глава 3
Утро. Комната Охико.
Свет медленно заливает комнату. Одеяло сползло на пол. Охико, вся растрёпанная, с одной ногой свешенной с футона, сладко дрыхнет.
Дверь открывается. В комнату заходит Кие, осторожно заглядывает.
Кие (тихо):
— Охико-сан... уже время…
Охико (сквозь сон):
— Если я притворюсь мёртвой, они отстанут…
Суми (вбегая):
— Подъём! Аой-сан разозлится, если ты снова не придёшь на утреннюю уборку!
Охико (ныряя обратно в одеяло):
— Что за пытки с утра! Вы хоть раз пробовали поспать нормально? Шинобу меня сюда зачем привела — наказывать?
---
Позже. Тренировочный двор.
Аой стоит с серьёзным видом, в руках у неё расписание. Рядом — Канао, спокойная, тихая, наблюдает со стороны.
Аой:
— Вот режим. Просыпаешься в шесть, тренировка — в семь. Потом помощь по дому. И никаких отговорок.
Охико (вяло):
— Убить меня не хотите заодно? Или растянуть по дням?
Канао (тихо, почти не слышно):
— Если тяжело, можно делать по чуть-чуть…
Охико (смотрит на неё прищурившись):
— А ты кто? Такая молчаливая…
(в мыслях):
— Вчера ее не было...
Аой:
— Это Канао Цуюри. Её тоже когда-то приютила Шинобу-сама.
(Добавляет строго.)
— Она одна из лучших. Пример для всех.
Охико (ворчит):
— Ну ясно, теперь у нас тут местная отличница… Мне бы только не сдохнуть в первый день.
---
Позже. Двор.
Охико сидит под крыльцом, жуёт яблоко. Подходит Шинобу — в лёгком хаори, тихо как всегда.
Шинобу:
— Устала?
Охико:
— Угадала. Я думала, ты меня забрала в доброту душевную, а ты — мучитель.
(С усмешкой.)
— Мало того что режим, так ещё и душ с утра!
Шинобу (садится рядом):
— Привыкнешь. А если нет — всё равно придётся.
(Пауза.)
— Но я рада, что ты осталась. Мне нравится, когда дом становится живее.
Охико (жмётся плечами):
— Ну… я тоже… Типа. Эти ваши… Суми, Нахо, Кие — прикольные. А Аой… хоть и строгая, но готовит норм. Канао... Тоже вроде нормальная.
(Добавляет тише.)
— Я даже впервые нормально поела. Без страха что кто-то отнимет.
Шинобу (мягко):
— Вот и хорошо.
---
Вечер. Сад Поместья Бабочки.
В воздухе — лёгкий аромат цветов. Слышен стрёкот сверчков. Охико сидит под деревом. К ней подходит Шинобу — с чаем в руках.
Шинобу (мягко):
— Можно к тебе присесть?
Охико (пожимает плечами):
— Ну сядешь же всё равно, даже если скажу нет.
Шинобу (с лёгкой улыбкой):
— Умная.
(Садится рядом, протягивает одну чашку чая.)
— Не крепкий. С мёдом.
Охико (берёт, хмурится, но пробует):
— Сладко, но не противно.
Шинобу:
— Охико… можно я спрошу? О твоём прошлом.
Охико (отводит взгляд):
— Да спрашивай. Мне всё равно.
(Немного тише, но всё равно спокойно.)
— Ну, я в приюте росла. Родителей не помню. Даже имён их не знаю.
(Фыркает.)
— В приюте было так себе. Кормёжка — как собакам. Да и то, как остатки с чужого стола. Работать приходилось каждый день. Полы, уборка, всё подряд.
Шинобу (внимательно слушает, не перебивая):
— …Должно быть, было трудно.
Охико (пожимает плечами):
— Да, но что теперь. Дети там были… мерзкие. Всегда лезли, били, издевались. Только одна девчонка там была нормальная.
(Теплеет голос.)
— Она меня защищала. Ей лет 16 было. Её туда в 10 лет отдали, так что она до этого успела кое-чему научиться. Она меня читать и писать научила. Никто другой не учил. А ей — спасибо. Она… ну... была мне как сестра, наверное.
Шинобу:
— А потом ты сбежала?
Охико:
— Угу. Сколько можно жить в аду. Просто сбежала. Потом — воровство. Куда деваться. А ещё нашла домик — старый, гнилой, но жить можно. Там и жила, пока вы не пришли в ту деревушку.
Шинобу:
— Ты болела?
Охико:
— Часто. Воровала лекарства, что могла. Иногда сама что-то пробовала варить. В библиотеке одной книгу стащила про всякие лекарства. Пробовала рецепты. Не знаю, правильно ли — но жива, значит, что-то сработало.
Шинобу (с лёгкой улыбкой):
— Ты сообразительная.
(Пауза.)
— А скажи... у тебя есть фамилия?
Охико (спокойно):
— Нет. Никогда не знала.
Шинобу (встаёт):
— Значит вот как. Жди меня.
---
Через несколько минут Шинобу возвращается с несколькими листками бумаги. На них написаны четыре фамилии: Ватанабэ, Аоки, Судзуки и Имаи.
Шинобу (подаёт листы):
— Выбирай. Какая понравится — та и будет твоей. Это твоя жизнь, твоё имя.
Охико (недолго глядит на них):
— …Ну, пусть будет Судзуки. Мне без разницы.
Шинобу (кивает):
— Судзуки. Хороший выбор. Знаешь, что это значит?
Охико:
— Неа.
Шинобу:
— «Колокольчиковое дерево». Красиво, правда?
Охико (чуть улыбается):
— Да. Прикольно.
Шинобу (после паузы):
— Сколько тебе лет, Охико?
Охико:
— Двенадцать. Уже как год.
Шинобу (мягко):
— Ещё много впереди. Но ты справишься.
(Смотрит на неё с нежностью.)
Шинобу (спокойно, не давя):
— Не хочешь помочь девочкам?
(Смотрит на неё с теплотой.)
— Они бы хотели получше тебя узнать.
Охико (чуть приподнимает бровь):
— Помогать? А что они там делают?
Шинобу (встаёт):
— Готовят ужин. Думаю, тебе будет интересно.
(Мягко тянет руку к ней, как бы приглашая встать.)
— Пошли?
Охико (фыркает, но поднимается):
— Ну, раз уж ты так просишь...
---
Кухня Поместья Бабочки
Тёплая, просторная кухня. В воздухе пахнет свежими овощами и бульоном. Тройняшки — Нахо, Суми и Кие — уже хлопочут: чистят, мешают, режут. При виде Охико они оживляются:
Суми (в восторге):
— А вот и она! Новенькая! Как здорово, что ты пришла!
Нахо:
— Нам Шинобу-сама сказала, что ты поможешь!
Кие (вручает ей фартук):
— Держи, будешь с нами!
Охико (смотрит на фартук, приподнимает бровь):
— А выбора у меня нет, да?
Суми (хихикает):
— Вообще-то нет!
Охико (вздыхает, но фартук надевает):
— Ладно, девчонки, только без фанатизма.
---
Пока тройняшки вовсю оживлённо болтают и объясняют, как аккуратно шинковать овощи, с другого конца кухни к столу подходит Аой, уже с готовой кастрюлей в руках. Видит Охико — и только слегка кивает.
Аой:
— Ты всё же осталась.
Охико (бросая взгляд):
— А ты всё ещё здесь.
Аой (прямо, но без агрессии):
— Здесь я всегда. Это мой дом.
Охико (усмехается):
— Повезло. Дом — это круто.
Аой (немного мягче):
— Если будешь мешать — стой справа. Слева горячий бульон.
Охико (подходит ближе):
— Так ты тут главный повар?
Аой (немного горделиво):
— Да. Ну, по крайней мере, в большинстве дней.
---
Тройняшки вовсю хлопочут — слышно весёлое постукивание ножей, сковородки шипят, пар поднимается над кастрюлями. Охико уже в фартуке и помогает — скорее лениво, чем с энтузиазмом, но делает. Девочки снуют туда-сюда, не переставая болтать. Тут входит Аой — с небольшим тазом овощей в руках. Увидев Охико, коротко кивает:
Аой:
— Надеюсь, ты умеешь быстро чистить картошку?
Охико (лениво):
— А ты надеешься на чудо.
Суми (смеётся):
— Она шутит, шутит!
Охико (широко ухмыляется):
—Ну... умею… теоретически.
Кие (тянет нож):
— Практикуем теорию!
Охико берёт нож, крутит картошку в руках, будто это редкий артефакт, и нарочито сосредоточенно начинает её чистить.
Аой (наблюдая):
— Только не отрежь себе пальцы, теоретик.
Охико (не отрываясь от дела):
— А если отрежу — ты же первая прибежишь перевязывать. Всё под контролем.
Аой (вздыхает, но без раздражения):
— С вами четырьмя у меня скоро волосы седые будут.
Нахо:
— А что, тебе не идёт седина?
Охико:
— Ага, мудрая повариха Аой. Рассказывает детям сказки перед обедом.
Суми:
— "И тогда девушка с кастрюлей сказала: съешь суп — и не умрёшь!"
Охико:
— Очень мотивирует, кстати. Я бы ела.
Аой отворачивается, скрывая чуть заметную усмешку, но все трое тройняшек хихикают в голос.
Аой (через плечо):
— Закончили? Тогда давайте быстрее — иначе не поедим до полуночи.
Охико:
— Босс разозлился. Всем по картошке!