Слёзы Бугенвиллеи

   Экипаж, плавно покачиваясь, катил по мостовой. Хартлей, едва отодвинув бархатную занавеску, восторженно смотрела на проносящиеся мимо частные кареты, ландо и кларенсы, от стука колёс которых на улице стоял невообразимый шум. Она прежде никогда не была в таком большом городе, как Лондон: за окном мелькали совсем незнакомые пейзажи, которые, несомненно, вызывали восхищение у девочки, до этого никогда не покидавшей пределы Дарлингтона. Террасные дома, величественные особняки и прочие многоэтажные здания казались ей воистину исполинских размеров, что одновременно восхищало её и пугало. Страх, любопытство и живой интерес слились воедино, заставляя сердце в груди колотиться в бешеном ритме. Время от времени Хартли переводила пытливый взгляд на мистера Клементайна и его супругу в надежде, что хоть кто-то из них обратится к ней, но тщетно: за всё время, проведённое в пути, они не проронили ни слова.

Вскоре экипаж свернул на одну из улиц, которая уже была менее оживлённой. Кучер встряхнул вожжи, и кони прибавили ход: карета мчалась, лавируя между омнибусами и всадниками на разгорячившихся длинноногих лошадях. Красивые дома с магазинчиками, плотно располагавшиеся вдоль дороги, проносились мимо, пока совсем не исчезли из виду, обнажая взору совершенно другую картину.

Крендерфорд-Хаус был одним из самых роскошных особняков Ричмонда — одного из престижнейших и красивейших районов Лондона. Выполненный в георгианском стиле, он впечатлял внушительными размерами и изысканной красотой. Все семь с половиной акров земли, принадлежавшие семейству Клементайн, были испещрены парковыми дорожками, вдоль которых росли садовые деревья и идеально подстриженные кусты роз; на аккуратных лужайках были установлены мраморные статуи, придающие местности ещё больше изысканности и воистину королевского шарма.

Особняк был широко известен среди представителей лондонской знати. Двадцать лет назад, когда имением ещё не владела чета Клементайн, оно принадлежало некоему сэру Вильяму, который являлся единственным наследником знаменитого промышленного магната лорда Крендерфорда. Имея репутацию человека, любящего развлечения, Крендерфорд-младший частенько устраивал в доме светские приёмы, балы и рауты, что в итоге сделало Крендерфорд-Хаус визитной карточкой Ричмонда: все члены высшего общества, хоть раз побывав на приёме у сэра Вильяма, желали возвращаться туда снова и снова. Было нисколько не удивительно, что вскоре расточительность Крендерфорда привела его к разорению и он был вынужден продать имение своему нынешнему владельцу.

Свернув на подъездную аллею, окружённую молодыми кипарисами, кучер натянул вожжи, тем самым велев лошадям остановиться. Мистер Клементайн, выбравшись наружу, протянул руку своей супруге, чтобы помочь ей сойти с подножки экипажа; следом за ними последовали камердинер и камеристка, сопровождавшие чету во время их путешествия.
В тот момент Хартлей казалось, что она попала в сказку. Удивлённо хлопая ресницами, она, едва приоткрыв рот, с упоением разглядывала громадный дворец, окружённый статуями и чудесными деревьями. Она шла к нему по широкой гравийной дорожке, вдоль которой росли кусты роз. Воистину щенячий восторг охватил её с ног до головы: Хартли хотела визжать от радости, но, страшась показаться перед господами неблаговоспитанной девочкой, сдерживалась, изо всех сил пытаясь скрыть свои истинные эмоции.

Внутри Крендерфорд-Хаус был не менее роскошным, чем снаружи. Миновав белоснежные колонны, Хартлей оказалась в светлом просторном холле, высокие потолки которого были украшены рокайлями и прочей витиеватой лепниной. Лучи солнца, которые просачивались сквозь стёкла высоких окон, освещали вычищенный до зеркального блеска мраморный пол, а также широкую лестницу с красной ковровой дорожкой, ведущую на второй этаж. На стенах, поверхность которых была декорирована резными панелями из красного дерева, висели большие картины в позолоченных рамках, сразу же приковавшие к себе возбуждённый взгляд девочки.

У входа чету встретила прислуга из трёх человек. Два статных лакея, не мешкая, тут же направились на улицу к карете, чтобы помочь с багажом, в то время как маленькая пожилая женщина в белоснежном чепце осталась на месте, ожидая распоряжений от прибывших хозяев.

— Бёрджесс, в предыдущей семье вам доводилось работать няней, не так ли? — поинтересовался мистер Клементайн у женщины-прислуги, вручая пальто в руки камердинера.

— Да, милорд, — потупив глаза, ответила та. — Я работала у Фостеров в двадцати милях отсюда.

— Отлично, — Джеймс едва улыбнулся. — Тогда я без лишних колебаний могу доверить вам эту юную особу на несколько дней, пока ей не найдут гувернантку.

— Бёрджесс, перед тем как показать ей особняк, смените это ужасное платье и вымойте её, — внезапно вмешалась в разговор миссис Клементайн. — И ознакомьте девочку с правилами этикета. Теперь она живёт в приличном доме, поэтому должна выглядеть и вести себя соответственно.

Хартлей, нахмурившись, исподлобья посмотрела на леди Клементайн, и взгляд её был полон недоумения. Её весьма возмутил тот факт, что её новое и, по её мнению, нарядное платье эта чопорная леди посчитала ужасным, да и вообще, сочла её внешний вид неподходящим для этого места. Были ли эти слова проявлением личной неприязни, Хартли не знала, но тем не менее ей определённо не нравилась эта леди с её надменным взглядом и властным голосом, в котором каждый раз проскальзывали пренебрежительные нотки. Возможно, чувство негодования разыгралось бы с новой силой, если бы не одна простая истина. Даже несмотря на юный возраст, в словах миссис Клементайн Хартлей смогла уловить смысл, от осознания которого её сердце сжималось от восторга: так или иначе, с этого самого момента её жизнь непременно изменится.

* * *

Все последующие три дня, проведённые в Крендерфорд-Хаусе, показались Хартлей самой настоящей сказкой. Миссис Бёрджесс оказалась весьма милой и заботливой особой, и девочка, несмотря на короткий промежуток времени, успела привязаться к ней всей душой. Прелестные платьица, в которые миссис Бёрджесс каждое утро наряжала Хартли, приводили её в неописуемый восторг. Не имея никаких забот и обязанностей, юная мисс часто бродила по коридорам особняка, с замиранием сердца осматривая величественные интерьеры — в эти минуты Хартлей ощущала себя самой настоящей принцессой, в очередной раз решившей прогуляться по своим владениям. В своей комнате она проводила лишь совсем немного времени, которое отводилось на приёмы пищи под тщательным присмотром миссис Бёрджесс. Прежде чем иметь возможность трапезничать в гостиной за одним столом с четой Клементайн, девочку требовалось обучить столовому этикету. Для Хартлей прежде заурядный процесс превратился в сложную науку: ранее она даже в глаза не видела такого изобилия столовых приборов, при этом у каждого из них было своё предназначение, о котором ей теперь необходимо было знать, но тем не менее эти знания давались ей с трудом. Она никак не могла запомнить, чем отличается обычная столовая ложка от ложки для бульона или же в чём разница между закусочной вилкой и вилкой для рыбы, что даже у сдержанной миссис Бёрджесс вызывало лёгкое раздражение, которое ей приходилось сразу же подавлять в себе.

Это утро, казалось, совсем не отличалось от предыдущих, только в этот раз миссис Бёрджесс выглядела весьма встревоженной. Хартли смотрела на прислугу недоумевающим взглядом, даже не подозревая, что с этого момента её маленькая сказка уйдёт в небытие.

— Леди Клементайн велела приготовить вас как можно быстрее, — протараторила миссис Бёрджесс, завязывая бант на тафтовом платье девочки. — Сегодня вам предстоит очень важная встреча.

— Встреча? — заикнувшись, переспросила Хартли. — С кем?

— С вашей новой гувернанткой, мисс. Сегодня вы должны показать себя в лучшем свете перед ней и леди Клементайн. Надеюсь, вы хорошо усвоили мои уроки по этикету?

— Кажется, миссис Бёрджесс...

Ничего не ответив, прислуга лишь тяжело вздохнула, покачав головой. Собрав медные пряди и повязав их сиреневой лентой, миссис Бёрджесс поспешила покинуть комнату, оставив Хартли наедине со своими размышлениями. Подойдя к окну, девочка недоумевающе хмыкнула. Волнения миссис Бёрджесс казались ей беспочвенными: нравы, царящие в Крендерфорд-Хаусе, были абсолютно чужды девочке, совсем недавно покинувшей приют, и, исходя из этого, она была просто неспособна осознать всю важность грядущего события.

Спустя некоторое время Хартлей услышала раздавшиеся поблизости шаги: вздрогнув от неожиданности, она, резко повернув голову в сторону двери, столкнулась с пронзающим взором леди Клементайн. Рядом возле неё девочка увидела незнакомую женщину высокого роста в строгом тёмном платье. Её светлые, почти белые волосы сливались с бледным лицом, что делало образ весьма неприметным, но, вопреки этому, буравящий взгляд серых глаз был полон неиссякаемой энергии.

— Это та девочка, о которой вы говорили? — бесстрастно вымолвила женщина, продолжая изучающе рассматривать Хартли, которая, растерявшись, поспешила изобразить торопливый, и поэтому неловкий книксен.

— Да, это Хартлей Клементайн, — сжимая в руках какую-то книгу в твёрдой обложке, молвила Маргарет.

Широко распахнув глаза, Хартли уже хотела возразить, но строгий взор леди Клементайн тут же остановил её.

— С кузеном моего мужа и его супругой произошло горькое несчастье, — на минуту изобразив скорбное лицо, произнесла миссис Клементайн. — Бедняжке грозил сиротский приют, поэтому мы решили взять над ней опекунство. Девочка, по всем сведениям, недостаточно образована, поэтому вам следует исправить это как можно скорее.

Согласно кивнув, незнакомка перевела оценивающий взгляд на Хартлей.

— Я миссис Бишэм, ваша новая гувернантка, мисс, — представилась она, приняв с рук миссис Клементайн книгу. — Леди Клементайн желает, чтобы вы прочли несколько строк.

— Конечно, миссис Бишэм, — подавленным голосом пискнула Хартлей. Наверное, если бы её попросили заштопать дырку на юбке или состряпать кушанье, она бы совсем не тревожилась по этому поводу и охотно продемонстрировала свои умения, но теперь её руки дрожали: навыками чтения Хартли владела так же плохо, как и остальные приютские девочки.

Хартлей хаотично листала страницу за страницей, временами бросая неуверенный взор на гувернантку. Она бы и дальше продолжала так делать, если бы не строгий голос леди Клементайн, чаша терпения которой в конце концов была переполнена.

— Ну же, юная леди!

Хартли дёрнулась, остановив взор на одной из открытых страниц. Внимательно всматриваясь в текст, она мысленно попыталась прочитать одно из предложений, но тщетно: буквы плясали перед глазами, словно в танце, разъезжаясь в разные стороны.

— Венценосный Ка... Ка... Кавальфор отправился у... усмирять мя... теж... ника... — заикаясь, бормотала Хартлей. — Но ко... королева...

— Боже милостивый, какой вздор! — глаза миссис Клементайн пылали от едва сдерживаемого гнева. — Она едва умеет читать! Приступайте к работе с сегодняшнего дня, мадам Бишэм. Вы ведь помните, что я вам говорила?

— Да, леди Клементайн, всех предыдущих учениц я держала в строгости, — самодовольно улыбнулась женщина.

— У этой девочки вздорный характер, — вздохнула Маргарет.
— Надеюсь, что вы справитесь, миссис Бишэм. И больше никаких прогулок по дому! Хартлей должна уделять как можно больше свободного времени занятиям, а не бессмысленным скитаниям по коридорам. И... Едва не забыла. Прошу, сделайте что-то с её веснушками, ибо они выглядят просто ужасно.

— Конечно, леди Клементайн, — угодливо улыбнувшись, произнесла гувернантка, провожая взглядом направившуюся к двери хозяйку дома.

Испепеляющий взор миссис Бишэм тут же вонзился в Хартли, оставляя после лишь неприятный осадок. Что-то безумное было в этом взгляде, и девочка чувствовала это всем существом: единственное, чего желала в этот момент Хартли, так это инстинктивно спрятаться подальше с глаз этой неприятной леди, которая, видимо, была такой же чёрствой, как и леди Клементайн. Так или иначе, ей ещё предстояло узнать эту женщину, в которой, вопреки догадкам девочки, таились некие индивидуальные черты характера, разительно отличавшие её от нравов хозяйки Крендерфорд-Хауса.