Изгои академии Даркстоун

Встаю с кровати, со скрипом зубов отмечая, что я ни секунды не отдохнула; затем выхожу из спальни и застываю около двери в комнату Нани с замершим в воздухе кулаком...

Я очень хочу узнать, есть ли у мелкой какая-либо информация о нашем узнике-затворнике, но вовремя пришедшая мысль, что я должна буду объяснить, почему так рьяно интересуюсь его личностью, – мешает постучать в дверь.

Мрррак.

Я что, не хочу ни с кем делиться этим извращенцем в хламиде?! И поэтому предпочитаю молчать о том, что он творит в моих снах?..

Бормочу про себя о хаосе, сожравшем мои мозги, и отхожу от спальни однокурсницы, так и не постучавшись.

Зато стучу к Пузачо. Чересчур сильно стучу, активно работая кулаком.

– Мастер, ты? – сын пекаря открывает мне дверь и замирает, начиная счастливо улыбаться, – А я уж думал, что не придёшь!

– Я помню про нашу договоренность, – выдавливаю из себя улыбку-оскал и иду в гостиную.

Мы устраиваемся в креслах перед камином, а Пузачо аккуратно достаёт целый ворох любовных записок и раскладывает их на небольшом столике между нами.

– Их подсовывали на протяжении всей лекции. Они все такие разные, но все об одном и том же. Как мне быть, мастер? Ответить всем честно? Но как сделать так, чтобы никого не обидеть? – он начинает расправлять смятые бумажки с таким несчастным видом, что я не удерживаюсь и вздыхаю:

– Пузачо, подобные записки – всего лишь знаки внимания. Эти девушки ещё не знают тебя, им понравилась твоя внешность.

– Эту внешность мне подарила ты, мастер, – не без гордости замечает Пузачо.

– Эту внешность тебе подарила природа. А десятки часов у печи с горячей сдобой спрятали этот дар под слоем лишних килограммов. Так что благодарить ты должен не меня, а своих маму и папу. И их же можешь поругать за то, что они приучили тебя к свежему хлебу.

– Но твои тренировки дали мне столько уверенности в себе! – искренне восклицает Пузачо, который при упоминании об отце почему-то едва заметно наморщил лоб.

– И если бы не Грог – у нас бы ничего не получилось, – останавливаю его я.

И это факт. Лысый Бугай (при всех своих очевидных недостатках) умудрился вытянуть из Пузачо столько воды, сколько было возможно, не причинив при этом вреда молодому организму. А восемнадцатичасовые физические нагрузки в купе с моим даром, постоянно направлявшим энергию в тело парня, привели к невероятному результату – мы умудрились разбить жировую прослойку и почти сжечь её за неделю! Конечно, до стального пресса там было далеко, но Пузачо не прекращал тренироваться! Первыми проявились мышцы на руках, что было естественно, потому я специально подобрала ему кофту с облегающими рукавами – чтоб у всех глаз радовался. Но кто же мог подумать, что наш светлокудрый красавец за один выход покорит столько женских сердец?! И это сейчас он ещё ходит в утягивающем корсете, а что будет, когда на идеальном торсе будут бугриться идеальные кубики?! С сомнением смотрю на стопку записок. Разочаровывать парня не хочется – но ещё меньше хочется разбираться с его поклонницами. Он нужен мне целиком и полностью сосредоточенным лишь на одном деле – на своём образовании.

Мне всё ещё был необходим дипломат.

А потому – перевожу тему:

– Сегодня на тренировке с магистром Грэдис ты так старался! Ты ни на секунду не отставал от Нани и Грога!

– Но Тата всегда меня обгоняла, – не соглашается с «похвалой» Пузачо.

– Тата всех обгоняла. Она маг воздуха, – произношу сухо.

– Мастер, почему мне кажется, что ты не хочешь говорить об этих девушках? – кивает на записки Пузачо. Проницательный... какой...

Ещё днём я хотела вдоволь поржать над романтичными натурами.

Понятия не имею, что изменилось, но сейчас лезть в чужие чувства как-то резко расхотелось.

– Ты запомнил, которая из них какую записку написала? – спрашиваю прямо.

– Нет, – растерянно отвечает парень.

– Тогда как ты будешь писать ответы? И как после передашь свои ответы по адресату?

Пузачо задумался.

– То, что ты не хочешь никого обидеть – это замечательно. Но мой тебе совет – сохрани эти записочки на память и перестань париться о чувствах девиц, которые даже не озаботились тем, чтобы ты их запомнил! – уверенно произношу, ощущая себя едва ли не магистром любви, – Кстати, тебе странные сны здесь не снятся?..

Кто-нибудь, ударьте меня в лоб.

– Странные сны? – хмурится Пузачо, мгновенно переключаясь на новую тему.

– Ну, да... Про Обитателя Башни... или там... про прогулки по второму и третьему этажу? – протягиваю, как бы, невзначай, разглядывая шов на перчатке; на той самой перчатке, которой на мне не было во сне...

Во имя всех не вовремя проклятых! Я что теперь, весь вечер буду думать только о Нём?!

– Нет, мне вообще здесь сны не снятся. Просто проваливаюсь в темноту. Последний раз я видел сон ещё дома...

– Пузачо замолкает, глядя на огонь в камине.

Смотрю на него внимательно. Жду, когда парень отойдёт от воспоминаний.

– Не поделишься? – спрашиваю негромко.

Пузачо начинает активно мотать головой из стороны в сторону. Ясно... Значит, не сегодня.

И всё же...

– Тебя оклеветали? – мягко произношу, заглядывая в глаза.

– Нет, Мастер. Меня не оклеветали. Я заслужил своё наказание. Я – плохой человек, – твердо произносит Пузачо, глядя на огонь, который под его взглядом начал трепыхаться, словно в каких-то нервных спазмах; затем блондин поворачивает голову ко мне, – Но я хочу исправиться. И я сделаю всё, что мне скажет мастер, потому что мастер – умная. И мастер тоже не хочет становиться пушечным мясом.

Надо же. Запомнил.

Вот только что-то зачастили все вокруг с выводами о моей скромной персоне. Магистр Грэдис считает, что я – леди из знатной семьи, Грог считает, что я – самонадеянная выскочка, Леон считает, что я – бездушное тело, с которым он может творить, что хочет. Пузачо вообще зовёт меня мастером, полагая, что у меня есть ответы на все вопросы.

Всё это про меня ровно настолько же, сколько вообще не про меня. Никто из них понятия не имеет, кто я на самом деле, откуда я, почему знаю больше, чем нужно, и как оказалась на улице.

Да, я не из семьи сапожника, и да, кое-чему меня в детстве обучили – но в данный момент это всё, чем я готова поделиться.

– Я поняла тебя: ты хочешь попытаться выбраться из той ямы, в которой оказался. Но сейчас, несмотря на моё обещание, мы не можем это обсудить – Грог на улице вряд ли готов слушать наши доводы.

– Грог плохо себя ведёт. И Грог плохо смотрит на мастера, – начиная хмуриться, негромко произносит Пузачо.

Я напрягаюсь. Не хочу делать бугая своим врагом. Он слишком опасен. Но и вечно пропускать мимо ушей его оскорбления – тоже не хочу.

– Спасибо, что сказал, – смотрю на Пузачо ещё внимательней, – я это учту.

– А я послежу за ним – чтобы не учудил чего. А сейчас пойду, потренируюсь, – сын пекаря аккуратно поднимает стопочку записок и осторожно убирает их в карман; затем встаёт и улыбается мне своей открытой улыбкой, – Спасибо тебе, мастер. Сегодня я стал чуточку мудрее.

Если он о том, что нужно запоминать всех поклонниц в лицо, то...

– Иди уже, – машу ему рукой и откидываюсь на спинку кресла.

Некоторое время сижу. Потом встаю, пересекаю гостиную, иду в прихожую, открываю входную дверь, выхожу на порог и смотрю на Грога.

Словно по заказу Таты минут десять назад пошёл дождь; пленник стоял, распятый лианами, с опущенной головой, по которой стекали тяжелые капли. Но стоило мне открыть дверь, как Грог поднял голову и уставился на меня тяжелым взглядом. И взгляд его мне очень не понравился.

Некоторое время мы смотрим друг на друга, а затем я вновь отхожу в тепло прихожей, а бугай остаётся обездвиженным на холоде под дождём.

Я останавливаюсь в гостиной, испытывая странное беспокойство, затем обвожу взглядом помещение и решаю потратить время до сна с толком – заряжая какие-нибудь небольшие предметы. В итоге выматываю себя так, что глаза начинают реально слипаться. Смотрю на время и вновь вспоминаю о Гроге. Наверное, стоит напомнить Нани, чтобы та освободила нашего наказанного... Иду в свою спальню, стягиваю резинку с волос, планируя начать готовиться ко сну, как вдруг слышу странный стук – словно удар дверью о стену. Поворачиваю голову и вижу бугая, стремительно сокращающего расстояние между нами... Не знаю почему, но первым порывом было закрыть свою спальню – вот только я не учла силы Грога: дверь резко распахнулась от удара, едва удержавшись на петлях. Бугай вошёл в мою спальню, не останавливаясь, а затем одним движением отбросил меня на постель, тут же нависнув сверху.

– Где теперь твоя хвалёная решимость? Где колкие фразы о том, какая ты дерзкая и какой я немощный? – цедит Грог, вжимая меня в постель всем своим весом. На моё лицо медленно стекают капли с его лысого черепа.

– Грог! – Тата появляется в проёме моей спальни, но тут же отлетает назад, получив хлёсткий удар водным жгутом. Следующими под раздачу попадают братья, которых водная стихия буквально приковывает к стене за спиной бугая.

– Ну, кто ещё ринется тебя защищать? – скалится тот, а затем совершает немыслимое! Его рука вдруг больно сжимает мою грудь, а колено резко раздвигает мои ноги.

– Ты что творишь? – испуганно выдавливаю из себя.

– Ты же лидер – останови меня! – зло усмехается Грог, едва не касаясь своим лицом моего.

Сказать, что я этого не ожидала... да, в данный момент, это быть честной с собой.

Но любой растерянности приходит конец.

Вцепляюсь ладонями в перчатках в бицепсы бугая и пропускаю через себя столько заряда, сколько способна была пропустить: мокрая ткань моментально проводит через себя всю мою атаку, распространяя её по всему телу Грога – и уже через пару секунд лысый начинает заваливаться на бок без чувств.

– Остановись, ты его убьёшь! – рявкает Нани, мгновенно оказываясь рядом с моей кроватью; но трогать тело до того, как я его отпущу – не решается, как не решается смотреть на меня и на кровать в принципе.

Зато, как только бугай отключился, сила перестала держать братьев и Тату – и они тут же ворвались в спальню.

– Что с ним? – Тата присаживается над телом, секунду назад свалившимся с моей постели.

– Жив, – Нани осторожно прикасается к пульсу на шее, затем резко поднимается и выходит в коридор.

– Что с ней? – не меняя интонаций, спрашивает Тата.

Задумчиво смотрю на опустевший дверной проём, слушаю, как хлопает очередная дверь; молчу; затем встаю с постели и складываю руки на груди, награждая братьев красноречивым взглядом.

И где шлялись, спрашивается? Те переглядываются друг с другом и опускают головы, признавая вину.

Ну, хоть что-то!

Надеюсь, они не за адептками в душевой соседнего корпуса подглядывали...

– Мастер, ты в порядке? – в мою спальню вбегает Пузачо, обводит глазами присутствующих, затем смотрит на тело на полу, и глаза его наполняются праведным гневом; он делает шаг в сторону Грога – как я его останавливаю.

– Не нужно, им займутся братья – донесут его до спальни и будут сторожить до утра, – смотрю на полукровок, те кивают и начинают поднимать бугая с пола, – А ты иди, поговори с Нани. Ей сейчас нужен кто-то... для душевной беседы.

Пузачо хмурится, не очень понимая смысл задания, но всё-таки выходит из комнаты и сворачивает в сторону спальни мелкой.

– Что он успел сделать? – негромко спрашивает воровка, наблюдая за тем, как тело лысого выносят в коридор.

– Испугать меня, – отвечаю честно, затем перевожу на неё взгляд, – Тата, я не просто так своё тело от всех скрываю. Лучше меня не касаться.

– Хочешь, чтобы я так и передала ему, когда он очнётся? – усмехнулась воровка.

– Хочу, чтобы ты передала это Нани. Я неопытна во всех этих делах, но почему-то думаю, что сейчас она скорее будет злиться на меня, чем сопереживать и сочувствовать.

– Хорошо, передам, – удивительно ровным голосом ответила та.

– И, Тата... – смотрю в пол, подбирая слова, – спасибо, что пришла на помощь.

– Ты не была виновата в этой ситуации – потому я и пришла, – неожиданно честно ответила Тата, – Нани весь день провоцировала Грога. И она же сковала его своими лианами.

– Но Грог пришел не к ней, – замечаю негромко.

– Грог пришёл к лидеру, – четко проговорила Тата, сосредоточенно глядя на меня, – Потому что сам хочет быть лидером. И потому что это – единственный способ сломать тебя. Ты уж прости за прямоту, но твоя неопытность в «этих делах» не просто заметна – она прям бросается в глаза.

– Я поняла тебя. Постараюсь поработать в этом направлении, – сухо отвечаю, отводя взгляд.

– Поработай. Слух о том, что лидер преступников – неопытная в любовных делах девица, нам не к чему, – подняв брови, замечает воровка.

– Я сказала, я поработаю над этим, – немного жестче повторяю.

Жду, когда она выйдет из спальни. Тата хмыкает, разворачивается и неспешно удаляется из моей комнаты. Закрываю за ней дверь и бухаюсь на кровать.

И что прикажете делать?!

Устало закрываю глаза, стараясь не думать о том, в каком тупике я оказалась; некоторое время лежу, медленно успокаивая нервно колотящееся сердце, а затем уплываю в темноту...

Чтобы проснуться и сесть на постели буквально через пару минут.

Затворник в хламиде вновь стоит напротив меня.

Уже ничему не удивляюсь.

Разглядываю его, пытаясь понять – почему хламида?..

– Должно быть, так ты проецируешь свою амнезию... я права? – щурясь, смотрю на гостя своего сна, – другого объяснения этой странной накидке просто нет. Ведь это твоя территория, и здесь действуют твои правила. Правда, как ты смог выбраться за пределы второго этажа?.. Нам говорили, что на первом мы в безопасности... Впрочем, я и сейчас в безопасности, не так ли? Я же просто сплю.

Подтягиваю к себе колени, обнимаю их руками.

– У меня тут такая проблема возникла, а поговорить не с кем... Не против, если я с тобой поговорю? – спрашиваю его; тот, что в хламиде, как-то странно молчит. Ладно, будем считать, что он согласен, – Всё дело в том, что я решила стать лидером. Не то, чтобы у меня были все задатки – просто мне повезло, что о том обществе, в котором мы оказались, я знаю чуть больше, чем остальные. Более того – когда-то давно, когда я только родилась, мои родители просто мечтали отдать меня в Даркстоун: они же не знали, чем в итоге обернутся их бестолковые попытки вернуть семье былое величие... Они только и грезили о том, чтобы в нашем роду, наконец, появился сильный маг... Ну, вот, я и появилась. На их же головы... Но, речь сейчас не о моём печальном детстве... – закатываю глаза, стараясь не думать, как это всё не здорОво – сидеть и жаловаться магу с амнезией, – Чтобы удержаться в лидерах, мне нужно быть лучшей во всём. И это почти выполнимо, кроме одной маленькой проблемки – которая, кстати, не работает с тобой! – радостно вспоминаю, указывая на него перстом, но тут же беру себя в руки, – Меня нельзя касаться. Я в прямом смысле неприкасаемая: потому что, стоит кому-то меня задеть кожа-к-коже, как я непроизвольно открываю проход в нижний мир. Демоны его знают, как эта штука работает, но исключений нет. Только с тобой во сне. Так к чему я? Не хочется в этом признаваться, но, кажется, в данном вопросе я навсегда останусь профаном... Что посоветуешь? – с ожиданием смотрю на затворника, но тот, кажется, завис, – Понимаю тебя, проблема не простая. Сама над ней парюсь, – отмахиваюсь от него, глубоко вздыхаю. Молчу. А затем с удивлением замечаю, – А знаешь, ты неплохой собеседник. Куда лучше, чем тот старый дед в деревне, у которого я воспитывалась... кажется, он был не только слепым, но и глухим... – припоминаю, чуть хмурясь, – И уж точно ты намного лучше того ворчливого несносного индюка, к которому я сбежала, чтобы изучать руны! Ох, он у меня много крови высосал. В прямом смысле. Через трубочку

– для опытов. И вообще он был таким противным, что порой я жалела, что сбежала от родных и от того глуховатого старикана, которому меня скинули, когда поняли, что я – бракованный товар... Кстати, тут Грог прав: меня реально всю жизнь окружали представители сильного пола – представляющие свой пол уже более семи десятков лет... Печально, правда? Зато, если мой когда-нибудь-будущий-муж вдруг подхватит какую-нибудь старческую болезнь, я смогу ему помочь...

Сижу, глубоко задумавшись над своей судьбой. Тот, что в хламиде, тоже думает – но стоя. Не знаю, к каким общим выводам мы бы в итоге пришли, но меня вдруг озаряет идея:

– Эй, – зову затворника; дожидаюсь, когда его внимание будет сосредоточено на мне, – а сделай вот так, – и поднимаю руку наверх.

Тот, что в хламиде, медленно повторяет моё движение.

– Отлично! – хвалю его и себя.

Мой план коварен.

– А теперь сделай вот так, – касаюсь своего лица.

Тот, что в хламиде, вновь зеркально повторяет мой жест, а его ладонь ненадолго скрывается в темноте капюшона.

– Очень хорошо! А теперь сделай вот так, – провожу обеими руками от подбородка по лицу вверх, затем по волосам, и в итоге встряхиваю последними, как бы освобождаясь от невидимого капюшона.

Затворник повторяет моё движение, но по верху своей хламиды.

Складываю руки на груди. Затем оглядываю комнату. Подскакиваю с постели, иду к шкафу с одеждой и достаю оттуда деревянную перекладину, скинув вешалки на пол. Подхожу к магу, осторожно протягивая палку вперёд; стараюсь зацепить край капюшона. Затворник некоторое время смотрит на всё это дело, затем перехватывает палку и откидывает в сторону.

Я начинаю беситься.

– Да что тебе стоит лицо своё показать? Ты же в зеркало смотреться не будешь! Меня, знаешь ли, напрягают всякие в хламидах! Особенно в моих собственных снах! А вдруг ты – тоже старик, и только руки у тебя молодые?..

Маг некоторое время не знает, как реагировать, а затем как-то несмело протягивает ко мне свои молодые руки. Резко отпрыгиваю от него назад!

– Ты чего?! Обнимать собрался? И потом вновь одежды лишать?.. Совсем мозги растерял за годы одиночества?!

Тут я конечно была не права – зачем напоминать человеку о неприятном? – но страх остаться без платья был слишком велик, потому я стащила одеяло с кровати и закуталась в него целиком. Даже часть волос закрыла.

– Не надо вот этих твоих фокусов, – немного неуверенно протянула... постояла, глядя на этого странного мага.

Любопытно, и как его, такого великого, угораздило потерять свою память? Ведь о том, что здесь не просто псих, здесь едва ли не гений, мне говорили и Тата, и Нани... Да к тому же сам факт, что всем знакомым этого любителя хламид стерли знание о его личности – говорит о многом!

– Ты явно не простая птица, – тихо произношу, склонив голову и разглядывая то, что можно было разглядеть под тканью, – И твоё возвращение могло бы стать нашей общей маленькой победой... Как же мне тебя отсюда вытащить?..

Затворник молча стоит на месте.

– А сделай так, – говорю и скидываю с себя одеяло.

Затворник скидывает с себя хламиду.

Стою. Смотрю.

– Ты что, серьёзно? – выдавливаю из себя, не в силах пошевелиться.

Мужчине, что стоял передо мной, было от силы лет двадцать восемь. Его тёмно-русые волосы чуть вились на концах; широкие скулы, размах черных бровей и уверенный взгляд голубых глаз выдавали в нём волевого человека. Слегка смягчали черты лица чувственные губы... Однако, на этом мягкость заканчивалась: под чёрной формой лучшего ученика академии Даркстоун явно просматривалось тело воина.

– Да кто же ты такой?.. – шепчу, не веря собственным глазам.

Великий маг? Проклятый во время медитации и застывший в состоянии Саматхи?.. Узник Черной Башни, которого боятся все, и о котором никто ничего не помнит?!

Вы что, шутите?!?!?!

– Эй, парень, лучше тебе заговорить, потому что у меня появилось слишком много вопросов, – произношу недоверчиво, затем начинаю медленно продвигаться к нему... осторожно наклоняюсь, чтобы не спугнуть... подбираю хламиду с пола...

И она тут же осыпается прахом в моих руках!

– То есть... ты сам мог её спокойно скинуть?.. Но не делал этого? – выпрямляюсь, смотрю на него с огромным удивлением, уже реально ничего не понимая: метафора буквально рассыпалась на глазах.

Мужчина ничего не говорит, продолжая вести себя так, словно ничего не поменялось. А я начинаю чувствовать чьи-то прикосновения.

Что за?.. Резко оглядываюсь и вылетаю в собственное тело на кровати.

Тата складывает руки на груди и смотрит на меня укоряющим взглядом.

– Староста, ты что-то совсем расслабилась, – замечает, затем отходит к двери, – у тебя пятнадцать минут на сборы.

– А? Что? Как? Почему? – начинаю тереть руками лицо.

– Нет, ты конечно можешь пропустить завтрак – дело твоё. Но хоть платье поменяй.

И она выходит из моей комнаты, оставляя меня лежать в растерянности.

Это был сон?

Или это был... сон?..

Мрак.