с детьми.

– Сказал, что решу проблему, значит, решу! – рявкнул Чон, подхватывая чемодан и распахивая дверь, словно преодолевая очередную преграду к намеченной цели. – Поверь мне.

Шофер уже ждал на крыльце, чтобы забрать вещи. Лиса пошла наверх за ребенком.

«Поверь мне». Самое интересное, что она не сомневалась в Чонгуке. Он всегда говорил правду, даже если она не хотела слушать, и ни разу не нарушил обещания. Она взяла на руки теплого, сонного ребенка и зарылась носом в шейку, вдыхая восхитительный младенческий аромат, прежде чем начать одевать Тео. Даже охваченный яростью, Чонгук согласился, что ребенку нужны оба родителя, и не пытался разлучить ее с сыном. Угрозы предназначались лишь для того, чтобы заставить ее выслушать и выполнить его требования. Возможно, для общения с Тео ему будет достаточно двух дней, поэтому он решил увезти с собой и Лису.

На заднем сиденье лимузина было смонтировано детское кресло. Лиса усадила Тео и пристегнула ремень безопасности. Малыш наклонил голову и уставился на Чонгука большими карими глазами. Некоторое время они молча изучали друг друга. Телефон в руке Чона заиграл солнечными бликами. Тео протянул руку и схватил трубку. К изумлению Лисы, Чон сразу уступил.

– Не давай ему это! – воскликнула Лиса, потому что ребенок немедленно потянул новый предмет в рот. – Он пытается грызть все. – Она отобрала телефон и вернула его Чонгуку.

Глядя на пустые руки, малыш взвыл, а протянутую Лисой игрушку бросил на пол.

– Он хочет вернуть телефон, – удивленно прошептал Чонгук.

– Конечно… там же много кнопок. Яркие, блестящие, новые игрушки всегда привлекают его.

Лимузин остановился возле отеля, и Лиса наклонилась, чтобы вынуть ребенка из кресла, но Чонгук опередил ее. Он взял ребенка на руки и пошел вперед. Лиса последовала за ним в холл. Тео любил новые места не меньше, чем новые игрушки: он с любопытством крутил головой направо и налево. В лифте он широко улыбнулся ей с высоты отцовского плеча.

К удивлению Лисы, Чонгук привел их в другой номер – не тот, который занимал раньше.

– Ты переехал на другой этаж?

– Теперь нам нужно больше места, – объяснил Чонф, удерживая рвущегося на свободу Тео.

Наконец он осторожно опустил ребенка на паркет. Тео стремительно пополз к кушетке и, держась за изогнутую ножку, поднялся во весь рост, вполне довольный собой.

– Хороший мальчик, – промурлыкала Лиса.

Однако, не удержав равновесия, Тео шлепнулся на попку и залился слезами. Чонгук тут же подхватил его и подбросил в воздух. Мгновенно забыв про слезы, Тео уже смеялся во весь голос. Имитируя шум самолета, Чонгук кружил ребенка по комнате, а Лиса не верила глазам, наблюдая эту сцену: надменный и гордый Чонгук, забыв про статус, с удовольствием возился с малышом.

– Ему пора обедать, – напомнила Лиса.

Игра закончилась. Она усадила Тео на доставленный в номер высокий стул и начала кормить из ложечки, но ребенок настойчиво требовал самостоятельности, и Лисе ничего не оставалось, как уступить. С победной улыбкой Тео запустил ложку в стакан с йогуртом. Лиса была совершенно озадачена происходящим. Всего час назад Чонгук собирался написать жалобу в органы опеки. Угроза напугала ее до полусмерти: два года назад, еще до их с Розэ встречи, социальная служба забрала детей Розэ в приют. Близнецов удалось вернуть, и с тех пор у Розэ не было проблем с инспекторами. Однако, если поступит новый сигнал о ненадлежащем уходе за ребенком в доме, где проживает Розэ, будет снова проведена тщательная проверка, а кузину подвергнут унизительному допросу. Кроме того, узнав о визите инспекторов, соседи начнут сплетничать, и тогда пострадают дети. Этого Лиса не могла допустить.

Но вдруг человек, пугавший ее страшными угрозами, в общении с ребенком совершенно преобразился. Чонгук казался раскованным, дружелюбным и почти веселым, проявляя черты, о которых Лиса и не подозревала: он всегда представлялся ей спокойным, сдержанным, невозмутимым. Приходилось признать, что интерес к Тео оказался глубже, чем она надеялась. Лиса с беспокойством задумалась о своей роли в этом треугольнике. Что Чонгук имел в виду, когда говорил, что хочет получить сына?

Чон скрылся в одной из комнат и вернулся в гостиную, одетый в джинсы и толстовку.
Он завороженно наблюдал за Тео – тот строил башню из игрушечных кирпичиков, потом рушил ее, наслаждаясь производимым шумом, – Лиса не могла оторвать глаз от смуглого, худощавого, красивого лица. Когда он опустился на пол рядом с Тео, под плотно облегающими джинсами обозначились выпуклые мышцы длинных ног и стройных бедер. Лиса непроизвольно перевела взгляд на плоский живот, на внушительный бугор ниже ремня, и ее кинуло в жар. Она поспешно отвернулась. К сожалению, она знала, в чем проблема: она не могла побороть вожделения к Чонгуку, одолевавшее ее вопреки рассудку. Это было что-то вроде пожизненного приговора. Беременность ускорила уход из его жизни, потому что она не хотела раскрывать секрет и боялась, что он догадается. Лиса не вынесла бы унижения, поскольку не сомневалась – Чонгук разозлится и заставит ее страдать от чувства вины. Теперь он убеждает ее в обратном, говоря, что никогда не стал бы настаивать на аборте.

Можно ли верить тому, что он заявляет спустя два года после того, как династический брак потерпел фиаско? В то время он возлагал большие надежды на этот союз, и, мягко говоря, беременность Лисы оказалась бы очень некстати. Насколько серьезно его утверждение, что он бы не женился, зная о ее интересном положении?

Разве она бы поверила, если бы два года назад ей показали Чонгука, сидящего в джинсах на полу рядом с сыном и собирающего из кубиков башню, которую Тео со смехом рушит ударом пухлого кулачка.

– Ты сказал, тебе нужен Тео, – решилась задать вопрос Лиса. – Как ты это представляешь?

– Очень просто. Теперь, когда я наконец нашел его, ни за что, никогда не покину, – заявил Чонгук, поверх головы ребенка сверкнув темными с золотом глазами, от одного взгляда которых она приходила в смятение и теряла мысль.

– Э-э… ну, это очевидно, – запинаясь, пробормотала Лиса. – Ты хочешь видеться с ним и поддерживать контакт.

Чонгук вдруг замер, сведя брови

– Этого мало. Я хочу больше.

– Насколько больше? – настаивала Лиса, стараясь не поддаваться магии взгляда.

Чувственный рот Чонгука изогнулся в улыбке.

– Мне не нужны полумеры. Я хочу все!

– Что же включает «все» в твоем понимании? – потрясенно спросила Лиса.

Чонгук смотрел на нее с мрачным удовлетворением, не сомневаясь, что она уже сама догадалась. Он был готов дать ей то, что она всегда хотела от него получить, а ему даже в голову не приходило предлагать это ей.
Чонгук смотрел на нее с мрачным удовлетворением, не сомневаясь, что она уже сама догадалась. Он был готов дать ей то, что она всегда хотела от него получить, а ему даже в голову не приходило предлагать это ей. Теперь у него была очень веская причина пойти на сделку, и то, что он получит как дополнение сверх желаемого, можно в расчет не принимать. Тяжесть в паху привычно усилилась при взгляде на ложбинку между грудей, особенно заметную при повороте головы, когда Лиса говорила с ним. Ему не терпелось сорвать с нее одежду, проникнуть между бедер и оставаться там до тех пор, пока он не утолит мучивший его сексуальный голод.

– Чонгук? – напомнила ожидавшая ответа Лиса.

– Я хочу все… что дает законный брак, – без колебаний заявил Чон, разглаживая пальцем темный локон на лбу прильнувшего к нему сына. – Никакого другого варианта у нас нет.