Ничего не изменить... [18+] //Вышла печатная версия книги! //

Ро видит, как парень пошатнулся, а потом и вовсе опустился на ступень перед ней.

Вспоминает о царапинах на его лице, о ране на руке. Видно, бросившись к ней на помощь под колёса автомобиля, он тоже пострадал, и гораздо больше, чем показалось на первый взгляд. По тому, как опустились его плечи, а голова безвольно свесилась вперёд, девушка понимает, что молодой человек если ещё не потерял сознание, то очень близок к этому. Аврора хочет окликнуть его. Кажется, он называл ей своё имя, вот только она не запомнила.

Голова кружится, вся левая сторона лица немеет от боли. Ро продолжает периодически вытирать кровь, сочащуюся из рассечённой брови, но лишь сильнее размазывает её по щеке. Слабость разбивает каждый нерв, и девушка безвольно прислоняет голову к мокрым холодным прутьям перил.

«Надо что-то сделать… Позвать на помощь… Вызвать скорую…» — мысли урывками возникают в слабеющем сознании, но Аврора продолжает сидеть, не находя в себе сил просто пошевелиться. Взгляд невольно останавливается на спине сидящего перед ней парня. Тот ещё больше склонился вперёд, а его голова низко опущена и практически касается согнутых колен. Футболка промокла до нитки и облепила тело парня, как вторая кожа.

Дождь настойчиво барабанит по железной крыше магазинчика, заглушая все остальные звуки. Мимо проносятся несколько автомобилей, тревожа скопившиеся на дороге лужи. Никто из водителей не считает нужным остановиться, чтобы узнать, почему двое молодых людей сидят на ступенях магазина посреди ночи и всё ли с ними в порядке. Хотя, может быть, их просто не видят…

В монотонный шелест дождя периодически вплетается какая-то мелодия. Аврора сначала не обращает на неё внимания. Но вот и сейчас она слышит настойчивые приглушённые звуки.

Очень похоже на звонок мобильного…

Девушка делает над собой усилие и отрывается от перил. Оглядывается вокруг, пытаясь определить источник звука. И сначала не понимает, откуда он доносится, но потом замечает край телефона, выглядывающий у парня из заднего кармана джинсов. Молодой человек никак не реагирует на звонок. Он так же остаётся безучастным, когда Аврора берёт телефон.

Несколько секунд девушка растерянно смотрит на светящийся экран, на длинный ряд голых цифр, ничего не говорящих о том, кто это может звонить. Всё же решается ответить. Подносит телефон к уху.

— Алё… — почти шёпотом произносит Ро.

— Матвей! — тут же доносится с той стороны взволнованный женский голос, срывающийся на крик. — Я звоню тебе полночи! Чёрт возьми, почему ты не берëшь трубку!

«Матвей?.. Да… Кажется, так он говорил его зовут», — пытается припомнить Ро.

— Это не Матвей… — Аврора с трудом произносит слова, надеясь, что её невнятная речь всё же будет понятна.

Секундная пауза, в течение которой Ро уже обречённо думает, что звонившая повесила трубку, решив, что ошиблась номером.

— Где мой брат?.. Кто вы?.. Что с моим братом?! — вновь звучит испуганный голос.

Ро подаётся вперёд, неуверенно теребит парня за плечо, прикладывает к его уху телефон.

— Ответь. Это твоя сестра.

Молодой человек никак не реагирует. 

Перед глазами всё расплывается. Аврора крепче стискивает мобильник в немеющих пальцах, понимает, что это, возможно, единственный шанс попросить о помощи. Сознание путается, не давая мыслям оформиться, выстроиться в логичную последовательность слов. Ро прижимает телефон к уху, надеясь, что связь ещё не прервали.

— Пожалуйста… Вызовите скорую… Я не знаю адрес… К моргу… Недалеко от госпиталя… Ему нужна помощь… — телефон выскальзывает из ослабших пальцев девушки, а её последние слова теряются в шорохе дождевых капель.

Аврора не пытается поднять упавший мобильный, обессиленно приваливается к холодному железу перил, безразлично смотрит перед собой.

Тёмный провал неба становится как будто ближе. Его чернильная пустота сменяется на блеклые серые оттенки едва забрезжившего рассвета. Сквозь его мутную пелену Аврора видит остановившуюся напротив машину скорой помощи, слышит равномерный гул мотора. «Меня всё же услышали…» — рождаются в голове отдалённые мысли. Хлопают дверцы, и почти сразу перед ней возникает лицо молодого мужчины. В его карих глазах отражается усталость бессонной ночи, проведённой на вызовах, но нет ни раздражения, ни злости. Мужчина добродушно улыбается и, подмигнув девушке, произносит:

— Ну и чего мы тут сидим? Кого ждём? — даже голос его звучит участливо и мягко.

Аврора не в силах ответить. Она устало прикрывает глаза, чувствует, как слёзы прожигают дорожки на её щеках.

Ночь закончилась, унося с собой жалкие остатки прошедшего дня. Дня, в котором Дан ещё был жив, в котором она ещё слышала его голос, говорила с ним. День, в котором так и не сказала, как сильно его любит…

***

Слепящий белый свет пробивается под плотно сомкнутые веки, отпечатывается на сетчатке безобразными тёмными пятнами. Резкий запах антисептика навязчиво лезет в нос при каждом вдохе. Прикосновение холодного металла к коже вызывает жгучую боль. Собственный сдавленный крик наполняет лёгкие, но с губ срывается только слабый стон.

— Ещё два кубика. Плохо заморозило. Очень глубокая… — мужской голос пробивается сквозь плотную пелену боли и тут же снова тонет в ней.

Лёгкий укол в области лба, больше похожий на укус огромного комара, и боль сворачивается и забивается в щель, словно испуганное насекомое. Прикосновения железных приборов к лицу всё ещё чувствительны, но теперь вызывают лишь неприятные тянущие ощущения.

Яркий свет гаснет, и Аврора чувствует, как из раздражённых глаз уходит напряжение. Ей стоит немалых усилий, чтобы приоткрыть тяжёлые, будто налитые свинцом веки. И сначала девушка видит лишь мутный круг нависающей над ней хирургической лампы.

Крепкие руки поддерживают и помогают принять сидячее положение. Ро свешивает ноги с операционного стола и несколько долгих минут не решается встать, не в состоянии справиться с приступом головокружения.

— Три шва. Рана небольшая, но глубокая. Шрам может остаться, тут уж извини, что смог, сделал… — тем временем объясняет ей доктор.

Слова про шрам вызывают на губах девушки горькую улыбку. Ещё одна отметина на её теле, как зарубка на дереве, — вечное напоминание о страшной потере, оставившей на сердце огромную рану, которая вряд ли когда-нибудь затянется.

— Ну вот, раз улыбаешься, значит, дела не так уж плохи, — доктор по-своему расценивает эмоцию девушки. Помогает ей подняться и перейти в соседнюю с операционной комнату. Ноги плохо слушаются, и Ро с облегчением вздыхает, присаживаясь на узкую грубую кушетку, стоящую возле стены.

— Людмила Павловна, у нас в отделении свободные койки остались? Девочку положить. Понаблюдать хотя бы денёк. Сотрясение всё же, да и крови много потеряла.

Из операционной выныривает круглое полноватое лицо медсестры. Женщина многозначительно хмыкает и недовольно взмахивает руками с зажатыми в них медицинскими предметами.

— Какой там! Только если на доп. место в коридоре. Отделение под завязку. Последнюю койку, что в десятой была, сказала подготовить для парня… — медсестра машет тонким скальпелем в сторону Авроры, — этого, что с ней привезли, которому вы запястье шили. Он ещё даже в себя не пришёл.

— Узнайте, может, в другом отделении, что есть, — настаивает доктор.

Медсестра недовольно морщится, но спорить не решается, скрывается в операционной, и оттуда слышится её ворчливое бормотание:

— Сейчас здесь закончу и узнаю.

— Не надо. Я бы хотела поехать домой. Если можно… — тихо произносит Аврора. Сейчас ей хочется только одного – забиться в самый дальний и тёмный угол, накрыться с головой, чтобы не видеть, не слышать, не чувствовать…

Доктор переводит на неё спокойный взгляд серых глаз.

— А тебя есть кому забрать?

Вопрос ядовитым острым шипом царапает глубоко внутри.

Аврора низко опускает голову, смотрит, как покачивающийся под ногами пол начинает расплываться от навернувшихся слёз.

— Больше нет…

***

Больше года назад…

 Дверь в перевязочную распахнулась, с треском ударившись о стену. Дан замер на пороге, встревоженный, слегка запыхавшийся. Как всегда, весь в тёмном, с небрежно взъерошенными чёрными волосами и острым оценивающим взглядом. Сейчас он напоминал ей орлов, что были вытатуированы на его руке, такой же напряжённый и чуть встрёпанный.

— Ро, ну как так?! — пробасил он. Игнорируя несущиеся ему вслед недовольства доктора и медсестры, Дан устремился к ней, сидящей на больничной кушетке. Аврора заметила, как замерцали острые края серебряных крестов на кромке его левого уха, отражая тусклый свет электрической лампы.

«Шесть крестов. Шесть лет», — промелькнула в голове отдалённая мысль. Когда они познакомились, их было пять.

Взгляд Дана тем временем скользнул по правой ступне девушки, которую сейчас крепко обнимал белоснежный ботинок из бинтов и гипса.

— Чёрт, Ро, ну как так?! — повторил свой вопрос Да, глядя на подругу с плохо скрываемым недоумением: будто то, что она умудрилась сломать ногу, выходя из здания вуза после лекций, было наинелепейшей глупостью.

— Там что-то разлили, — попыталась оправдать Аврора столь абсурдную, по мнению парня, случайность.

— А под ноги смотреть?!

— Ну прости! — Аврора насупилась и опустила глаза в пол. — Это вообще не я тебе позвонила, а Лилька.

— А вот об этом я с тобой отдельно поговорю, — хмыкнул Дан, но тут же вновь посерьёзнел. — Сильно болит?

Аврора не успела ответить, её перебил сердитый голос доктора, и, судя по пробивающимся в нём яростным ноткам, мужчина был не на шутку разгневан.

— Молодой человек, вы закончили опрос пациентки? Всё выяснили? А теперь выйдите!

Дан обернулся к нему, и Ро успела заметить, как на долю секунды на лице парня отразилось недоумение, словно то, что здесь есть кто-то ещё, стало для него неожиданностью. Но уже в следующий момент Дан уверенно подходил к столу, за которым сидел возмущённый врач.

— О, простите! Я просто переволновался за свою девушку! — На глянцевую поверхность стола перед самым носом доктора легли две новенькие купюры довольно крупного достоинства. — Скажите, я уже могу её забрать и какие будут рекомендации?

Тон Дана казался извиняющимся, но Аврора за год их общения успела неплохо узнать парня, чтобы различить в его голосе насмешливые нотки.

Но не это сейчас занимало все её мысли, а фраза, невзначай обронённая парнем: «Я просто переволновался за Свою Девушку». Слова помимо её воли вновь и вновь прокручивались в голове, словно кто-то поставил их на принудительный повтор. Они вызывали волнительный трепет в груди, но одновременно несли горькое послевкусие оттого, что это всего лишь слова. И Ро с тоской вспомнила, что сегодня, а вернее, уже даже в этот момент, Дан должен был быть на дне рождения Софи — его настоящей девушки. Обворожительная блондинка с шикарной фигурой, миловидным личиком и томным взглядом голубых глаз, — Дан встречался с ней уже три месяца и две недели… Аврора ненавидела себя за то, что считает их совместно проведённые дни, но ничего не могла с этим поделать.

Ро была уверена, что Дан поспешит вернуться на вечеринку, как только доставит свою непутёвую подругу домой. В том, что Дан повезёт её лично, а не отправит на такси, Аврора не сомневалась. Эту сторону характера парня она тоже успела хорошо узнать. Слова о дружбе не были для него пустым звуком, и если уж Дан зачислял кого-то в ряды своих друзей, то всегда был готов прийти на помощь, несмотря ни на что.

— Да, я всё понял. Спасибо. Так, Ро, держись крепче! — не обращая внимание на растерянный возглас девушки, Дан легко подхватил её на руки и направился к выходу. Только за дверью кабинета Аврора поняла, что благополучно прослушала все наставления доктора, погрузившись в свои мысли. Но уже в следующий момент её больше стал волновать постоянно задирающийся подол короткой юбки и открывающиеся из-за этого виды, и то, что надеть под чёрную юбку белое бельё было определённо не лучшим решением.

Однако на попытки уговорить поставить её на ноги и уверения, что она сама может доковылять до машины, Дан никак не отреагировал и отпустил её, только усадив на пассажирское кресло рядом с водителем.

Ягуар плавно тронулся с места и покатил по городским улочкам, двигаясь медленно и вальяжно, как разомлевшая на солнце большая чёрная кошка. Город постепенно укутывали вечерние сумерки. Яркий дневной свет сменялся на приглушённый, мягкий, — и длинные тени ложились на выстроившиеся вдоль дороги здания. Повсюду загорались афиши и вывески, расцвечивая хмурые стены домов радужными неоновыми бликами.

Сегодня Дан был на удивление образцовым водителем. Не заставлял машину срываться и лететь на бешеной скорости, лавируя в потоке автомобилей, или резко тормозить, стирая об асфальт шины. Ро понимала, что это она и её сломанная нога — причина такого неспешного и аккуратного вождения. И от этого испытывала ещё большую неловкость. Она вновь стала причиной беспокойств. И сейчас, вместо того, чтобы отрываться на вечеринке, Дан вынужден таскаться по больницам и нянчиться с ней, словно с проблемным ребёнком.

— Дан, мне правда очень неудобно, что тебе пришлось сорваться с дня рождения. Софи, наверное, сильно расстроится?.. Блин, это всё Лилька! Я ей говорила: не надо, а она… Тебе не стоило ехать! Я могла вызвать такси… — сбивчиво пыталась объясниться Аврора, в душе ругая одногруппницу, проявившую такую рьяную заботу.

Как же ей не хотелось быть в глазах Дана неудачницей, вечно нуждающейся в помощи!

— Прости, что снова напрягаю тебя, — почти шëпотом добавила она, борясь с так некстати подступившим к горлу комком слёз.  

 Дан оторвался от созерцания дороги и с лёгким прищуром посмотрел на подругу. Аврора поспешила отвернуться, уставившись на свои напряжённо сцепленные на коленях пальцы, понимая, что сейчас просто не готова встречаться с его пристальным взглядом, видеть жалость, притаившуюся в завораживающей синеве глаз.

Дан заговорил, и его низкий, чуть хрипловатый голос, как обычно, отозвался щемящей грустью где-то глубоко в сердце.

— Да ладно тебе, Ро! Никаких проблем!

— Да уж, никаких… — с досадой усмехнулась Аврора.

— Эй, ну ты чего совсем раскисла? Говорю же, не парься! — попытался успокоить её Дан, но тут же хмыкнул и добавил, практически не меняя серьёзности тона: — Подумаешь, будешь должна мне кусок торта да пьяный секс. Всего-то.

Аврора вспыхнула, чувствуя, как помимо её воли заливаются румянцем щёки. Она буквально заставила себя посмотреть на парня и изобразить на лице возмущение.

— Всего-то?! Ты загнул, конечно! Ладно пьяный секс, но торт! Дан! По-моему, это уже перебор! — в тон парню парировала Аврора, маскируя напускным негодованием нешуточное волнение.

— Чёрт! Я же совсем забыл, что ты не пьёшь! — Дан, смеясь, потрепал её по коленке. — Расслабься! Секс может быть трезвым!

— Дан! — возмущённо воскликнула девушка, но не смогла сдержать улыбки.

Дан рассмеялся и на мгновение накрыл ладонью её побелевшие от напряжения, крепко сжатые пальцы. А когда вновь заговорил, то в его голосе уже не было ни сарказма, ни насмешки.

— Всё нормально, Ро. Не переживай за это и уж тем более не извиняйся. Ок?

Его слова успокаивали, и Аврора неуверенно кивнула. Однако выкинуть из головы Софи и её день рождения, который Дан вынужденно покинул, не получалось.  

— Я думаю, если ты поторопишься, то ещё на всё успеешь, — произнесла она, стараясь не смотреть на Дана. — Мы почти приехали, а время… — Аврора перевела взгляд на часы на приборной панели. Светящиеся голубым неоном цифры как раз сменились на круглое число 20:20. — Сколько до Софи от меня ехать? Где-то с полчаса, да?.. Уверена, ты точно успеешь и на торт, и, возможно, даже на пьяный секс.

Аврора заставила себя взглянуть на парня, отчаянно пряча эмоции за дружеской участливой улыбкой.

— Хотя, — смеясь, добавила она, похлопав его по колену так же, как совсем недавно сделал он, — секс может быть и трезвым.

Ей стоило немалых усилий, чтобы речь звучала непринуждённо и весело, чтобы за словами не было заметно той тоски, что, как маленькая злющая собачонка, вгрызалась в сердце.

Дан только усмехнулся её шутке, но ничего не ответил, лишь поморщился и как-то неопределённо и, как показалось Ро, чуть нервно повëл плечами. В это время Ягуар въехал во двор дома, где жила Аврора, и парень стал внимательно высматривать свободное место для парковки.

Сопротивляться было бессмысленно, поэтому Аврора без лишних уговоров позволила вновь поднять себя на руки и донести до квартиры.

 Дома Дан осторожно опустил девушку на кровать и со словами: «Врач сказал, что нога должна быть в приподнятом положении», принялся сооружать пирамиду из подушек, заботливо устраивая загипсованную конечность на её верхушке.

— Так нормально, Ро? Удобно? — поинтересовался он, отступая в сторону и скептически оценивая сделанную им конструкцию.

— Да-да. Всё отлично, спасибо.

— Голодная?

— Что? — Аврора не сразу поняла, о чём он: так резко Дан сменил тему.

— Я спрашиваю, есть хочешь?

— О нет, нет, спасибо! Больше ничего не надо! — поспешно выпалила Ро. — Я… Дальше я сама… Тебе лучше поспешить, а то ты действительно всё пропустишь. И прости, провожать не буду, иначе весь твой труд пойдёт насмарку. Захлопни просто дверь.

Дан не торопился следовать её советам. Вместо этого он неспешно прошёлся по комнате, отметив, что очень душно, распахнул окно. А потом и вовсе устроился рядом с ней на кровати, вооружившись пультом от телевизора и телефоном.

На недоумевающий взгляд девушки Дан усмехнулся и подмигнул ей, чем ещё больше ввёл в замешательство.

— Не, ну ты как хочешь, а лично я сожрал бы что-нибудь, — сказал он, поднося к уху мобильный, откуда уже слышались длинные гудки.

— Дан, но… — растерянно начала Аврора, но Дан поднял руку, останавливая её.

— Здравствуйте… Мы хотели бы сделать заказ… Сейчас… Один момент… — обратился он к кому-то на той стороне телефонной линии и обернулся к подруге. — Ро, ты что будешь? Пиццу, роллы, салаты, мясо, пирожные?

— Я… Я не знаю…

— Ок… Сам закажу, — закатил глаза Дан. — Девушка, примите заказ, пожалуйста. Нам…

Аврора не прислушивалась, что конкретно говорил Дан. С каким-то болезненным томлением в груди она смотрела на сосредоточенный профиль парня, на то, как то и дело меж его бровей пролегала тонкая складка, когда он задумывался, что ещё нужно заказать. В мысли закрадывалась робкая надежда, что Дан, возможно, останется у неё и никуда сегодня не уедет, но Аврора усиленно гнала её прочь: «С какой стати ему оставаться? Его там ждёт обворожительная сексуальная красотка, веселье и бурная ночь! А здесь?.. Здесь лишь проблемы и ночные кошмары». Ро задержалась взглядом на шести серебряных крестах, окаймлявших край левого уха парня.

В тот день, что свёл их вместе, украшений было пять. Тогда она также возвращалась с больницы. Потерянная, разбитая. В тот день Дан спас её. Возможно даже, что от неё самой. Тогда он остался…

Острые края крестов расплылись в бесформенные контуры от навернувшихся слёз, и Аврора поспешила смахнуть их.

— Сильно болит, да? — встревоженный голос парня заставил вздрогнуть. Дан смотрел на неё с явным беспокойством. Видимо, её жест не остался не замеченным.

— Нет, не очень. Терпеть можно, — поспешила она заверить друга. Спасительная полуправда-полуложь. Но даже себе Аврора не хотела признаться, что скатившаяся по щеке слеза — это следствие вовсе не физической боли.

— Оно и видно! — усмехнулся Дан, осторожно стирая прозрачную каплю с щеки девушки.

Прикосновение его тёплых пальцев заставило неистово затрепыхаться сердце, и слова сами собой слетели с дрожащих губ. Прежде чем она успела что-либо обдумать, прежде чем успела остановить себя… Как тогда, год назад, вот так же, сидя рядом с парнем, Ро задала один-единственный, самый важный для неё вопрос:

— Ты уйдёшь?

Дан ответил сразу, но за те доли секунды, что его пальцы замерли на её щеке, сердце успело пропустить несколько ударов.

— А надо? — так же, как в тот вечер, внимательно глядя ей в глаза, спросил Дан.

Аврора покачала головой, чувствуя, как несколько непослушных слезинок заскользили по щекам. Дан снова стёр их.

— Вообще-то, я никуда не собирался. Если только ты сама…

***

— …а это не ты ли сегодня про гонщиков спрашивала? — чужой мужской голос заглушает звучащие в далёком прошлом слова, и воспоминания осыпаются невидимой пылью.

Слëзы застилают глаза, отчего лицо мужчины, склонившегося над ней, видится размытым и нечётким. А белый халат и вовсе сливается с общим светлым фоном больничных стен. Худые, чуть заострённые черты лица доктора и взгляд светло-серых глаз из-под толстых стёкол очков кажутся ей знакомыми, но Ро слишком вымотана, чтобы вспоминать, где она раньше могла его видеть.

— Это ведь ты сегодня про гонщиков спрашивала? — вновь задаёт вопрос мужчина, так и не дождавшись ответа. И по его чуть нетерпеливому тону Аврора догадывается, что он спрашивает это уже не в первый раз.  

Смысл слов с трудом доходит до измученного сознания, а понимание отдаётся тупой болью под рёбрами.

— Да, я… — тихо отвечает она, более осознанно смотрит на доктора и, наконец, понимает, почему его лицо кажется ей таким знакомым. Ведь это он несколько часов назад сообщил ей про морг.

В голове подобно короткому импульсу проносятся слова — жёсткие, безапелляционные, не оставляющие и грамма надежды: «Их сюда не привозили. Сразу в морг».

«Олег Геннадьевич», — память услужливо отдаёт и эту информацию ещё прежде, чем Аврора успевает прочесть имя доктора на бейджике, прикреплённом у него на груди.

— То-то я думаю, видел где-то, — продолжает свои рассуждения доктор. — Это ты, значит, отсюда сразу в морг и потопала? И как? Нашла то, что искала?

— Его нет там. Нет!

Последнее слово Аврора произносит как-то особенно отчаянно и зло. Словно оно способно снести к чертям все заявления доктора о морге. Перечеркнуть жирной линией эту страшную реальность.

Доктор пропускает её гневный тон мимо ушей, окидывает задумчивым взглядом, снимает очки и устало потирает переносицу.

— Идти можешь? — задаёт он неожиданный вопрос всё таким же спокойным, невозмутимым тоном.

Не дожидаясь ответа, водружает на место очки и направляется к выходу. Оборачивается у двери:

— Пойдём со мной. Нужно, чтобы ты посмотрела…

Аврора слишком измотана, чтобы интересоваться, куда и зачем он зовёт её. Молча поднимается и, переждав приступ головокружения, выходит вслед за доктором в коридор.

Ноги с трудом держат её, и Ро то и дело приходится касаться стен, чтобы сохранить равновесие.

Несколько однотипных невзрачных коридоров, узкая душная кабинка лифта. Подъëм слишком долгий, а слабость всё сильнее разбивает тело. Ноги подкашиваются, и Аврора тяжело приваливается плечом к металлической стенке. Чувствует, что сознание балансирует на грани, и ей стоит всё больших усилий не дать ему сорваться в забытье. Доктор бросает на неё обеспокоенный взгляд, но ничего не говорит.

Двери лифта разъезжаются медленно, словно нехотя, и первое, что кидается в глаза — это надпись «Реанимация», выведенная крупными буквами над массивными двустворчатыми дверьми, рассечёнными посередине узкой полоской полупрозрачного стекла.

«Реанимация?.. Зачем?..» — мелькает отделённая мысль, но тут же пропадает в глубине измученного сознания. Всё происходящее теперь кажется неважным, несущественным, больше не имеющим никакого смысла.

Поэтому Аврора, не задавая вопросов, проходит за доктором в отделение.

От поста им навстречу поднимается дежурная медсестра, но мужчина коротким жестом показывает, что её помощь не требуется. Уверенно направляется к одной из палат.

После полутёмных коридоров помещение кажется Ро ослепляюще светлым. Большое окно, прикрытое жалюзи, лишь наполовину распахнуто, и вместе с утренним мягким светом палату заполняет прохладный свежий воздух, отчего навязчивый запах лекарств здесь не кажется таким резким. Монотонный гул многочисленных медицинских приборов давит, ощущается тяжестью во всём теле. Хотя, возможно, она просто окончательно выбилась из сил.

— Подойди ближе. Посмотри. Знаешь его? Не его ты искала? — голос доктора звучит отдалённо, словно из другого измерения, отгороженного от неё как минимум толстенной стеной.

Слова кажутся бессмысленным набором букв, и Аврора непонимающе смотрит на мужчину.

Но потом её взгляд перемещается дальше, скользит по кровати, возле которой тот стоит, и Аврора замирает на месте. Чувствует, как одновременно её бросает и в жар, и в холод. Медленно приближается.

Несколько застывших во времени мгновений смотрит на того, кто занимает единственную здесь кровать. Кислородная маска почти полностью скрывает лицо пациента, но Авроре и не нужно видеть его, чтобы сразу же узнать…

— Дан… — наконец произносит она.

Протягивает руку, но не решается коснуться его, а лишь прижимает дрожащие пальцы к своим побелевшим губам.

— Дан, — повторяет она, а слёзы беспрепятственно стекают по щекам, размывая и без того нечёткие образы.