Summon Us Forward

Примечания:
Последняя часть фанфика просто огромная, поэтому я решила разделить ее на две части, ради своего же блага и ради того, чтобы растянуть удовольствие.

Зима продолжала быть очень холодной и бурной. В большинстве случаев, подъем из теплой постели ради того, чтобы пробираться в школу сквозь сугробы, был отчаянным усилием. По крайней мере, школьные дни не были рутинными, как при мистере Филлипсе. Мисс Стейси была сверкающей драгоценностью в море из песка, ученикам так повезло, что она у них есть. Они узнали так много новых потрясающих вещей и прошли через через потрясающие путешествия, будучи под опекой учительницы. Диана только мечтала, чтобы мать позволила ей продолжать учиться, потому что ей хотелось бы поехать в Королевскую Академию, а затем за ее пределы, чтобы испытать все, что только может предложить мир.

Но именно в этот момент у нее были другие насущные проблемы...

Диана Барри жаждала поделиться с подругой новостью, которую родители поведали ей вечером раньше.

Весь школьный день она хотела рассказать Энн, но мама настояла, чтобы дочь подождала до вечера, потому что ей не хотелось, чтобы семья Пай вмешалась в планы Барри, и испортила сюрприз.

Весь день был уроком пытки, о небеса, она молилась, чтобы молния ударила в школу и спалила ее до основания. Но, так как никакие ее желания не могли осуществиться, у нее не было выбора, кроме как терпеть.

Наступил ранний вечер, Энн вышла наружу, шагая по дороге, и в этот самый момент девушка выглядела так, как будто ей нет дела до всего мира. А Диана чуть ли не завязалась в узел от муки.

Энн ночевала у них в эту ночь, и ее подруга больше не могла вынести ни секунды. Как только рыжая вошла в дом, Диана потащила ее наверх в свою комнату. Минни Мэй попыталась последовать за ними, но Элиза Барри быстро помешала этому.

- Простите, юная леди, куда это вы собрались?

- Так нечестно! - она топнула ножкой, обиженно глядя на лестницу, ведущую на второй этаж. Вообще-то, Энн была и ее подругой.

Диана втянула Энн в спальню, затем громко хлопнула дверью. Энн хихикнула, она никогда раньше не видела девушку с волосами цвета воронова крыла такой взволнованной.

- Ты просто не поверишь.

- В чем дело? Ты прямо прыгала от нетерпения, чтобы что-то мне рассказать.

Диане посчастливилось покраснеть.

- Я была настолько очевидной?

- Боюсь, так, - Энн кивнула. - Ты не так хороша в хранении секретов, моя дражайшая Диана.

Диана почувствовала внезапное желание разозлиться на Энн за ее поддразнивания, но затем подумала о новости. Это... было... куда... важнее.

Энн выпрямилась, настрой Дианы был заразительным.

- Мой отец решил провести бал в отеле «Белые Пески», на который будет приглашена вся Эйвонли. Чтобы отпраздновать процветающий год, который прошел в городе, а еще устроить вечеринку для своей старшей дочери.

Энн ахнула:

- Это же ты! О боже мой, это и впрямь звучит великолепно, как это мило.

Она на самом деле была счастлива за свою подругу. Просто девушка подумала, что они только вчера были детьми, а теперь ее лучшая подруга росла без нее. Это означало, что за Дианой будет ухаживать целый ряд подходящих мальчиков... нет, мужчин! Они будут бороться за ее внимание и за встречи с ней, а Энн навсегда потеряет свою закадычную подругу. Затем будут мужья, а потом и дети, с которыми придется проводить время, и у Дианы не останется ни минуты, которую можно уделить простой глупой школьной подруге. Почему они так быстро выросли?

Преобразив лицо в маску смелости, Энн с жадностью слушала рассказ Дианы о планах ее родителей на вечер, который состоится через три недели.

Диана знала, что сердце Энн не было так взволновано этой идеей, как ее собственное, но она отказалась дать своим друзьям возможность заразить ее практичную душу возвышенными сказочными идеями, вроде всякой романтики. Она жаждала выйти замуж и лелеять пухленьких гладких малышей. Диана не была такой авантюристкой, как Энн, хотя ей не хотелось это признавать, потому что ее подруга, несомненно, отругала бы ее за такие мысли. Диане понравилась идея о том, чтобы учиться ради знаний, но она просто хотела достичь этого здесь, на острове, в то время как Энн хотела путешествовать по миру и исследовать.

Мысль о том, что ее будут считать женщиной, безоговорочно взволновала ее. Встреча со всякими лихими женихами должна была быть, мягко говоря, нервной, но с подругой под боком, она могла выдержать это, в этом девушка была уверена. И самое приятное, что у нее было платье, изготовленное по этому случаю, привезенное из Франции, самого Парижа, невероятно модное.

- О, Энн, я просто обязана показать тебе платье, оно изысканное, с самой дорогой вышивкой, украшающей лиф и подол. Ради этого можно умереть, и еще оно бледно-золотое, Энн, и оно делает меня такой взрослой. Мама говорит, что я даже могу сделать высокую прическу для бала, я так нервничаю и волнуюсь. Жаль, что праздник будет не завтра, а через несколько недель.

Диана и Энн провели остаток вечера, охая и ахая над модным журналом, пока не упали на кровать разом, захваченные образами разыгравшегося воображения. В особенности, Энн.

Она немного завидовала насчет платья, потому что не имела понятия, что ей надеть на такой торжественный бал, но вдруг милая Диана, конечно, пришла ей на выручку, будто бы умела читать мысли, и подарила Энн одно из множества своих платьев, позволив подруге сделать с ним все, что душа ее пожелает.

Когда Энн вернулась домой следующим утром, она застала Рэйчел Линд, прямо к вашим услугам, сидящую на кухне Зеленых Крыш, и рассказывающую Марилле последние новости Эйвонли.

Что ж, взглянув на платье, она сказала Энн, что может перешить его в нечто, что способно соперничать с любым нарядом из самых элитных и модных домов. Марилла, припоминая способности Рэйчел к шитью, особенно в то время, когда они были юны и искали ухаживаний, одобрила предложение.

Энн была взволнована так, что обильно одарила ее благодарностями. Конечно, ее величайшей ошибкой было рассказать миссис Линд, куда она наденет это платье, потому что говорливая женщина довольно скоро извинилась и покинула их. Энн не понимала, почему она не придумала что-то здесь, на месте, ведь это был ее конек - рассказывать и придумывать, ради Бога.

Миссис Барри просто убила бы ее.

В понедельник к началу школьных занятий весь город трещал от новостей, об этом говорили все ученики, особенно девочки.

Джози Пай страшно завидовала тому вниманию, которое все разом уделили Диане, и стала еще более раздражительной, чем обычно, хотя казалось, что это невозможно.

Диана была рада, что хотя бы не все детали стали частью самой большой городской сплетни. Она подумала, что мудрым решением для Энн было бы держаться подальше от их фермы в следующие несколько недель, пока мать была на взводе. Она готова была бросить рыжеволосую девочку в жаровню, когда поняла, что Рэйчел Линд узнала все именно от Энн.

- Мама готова была придти в Зеленые Крыши и научить тебя уму-разуму, и она бы это сделала, если бы папа не удержал ее. Понимаешь ли, она заказала издалека пергамент и украсила конверты печатями, так что горожане должны были получить идеальные пригласительные письма, а ты испортила все одним махом.

Энн чувствовала себя просто отвратительно, считала себя ничтожеством из ничтожеств. Такой же жалкой, как безмозглая свинья. Она испытывала сильнейшее желание разразиться рыданиями, слезы уже накатили на глаза. Что она могла сделать, чтобы миссис Барри не ненавидела ее?

- Передай своей маме, что я не приду, и верну тебе платье завтра.

Диана рассмеялась, ободряюще поглаживая подругу по спине.

- Она мне сказала, что ожидает от тебя таких слов, и просила передать, что, если ты и впрямь собираешься так поступить, она тебя туда за волосы потащит. Она знает, что я буду в порядке только тогда, когда ты будешь рядом со мной.

Энн сморщилась, она думала, что хуже быть не может, но хуже быть смогло, и по ее носу скатилась просто крокодилья слеза.

- Энн, моя мама только и делает, что обижается и драматизирует, но через две недели она уже будет только рада тому, что ты рассказала новости раньше, чем это требовалось, потому что она уже получила столько предложений помочь, и столько всего нужно успеть сделать. О, она будет благодарна, поверь мне.

Энн вытерла глаза и заставила себя улыбнуться. Она уже и впрямь не хотела никуда идти. Может быть, в последний момент она могла бы притвориться больной. Одна только мысль о том, чтобы лицом к лицу встретиться с Элизой Барри была ужасающей.

Руби подошла и села к ним, и вскоре Диана разговаривала с ней о платьях, прическах и мальчиках. Честно говоря, Энн обнаружила, что все разговоры о празднике вызывали у нее тошноту, и не было сил притворяться, что она была страстно увлечена всеми этими вещами, ведь это было далеко от истины.

Энн под шумок отсела от них к Муди, потому что ни Гилберт, ни Билли не были у нее в чести. Оба пришли в школу с травмами на лицах, явно заработанных в драке. У Гилберта была разбита губа и багровел синяк на скуле, в то время как Билли так светился желанием побить хоть кого-нибудь, как Энн не видела никогда прежде. Оба были настолько смешны, насколько она была обеспокоена. Она знала, что они подрались между собой, и она не желала слышать их оправданий.

Почему мальчики не могли вести себя разумно? Никто ведь еще не видел, как девочки бьют друг друга по лицу. Девушки вели себя куда цивилизованнее, и не были склонны к насилию. Девушки... Женщины могли обсуждать проблемы между собой, и находить решение, используя ум. А в это время мальчишки были не хуже диких зверей со своей неконтролируемой вспыльчивостью.

На следующее утро после того, как Гилберт подрался с Билли, он ожидал получить от Энн все ее сочувствие до последней капли, пока последние гвозди забивались бы в гроб попыток Билли заставить Энн полюбить себя. Она наконец увидела бы, кем он был на самом деле, оставила бы всякую надежду, и все должно было вернуться на круги своя - к статусу кво.

Но все вышло не так, потому что Билли пришел в школу первым, и явно рассказал какую-то убедительную сказку. Гилберт еще с дверей увидел, что она недавно плакала, поскольку ее глаза казались опухшими. Когда он подошел ближе, то заметил, что Энн осторожно прикладывает влажную тряпку к лицу Билли. Именно тогда он увидел, что у Билли черные глаза и плотная повязка на одном запястье.

Энн бросила тряпку на стол, поворачиваясь лицом к Гилберту, но все гадости, которые она собиралась ему высказать, просто испарились. Она оглянулась то на одного, то на другого, и почувствовала опустошение, злость и абсолютное отвращение.

Стул с громким стуком откинулся на пол, когда Энн резко встала с него. Каждый взгляд в помещении обратился на нее, чтобы посмотреть, что за шум творится.

- Я злюсь на вас обоих, вы друг друга заслуживаете. Надеюсь, вам больно и... вы оба - жалкие!

Они оба заговорили разом, оправдывая себя, но ее рука вскинулась вверх, призывая их замолчать.

- Нет, и слышать ничего не хочу.

Затем она ушла и села, как можно дальше от них. Мисс Стейси посчитала, что разумнее будет не вмешиваться, так что урок продолжился, будто ничего не произошло.

Позже Гилберт подсторожил Билли в раздевалке.

- Ты ей сказал, что я тебя ударил, что я сделал это с тобой. Хотя ты знаешь, что я тебя даже не трогал.

Билли возился со своей кепкой, и ответил ему только тогда, когда убедился, что их никто не услышит:

- Ты мне, вообще-то, не оставил выбора. Подставил меня, так что пришлось импровизировать, я же не собираюсь так легко отдать тебе победу.

- Что? Ты это сам с собой сделал? - Гилберт с жалостью покачал головой, а потом, пока ждал ответа, наматывал на шею шарф.

Но Билли не ответил ему. Он больше не собирался помогать Гилберту, давая ему материал для мести. Правда была в том, что он собирался сделать это с собой, но оказался слишком труслив, чтобы пройти через боль.

К счастью, появилась возможность в виде пьяного фермера, которого недавно уволил его отец. Вместо того чтобы закрыть дверь перед этим человеком, когда он пришел в дом в поисках его отца, и на этом закончить, Билли понял, что может использовать это в своих интересах, и опрометчиво противостоял этому злому человеку, этому огромному зверю в человеческой шкуре.

Это был не самый лучший момент, но он сработал, и теперь боль напоминала ему о том, что не стоит быть таким глупцом.

***

Три недели пролетели так быстро, и ни Билли, ни Гилберт не смогли полностью вернуть себе опору, которую они оба потеряли насчет Энн. Тем не менее, она, казалось, простила им этот «промах» и снова говорила с ними. Но какого бы прогресса они не достигали, все казалось пустым и ничтожным делом. Оба чувствовали ее отдаленность, хотя она проводила время с обоими по отдельности, и отношения были напряженными. Парни остро ощущали ее отстраненность.

Прежде, чем Энн узнала об этом, за сутки до бала она была на ночевке у Дианы, которая не могла перестать извиваться в ту ночь в постели. Это неудобство в действительности не совсем беспокоило ее, потому что она проснулась сама и была глубоко уверена в том, что в ее животе образовалось гнездо шершней.

В глубине души она просто хотела пойти домой, так как Мэттью был болен, а Марилла решила отказаться от званного вечера в пользу внимательного присмотра за нездоровым братом. Энн хотела сесть у его кровати и позабавить его одной из своих последних историй, пить горячий чай и не думать о взрослении и переменах.

Но она не могла быть настолько бесчувственной по отношению к Диане, ведь подруга рассчитывала на ее поддержку, даже если ощущение нехорошего предчувствия заставляло чувствовать себя очень неловко на фоне всего происходящего.

Барри не жалели денег, когда дело доходило до выбора места и украшений. Каждый стол был накрыт самыми роскошными угощениями, которые когда-либо видел народ Эйвонли. Миссис Барри проинформировала дам из общества «Прогрессивных матерей» о последних модных новинках на обеденных столах, и только самые потрясающие десерты смогли их украсить.

Огромные подвесные вазоны располагались в четырех углах бального зала, каждый из которых проливал вниз каскад бледно-розовых и белых роз со сплетениями плюща. Все они выбивались из общего вида царящего сезона - глубокой снежной зимы, а розы, конечно, были самым любимым цветком Дианы.

За неделю приехали ящики со всего мира со всеми вкусностями по этому случаю, и магазин одежды Джинни в Шарлоттауне никогда не был так занят, ей пришлось нанять больше швей.

Энн повезло прибыть рано, так как она была гостем Барри. Она стала свидетелем зажигания сотен свечей, которые украшали каждый стол. Золотой свет, который медленно заполнял комнату, был чем-то невыразимым словами, иначе как магией это было не описать. В воздухе повисла атмосфера настолько личная для нее, она украсила это пространство, похожее на большую пещеру, и воплощала в жизнь каждую романтическую картину, которую Энн когда-либо воображала в своей голове. Как будто они вытащили это из глубин ее самых тайных желаний и наколдовали лично для нее.

Это было идеально.

Она едва не задохнулась от волнения и крепко обняла Диану, когда они разделили этот момент. Энн наконец поняла, что чувствовала ее подруга: трепет от предстоящих возможностей, смешанный со здоровой долей опасений. Когда группа музыкантов начала играть в углу комнаты, она взяла Диану за руки и закружила их обоих, пока у них обеих не закружилась голова. Они взахлеб рассмеялись, но, о, как счастливы они были в этот момент.

Ужас на цыпочках отошел на второй план и уселся, словно гадюка, свернувшаяся в кольца, выжидающая своей поры.

Энн пообещала, что будет подпускать только самых достойных поклонников к своей дорогой Диане, поскольку Энн Ширли-Катберт действительно очень серьезно относилась к своим обязанностям.

К сожалению, это был последний момент, который они могли разделить, прежде чем толпа собралась в бальном зале. Не было и свободного времени, чтобы заговорить с Дианой, когда кавалеры один за другим кружили ее по комнате. Энн была более чем довольна просто наблюдать за происходящим. Она обошла комнату, заводя вежливую беседу везде, куда бы ни забрела, но на самом деле не общалась с кем-либо более нескольких минут, прежде чем находился повод идти дальше.

Она избегала Билли и Гилберта, потому что не хотела, чтобы кто-либо из них устроил сцену перед всем городом, ведь ни один из них двоих не смог бы остаться в стороне. Случись что, девушка знала, что все будут винить ее, даже если она не приложила бы к произошедшему руку. Хотя она скучала по их компании, но каждый раз, когда один из них направлялся в ее сторону, она была на два шага впереди, прокладывая путь к спасению сквозь толпу людей из Эйвонли.

Именно Джози Пай загнала ее в угол, чтобы отметить привлекательность ее платья, которое положило конец игре в кошки-мышки.

С Джози никогда нельзя было быть уверенной, делает тебе комплимент, или хитрит. Сейчас это не имело значения, потому что Энн и впрямь никогда не видела ничего более великолепного за всю свою жизнь. Результат совокупности всех тех часов, которые Джинни, Марилла и Рейчел провели за придумыванием и созданием этого «платья мечты», заставил ее в очередной раз поблагодарить судьбу за то, что она по ошибке попала к Катбертам. Энн едва ли верила, что это платье принадлежит ей, даже просто надев его, она ощутила прилив женской уверенности в себе, несвойственный для ее юных лет, который не мог ослабить даже подобный тонко завуалированный сарказм Джози.

С удушливым смехом Энн наблюдала, как Пай уплывает на руке какого-то мальчика, который казался больше осьминогом, чем джентльменом. И в этот момент внутреннего исповедания Билли Эндрюс умудрился подкрасться и поймать, наконец, ту бабочку, которой сегодня являлась Энн Ширли-Катберт.

- Добрый вечер, Энн.

Энн чуть из кожи вон не выпрыгнула, когда шепот Билли дошел до ее уха. Она оглядела помещение глазами, выискивая Гилберта, но нигде не могла его найти.

- Билли... Эм, я сейчас не могу говорить, мне...

Билли протянулся к ее руке, крепко ее сжимая, прежде чем девушка снова успела бы исчезнуть. Он так устал ловить ее.

- Пожалуйста, не беги от меня. Я очень долго бегал за тобой, как щенок. Потанцуй со мной, Энн, пожалуйста, не отталкивай меня.

Он притянул ее ближе, прежде чем она успела открыть рот, чтобы ответить, переплетая свои пальцы с ее пальцами, в то время как его другая рука обхватила талию Энн и притянула ее фигуру к своему телу.

Она издала писк протеста, быстро оглядываясь вокруг, чтобы увидеть, заметил ли кто-нибудь, но, к счастью, никакие другие пары не были в пределах досягаемости.

Девушка думала о том, чтобы бороться, но затем страх, что другие обратят на шум внимание, погасил эту идею.

Улыбнувшись ему, она кивнула.

- Хорошо, один танец.

Положив руку ему на плечо, она позволила ему лишь один раз пройтись с ней по комнате, кружа ее в танце, так как у нее были обязанности перед Дианой. Это была полная ложь, поскольку Диана вообще не нуждалась в ней - подруга едва успевала даже вздохнуть, переходя от одного партнера к другому.

Энн едва вздохнула, она почувствовала себя легкомысленной в руках Билли, он оказался исключительным танцором, что несколько удивило ее, и она добавила это в список, длинный список сюрпризов, которые преподносил Билли Эндрюс.

- Энн, ты сегодня выглядишь изящно в этом платье, как будто сама мать-природа решила одеть тебя в свой наряд, - и он закрутил её, взяв под руки, пока платье мило развевалось за ней. Девушка не могла удержаться от польщенного смеха из-за его слов и не могла отделаться от острого ощущения свободы, которое пришло с быстрым вращением.

Но она также чувствовала, что каждый глаз в комнате был прикован к ней, хотя, вероятно, это было не так. Энн уже вообразила неодобрение, поскольку раньше она сталкивалась с презрительными взглядами. Сколько раз ей приходилось сдерживать себя в руках, чтобы не выбежать наружу.

- Твой смех, как музыка, он пробуждает во мне желание кружиться с тобой, пока у тебя не закружится голова и не останется другого выбора, кроме как упасть ко мне в объятия.

Энн покраснела.

- Прекрати. Я начинаю жалеть о том, что учу тебя писать стихи. Ты становишься слишком дерзким в своей прозе и довольно перебарщиваешь с шутками.

Он кружил ее снова и снова, направляя их обоих в темный угол подальше от всех, от посторонних глаз.

- Кто сказал, что я шучу... - прошептал он ей на ухо. - Я говорю то, что думаю, и ты - все, чего я желаю в этом мире.

Энн не могла смотреть Билли в лицо, она была поражена. Всё остальные звуки в комнате вдруг исчезли, остались только она и Билли в этой пещерной комнате со стенами, похожими на сеть, в которых она была окружена, как в западне.

Он не должен... он не мог сделать такое заявление, чего он ждал? Энн подозревала, что она ему нравится, но она все еще не была готова, и ее рот продолжал открываться, словно она была рыбой, которую выбросило на сушу.

А затем ее глаза расширились, потому что за плечом Билли показался быстро приближающийся Гилберт, и он не знал о происходящем, потому что всем, что он мог видеть, была она. Его глаза сияли надеждой, обожанием и, очевидно, любовью.

Рука Гилберта тяжело опустилась на плечо Билли, и он использовал растерянность парня, чтобы резко оттащить его от Энн.

- Чем, по вашему мнению, вы тут занимаетесь?

Кинув на него взгляд, Билли сощурил глаза.

- А ты как думаешь? Я признаюсь Энн в своих чувствах. А ты, как всегда вмешиваешься без приглашения. Иди отсюда, Гилберт.

Энн заметила, что люди начали оборачиваться, и все, чего она так стремилась избежать, теперь разворачивалось прямо перед ней, словно кошмар наяву. Схватив Билли за руку, она потянула его на себя, пока он не прервал их с Гилбертом гляделки, и не позволил ей направить себя к ближайшему выходу.

Слава богу, отель оставил некоторые двери веранды незапертыми, так что первая попавшаяся дверь поддалась ее толчку, после чего девушка выскользнула наружу. Энн знала, что у Гилберта не будет иного выбора, кроме как пойти за ними, она рассчитывала на это. Похоже, она наконец-то докопалась до сути этой растущей вражды. Девушка не хотела, чтобы здесь были другие люди, помимо них троих, потому что она боялась, что начнется драка. Даже если бы ей пришлось толкнуть этих горячих голов в сугроб, все решилось бы сегодня вечером.

Дверь захлопнулась за Гилбертом, когда он ворвался на веранду вслед за ними. Он с ними еще не закончил.

- Энн, как ты могла? Он был таким гадом по отношению к тебе, как ты могла его простить? - Гилберт был так зол, что ему было плевать, услышит его целый город или нет.

Она заметила, что Билли вот-вот начнет защищаться, но одного взгляда ему в глаза хватило, чтобы он успокоился. Ей было, что сказать, и она очень надеялась, что Гилберт ее услышит. Билли и Энн часто подолгу обсуждали его поведение и она не могла дать ему ни шанса, пока они не прояснят ситуацию.

- Поверь мне, ему пришлось пройти сквозь огонь и воду, чтобы убедить меня, что он может измениться. Мы кричали друг на друга, я обзывала его и припоминала ему всякое, пока не увидела, как раскрывается его уязвимость.

Билли покраснел, глядя на свои ноги.

- Она может быть маленькой и хилой, но она жестока, когда дело доходит до истины.

- Теперь я даже не могу представить себе жизнь без общения с ним, это немыслимо. Мы сняли эти слои и нашли его... того умного, заботливого человека, который изо всех сил рвался на свободу.

Энн с гордостью улыбнулась, протягивая ему руку, и, когда он с благодарностью взял ее за руку, она сжала его ладонь.

- Мое уважение и признательность к нему растут с каждым днем, что я знаю его. Он мой настоящий друг.

Гилберт умирал от каждого взгляда, который она бросала на Билли, от каждого мгновения, когда она сжимала его руку с бескрайним сияющим счастьем в глазах. Он не мог больше терпеть, все его нутро жгло, словно ядом, и потому он набросился на нее, ведь она, очевидно, любила Эндрюса, а он, Гилберт, ее потерял. Потерял все эти чудесные возможности, потерял свое будущее счастье. Это невозможно было терпеть, будто кто-то срывал с него кожу и поливал керосином. Он хотел причинить ей боль, которую испытывал сам.

- Он тебя не стоит, ты испортишь свою репутацию, если останешься с ним.

- Да что такое ты говоришь! Эндрюсы - самые почитаемые люди в коммуне, а Билли - всеобщий любимец, потому что он тяжело трудился, чтобы поменять всеобщее мнение о себе.

- О, как прекрасно, что ты влюбилась в парня, который звал тебя собакой и не считал за человека несколько лет. Ты его боялась, ты пряталась от него, а теперь из-за парочки красивых словечек, что он нашептал тебе на ушко, ты подумала, что он изменился. Он не изменился, а просто играет в очередную игру, и, когда ты придешь в себя, будет слишком поздно, потому что меня рядом не будет, а ты застрянешь с этим монстром в роли твоего мужа и отца твоих детей... и тогда ты поймешь, какой дурой была, когда доверилась ему.

Энн была поражена, но с каждой секундой испытывала все больше злости, и слезы теперь без остановки текли по ее щекам.

- Откуда это в тебе, эта глубокая ненависть? Как ты докатился до этого? Ты даже не знаешь, о чем говоришь. Я тебя не узнаю, Гилберт, ты стал совсем чужим.

Ком в горле был подобен камню, который мог потянуть ее ко дну. Его слова были подобны щепкам расколовшегося дерева, которые воткнулись в нее, и она словно медленно погибала, истекая кровью, пока каждый нерв горел адским огнем.

Но Гилберт еще не закончил.

- Обязательно тебе было быть такой распутной на танцплощадке? Он над тобой нависал, а ты хихикала, как отсталая, и это выглядело просто отвратительно. Вы уже стали главной сплетней города, - и только договорив, он понял, что зашел слишком далеко.

Она дала ему такую сильную пощечину, что его аж развернуло лицом к веранде, но это возымело желаемый эффект, остановив Гилберта от дальнейшего падения в кроличью нору.

- Энн, прости... Мне так жаль, ты просто понятия не имеешь, как... - начал умолять он, упав перед ней на колени, но она не могла даже смотреть на него и, когда он протянулся к ней, она отдернулась так резко, что его сердце рассыпалось в пыль прямо в груди.

- Я не имел это в виду, я не думаю так на самом деле, я просто... ты выбрала его, и я хотел, чтобы ты почувствовала хоть каплю моей боли! Я знаю, это было неправильно, я не имел права такое говорить... я не могу злиться на тебя так сильно, потому что ты слишком много для меня значишь, - Гилберт понимал, что его бормотания, может быть, не имеют смысла, но он должен был попытаться, пока она слушала.

Энн была словно разорвана в клочья изнутри, она не желала выслушивать оправдания Гилберта, и просто хотела охладеть и лишиться чувств, подобно снегу, что лег на сад, растянувшийся перед ней. Потому она сбежала от всего этого с колотящимся в груди сердцем, ведь даже единая мысль о том, чтобы остаться здесь хоть еще на секунду, была невыносима. Энн сбежала во тьму и пустошь, потому что так же чувствовала себя... пустой.

- Теперь ты доволен? Посмотри, что ты наделал! - прошипел Билли, расстроенный тем, как далеко Гилберт оттолкнул ее.

Затем он побежал за девушкой, оставляя Гилберта здесь, на веранде, стоящим на коленях, недвижимым и незаметным, похожим на глиняную статую.

Билли быстро догнал Энн, ведь ее рыжие волосы были маяком в белоснежном море. Она яростно бродила кругами, пиная каблуками рыхлый снег, и что-то бормотала себе под нос.

Здесь было морозно, а Энн была в одном легком ситцевом платье без всякого пальто и какой-либо подходящей обуви, так что парню пришлось убеждать ее пойти с ним назад, пока она не подхватила воспаление легких.

- Энн! - крикнул он в темноту, куда девушка завела их прочь из сада, далеко от приветливых огней отеля. - Энн, прошу, давай вернемся назад, ты здесь замерзнешь насмерть!

Ее голос раздался из мрака, поражая Билли, ведь он никогда раньше не слышал ее голоса, настолько лишенного эмоций. Затем он разглядел ее силуэт, показавшийся на фоне глубокого серого неба.

- Ты можешь вернуться. Я тебя не просила ходить за мной.

- Ты знаешь, что я пошел бы за тобой, и он пошел бы, если бы не выглядел таким разбитым.

Энн топнула ногой, словно капризный ребенок, но она знала, как наивно себя вела. Тем не менее, к черту все! Она была в такой ярости, что растоптала и разбросала весь снег у своих ног.

- Отлично, я бы с удовольствием ударила бы его снова, и, кажется, я все еще могу делать это.

Привыкнув к тусклому свету, Билли приблизился к Энн, и увидел, как мокрые дорожки слез на ее лице испортили весь макияж. Стоило ему подойти слишком близко, девушка предупреждающе зыркнула в его сторону, и парень едва отступил.

- Какая дерзость... - пробормотала она.

- Знаю, знаю... Но можешь ли ты его винить?

- Винить его? О, я могу! Он мной не владеет, и я могу делать то, что пожелаю, танцевать, с кем пожелаю. С чего вдруг он начал считать меня ребенком?

- Ну... Мы с Гилбертом, вообще-то, не особо ладим. Он чувствует...

- Ты мой друг, Билли, и он знает это, наглый... - она прервалась, замолчав прежде, чем позволила своим мыслям полностью завладеть собой. Теперь девушка ощущала только грусть, когда ярость полностью исчерпала себя, и дрожь пронзила ее тонкую фигуру.

Билли остановил ее от дальнейшего блуждания, развернув к себе осторожно, но уверенно.

- Энн, неужели мы просто друзья? Просто я уже давно чувствую, что между нами могло бы быть нечто большее. Может быть, ты могла бы волноваться обо мне, как я волнуюсь о тебе?

Энн была ошеломлена, но не до конца, потому что она знала, что когда-нибудь этот день наступит. Этого дня она боялась и избегала. Теперь вдруг она осознала, насколько близко к ней находиться Билли, и что ей руки крепко сжимают ее. Девушка вздрогнула, вспоминая о стоящем морозе, кусающий холод пронизал ее до костей.

- Билли... - начала она.

- Нет, ничего не говори! - тем же тоном она произносила его имя, когда хотела его устаканить.

- Билли, я не могу, мне жаль, мне ужасно жаль, но я не чувствую к тебе того же...

И теперь настала его очередь почувствовать себя опустошенным. На мгновение старая желчь вскипела в нем, словно лава, и он хотел причинить ей боль, покалечить, заставить кричать, унижать ее, пока она снова не станет ничем... но... он быстро проглотил эти чувства, потому что отказался возвращаться к тому ничтожному мальчишке, которым он был раньше. Он отказал в победе этому мелкому кретину, который прятался в подкорке, выжидая свой час.

Неважно, насколько это оказалось больно, о поверьте, она не заслуживала того, чтобы все приложенные ей усилия были брошены ей в лицо. Она его не любила, сейчас это было яснее некуда, болезненно, но ясно, и она никогда не испытала бы к нему тех же чувств, но в этом не было ее вины.

Энн никогда не поддавалась ему, хотя он надеялся, что его нерушимая настойчивость сломает ее кокон и заставит ее сдаться.

Билли молча снял с себя пиджак и протянул ей. Энн помедлила, прежде чем принять столь джентльменское предложение, словно парень мог ее укусить. Она была уверена, что он будет так недоволен ею, что подпалит под собой землю, как это едва не случилось при ее первом появлении в Эйвонли. Может быть, она даже заслуживала это, потому что не желала справляться с его растущей к ней привязанностью, которая так разложила его. Неистово дрожа, девушка решила принять это своеобразное предложение мира, и благодарно вздохнула, когда теплый пиджак упал ей на плечи.

Затем парень ее обнял, и они оба задрожали, слишком уж долго им пришлось быть снаружи, на холоде. Билли простил ее, и она была за это благодарна.

- Итак, мой рыжеволосый друг, вернемся же внутрь, пока не застыли на месте, навеки оставшись нерушимыми статуями перед отелем.

Энн кивнула и одарила его неуверенной улыбкой.

- Хотелось бы мне испытывать к тебе те же чувства, потому что ты заслуживаешь кого-то, кто будет тебя любить. Я просто не та девушка. Я не думаю, что вообще готова иметь подобные чувства хоть к кому-либо...

- Энн?

- Да?

- Прикрой рот.

- Ладно... Справедливо.

И он рассмеялся, потому что, несмотря на то, что отказ Энн раздавил его, он хотя бы не потерял ее дружеское отношение к себе, это ему было понятно. Когда его сердце снова стало бы целым, он бы попытал счастья с кем-нибудь еще, с кем-то новым, кто еще никогда не испытывал такого «удовольствия», как встреча с предыдущим самим собой. Энн всегда будет рядом, и примет его, когда что-то пойдет не так, как близкого друга, и он с этим справится, так она хотя бы останется в его жизни.

- Энн.

- Да?

- А-а-а... Скажи мне, что это не дым валит из окон отеля.

Энн подняла голову и споткнулась в спешке. Билли схватил ее за талию одной рукой, но взгляд его был прикован к дыму. С тревогой они оба переглянулись, прежде чем схватить друг друга за руку и броситься к «Белым пескам». Сердце едва ли не застряло у девушки в глотке, от ужаса адреналин разнесся по телу, и он дал ей сил быстро вернуться ко входу в отель.