7.
Джон Дейви Харрис.
Он учёный.
Гений.
Красивый.
Может поставить любого на место.
Все практически готовы целовать ему ноги! Хотя если он скажет им это сделать, то они это сделают, а как иначе? Их мир буквально держится на нём, он буквально тот, кто не даёт их миру гнить, помогает развиваться и даже финансирует большинство учёных или государственных учреждений, взять банки или больницы.
Он добился огромных высот, и вряд ли найдётся кто-то, кто может его переплюнуть.
И добился он всего этого ради двух людей. Двух единственных людей, к которым он был привязан и о которых заботился и любил.
Он любил свою сестру и... Лололошку.
Именно он тот, кто помог ему в его первом перемещении, научил его первым заклинаниям и в принципе сделал его жизнь лучше.
Джон всегда с улыбкой и тоской вспоминал свой первый день в лагере. Вспоминал их первую встречу и хотел бы оказаться снова в ней, и он мог бы, но знал, что шутки со временем очень опасны, да и это лишь могло сделать хуже. Но...
Он не отрицал, что хотел бы снова там оказаться, снова быть рядом с Лололошкой. Те три месяца были замечательными, они сблизились достаточно, чтобы Джон стал считать его неотъемлемой частью своей жизни, да что уж там! Он буквально в конце лета выпросил у Лололошки его тег, чтобы продолжить общение, и они продолжали, а на свой день рождения ему пришла посылка, это был подарок от Лололошки, вырезанный из дерева слоник. Он был в восторге, зная, что Лололошка тоже достаточно хорошо относится к нему и даже привязан, и что он действительно знает, что Джон любит, а что ненавидит, чтобы делать хорошие подарки. Особенно младший был рад подарку, зная, что тот был сделан своими руками. Правда, тогда он быстро понял, что, скорее всего, и у Лололошки должен быть тоже день рождения, и быстро написал ему целое письмо с извинениями и словами, что он обязательно отправит ему что-то классное и всё, что он захочет. Но Лололошка лишь ответил, что ему ничего не нужно и он лишь надеется, что он увидит Джона следующим летом в лагере, что было бы хорошим подарком. И естественно, Джон посещал лагерь, да и не один год! Он делал это до 16 лет, к сожалению, это был максимальный возраст для поступающих туда детей, поэтому в 17 лет он уже не мог там появиться. Это было тем, что Джона невероятно расстраивало... Но и также у него была учёба, он хотел выучиться и поэтому почти всё свободное время тратил исключительно на сестру и общение с Лололошкой.
Саше или кому-то из семьи он никогда, естественно, не рассказывал правду о том, почему он так сильно хотел в лагерь, он лишь всегда говорил, что там будет друг, и мне было хорошо и весело, и он не лгал, он не любил лгать, и это знали все, и лишь были рады, что он смог с кем-то подружиться, вот почему его без вопросов отправляли в лагерь, даже сохранили те же условия, и Джон всегда выбрал Лололошку.
Ох, Джон всегда с улыбкой и искренним интересом и восторгом слушал рассказы Лололошки о мирах, о том, что он делал, с кем знакомился, каких существ он видел, с кем сражался, всё это было таким... Захватывающим! Он так сильно хотел, чтобы они трое, он и Саша и Лололошка могли вместе ходить по мирам, конечно, он также хотел сначала стать тем, кем мечтал, чтобы люди в его мире наконец его признали, вот почему он был занят учёбой.
Но потом он узнал, что у Саши не было искры... При последнем посещении в лагере Лололошка под практически мольбы Джона показал, как почувствовать чужую искру и определить, насколько может быть сильна искра. И, к сожалению, он не обнаружил её у своей сестры, поэтому он погрузился в долгое изучение того, как дать искру Саше. Но ещё большим ударом стало сообщение Лололошки, тот однажды написал, что приедет в город и хотел бы встретиться. И что сказать, Джон, конечно, был рад этому, ведь Лололошку практически не вытащить из леса и работы на лагерь. Поэтому они договорились встретиться в парке.
.......
Джон пришёл на встречу как всегда идеально к назначенному времени, где его, как оказалось, ждали.
- Лололошка!
Джон приблизился к нему, видя, что теперь они почти как братья-близнецы, в конце концов, они не виделись лично два года, и за это время Джон успел вырасти.
- Джон...
Лололошка улыбнулся ему искренне, и он при этом совсем не изменился. Он также обнял Джона, и тот позволил ему это и даже обнял в ответ с не меньшей заботой и эмоциями, он рад наконец получить эти такие родные объятия, которые он готов получать и дарить только Лололошке и Саше, а мысль о подобном с другими людьми лишь вызывала отвращение.
- Ох, Ло! Мне столько всего хочется рассказать и показать! Ты представляешь, мне удалось арендовать хорошее здание, где у меня будет моя лаборатория! Моя собственная, наконец я смогу проводить нормальные опыты, и меня даже не только замечают, но и я скоро благодаря своим тестовым разработкам смогу пройти огромный путь к карьере великого учёного!
Джон был так рад поделиться всем с Лололошкой, он, конечно, писал тому и сообщал все новости, но вживую это было куда лучше, ведь он мог лично видеть на чужом лице неподдельную радость за него и его достижения. И Джон не мог не хвастаться всем, чего он уже успел добиться, и даже говорить, чего добьётся, он ведь хотел, чтобы человек, к которому он испытывает весьма интересные чувства и мысли, не только гордился им, но и даже любил ещё сильнее.
Ещё где-то в 14-15 лет Джон осознал, что его влечёт к Лололошке, и влечёт не как к старшему брату или даже на очень крайний случай к родителю, нет, тогда у него, как и у подростков в его возрасте, начался пубертатный период. Пубертатный период был для него довольно жестоким, ведь именно тогда он осознал, что смотрит на Лололошку как на объект любви и симпатии и возбуждения, ох, Джон помнил те моменты, когда он впервые решился подрочить на чужую фотографию. Так как они с Лололошкой жили в одном домике да и были оба мальчиками, то старший не видел проблем переодеваться до трусов при нём, но в связи с пубертатом Джон впервые увидел чужое тело в другом свете, эти мышцы и пресс, он впервые получил жёсткий стояк, который ему еле-еле удалось скрыть, но и незаметно он наделал кучу фоток, которыми потом любовался, а дома и вовсе без стыда удовлетворял себя, представляя, как он трогает и делает что хочет.
И поэтому он надеялся, что сможет покорить чужое сердце, особенно если покажет, что он сможет осуществить любую мечту и пожелание Лололошки, что сможет позаботиться о нём.
Но, к сожалению, когда Джон все-таки закончил рассказы о себе и спросил, как поживает Лололошка и лагерь в целом, то услышал следующее.
- Лагерь в порядке, Джон, но я уволился.
- Уволился?
Джон был искренне удивлён. Но и он уже было хотел предложить Лололошке помощь и даже снять тому квартиру или вообще позвать жить к себе (Джон очень хотел второй вариант), так как знал, что другой не только работал там, но и жил, но Ло лишь улыбнулся, словно видя, что собирался сказать Джон, и поэтому, прежде чем тот успел, мягко поднял руку в жесте и немой просьбе помолчать и дать ему закончить.
- К сожалению, я бы все равно не смог быть там долго, Джон, я не старею, и все вожатые и директор, конечно, заметили, что за 7 лет работы там я почти не изменился, но мне удавалось отмазываться тем, что просто гены хорошие, но вечно бы это не могло продолжаться, поэтому я ушёл, не желая вопросов. Но я также пришёл сказать ещё кое-что...
Лицо Лололошки приобрело действительно грустный вид, будто он хотел сообщить что-то, что совсем не хотел, или его что-то застали делать через силу. Джон не мог не забеспокоиться и даже переживать и побаивается того, что хочет сказать Лололошка, но он не перебиваю позволяя тому взяться с духом и сказать это, зная, что лучше дать ему сосредоточиться.
- Ты знаешь, что эта реальность не моя родная, Джон, меня здесь и быть никогда не должно было, но я здесь и... Я думаю, мне пора назад. И самое забавное, что я понимаю, что мне нужно идти и мне здесь не место, но я также так не хочу уходить, когда я прибыл в эту реальность, да что уж там, когда я прибыл в этот мир и даже ничего не знал, как и то, куда я попал, я решил, что не буду привязываться. Думал, возьму небольшой отпуск, поживу тут, попробую себя занять чем-то и лет так через 10 найти способ вернуться назад. И тут в моей жизни появляешься ты, ребёнок, а теперь уже мужчина, к которому я привязался, раньше я даже и не подумал бы прощаться, но мысль о том, чтобы покинуть тебя и даже не объяснить почему, заставить думать, что со мной могло что-то случится или я бросил тебя, разрывала сна сердце. И хоть я понимаю, что от прощания будет только больнее, но я не мог так поступить с тобой. Но Джон, мне пора, я чувствую в реальности случился разлом, который приведёт меня обратно домой. Мне так жаль, что я не увижу всего того, чего ты добьёшься, но я знаю, что ты сделаешь это, я верю в тебя, Джон, и в твои силы. Поэтому и ты верь в себя, хорошо?
Лололошка улыбнулся, но Джон видел, как из под очков потекли дорожки слёз, он и сам чувствовал, как влага собирается в глазах, готовая вот-вот выйти наружу.
- Я-я... Я не хочу, чтобы ты уходил, н-но понимаю, что ты должен, и спасибо, что не ушёл, а хотя бы сказал куда. Думаю, я бы сошёл с ума, гадая, где ты и что случилось.
Джон не хотел, чтобы Лололошка уходил. Невольно в голову закрылась мысль, чтобы просто попытаться уговорить другого остаться, но он понимал, что тогда Лололошка все равно уйдёт, но уже у них у обоих будет только больше боли от этого расставания.
Вдруг Лололошка протянул ему маску, имеющие оранжевые декоры, Джон взял ее и посмотрел на Лололошку, у которого появилась в руке точно такая же, но с фиолетовыми очертаниями.
- Это, можно сказать, мой прощальный подарок, однажды ты поймёшь для чего эта маска, но пока я могу лишь сказать: «Прощай, Джон, ещё увидимся».
Тот надел маску и исчез в фиолетовых частицах, заставляя Джона смотреть на уже пустое чужое место на скамейке несколько минут, но после он перевёл взгляд на маску, в голове он прокручивал последние слова его собеседника и улыбнулся. Это определённо их не последняя встреча.