глава 6
Особняк Бабочки. Полдень.
Дверь со скрипом открывается.
На пороге — Охико и Канао. Обе в пыли, с царапинами, с финального отбора.
Охико делает шаг вперёд — уверенно, но… явно готовясь бежать.
Канао спокойна, как всегда.
Шинобу уже ждёт их у входа. Руки скрещены, лицо с мягкой, но совершенно ледяной улыбкой.
Шинобу:
— Ну надо же…
— Какие знакомые девочки у нас тут объявились.
— Сбежавшие, между прочим.
— На финальный отбор. Без разрешения.
Охико (пытается шутить, бросая быстрый взгляд на Канао):
— Ну… да. Но зато живые!
(нервно улыбается)
— А ещё теперь официальные охотники.
— Так что… можно сказать, вырастили вы хорошенько!
Шинобу (спокойно):
— Хорошенько…
(делает шаг вперёд)
— Ты, Охико, мне голову поседить решила?
Охико (отступая на шаг):
— Да ну, ты и так слишком молода, чтобы седеть…
Шинобу (наклоняется ближе, шепчет с ядовитой добротой):
— А ты — слишком живая, чтобы шутить сейчас такие шуточки.
Канао в это время опускает взгляд, явно зная, что и её ждёт разговор.
Но не протестует.
Шинобу (выпрямляясь):
— Вы обе вернётесь в свои комнаты. Помоетесь. Приведёте себя в порядок.
— А потом мы… побеседуем.
Охико (тихо):
— Это «побеседуем» как… с печеньками или с ядом?
Шинобу (улыбка шире):
— А вот это уже будет зависеть от того, как ты будешь себя вести.
Охико (шепчет Канао):
— Всё, Канао. Прощай. Если я не выживу — отдай мои вещи Аой, но скажи, что они с ошибками и пусть она не злится.
Канао (шёпотом):
— Хорошо.
---
Охико и Канао сидят на подушках перед низким столом.
В центре — чашка с зелёным чаем. Только одна.
Шинобу сидит напротив. Спокойна. Лицо — как у Будды. С глазами, полными... ядерной родительской силы.
Шинобу (вежливо):
— Значит, вы решили, что вам не нужно ни разрешения, ни сопровождения.
— Решили, что можно просто… взять катаны и пойти умирать, да?
Охико (потупив взгляд):
— Ну не прям умирать…
Шинобу (мягко, улыбаясь):
— Ах… не умирать.
— Тогда скажи мне, пожалуйста, Охико, сколько из ста человек проходят финальный отбор?
Охико:
— Ну… не сто…
Шинобу (повышая голос совсем чуть-чуть):
— Четверо или пятеро.
(пауза)
— Остальные становятся удобрением на горе Фуджимото.
— Ты знала это. И всё равно пошла.
Канао молчит. Руки сложены на коленях. Сидит идеально ровно. Но даже она чуть сжалась.
Шинобу (смотрит теперь уже прямо на Канао):
— Ты — моя ученица. Ты была… примером.
— Но ты тоже решила промолчать и уйти.
— А если бы Охико погибла? Ты бы просто подбросила монетку?
Канао (тихо):
— Нет… Я бы…
(она хочет что-то сказать, но взгляд Шинобу — как игла. Она снова замолкает)
Охико (вдруг перебивает):
— А если бы я осталась, я бы всю жизнь жалела.
— Я всё равно бы пошла. Просто… без неё.
Шинобу (тихо):
— …И тогда тебя бы точно убили.
(пауза. Молчание. Только капает капля росы с бамбука за окном)
Шинобу (вздыхает, уже мягче):
— …Я понимаю.
— Вы обе прошли. Вы обе живы.
(пауза)
— Но знайте: я никогда не прощу себя, если потеряю одну из вас.
— Даже если вы станете сильнее. Даже если сами захотите умереть как охотницы — мне всё равно.
Охико:
— Значит, вы… не злитесь?
Шинобу (улыбаясь, берёт чашку чая):
— Я злюсь.
— Очень.
(делает глоток)
— Я просто жду, когда вы заснёте. Тогда и поговорим… другими средствами.
Охико (сдавленно):
— А можно… не этими средствами, а… словесно, например?
Шинобу:
— Конечно. Словесно.
(снова улыбается)
— Врачебные приёмы — они ведь тоже словесные… в начале.
Позже...
На подушках сидят:
— Аой (главный прокурор),
— Нахо, Суми и Киё (тройняшки — трибунал),
— Охико (подозреваемая №1),
— Канао (подозреваемая №2, но как всегда молчит),
— И чай, которого Охико не может попить, потому что "всё и так кипит".
---
Аой:
— Итак!
— Утро. Просыпаемся — Канао нет. Охико нет.
— Катаны исчезли.
— Оставили записку? Нет!
— Попросили разрешения? Нет!
— ПОШЛИ НА ФИНАЛЬНЫЙ ОТБОР!
Охико (нервно хихикая):
— Ну… да, звучит, конечно, жутковато.
— Но вы гляньте! Мы вернулись! Вот я! Вот Канао! Всё при нас! Даже… эм… почти оба уха.
Тройняшки (в унисон, строго):
— Это было очень безответственно!
— Мы волновались!
— Мы искали вас два дня!
— Мы даже ворон спрашивали, а они только каркали и улетали!
Охико (виновато потирая затылок):
— Ну… вороны… они такие… вороны.
Аой:
— Ты вообще понимаешь, Охико, что могла погибнуть? Что Канао могла погибнуть?
Охико (вскакивает):
— Я всё понимаю!
— Я очень даже всё понимаю!
(пауза)
— Просто… я больше боялась остаться и не попробовать.
— Я знала, что если не пойду… потом всю жизнь себя грызть буду.
(тихо)
— И не хотела, чтобы Канао пошла одна.
Канао в этот момент — впервые — чуть наклоняет голову.
— Я… хотела идти.
— И если бы не Охико, я бы… не сказала. Просто ушла бы молча.
Аой (замолкает, тяжело вздыхает):
— ...Вы хоть понимаете, что мы… мы все думали, что вы мертвы?!
Тройняшки:
— Суми даже плакала!
Охико (тихо):
— ...Извините
(опускает голову)
(пауза. Тишина)
Аой (после долгого молчания, тяжело):
— Ну и что теперь делать с вами?
Тройняшки:
— Предлагаем наказание!
— Дежурство в саду!
— Травы перебрать!
— Постели менять!
— И… торт не давать!
Охико (в ужасе):
— НЕЕЕЕЕТ! НЕ ТОРТ!!!
— Можете травы, можете даже тараканов в кладовке — но не отнимайте у меня сладкое!
Канао (спокойно):
— А я согласна.
Охико:
— Предатель.
---
В этот момент открывается дверь, заходит Шинобу. Все затихают.
Шинобу (весело):
— Ну? Суд закончен?
(смотрит на Аой и тройняшек)
— Или мне зайти со своими мерами?
Аой:
— Уже всё. Мы… выразили.
— Но Охико с Канао наказаны!
Охико:
— Да-да, я поняла… и вообще, я больше так не буду. Ну… по крайней мере, в этом году.
Шинобу (мягко):
— Значит, всё-таки выросла хоть на капельку.
(пауза)
Шинобу:
— А теперь — отдых. Все. Охико, Канао, на второй этаж.
— Аой, тройняшки… спасибо вам.
— Устроили допрос лучше, чем Японский императорский суд.
---
Позже, когда всё успокоилось, Шинобу заходит в комнату Охико и оставляет на тумбочке чай с надписью на бумажке:
«Не делай так больше. Но я горжусь тобой.»