Глава 1
У каждого свои сумерки.
- Твои братья давно забыли о своих обязанностях, - сказал отец. Он стоял лицом к окну, спиной к сыну. - Сам знаешь, чем они занимаются. Выколачивают деньги из своих способностей, хотя делать это запрещено традицией...
Сын сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и беззаботно крутил в руках старинный кинжал. Возражать было бесполезно. Отец был прав. Крюковым не полагалось заниматься бизнесом, пользуясь родовыми знаниями и умениями. Ну если совсем точно, - это запрещено во веки веков, как любил говорить дед.
- Антоний, ты слушаешь? - отец медленно повернулся к своему младшему отпрыску.
Иван Крюков был крупным мужчиной с гладкой кожей на круглом черепе и невозмутимым лицом бывалого дальнобойщика. - Или мне и тебя выставить за дверь?
- Меня не надо, у меня доходов нет, - отозвался парень, поднимая на отца красивые карие глаза, доставшиеся ему от матери. - Я чист в этом плане, да. Но я младший. У нас младшие подчищают за старшими, а не впрягаются делать работу за них...
- Работы много, верно говоришь, надо впрягаться, - Крюков подошел к сыну, глянул на него сверху и силой взгляда заставил кинжал выпасть из его рук. Клинок чуть не вонзился сыну в ляжку. - Заблудшие атакуют даже детей. Вчера четырнадцатилетний пацан прикончил отца. Раньше они кошками обходились...
- Четырнадцать лет это отрочество, так что детей оставь в покое. Есть еще что-то? - заинтересовался Антоний. Делать работу за старших братьев будет он, сын ведьмака и простой женщины. Есть чем гордиться и чего бояться.
- В соседней деревне промышляет самозванец. Строит из себя ведуна, травит людей козлиным пометом и обещает исцелить от рака взглядом, - ответил отец с кривой усмешкой. - Все бы ничего, если бы не прикрывался он именем твоего деда...
- Приблудный родственник, что ли...? - Антоний не договорил.
- Двоюродный внук Павла Крюкова, - ответил отец и настороженно прижал к губам палец.
Из приоткрытого окна послышался шум машины. К дому на окраине нечасто подъезжали чужие. И в этот раз это был свой, средний сын Степан Крюков на своей роскошной машине. Когда Антоний с отцом вышли во двор, тот уже вытащил из салона бессознательное женское тело и, взвалив его себе на плечо, потащил к дому.
- Кандидатку не ждали?! - громко, без предисловий спросил Степан. Типичный представитель своего рода, невысокий, широкоплечий и лысый, с черными глазами-щелями. - А я нашел, средь сотен баб!
Крюковы вошли в дом, чтобы не привлекать внимание соседей на противоположном берегу реки, и начали рассматривать новоприбывшую, которую небрежно уложили на кожаный диван в гостиной. Белокурая, с приятным лицом и длинными, загнутыми вверх ресницами. Антоний склонился к ней, проверяя, дышит ли. Дышит спокойно. Слабый поток воздуха коснулся его лица.
- Кто такая? Надеюсь, не замужем и бездетная? - недоверчиво спросил отец.
- И такая, и сякая. Искать никто не будет, - заверил его средний сын, глядя на Антония с неприязнью. - Ну что, Антошка, твоя первая! Добыл специально для тебя. Давай, действуй...
Младший брат всегда вызывал у Степана зависть. Высокий, длинноногий, с правильными пропорциями, хоть на подиум его выставляй. Имя получил в честь древнего Великого.
Антоний медленно выпрямился, все это время он смотрел на незнакомку, как завороженный. У Крюковых не было привычки возиться с женщинами ради удовольствия. Женщина проводник энергии и рождающая потомство, только и всего.
Под действием чар Степана женщина проспит еще долго, поэтому мужчины разглядывали ее, как кусок мяса на рынке, переворачивали с боку на бок, заглядывали под юбку, хлопали по щекам. Всем троим она показалась годной; очень молодая, идеальной комплекции, без физических изъянов.
После осмотра Степан снова перекинул ее через плечо и унес на второй этаж, в комнату, приготовленную для такого случая. Отец, предчувствуя, что скоро им придется заняться одним из своих предназначений, приободрился, несколько раз приподнялся на носки, сделал широкие взмахи руками.
- Чего смотришь? Отправляйся к лжеведуну и покажи ему, кто такие Крюковы! Рыпаться начнет, скрути ему ливер в бараний рог, - приказал Крюков младшему сыну. - Я серьезно! Надо изжить эту привычку в людях; выдавать себя за нас...
Жили Крюковы на окраине небольшого поселка с названием Предгорный. Когда-то здесь в речном песке добывали золото, в лесу дичь и пушнину. Люди селились в богатом месте основательно, строили добротные избы и бани, заводили многодетные семьи. А где люди там и духи, добрые и злые. За ними шла всякого рода нечисть, - домовые, кикиморы и оборотни. Следующими в иерархии человеческих страхов были ведьмы. За всем этим неспокойным хозяйством в Предгорном присматривали ведьмаки из древнего рода Крюковых. Как водится, ведьмаков боялись и уважали, без них невозможно было избавиться от страхов и предрассудков.
Антоний сел в отцовский джип и выехал со двора на грунтовую дорогу. До деревни Лысогорье, где промышлял лжеведун, было около двух десятков километров. Младший Крюков преодолел это расстояние не без приключений. На полпути начался такой дождь, что пришлось ждать пока он прольется, - остановиться на перекрестке. Антоний не смотрел на мир глазами ведьмака, то есть, не видел все перевернутым вверх тормашками. Иногда в полнолуния в нем пробуждались признаки рода, - он слышал голоса, мог читать мысли, видел то, чего обычно не видел.
Тук-тук. В боковое стекло постучали. Антоний убавил звук плеера, из которого билась в бешеном ритме электронная музыка, и взглянул в сторону, откуда слышался глухой стук по стеклу. Прямо из леса пожаловал отцовский приятель, егерь Василий в желтом дождевике, с ружьем на плече.
- Так я и знал. Неспроста дождь идет с чистого неба, знать, Крюков на промысел вышел, - сказал он, прячась от дождя в машине. - Да еще и младший. Ты когда прибыл в родные пенаты?
- Вчера, - ответил Антоний, морщась от брызг с дождевика, которыми окропил его егерь, усаживаясь поудобнее. - И сразу попал...
- С твоим отцом не соскучишься, да, - кивнул егерь. - У нас вообще тут интересно, ни то что в городах. Сидит народ в своих офисах, света белого не видит. Забыли с какой стороны солнце встает и заходит, - мужик завелся надолго. - У нас тут каждый день романтика и через день триллер. Голлиблуд отдыхает... Ты чем в городе-то занимался?
- Диджеем был в ночном клубе, людей развлекал... Триллер это точно, - мотнул головой и усмехнулся Антоний, вспомнив привезенную братом незнакомку. - Ты сам куда идешь? Подвезти может?
- Да нет, спасибочки! С Крюковым на задании лучше не связываться. Пережду дождь и пойду волков от оленят отгонять, - крякнув, ответил Василий, и спросил. - Слыхал поди, у священника из Коляды дочка пропала?
Теперь Антоний отрицательно замотал головой. Не слышал ничего, потому что приехал вчера и еще успел привыкнуть к забытому колориту родного края. Значит, брат подсубботил им с отцом девушку с непростой родословной: хочет младшему брату подпортить первую инициацию. Девку, разумеется, будут искать, да и сама она будет против. Туго придется.
- Говорят, из клана Радона ее для ритуалов присмотрели, - продолжил Василий, и вдруг осекся. - Ну мало ли что болтает народ...
До Лысогорья, как только утих дождь, Антоний добрался быстро. Старое селение с потемневшими избами, корявыми деревьями и нелюдимыми жителями встретило его неприветливо, - иного он не ждал. Подъехав к дому лжеведуна, Антоний вышел из машины, окинул взглядом вереницу легковых машин, и вошел через калитку в прибранный двор. «Адепты» лжеведуна, всего человек десять-пятнядцать, мокли под моросящим дождем, ожидая своей очереди.
Собака на цепи надрывно и гулко залаяла на незнакомца в черных джинсах, в серой толстовке с капюшоном, покрывающим его голову, наводящим тень на лицо. Чуяла шавка, наверное, кровь ведьмака, смешанную с человеческой. В венах она текла быстрее обычного и была не черной, а темно-красной.
Антоний под возмущенные окрики людей поднялся на крыльцо и постучал. Дверь приоткрыла женщина, видно, жена шарлатана.
- Номером какой? - спросила небрежно.
Крюков молча толкнул дверь ногой. Вместе с ней вглубь коридора шарахнулась онемевшая баба, - вошел, прогрохотал по полу военными ботинками и открыл дверь в «приемную». Там за столом, под образами сидел нестарый еще мужик, обложенный книжками, склянками с зельями и пучками с травами. Хитрыми глазами он посмотрел на высоченного полудурка, - посчитал его душевнобольным или безнадежно влюбленным.
- Чем могу вам помочь? - спросил равнодушно. - Ваше имечко, проблема? С чем пожаловали?
- Свою позорную практику бросай, это тебе приказ моего отца. Ты на охраняемой территории, не уйдешь по-хорошему, проводим плохо, - ответил Антоний, стянув капюшон. - Тебя кто сюда звал?
- Радон звал, мы с ним добрые кореша, - по каким-то признакам, может по тону или словам, мужик понял, что перед ним не разочарованный в его услугах клиент, а некто из здешних кланов. - Знаешь, поди, Радона?
- Не знаю и знать не хочу. Давай, сворачивайся и уходи, нечего глумиться над памятью старика Крюкова. Он фокусником не был и людей не приваживал к себе козьим дерьмом! - упрямился Антоний. - Тихо уходи, считай это тебе привет от Крюковых...
Подойдя к столу, он уперся в столешницу руками, посмотрел на мужика своими карими глазами. Они хоть и были человеческими, но огонь в них горел недобрый, холодный. Отец часто говорил, что огонь нечистых не светит и не греет, только палит.
Мужик небрежно и спокойно смотрел в эти глаза, не веря в их смертоносную силу.
- Радон тут хозяин. Тебя я не знаю, - сказал лжеведун. - У него святыня. Он стережет дорогу к небу. Из верхнего мира давно никто не приходит. Люди давно не верят ни в рай ни в ад, они верят в фокусы и козлиные орешки. Я даю им то, чего они хотят, и за что готовы платить.
- От имени моего деда? Ты же называешь себя двоюродным внуком Павла Крюкова! Ты веришь, что за это я могу превратить твои внутренности в эти самые вонючие орехи? - Антоний продолжал стоять над столом и смотреть на самозванца почерневшими глазами. - Давай решать прямо сейчас, во что ты веришь...
- Слушай, парень, не знаю, кто ты там оборотень или леший, Радон шутить не любит, он назвал имя, я под ним работаю. Священный дуб уже двести лет под его кланом, значит он тут главный! - заговорил мужик со знанием дела. - Но я в ваши разборки не лезу, сижу, обывателей лечу...
Антоний взглядом нащупал сердце лжеведуна, оно билось почти ровно, исправно перекачивая жидковатую, испорченную алкоголем кровь по дряхлой системе вен и артерий. Убить такого человека ничего не стоит, - пара морганий, никаких сложных манипуляций не нужно.
- Ладно, в смерти своей вини себя, - Антоний дважды закрыл и открыл глаза, потом медленно выпрямился, закрепив результат подмигиванием. - Бывай!
Беднягу скрутило так быстро, что он не успел пикнуть. Судороги, похожие на припадок эпилепсии, вместе со стулом опрокинули его с жутким грохотом на пол. Лежа на спине в раскорячку лжеведун тщетно пытался встать, выпрямить скрюченные ноги и руки. Кровь мощными толчками хлынула из страшно хрипящего, разинутого рта, потекла носом, ища выхода из тела, превращенного в камень. Выпученные неподвижные глаза смотрели на Антония, который не отводил взгляда от своей жертвы, наблюдая за тем, как она испускает дух. Отец говорил, что «бараний рог» выворачивает наизнанку внутренности; ломает кости, раздувает легкие, лишая человека способности дышать, заставляет вскипать кишки, рвет на части желудок. Все заканчивается воспалением мозга и разрывом сердца.Антоний вышел из дома самозванца под громкий плач его бабы, которая не смела зайти в комнату, где лежало одервенелое, залитое кровью тело, источающее теплый тошнотворный запах.