Душа ифрита

В этом месте не было ни верха, ни низа, словно вокруг меня сплошная пустота. Я попробовала идти вперед, но не происходило ровным счетом ничего. В какой-то момент стало страшно, что эта пустота никогда не закончится, и я останусь в ней до конца своей жизни.

Вдруг я услышала тихий, едва различимый звук. С каждым мгновением он нарастал, будто кто-то переключал клавишу громкости на плеере. Поначалу глухой, звук постепенно обретал очертания и форму. Это был голос. Тихий, прерывистый, но все же звук.

«...слышишь? Они говорят, что сейчас все зависит от тебя... ты... Сделай это для меня, хорошо? Ведь ты единственный человек, которого мне удалось спасти. Поэтому ты должна проснуться и...»

Голос раздавался сверху, прямо над моей головой. И тогда я устремилась туда. Мне хотелось сделать все то, о чем он просил, пусть даже это означало что-то неимоверное. Вверх, вверх, голос говорил дальше, но я уже не слушала. Мне просто хотелось быть к нему поближе. Я не знала, кому он принадлежал, но все же лучше незнакомый голос, чем абсолютная темнота, которая не имеет конца и края. Голос стал громче, слова расплывались, превращаясь в мелодию. И тут темнота начала медленно отступать.

Все мое сознание затопила яркая вспышка, и я смогла вынырнуть в реальность. Лишь спустя несколько секунд поняла, что лежу на кровати. Помещение озарял раздражающий свет электрической лампой. Стены, потолок, кровать и постельное белье — все было до тошноты белым. Рядом стояла женщина в белоснежном халате и внимательно вглядывалась в мое лицо.

— На всякий случай предупреждаю, чтобы вы не делали резких движений.

— Это вы говорили?

— Говорила, что?

— Ну, только что...

— Я здесь уже пять минут и за все это время не произнесла ни слова.

— Тогда, кто-то приходил ко мне? Совсем недавно, я уверена, что слышала голос.

— Вы были без сознания, так что к вам не пускали посетителей. Возможно, это последствие удара головой. Подождите, сейчас я позову доктора.

Женщина обеспокоенно выбежала из палаты, а через пару минут ей на смену пришел доктор в таком же халате тошнотворного белого цвета.

— И так, как вы себя чувствуете? У вас кружится голова? – он начал задавать вопросы, едва только ступил на порог.

— Совсем немного. Что происходит то?

— Медсестра сказала, что вы слышали какие-то голоса.

— Да не голоса. Просто кто-то разговаривал со мной, пока я была без сознания. Мне показалось, что я его не знаю, поэтому и решила уточнить. Он говорил, — я нахмурилась, напрягая память. — Довольно странные вещи.

— И что же сообщил вам этот... голос? — доктор деловито поправил толстые очки на переносице.

— Так, — я поняла, в какую сторону ветер дует. — Стоп! У меня с психикой все хорошо, если вы об этом. Когда я говорю, что так было, значит, оно так и было. А в дурдом мне еще рано.

— Вы полагаете?

— Да помилуйте! Лучше объясните, как я тут оказалась.

— Разве вы не помните?

— Помню только крики, хлопок и много, очень много бегущих людей.

— Что же, — он сел на край кровати, совсем рядом со мной. — Вам крупно повезло, при таком масштабе вы отделались легкими ушибами. Даже сейчас, вы только очнулись и вот уже спокойно разговариваете со мной. Вам и правда повезло.

— Просто скажите уже что произошло?

— На той станции был теракт. Нам лишь сказали, что взрывное устройство сработало прямо в центре зала, подробностей мы не знаем. Ударная волна была слишком сильной, мало кому посчастливилось остаться без серьезных травм.

— Кажется, кто-то кричал перед взрывом.

Врач утвердительно кивнул. Он сидел и внимательно смотрел на меня, будто все еще желал убедиться в порядке ли я.

— Вы помните, где находились во время взрыва? Следствие требует от нас максимально восстановить картину происходящего, основываясь на показаниях пострадавших. Я бы передал им ваши слова, чтобы не заставлять вас проходить через процедуру допроса.

— Да, конечно. Я была рядом с лестницей, в самом низу. Кажется, меня отшвырнуло прямо на нее, потому что я почувствовала удар спиной обо что-то твердое и острое. А еще, меня кто-то схватил за запястье и...

Тут я окончательно вспомнила все, что произошло в тот день. Конечно, меня схватили за руку, это и не дало мне отлететь еще дальше. Если подумать, то я просто упала на спину. Другие, наверное, пострадали еще больше.

— Есть ли кто-то еще из выживших, кто находились рядом со мной в момент взрыва?

Доктор вздохнул и отрицательно покачал головой:

— Я же говорил, что вам крупно повезло. Вы единственная выжившая из тех, кто находился в этом радиусе, да еще и с минимальными повреждениями.

— Не думаю, что это простое везение...

— Ладно, — доктор вздохнул. – Пока что отдыхайте, а там видно будет. Кстати, тут кое-кто хочет с вами встретиться.

— Постойте!

— Что такое?

— Пострадавшие, они ведь находятся в этой больнице?

— Да, весь этаж выделен под пациентов, поступивших из скорой помощи после взрыва. У нас не было времени распределять всех по разным отделениям.

С этими словами он вышел из моей палаты. Стоило врачу закрыть за собой дверь, как она тут же резко распахнулась, впуская уже третьего посетителя за это утро. Маша влетела в комнату словно вихрь и сразу же бросилась на меня.

— Я так рада! Ты жива! Хоть знаешь, как я переживала? Как ты вообще оказалась в метро в это время? Зачем тебя туда понесло? Ты пару дней валялась без сознания. Эл, ты не представляешь, как это было страшно.

Она все продолжала причитать и плакать, уткнувшись своим маленьким носом в мое плечо. Я провела ладонью по ее голове. Каштановые волосы на ощупь казались грязными и потрепанными.

Только спустя минут десять мне удалось успокоить подругу. Красные от слез глаза и посеревшее лицо – все это было совсем на нее не похоже. Казалось, будто она похудела на несколько килограммов со времени нашей последней встречи. Ее любимый белый в полоску сарафан висел на ней мешком. Казалось, будто Маша носила его, не снимая, несколько дней к ряду. Кое-где виднелись небольшие пятна.

— Знаешь, — заговорила она нерешительно. — Мне запретили говорить с тобой о плохом, но ты должна знать. Это ведь был не единственный теракт.

— Что значит не единственный?

— Я...— она нервно дотронулась до своих волос, а потом опустила руку на свои колени и начала тереть их, пытаясь собраться с мыслями. — Все произошло почти одновременно, как по часам. Планировалось несколько взрывов... По крайней мере, это то, что нам сообщили по новостям. Говорят, это была целенаправленная атака, чтобы... не важно. Все бегали из угла в угол, это было ужасно. Сейчас в полисе объявили режим полной боевой готовности.

— Но кто это был? В плане, удалось ли понять, кто именно за этим стоял?

— В том то и дело, что нет. На установление личности и гражданства уйдет некоторое время, если то вообще получится сделать. Но, наверное, это уже не так уж и важно, пострадавшим легче от этого не станет.

Мы с ней погрузились в молчание. Я не знала, что можно на такое сказать, как отреагировать. В тот момент я думала лишь о том, что мне повезло, просто повезло, в отличие от многих других. Я еще не могла осознать всего произошедшего до конца, но где-то глубоко во мне стала зарождаться чувство вины. Я могла бы быть на месте тех погибших людей, но в итоге оказалась тут, почти невредимой на больничной койке. Вдруг меня словно током прошибло.

— Послушай, — я резко наклонилась к Маше. — У меня будет к тебе одна необычная просьба. Но это очень важно, хорошо?

Маша испуганно всхлипнула и едва заметно кивнула головой.

— На этом этаже находятся все пострадавшие от того взрыва. Тебе надо будет пройти палатам и поискать одного человека. Сделаешь это для меня, ладно?

— Разве ты спустилась в метро с каким-то своим знакомым? — она нахмурила брови и стала еще сильнее тереть свои колени. — Я не хочу тебя расстраивать раньше времени, но выживших не так уж и много. Я работала в больнице, поэтому и знаю, что лучше не давать сложную надежду и говорить все так, как есть на самом...

— Это не мой знакомый, и все же я попрошу тебя попробовать его найти, пожалуйста. Это правда важно для меня. Запоминай: светловолосый парень примерно моего возраста, может чуть старше. Не русый, а скорее блондин, не знаю... я заметила только светло-серые, нет, почти белые волосы и голубые глаза. Телосложение, вроде, среднее.

Маша явно хотела задать мне очевидный в данной ситуации вопрос, но не сделала этого. Она просто молча поднялась, и медленно, словно механическая кукла, вышла из палаты.

Почему мне вдруг стало почти жизненно необходимо убедиться, что он тоже жив? Наверное, мне просто казалось, что это именно он схватил меня тогда за руку, не дав тем самым пострадать еще сильнее. Доктор назвал это чудом, но я так не думаю. В голове почти все смешалось. Как он успел сообразить и спасти меня? Почему он так смотрел на меня перед самым взрывом? Все эти события и детали объединяет красная нить, из которой и состоит правда. Надо только найти правильные концы.

Спустя пятнадцать или двадцать минут, когда мое терпение было на исходе, Маша появилась на пороге палаты. По ее лицу было сложно что-либо понять, оно вообще не выражало никаких эмоций. Подруга подошла к моей кровати и села на самый ее край. Наконец, она посмотрела мне прямо в глаза и отрицательно покачала головой. Его нет в этой больнице, а значит...

Окончательные списки погибших еще не были составлены, слишком мало времени прошло. Да и если бы они уже появились, я все равно не знала ни его имени, ни его возраста. Почему-то на душе стало очень гадко.

— Это был твой знакомый? — Маша произнесла это еле слышно, кажется, она пыталась понять.

— Нет, — я покачала головой. — Просто мы стояли рядом друг с другом. И, в последний момент, случайно встретились взглядом. Поэтому...

Маша положила мне на голову свою ладонь и начала медленно гладить по волосам. Мне не потребовалось продолжать оборванную на полуслове фразу, да и смысла в этом не было. Маша знала, что я хочу донести, но вряд ли она могла представить, что я чувствовала в тот момент.

Подруга вдруг отняла свою руку. Когда я подняла на нее глаза, то увидела, что Маша сидит, опустив глаза в пол. Она молчала, но это было явно что-то другое, нежели сочувствие. За этой тишиной скрывалась настоящая правда, которую я еще не знала. Тишина, которая означала некую недосказанность, когда слова будто витают в воздухе, но вам сложно их произнести. Маша сомкнула руки в замке и обхватила ими свои колени, фигура ее, казалось, сгорбилась, но по выражению лица нельзя было ничего сказать. Думаю, в тот момент она решала нечто важное для себя, и, возможно, для меня. В любом случае, она решилась на этот шаг ровно через две минуты, когда подняла на меня свои большие и испуганные глаза.

— Эл, прости, я знаю, через что тебе пришлось пройти. И даже сейчас мне жаль, что так получилось с тем парнем.

— Тут ведь уже ничего не сделаешь, верно? Что случилось?

— Денис, — она вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. – Я сходила на почту на другой день после произошедшего. Он написал, что остановился с отрядом в одном поселке, рядом с границей полиса. Ты же знаешь, они постоянно перемещаются туда-сюда.

— Да, это же все там же?

— Да. Теперь ты знаешь, что тот взрыв в метро был далеко не единственным. – она снова подняла на меня глаза, словно боялась произносить следующую фразу в слух и надеясь, что я сама догадаюсь. — Они нанесли еще несколько ударов. То место, где находился Денис, оно тоже подверглось атаке.

— Что?! Подожди, как так? Такого же просто не бывает.

— Думаю, все отвлеклись на атаку в полисе. Возможно, это просто была случайность и все так сложилось. Я не знаю, Эл.

— Но как там Денис? Он тебе написал? Может, они уже ушли оттуда до момента атаки? Ведь письма приходят нам с задержкой в неделю.

— Эл, послушай. Я сразу же написала ему, но ответ так и не пришел. Вчера, в вечернем выпуске газеты опубликовали имена погибших при той атаке и...

— Нет, — у меня перехватило дыхание. Я сидела на кровати, но все равно чувствовала, что начинаю куда-то плыть, словно меня подхватили течение. Комната начала сниматься и в ней стало вдруг очень тесно.

— Нет, Эл, — она медленно покачала головой. – Его имени нет в списке.

— Но тогда...?

— Он пропал. Когда они отправили поисковый отряд, то нашли лишь несколько тел. Остальных и след простыл.

— А что говорят об этом в новостях?

— Только то, что я тебе и сказала. Военные журналисты, в таких случаях, просто списывают все на плен.

— А что их командование?

— Эл, пойми, это было настолько неожиданно, что мы все в растерянности. А жертв так много, что мы не успеваем их поминать. И никто не знает, с чего именно следует начинать наводить порядок. Больницы переполнены, люди пытаются найти друг друга, спецслужбы работают на износ.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Никто не станет искать какой-то отряд солдат. Сейчас в приоритете безопасность мирного населения. Тем более, что они все были новичками, а не профессиональной группой. В этом, конечно, есть некий смысл.

— Ты о чем вообще?! – от моего резкого возгласа Маша аж подпрыгнула на кровати. – Он же твой брат! Какой к черту смысл? Они тоже люди, которые хотят жить.

— И что теперь? – она начала закипать. – Думаешь, ты одна за него беспокоишься? Эл, ты ведь даже не знаешь, как я переживаю! Но что я сейчас могу сделать? Что мы с тобой можем? У тебя есть гениальная идея, как решить эту проблему? Может, поделишься? Ты сама себе помочь не смогла. Только посмотри, где ты сейчас!

Под конец ее голос сорвался, она начала плакать. Я никогда раньше не видела свою подругу в таком состоянии. Да, она плакала временами, очень редко. Но это было другое. Маша никогда раньше не кричала на меня. Она была самым улыбчивым человеком, которого я когда-либо знала. И даже если мы ругались, это проходило почти незаметно для нас обеих. Теперь все изменилось. Эта история сломила ее.

Когда рыдания прекратились, Маша повернулась ко мне спиной и еще с минуту сидела так, продолжая всхлипывать. Наконец ее спина перестала трястись, дыхание восстановилось. Она тихо шмыгнула носом и провела тыльной стороной ладони по глазам. Я не могла видеть ее лица, но, почти наверняка, оно было покрасневшим и мокрым от слез. Она явно не желала показывать мне свою слабость, но эмоции одержали верх. Как бы мне хотелось увидеть ее глаза в то мгновение, чтобы понять, о чем она думает. Я потянулась рукой к ее плечу, но мгновение было упущено. Маша резко встала с кровати и, ни разу не обернувшись, молча вышла из моей палаты.