Зов северной луны

Настоящее время

Весна в Та́рне наступила быстро, за одну ночь обернув страну тёплым покровом. Наряду с ней по разогретым душным улицам так же молниеносно пронеслась новость о том, что приморские страны спустя пятнадцать лет перемирия снова закрывают соседям доступ к морю.

Решение о запрете вызвало волну недовольства среди большинства купцов, которая привела к вспышкам народных возмущений. Впрочем, жители Тарны, привыкшие к обилию свежих фруктов, овощей и разнообразного сочного мяса, к морепродуктам были равнодушны и не собирались ввязываться в очередной конфликт, поэтому купеческие выступления быстро затухли, так толком и не разгоревшись.

На данный момент самой большой проблемой в Тарне были приготовления к надвигающемуся весеннему празднику Эри́н, который в пределах страны считался одним из главных торжеств года. Немаловажную роль играло старое поверье, что во время Эрин боги и богини могли присоединиться к празднованиям и даровать всем прощение.

В небольшом городе Инта́о, расположенном в более чем ста милях от столицы, также шли оживлённые приготовления к торжеству. Мохсе́н и Нара́ семьи Хиа́ко, занимающиеся земледелием и продажей урожая, ничем, кроме самоотверженного трудолюбия, не отличались от соседей: в последние дни они практически не отдыхали, стараясь за короткий промежуток времени выполнить то, что обычно занимало месяцы.

Работа началась за несколько дней до окончания зимы, когда снег сошёл, а солнце начало светить сильнее. Ежедневно приходилось рыхлить оттаявшую почву, отводить застоявшуюся воду с поля, расположенного за домом, очищать землю от колючего зимнего мха, ползучих кустарников и тонких веток — в общем, работы для всех немногочисленных членов семьи, включая четырнадцатилетнюю дочь Мохсена и Нары, накопилось более чем достаточно.

Выпрямившись, Но́ирин Хиако поморщилась и двинула натруженными плечами. Её руки, одежда и лицо были испачканы влажной землёй. Выбившиеся из неаккуратной причёски золотистые пряди настойчиво лезли в слезящиеся глаза. Жара стояла невыносимая, непривычная даже для всегда тёплой Тарны, и сырая одежда неприятно прилипала к телу.

Ноирин обмахнула лицо бумажным веером и посмотрела на мать. Та хлопотала неподалёку, направляя потоки внутренней энергии — тха, как её обычно называли — в корни вялых растений.

Благодаря этой способности Нары, а также умению Мохсена контролировать потоки воды, семья Хиако долгие годы слыла лучшими сеятелями Интао. Усердные тренировки и развитие дарований вполне могли бы сделать обоих прославленными воинами Тарны, однако ни Мохсена, ни Нару воинская слава ничуть не волновала. Их единственным интересом всегда было и оставалось земледелие, которое они освоили в совершенстве ещё в юности, чем и гордились: всё-таки тарнийцы нуждались в свежих овощах, фруктах и других полезных растениях не меньше, чем в защите от внешней угрозы.

— Отнеси старую траву к забору, — велела Нара, заметив вопросительный взгляд дочери. — У нас нет времени прохлаждаться.

Ноирин молча кивнула. Прижав к груди охапку сухой травы, она поплелась к глубокой яме, в которую скидывали испорченное сено, листья и прочий природный мусор. За ней, громко кудахча, неслись куры.

Натёртая за день кожа на внутренней стороне бёдер с каждым шагом вспыхивала острой болью, и Ноирин рассеянно подумала о том, что вечером стоило бы попросить Нару обработать её травяной мазью. Обработка мелких ран давно стала своеобразным ритуалом в их семье: Ноирин с детства отличалась неуклюжестью и часто падала на ровном месте, разбивая то лоб, то колени, то всё вместе взятое.

Бросив ношу в яму, она отряхнула юбку и невольно взглянула на часть виднеющейся за цветущими вишнями улицы. Её внимание привлекла постепенно собирающаяся у высохшего фонтана толпа: люди шумели, отчаянно пытаясь перекричать друг друга, словно прямо сейчас решалась судьба всего района бесклановых. Движимая любопытством, Ноирин легко взобралась на невысокий каменный забор, раздвинула вишнёвые ветви и уставилась на происходящее. Дом Хиако стоял на возвышении, поэтому наблюдать за соседями с высоты, прячась в сладко пахнущих цветах, было более чем удобно.

— Достопочтенные граждане славного города Интао!

Разнёсшийся по улице грубый голос напоминал раскатистый рык горного льва. Ноирин нетерпеливо вытянула шею, стараясь получше рассмотреть оратора. Толпа, пошумев ещё немного, смиренно стихла.

Говоривший стоял у дома, принадлежавшего главе собрания торговцев, на наспех сваленных в кучу досках. На его груди Ноирин увидела блестящую эмблему Альянса поисковиков — организации, которая выполняла любые просьбы тарнийцев: от доставки еды и писем до опасных походов за границу. Последними, правда, могли заниматься лишь бывшие солдаты или отчаянные поисковики, не боящиеся за свою жизнь.

Кашлянув, оратор развернул свиток и прокричал:

— Альянсу поисковиков Тарны требуются новые люди! Каждый, кому исполнилось пятнадцать, может по своему собственному желанию, — он сделал ударение на последние слова, — вступить в Альянс, чтобы работать на благо страны. Наиболее преданные своему делу будут щедро вознаграждены и обеспечены до конца жизни! Каждый за каждого! Все вместе — за Тарну!

Он пылко ударил себя кулаком в грудь, но никто из толпы не отозвался на имперский лозунг.

— Ага, обеспечен! — насмешливо крикнул кто-то. — В лучшем случае останешься без рук и ног, а в худшем — сгинешь за пределами Тарны. И кому из молодых это надо?

— И ради чего? — подхватил ещё кто-то. — Ради тех, кто не может самостоятельно корзину из одного конца города в другой перенести?

Ноирин с интересом наблюдала за разгорающимся конфликтом. Возле её уха доносилось громкое жужжание шмелей, и она осторожно помахала рукой, чтобы отогнать их от себя.

— Ну и что там такое? — недовольно спросила подошедшая к забору Нара. — Опять в Альянс зазывают?

— Ага, — отозвалась Ноирин и, повернувшись к матери, неуверенно позвала её: — Матушка... Может, я попробую?..

Робкий вопрос был заведомо обречён на отказ: ей ещё не было пятнадцати — на дворе стоял март, а свой день рождения Ноирин праздновала двадцать девятого октября, — да и Нара никогда в жизни не разрешила бы ей бросить земледелие и посвятить себя служению Альянсу.

— Попробуешь что? — Мать насмешливо прищурилась. — Стать поисковиней?

Осторожно, чтобы не провалиться в яму с травой, Ноирин сползла с забора и несмело ответила:

— Ну... Да. Я же могу и дом убрать, и двор в порядок привести, и тяжести потаскать.

— Наивно полагать, что вся работа в Альянсе заключается в этом! — сердито воскликнула Нара. — Но знаешь...

Она посмотрела на начавшую расходиться толпу и задумчиво добавила:

— Возможно, это не такая уж и плохая идея. Даже за доставку можно получить неплохое вознаграждение. Думаю, около трёх рун...

Ноирин раскрыла рот от удивления, но говорить что-либо побоялась, чтобы не сбить мать с мыслей: она легко приходила в бешенство, когда ей мешали думать, и могла не то что запретить дочери вступать в Альянс, но и не выпускать её из дома ближайшую неделю.

— А нам даже три руны уж точно не помешают. — Нара скривилась и припечатала: — Вечером поговорю с отцом, и мы решим, что с этим делать. А теперь — за дело!

Она зашагала обратно на поле. Споткнувшись об одну из куриц, Ноирин побежала за матерью.

Работа во дворе закончилась, когда потускневшее солнце закатилось за низко висящую на небе тучу, да так и осталось там. На ужин у семьи Хиако, как и всегда, было самое простое, но сытное блюдо: жареная гречневая лапша с сушёными цветками кабачка. Обычно Ноирин не доедала свою порцию до конца, из-за чего постоянно препиралась с Нарой, но в этот раз справилась с ней быстрее, чем обычно, словно от её старания и зависело отцовское решение.

— Ты сегодня подозрительно хорошо ешь, Горошек. — Мохсен уставился на неё, отставив больную ногу. — Это радует, но... Уж не случилось ли чего?

Аккуратно поднявшись, Нара собрала тарелки и отрешённо сообщила:

— Она хочет вступить в Альянс поисковиков. Сегодня дали объявление.

—Вступай, — легкомысленно сказал Мохсен. — Поначалу тебе никто сложных заданий давать не будет, так что сможешь и поручения выполнять, и за домом следить, и ещё где-то подрабатывать. Не самый плохой вариант, особенно для такой резвой девочки, как ты. Уже нужно начинать использовать свои силы на благо страны и общества. Так что завтра отведём тебя в Альянс. Да, милая? — обратился он к Наре.

— Конечно, — процедила та.

Но сдержать обещание родителям не удалось. Рано утром поле вдруг оказалось затопленным, и Мохсен, безостановочно ругаясь на некстати разболевшуюся ногу, занялся устранением лишней воды. В полдень он подозвал Ноирин к себе и со вздохом сказал:

— Извини, Горошек. Придётся тебе идти в Альянс самой. Если увидишь там поисковика по имени Субо, передавай ему привет.

— Да, хорошо, — разочарованно протянула Ноирин— А меня точно возьмут? Мне же ещё нет пятнадцати лет...

Отец пожал плечами.

— Кто ж их знает? Возьмут — хорошо, не возьмут — будем думать, чем тебе ещё можно будет заняться. Вдруг ты вообще поступишь в университет Анэ́нх-Бухари́?

Ноирин вспыхнула.

— Вот уж вряд ли!

Мохсен улыбнулся и поторопил:

— Давай быстрее, уже полдень. Не стоит опаздывать в самый первый день!

Ноирин не выходила за пределы знакомых мест в одиночестве: обычно её сопровождали родители или Шива́н, друг из клана Вещего лесного голоса. Члены знатных семей не водили дружбу с бесклановыми, однако отец Шивана, глава клана Шия́о Энь, часто бывал в гостях у Мохсена, Нары и их соседей, поэтому общению сына и Ноирин не препятствовал. Несмотря на нелюбовь к приключениям, Шиван всегда принимал участие в любых задумках Ноирин, вместе с ней исследуя городские закоулки, задние дворы и просторную территорию собственного клана.

Поспешно проскочив мимо палатки, в которой продавались ягоды в сахарном сиропе, Ноирин побежала вперёд, к воротам, увенчанным узнаваемым символом Альянса — отлитым из золота рукопожатием. У самой калитки змеилась длинная очередь, состоящая из галдящих и смеющихся юношей и девушек, и Ноирин, не раздумывая, пристроилась за одним из них. Оглянувшись через плечо, парень, по виду её ровесник, презрительно буркнул:

— Сейчас Альянс открыт только для членов кланов. Тебе здесь не место.

Ноирин испуганно осмотрелась. Незнакомец не обманул: все вокруг были облачены в дорогие одежды и то и дело отдавали приказы безмолвным, напоминающим тени слугам. Судя по чёрному платью с красными узорами, сам юноша происходил из клана Вольного первородного пламени — того, что основал потомок бога ярости Хана, вышедший из котла, где кипели кровь и жар многочисленных древних войн.

Пререкаться с членом знатной семьи, который угрожающе постукивал ладонью по рукоятке спрятанного в ножнах меча, Ноирин не собиралась, поэтому, склонив голову, послушно отступила назад. Смелость окончательно улетучилась, и что делать теперь, она попросту не представляла. Вернуться домой? Но родители могут воспринять неудачу как нехороший знак и не разрешить ей повторить попытку записаться в Альянс. Дождаться, когда клановые разойдутся по своим резиденциям? Но что если они задержатся тут до самого утра?..

Руки задрожали. Сцепив их в замок, Ноирин тихо всхлипнула и развернулась к воротам, однако высокая фигура, возникшая перед ней из ниоткуда, заставила её застыть на месте. Лица перегородившего путь человека видно не было: оно скрывалось в глубине капюшона, обмотанного шарфом.

Подняв ладонь, обтянутую наверняка тёплой перчаткой, человек глухо проговорил:

— Если ты пришла, чтобы записаться в Альянс, подойди к западному входу и спроси Эмиа́на.

— Спасибо, но... — Ноирин затряслась ещё сильнее. — Сегодня же кланы...

— Если ты их боишься, могу тебя проводить, — прервал её собеседник. — В Альянсе не бывает дней, посвящённых кому-то одному. Он открыт всегда и для всех, а если кто-то говорит тебе противоположное, можешь смело смеяться этому человеку в лицо. Пойдём.

Ноирин смущённо взялась за предложенную ладонь. Удивительно, но молодые клановые с почтением расступились, пропуская «безликого» к зданию Альянса, и под их внимательными взглядами она почувствовала себя овцой, идущей на заклание. Впрочем, пытка вниманием клановых продлилась недолго: уже через пару минут человек в капюшоне подвёл Ноирин к веснушчатому поисковику, который сидел за столом рядом с приоткрытыми дверями и зевал, демонстрируя неровные ряды жёлтых зубов.

Завидев их, поисковик подскочил и выпрямился. Человек в капюшоне рассмеялся.

— Спокойно, Эмиан! Примешь новую поисковиню?

— Из какой семьи? — напряжённо поинтересовался Эмиан.

— Хиако. Зовут Ноирин, — спокойно ответил «безликий». — Из района бесклановых.

Ноирин удивилась. Она была абсолютно уверена, что никогда его прежде не видела: в число приятелей Мохсена и Нары столь необычная личность точно не входила. Тогда откуда этот человек мог её знать?..

— А, земледельцы. — Эмиан снова зевнул, написал что-то на сером куске бумаги и обратился к притихшей Ноирин: — Вообще говоря, сегодня день приёма клановых, но раз тебя привёл Кайшин, то не вижу причин отказать.

— Иди, — со смешком сказал человек в капюшоне. — И ничего не бойся.

Пропустив слова нежданного благодетеля мимо ушей, Ноирин съёжилась от страха и на негнущихся ногах вошла в большой прохладный зал, где стояла звенящая тишина. Приближаться к кому-либо из клановых она не стала, чтобы никого не разгневать, поэтому незаметно зашла за одну из колонн и с облегчением прижалась к шершавому камню.

— Как ты узнала, что я здесь? — изумлённо спросил хорошо знакомый голос.

Ноирин вздрогнула. Шиван, одетый в свободное мужское платье из тонкого серо-зелёного шёлка, приблизился к ней и по-птичьи склонил голову набок. Его длинные каштановые волосы были собраны в высокий хвост, закреплённый заколкой в форме листа.

— Ничего я не знала. Сама случайно сюда попала, — взволнованно ответила Ноирин и опешила: — А ты что тут делаешь? Разве тебе настолько нечем заняться, что ты решил добровольно прислуживать жителям города?

— Какое там. — Шиван махнул рукой. — Отец настоял. Он говорит, что мои способности раскроются быстрее, если я начну помогать нуждающимся. А Альянс — неплохое место, чтобы, ну... Стать более отзывчивым.

Ноирин понимающе кивнула. Все в клане Вещего лесного голоса были выдающимися лекарями, и Шивану также предполагалось выбрать целительскую стезю; однако он, не желая иметь дел с хворыми людьми, предпочитал целыми днями лежать в гамаке на заднем дворе своего дома и говорить с деревьями, мхом и солнечным светом. От развития своих способностей он твёрдо отказался ещё пять лет назад, когда ему исполнилось двенадцать: в то время его мать, Луна́р, умирала от неизвестной болезни, и ни один из членов клана так и не смог вернуть ей здоровье. С того дня Шиван укрепился в мысли, что если никому из его семьи не по силам возвращать смертельно больных людей к жизни, то и ему нет смысла тратить на это тха и развивать в себе то, что вряд ли сможет принести пользу.

Отец Шивана был человеком строгим, но понимающим, поэтому он смирился с позицией сына и одновременно продолжил подталкивать его к принятию своих способностей. Оспаривать некоторые отцовские решения Шиван, конечно, не мог, и раз уж Шияо Энь приказал вступить в Альянс, чтобы «стать отзывчивее», то ему оставалось лишь послушаться.

— Тебе страшно? — проницательно заметил Шиван.

— Вовсе нет, — возразила Ноирин, машинально сжав кулаки.

— Ну-ну, — усмехнулся он, дотронувшись до её ладони. — Уж меня-то можешь не обманывать.

От его прикосновения по всему телу Ноирин прокатилось мягкое тепло, за мгновение отогнав острый холодок ужаса и беспокойства. Она расслабилась и медленно выдохнула.

Шиван делал так всегда, когда понимал, что Ноирин не справляется со скверными эмоциями. Действие его силы длилось не слишком долго и могло с лёгкостью исчезнуть под воздействием нового потрясения, но на данный момент её вполне хватало, чтобы успокоиться и перевести дух.

— О, кажется, нам сейчас расскажут что-то интересное, — язвительно сказал Шиван, указав на вошедшего в зал Кайшина. — Надеюсь, нам не придётся укутываться в чёрное так же, как этот господин.

— Я за тобой спрячусь, — шепнула Ноирин. — Не хочу, чтобы кто-то из клановых на меня смотрел...

Друг возражать не стал. Выглянув из-за его плеча, она посмотрела на Кайшина, под капюшоном которого, казалось, то и дело сверкали отсветы крохотных молний. Это не удивляло: каждый человек в Тарне и других странах с рождения обладал способностями, и если ему удавалось научиться правильно управлять тха, перед ним открывалось безграничное множество возможностей. Кто-то мог создавать небольшие дождевые облака, чтобы полить засеянные поля; кто-то без труда ворочал огромные камни; кто-то, стоя на стене, окружавшей город, мог видеть на десятки миль вперёд и предупреждал о возможной угрозе; а Кайшин, по всей видимости, приручил молнии своей воле.

— Поначалу никто не будет заставлять вас отправляться в длительные походы в соседние страны, — проговорил он. — Но поисковиков с каждым годом становится всё меньше, а проблем, требующих решения, больше. Всё, чему вы с детства обучались в пределах ваших кланов, пойдёт на пользу не только Интао, но и всей Тарне, и вполне вероятно, что вам уже через месяц придётся отправиться, ну, предположим... К границам Аньди́. И если вы наткнётесь на мародёров, то придётся браться за оружие. Понимаю, что многих из вас это не пугает, но вы должны помнить, что во время походов нужно быть готовыми ко всему.

— А чем тогда будут заниматься имперские стражи и городские стражники? — фыркнул юноша из клана Кристального утреннего мороза.

Ноирин скосила глаза в сторону кланового и покраснела. Бело-сиреневое одеяние и сверкающее в волосах серебро красиво выделяли тонкие черты его очаровательного лица, на котором цвёл нежно-розовый румянец бессмысленного гнева. Тёмные брови были сведены к переносице, а губы поджаты, выражая крайнюю степень недовольства.

— Если мы будем делать за них их работу, за что они будут получать деньги? — продолжил напирать юнец.

— О, Нэ́йхан снова бесится, — ехидно произнёс кто-то — достаточно громко, чтобы его точно услышали. — Клеймо главы клана, должно быть, сильно жжётся!..

Схватившись за ножны, Нэйхан без лишних слов выхватил меч. Остриё зависло в нескольких миллиметрах от шеи, — но не обидчика, а Кайшина, который в последний момент успел встать между оппонентами. Шёлковый рукав соскользнул вниз по предплечью Нэйхана, обнажив бледную кожу, которую от запястья до локтя обвивали длинные, хорошо заметные шрамы. При пристальном рассмотрении они превращались в собрание символов клана утреннего мороза: кристаллы, лилии, цапли, хризантемы... Это и было клановое клеймо, вырезанное на коже ритуальным кинжалом, — позорная метка, вечное напоминание о вынужденном повиновении.

Главы кланов имели право оставлять свои метки на телах тех, кого они хотели пожизненно подчинить своей воле. Неважно, являлись ли они бесклановыми или чистокровными клановыми — все могли быть подчинены меткой действующему главе. Судя по холёному виду Нэйхана, он принадлежал к числу истинных наследников этой семьи, однако всё же был клеймён, поэтому у него действительно были причины злиться на тех, кто открыто высмеивал его, ставя в более чем неловкое положение.

— Вам нужно научиться относиться к близким с уважением, — мрачно сказал Кайшин. — Вы не враги. И вы вполне можете получить задания, требующие совместного выполнения. Вы не придёте к какому-либо результату, если будете сражаться друг с другом.

Он выдержал паузу и повысил голос:

— Поговорим об основных правилах Альянса!..

После затянувшегося собрания Шиван, остановившись прямо посередине центральной улицы Интао, передёрнулся и вздохнул:

— Не хочу сюда возвращаться. Хочу пойти домой и врасти в дерево, как старик Шинго́.

Старик Шинго был местной легендой и прадедом Шивана. Он заслужил свою славу тем, что, попросту устав от жизни, заговорился с гинкго в том самом саду на заднем дворе главного дома клана и слился с ним в одно целое. Никто, правда, не знал, с каким конкретно деревом это произошло, и Ноирин, часто бывавшая в гостях у Шивана, до сих пор боялась увидеть в каждом стволе сморщенное, как изюм, лицо старика.

— Ну, подожди ещё лет семьдесят, и всё обязательно получится, — хихикнула Ноирин.

Шиван страдальчески закатил глаза.

Они расстались на стыке двух дорог, там, где разъезженная колесами повозок грязь, тянущаяся из района бесклановых, становилась аккуратно выложенной плиткой, ведущей к клановым резиденциям. Распрощавшись с другом, Ноирин перескочила разлом, внутри которого весело бежал тонкий ручеёк, прошла узкую улочку, ещё раз повернула вправо и толкнула скрипнувшие ворота.

Родители сидели на кухне. Увидев Ноирин, Мохсен поспешно спрятал под стол ногу, которая выглядела хуже, чем обычно, и цветом напоминала спелую сливу.

— Ну, Горошек, как всё прошло? — сказал он севшим от боли голосом.

Ноирин присела на край одного из стульев и ответила:

— Записалась. Твоего друга Босу («Субо», — с улыбкой поправил её Мохсен) не видела.

— А кого видела? — заинтересованно спросил отец.

— Шивана, — пожала плечами Ноирин. — Сегодня в Альянсе был день приёма клановых, и он оказался там по приказу господина Энь. А ещё... — Она замялась. — Меня провёл внутрь какой-то странный человек по имени Кайшин...

Раздался громкий звон бьющейся посуды: Нара уронила тяжёлую стеклянную кружку на гору керамических плошек. Мохсен поморщился, но ничего не сказал. Ноирин недоумённо взглянула на мать.

— Что-то не так?

— Нет, что ты, — отозвалась Нара, не оборачиваясь. — Всё в порядке.

— Хорошо, что всё прошло без проблем, — проговорил Мохсен. С его осунувшегося лица окончательно сползли все краски. — Иди к себе и отдыхай.

Ноирин не стала спорить: она прекрасно понимала, что родители хотят остаться наедине. Поднявшись в свою комнату, она забралась на подоконник, подтянула колени к подбородку и задремала.

— С чего бы вообще ему появляться там в то же время, что и она?!

Нервный крик Нары прозвучал совсем рядом, заставив Ноирин встрепенуться и испуганно спрыгнуть с подоконника. Ей понадобилась целая минута, чтобы понять: родители по-прежнему были внизу, на кухне, а все сказанные ими слова предательски просачивались сквозь щели в старом дощатом полу.

Как можно тише опустившись на колени, Ноирин сдвинула вбок корзину с бельём и прильнула к одной из щелей.

— Не переживай. Я абсолютно уверен, что она его не помнит, — устало проговорил Мохсен.

— Зато он наверняка её прекрасно помнит, — прошипела Нара. — Что мы будем делать, если у него развяжется язык?

— Не говори ерунды, — рявкнул Мохсен. — Он не идиот и знает, что за этим последует. Хватит выдумывать проблемы, лучше помоги мне встать!

Стулья заскрипели, и Ноирин, стараясь не наделать шума, поставила корзину на прежнее место и задумчиво потёрла подбородок. Неужели Кайшин, тот милый, пусть и странный, человек, который помог ей вступить в Альянс, — преступник, задумавший что-то нехорошее против их семьи?

Нет, чушь какая-то. Поднявшись, Ноирин отмахнулась от собственных мыслей. Мало ли какие у родителей проблемы, они вполне способны сами с ними справиться. Главное, что её приняли в Альянс, а это значило, что ей не придётся всю жизнь торчать на опостылевшем поле, — чем не повод для радости?

Радость была настолько велика, что Ноирин полночи прокрутилась в постели, придумывая, какие приключения ждут её впереди, и смогла уснуть только к рассвету. Во сне ей виделось прекрасное лицо незнакомого молодого человека, слышался неуверенный звонкий смех. Она трогала серебристые, как лунный свет, волосы, и в это же самое время крепкие руки заплетали ей, совсем ещё маленькой, косы и крепко обнимали. Внимательные чёрные глаза и небольшая точка родимого пятна справа на подбородке давно стали родными, хотя Ноирин не знала, кому они принадлежат.

Сон всегда заканчивался на одном и том же моменте, когда она пыталась разглядеть молодого человека во всех подробностях, — словно что-то не позволяло этому произойти. Вот и сейчас ночное видение оборвалось, стоило Ноирин уставиться на красавца: вместо него она увидела низкий потолок своей комнаты и разочарованно накрылась одеялом с головой, чтобы унять бурлящий в груди жар.

Кто же это был?