Авантюра

В итоге тупо накачалась виски.

Потому что кахорские сладости я есть отказалась напрочь. По моему скромному мнению любой на моем месте отказался бы от сладостей, которые радостно уползают с твоей тарелки. Я вообще в принципе не люблю ползающее все подряд, а уползающая еда так вообще весь аппетит убивает. Чимин правда ржал с меня на весь самый фешенебельный ресторан высокой кухни в столице, но я сначала убегала от решивших поползать уже за мной сладостей, а после честно призналась, что настолько высокая кухня явно от меня очень высока и можно мне что-нибудь пониже?

Чимин оторвался от переговоров с вышедшими на связь авинарцами, которые «вдруг», совершенно неожиданным образом вспомнили, что когда-то давно на Энге зажигали и дитев там оставили, схватил меня, уже вдубль пьяную, еще бы пить на голодный желудок пришлось, и утащил в свой дворец.

Дорогу я запомнила плохо, потому что между «грязно домогаться президента Кахоры» и «вырубиться на соседнем сиденье» предусмотрительно выбрала второе.

В себя пришла в одном нижнем белье и на знакомых простынях. Где-то в глубине дворца слышались переговоры уже на повышенных тонах — президент Пак безапелляционно требовал дитев с его спутника убрать, а авинарцы оправдывались тем, что де дети сейчас неразумные, запросто сожрут даже своих родителей. Но не на того напали, это вам не Галактический союз, так что никакого демократичного отношения со стороны Чимина не было. Был ультиматум. Жесткий. И требование удалить все личинки с Энге в течение пяти суток, не потревожив при этом «священный для всех кахорцев редкий вид змей». Учитывая, что змейки на Энге в среднем по двадцать метров в длину… авинарцам придется очень потрудиться.

После чего переговоры были завершены, а дверь в мою спальню распахнулась.

— Уже протрезвела, — заплетающимся языком с трудом выговорила я.

— Торт со сливками уже приготовили, — улыбнулся кахэр Пак.

Связаться с начальством или тортик? Тортик звучало гораздо лучше, чем Сокджин…

* * *

Он сидел напротив и с улыбкой наблюдал, как кулинарное изделие для начала сканируют, после делают забор и проверяют состав, в итоге производят молекулярный анализ.

— Все? — поинтересовался он, наконец.

Чеен сдула с лица упавшую светлую прядь волос, бросила на него быстрый взгляд, и ответила:

— Почти.

Он не совсем понимал откуда у нее в рюкзаке целая переносная лаборатория взялась, на столе находилось уже шесть предметов включая микроскоп, но в целом не возражал. Вообще считал абсолютно излишним любые возражения в ситуации, когда девушка увлеклась настолько, что даже слегка забыла одеться. А его лично вполне устраивал ее вид в спортивном бюстье и коротких спортивных шортах. Несомненно, гораздо больше устроил бы вид вообще без всего этого, но и так было неплохо.

— Могу вызвать повара с рецепто… — начал было Чимин, и осекся, подумав, что повар обойдется, и вообще гораздо приятнее любоваться подобными видами одному.

И мгновенно сменил тему, спросив:

— А что вы ищете?

Мрачный взгляд в ответ.

— Торт изготовлен по традиционному гаэрскому рецепту, ничего иного в нем нет, — мягко произнес президент.

И с трудом удержал улыбку, ощутив вспышку ее раздражения. Вспышка была короткой, и сменилась все тем же нарастающим желанием, которое он просто не мог не воспринимать. И ее желание становилось все сильнее. Сильнее настолько, что сдерживать собственное он мог уже с трудом. И потому скрипнул зубами от ярости, едва ощутил приближение кахэра Кима. В том, что тот войдет без доклада можно было даже не сомневаться!

— Кстати, вы забыли надеть майку, — совершенно невинно заметил Пак.

Быстрый взгляд потемневших глаз, и легко соскользнувшая со стула Чеен, уходя в спальню, бросила через плечо:

— Спасибо, что сообщили мне об этом ТОЛЬКО СЕЙЧАС!

Улыбнулся, откровенно наслаждаясь видом.

— Не хотел вам мешать, — ответил вслед.

И постарался подавить улыбку, пока она не обернулась. Как оказалось совершенно напрасно:

— Я все видела! На корпусе микроскопа камера.

Улыбнулся, уже не сдерживаясь.

* * *

У меня горели щеки. У меня горело все лицо. И половина тела, причем нижняя и в определенных местах. Вероятно, не будь я кадетом S-класса а стандартной среднестатистической женщиной, кто-то бы уже испытывал все прелести интимного времяпрепровождения с президентом кахорской планетарной системы. И судя мо моим ощущениям на этих шелковых простынях уже вообще ничего бы не осталось кроме наших сплетенных тел. Остановилась, постояла, держась за стеночку и пытаясь успокоиться, потом сходила в душ. Раз пятый или шестой уже. А может даже уже и седьмой, я сбилась со счета.

Когда вытерлась, оделась и вышла, внезапно поняла, что про бюстье я как-то забыла. Неплохо так явно настроившееся на продолжение рода подсознание гнет свою линию. Вернулась, надела лифчик, потом две майки сверху, заменила шорты на военные широкие штаны, и ремень нацепила сверху, запрограммировав замок на определенную четкую последовательность символов без права на ошибку.

Подавись подсознание с инстинктом размножения вместе!

После чего, босиком вернулась в столовую на террасе, с удивлением обнаружив там третье лицо. Лицо было вполне себе симпатичное, только мрачное очень.

— Доброе утро, кахэр Ким, — поздоровалась я, бросив злой взгляд на президента. Просто стало ясно, по какой причине меня одеваться отправили.

— Доброе утро, — ответил он. И кивнув в сторону стола, поинтересовался: — Проводите опыты.

— О да, мы кадеты S-класса вообще такие, как выпадет свободная минутка, так сразу беремся за опыты, — усмехнулась я.

— Ммм, — понимающе протянул кахэр Ким.

И вдруг, пристально глядя на меня, поинтересовался:

— Пытаетесь обнаружить причину своей внезапной сверхвозбудимости?

— Кахэр Ким, вам пора, — очень как-то угрожающе произнес Пак.

Я же замерла, опираясь коленом о стул, и так и не сев. Медленно перевела взгляд со стола, на котором за время моего отсутствия появилась еще парочка коктейлей, пончики и несколько тортов — президентские повара явно разошлись не на шутку, и посмотрев на кахэра Кима тихо переспросила:

— Что?

Ответом мне была очень высокомерно-коварная усмешка и издевательское:

— Еще одна маленькая «расовая особенность», капитан Пак, мы чувствуем возбуждение. Отчетливо видим его. И так, к слову, летящий за вами гаэрский корабль был остановлен на границе планетарной системы и отправлен восвояси. Всего доброго, кахэр президент.

Он поднялся, под тяжелым неприязненным взглядом Чимина, направился к двери, но уже там, остановился, и бросил через плечо:

— А что касается возбуждения, капитан Пак, я бы впредь не советовал вам вкалывать в себя что-либо переданное кахэром, определенно имеющим на вас виды.

И он ушел, оставив после себя повисшее тяжелое молчание.

Я медленно повернула голову и посмотрела на сидящего за столом напротив меня президента Пака. Мужик на меня не смотрел. Нервно постукивая пальцами по столу, он умудрился передать кодом приказ об аресте кахэра Кима, я считала код краем сознания, даже не задумываясь, и как-то не особо удивилась, когда внизу послышался грохот и звуки сражения. Но силы были не равны и через пару минут пришло сообщение от охраны: «Взяли».

— Просто интересно, — тихо произнесла я, — вы знали о том, что между кахэром Кимом и вашей женой была связь?

Он поднял на меня спокойный взгляд, и так же спокойно ответил:

— Она носила моего ребенка. Я бы не тронул ее и пальцем.

Президент помолчал, затем добавил, глядя на сад:

— Статус единственной у нас не всегда означает то, что есть на самом деле. Чаще всего его выбивают отцы девушек навязывающие тебе союз непременно скрепленный браком. В высших слоях общества объявлять жену из равного рода единственной — это норма. Иссикия, в смысле названные единственной получают свободу передвижений, неприкосновенность, личную собственность и даже право заниматься законосовещательной деятельностью. Эмира пользовалась всеми правами с огромным наслаждением. Более чем с наслаждением — она упивалась свободой и властью. Одна проблема — получив доступ к знаниям и информацию об интригах высших кахорских родов, она сделала неправильный выбор.

— И выбрала кахэра Кима? — тихо спросила я.

Чимин медленно повернул голову, посмотрел на меня и произнес, глядя в глаза:

— И изобрела вирус Зелды.

Я почувствовала, как по спине прошелся холодок.

— Ее имя — Эмирэн Зелданар, — продолжил, глядя на меня Чимин. — А вирус… вирус работал в зависимости от состава. Состав с женскими хромосомами превращал женщину в бракованную особь, не способную родить здорового кахорца, но с мужскими… — и он выразительно посмотрел на меня.

С трудом, но вопль «Ах ты ж десенг линялый!» я удержала. Хмыкнула, признавая свою ошибку — все же кахэр Ким прав, сама виновата, и спросила:

— Так кто конкретно убил вашу жену?

— Род Асэа. И я… не могу винить их за это, после того, как по приказу Эмирэн были инфицированы все женщины главы рода, от любимых жен, до дочерей, младшей из которых был всего год.

На миг стиснула сильнее спинку стула, за который держалась с самого начала этого жуткого разговора, и… и что тут скажешь. Вспомнила его: «Чтобы порадоваться за себя одного костра мне не хватит… Потребуется как минимум пара тысяч» и поняла собственно о чем была речь. Винить род Асэа он действительно не мог, учитывая все обстоятельства, но винил. За то, что его ребенок так и не родился, за то, что дом пуст, за преступление, которое они совершили в порыве ярости и гнева. И он их простил, видимо тогда, потому что род Асэа продолжал существовать, но каково это знать, что так и не отомстил за гибель своих родных?!

— Мне так жаль, — прошептала я.

Пак улыбнулся, совершенно не весело, и даже как-то горько. А затем резко выдохнув, выразительно глядя на меня, произнес:

— В таком случае, ты поймешь, почему я не желаю ни отпускать, ни терять тебя.

— Эээ… мне не настолько жаль, — вот серьезно.

Чимин медленно сузил глаза.

— А давайте без резких движений! — потребовала я, отступая за стул, и в принципе прикидывая станет ли стол достаточной преградой на пути кахэра, явно знающего о том, что мое сопротивление уже практически только фикция.

Но резких движений и не было.

Было одно плавное, невоспринимаемое глазами в принципе, а очки я сняла на время работы с микроскопом и так и не надела. И потому даже толком не поняла, как с террасы мы за мгновение перенеслись в спальню, где на кровати, практически сразу не осталось ничего, кроме наших сплетенных тел. И целовался президент Кахоры фантастически, настолько фантастически, что мог смело выступать на состязаниях по спортивному обольщению в качестве капитана сборной всех своих планет разом — не посрамил бы. Со всей ответственностью могу утверждать — точно не посрамил бы. Он целовал так, что стонать я начала еще до того, как оказавшись лежащей шелковых простынях, и даже до того, как выгнулась всем телом ему навстречу, обхватив его плечи и прижимая к себе, ближе, так близко, чтобы его собственный запах стал моим. И треск одежды на фоне улетных поцелуев не напрягал вовсе, хотелось прижаться к нему всей обнаженной кожей, возбужденной грудью, ощутить его всей собой. Хотелось так многого, в его умелых руках, под лавиной сногсшибательных поцелуев, слыша собственное хриплое срывающееся дыхание, но…

— Какой код на этом проклятом замке? — прорвалось к моему сознанию, сквозь туман безумного вожделения.

— Что? — со стоном спросила я.

— Код, — Чимин дышал тяжело и хрипло, а я…

Я вдруг поняла, что меня разбирает смех. И наплевав на ситуацию, следующие минут пять я просто заливалась от хохота, не в силах остановиться. Мое обалденное сознание обошло и подсознание, и вожделение, и инстинкт размножения, и все «расовые особенности» кахэра разом. Потому что конкретно эта модель военных штанов не снимается, не рвется, не режется и не подвластна никаким повреждениям в принципе, пока не введен код на замке.

— Секс отменяется!.. — все еще откровенно угорая над ситуацией, сообщила мрачно сидящему рядом президенту.

К чести кахэра он этот удар принял с достоинством и не стал предпринимать явно повторных попыток раздеть меня полностью, хотя лично я, прикрывающая грудь ладонью, подумала, что неплохо бы и бюстье к подобным брюкам обзавестись.

Отсмеявшись, села, опираясь спиной о спинку кровати, посмотрела на пребывающего в глухой ледяной ярости Пак Чимина, наплевала на собственное болезненно ноющее чувство неудовлетворенности, и спросила, все так же улыбаясь:

— Надеюсь, корабль пропустите?

Пак сел так, чтобы опереться на согнутую в колене ногу, сам он тоже еще оставался в брюках, и холодно спросил:

— А если нет?

Пожав плечами, что было не просто в условиях прикрывания собственной груди руками, спокойно ответила:

— Ну вы же понимаете, что я кадет S-класса и для меня не составит труда ни сбежать отсюда, ни угнать какой-либо из ваших кораблей. Причем все потери будут исключительно на вашей совести.

Черные глаза опасно сузились, но вопрос был задан вполне мирным тоном:

— Допустим со всем этим я разберусь, но что вы лично будете делать с этими… штанами?

— Сниму, как только вернусь домой, — с самой вежливой улыбкой ответила я.

Пак выдержал удар с честью.

Поднялся, протянул руку, помогая встать мне, поднял с пола и вернул мне всю одежду, местами порванную, что меня не особо порадовало, пришлось лезть в рюкзак за дополнительным бюстиком и одалживать рубашку у самого Чимина.